I. - В то время, как Ашур, издыхающий гигант, лежал в последних предсмертных судорогах, и недавно столь гордое сердце трепетно, слабо билось еще в одной Ниневии, - дрожь, как бы оживающего сознания, пробегала по наиболее отдаленным областям, по мере того, как давившая их железная рука бессильно опускалась. В числе их была, на первом плане, Сирия. Еще раз процессией проходят перед нами знакомые имена: Эмаф, Иуда и Дамаск, Моаб, Аммон и Эдом, -призраки былого величия, одушевленные на краткий срок тем "вином ярости", которым Господь при-казал последнему из великих иерусалимских пророков напоить все народы, дабы они "обезумели и шатались" (Кн. Пр. Иеремии, XXV, 15-16). Египет, с еле заживающими ранами и еще нетвердый на ногах, тоже еще раз, - в последний раз, - появляется в Азии, по-прежнему задорный и неустрашимый, на театре своих вековых торжеств, с которого ему теперь предстояло сойти, побитому и понурому, словно ошиканный актер.
2. - Псамметик, освободитель Египта, в 610 г. оставил престол сыну своему Нехо II, который немедленно собрался приводить в исполнение отцовские замыслы относительно Сирии. Правда, что Псамметик в несколько лет дошел не далее филистимских городов, но это оттого, что полившиеся с севера потоком орды скифов и киммерийцев поставили его в необходимость, прервав начатые операции, вернуться в свои земли и там готовиться к отпору. Этого препятствия более не существовало. Вмешательства Ассирии тоже нечего было опасаться, а со стороны сирийских государей, судя по старине, можно было рассчитывать на радушный прием. Нехо, вероятно, имел в виду заручиться их поддержкой и тогда уже, оставив назади себя живую ограду из преданных данников и союзников, идти к Евфрату и приступить к настоящему делу, - покорению Ассирии. Исполнению этого плана одно только помешало: египтянин опоздал.
3 - А впрочем, и сирийские государи едва ли ему так обрадовались, как он ожидал. Теперь, когда их исполинский враг у них на глазах погибал безвозвратно, они могли мечтать уже о полной свободе, а не о замене одного рабства другим, хотя бы и менее тягостным. Что так было, на самом деле, и что Нехо навряд ли проходил совсем беспрепятственно, можно заключить из того, что шествие его к Евфрату тянулось четыре года, и из враждебного отношения к нему царя иудейского, Иосии, о котором подробно повествует Библия (см. 4-ую Кн. Царств, 2-ую Кн. Паралипоменон и Кн. Пр. Иеремии).
4. - После неожиданного избавления от Сеннахерибовых полчищ, в 701 году, иудеиское царство прожило довольно смирно, за исключением кратковременного восстания Манассии и нашествия скифов. Внук Манассиев, Иосия, вступил на престол в 638 году, восьмилетним ребенком. Выросши сызмала под влиянием священства и пророков, он сделался религиозным реформатором, и святым рвением своим восстановил служение Господу во всей исконной чистоте, во всем прежнем блеске. Только приближение египетской! рати заставило его оторваться от своих мирных занятий и вспомнить о мече, - на беду его и государства, так как у него не хватало материальных средств для борьбы и, решаясь на бой, он пошел, по-видимому, против убеждений своих лучших советников. В долине Мегиддо было большое сражение. На том историческом поле, где тысячу лет назад великий Тотмес III разнес ханаанскую коалицию счастье снова улыбнулось египетскому оружию. Нехо одержал полную победу, и сам Иосия пал в бою. Сын и преемник его, Иоахаз, явился в лагерь победителя у реки Оронта и униженно пал к его ногам, но ему не удалось умилостивить фараона: низложенный с престола, он был увезен в плен, В Египет, где вскоре умер; и был по нем великий плач в земле иудейской: "Не плачьте об умершем и не жалейте о нем; но горько плачьте об отходящем в плен, ибо он уже не возвратится и не увидит родной страны своей" (Кн. Пр. Иеремии, XXII, 10).
5. Посадив на престол в Иерусалиме другого сына Иосиева, Иоакима, и взяв из земли великое количество золота и серебра, Нехо пошел по следам Тотмеса и победоносно придвинулся к Евфрату. В 605 г. он стал у знаменитой реки, но тут встретил врага, которого уж никак не ожидал. События шли быстрее, чем он рассчитывал, и совсем не так, как он ce6е представлял: Ниневия уже год, как пала перед соединенными силами мидян и вавилонян, предводительствуемых Киаксаром и Набополассаром. Поэтому фараон увидел перед собою не старого, одряхлевшего ассирийского льва, а сильного, бодрого льва вавилонского, сердито рычавшего и расправлявшего острые когти. Сам Набополассар был стар и немощен; но вавилонским войском командовал молодой сын его, Навуходоноссор, славный уже воин и искусный полководец. Он и встретил египетского царя под Кархемишем и разбил наголову. Как после этого поражения вернулся Нехо восвояси и сколько времени длилось отступление - неизвестно; о нем больше не упоминается.
6. -Навуходоноссор энергичнее использовал бы свою победу, если бы не был нежданно отозван в Вавилон, когда он только-что начал погоню за бегущим фараоном. Отец его, Набополассар, скончался после краткой болезни, и, хотя жрецами был назначен способный правитель, однако присутствие нового царя было необходимо, и Навуходоноссору пришлось на время отложить заботы о войне. Обширное досталось новому царю наследство, и надо было не медля привести его в порядок. При разделе, последовавшем за падением Ниневии, древнюю державу Ашура довольно ровно поделили между собой два главные борца, - цари мидийский и вавилонский. Первый, верный историческому тяготению своего народа, который искони влекло на запад, оставил за собою горный край Загроса, предмет вековой борьбы, и, кроме того, землю ассирийскую до черты аллювия, да права, всегда отстаиваемые Ассирией, на весь горный край Наири, от Каспийского моря до Средиземного, от гор Урарту до Мазиоса и Аманских гор: одним словом, забрал все, что лежало на восток и на север от Тигра. Эти области, вместе с обширными владениями мидян в их родном Иране, составили новое и, на время, могущественное царство мидийское. В вавилонское царство вошли: остальная Месопотамия и собственно Халдея, вниз до залива, и все земли, лежавшие на запад от Евфрата до моря. Это царство, если и уступало первому размерами, имело перед ним то преимущество, что оно было компактнее, и народы, вошедшие в него, по большей части семитского корня, все принадлежали одной расе, имели одну культуру и, отчасти, один язык. Ясно, что оба царства, принимая ассирийское наследство, должны были взять на себя также и сопряженные с ним военные обузы, - особенно южное, которое никак не могло поступиться верховенством над сирийскими землями, потому что Вавилону было необходимо, как с военной, так и с торговой точки зрения, держать под своим контролем оба большие караванные тракта: путь от финикийских приморских городов через пустыню, и другой, от тех же городов, на Дамаск и Кархемиш, в Малую Азию. что касается Элама, то эту землю, по-видимому, к тому времени уже частью занял, под предводительством члена персидского царского дома, передовой отряд еще малоизвестного народа, - персов, подвластного мидянам и, подобно им, принадлежавшего к иранской ветви арийской расы. Однако прошло еще около полувека, пока этот народ не выдвинулся на первый план, и во все это время об Эламе ничего не слышно. Более чем вероятно, что земля эта платила дань Мидии и мало-помалу оправлялась от недавно постигшего ее страшного разгрома.
7. -Неизвестно, платили ли царь иудейский и прочие сирийские государи дань в течение пятилетнего промежутка между битвой под Кархемишем и вряд ли неожиданным вторжением Навуходоноссора. Одно они должны были понять: что для них могла быть речь единственно о порабощении одним или другим из двух соперников. Да и этот вопрос не мог долго оставаться нерешенным, потому что нельзя было допустить, чтобы царь вавилонский, устроив свои домашние дела, потерпел соперничество Египта. Итак, пришествие его в 600 году до P. X. походило более на возвращение законного государя в собственные владения, нежели на нашесте иноземного завоевателя. Иоаким иудейский благоразумно поспешил добровольно покориться, и Навуходоноссор провел следующие затем три года в довольно бессвязных военных операциях, о которых современник его, пророк Аввакум, пишет следующее:
"Вот я подниму халдеев, народ жестокий и необузданный, который ходить по широтам земли, чтобы завладеть не принадлежащими ему селениями. Страшен и грозен он... Быстрее барсов кони его и прытче вечерних волков; скачет в разные стороны конница его; издалека приходят всадники его, прилетают как орел, бросающийся на добычу. Весь он идет для грабежа... забирает пленников как песок. И над царями он издевается, и князья служат ему посмешищем; над всякой крепостью он смеется... Он ходить и буйствует. Сила его - бог его..." (Кн. Пр. Аввакума, I, 6 и сл.).
8. -Первым человеком в Иерусалиме в это время был пророк Иеремия. Подобно Исайе, но с еще большим ожесточением, он порицал и отвергал всякие помыслы о вооруженном сопротивлении. Он был глубоко убежден, что единственная возможность спасения - в безответной покорности, и не только не поощрял, но даже проклинал от имени Господня всякие мятежные поползновения, могущие лишь накликать на город гибель, а на народ смерть и разорение. Его проповедничество считалось противопатриотическим и было очень не по душе народу. С другой стороны, он, неустанно и ничем не стесняясь, жестоко в лицо корил и обличал богатых и сильных, не щадя и самого царя, чем, конечно, нажил себе лютых врагов среди правящих классов, - так что отстаиваемая им политика непротивления, одно время принятая под давлением неминуемой опасности, была из личной вражды к нему, оставлена. Еще раз был разыгран жалкий старый фарс с трагическим исходом: безумные надежды, опирающаяся на посулы Египта, восстание, наконец, полное разочарование, когда "надломленная трость" сгибалась под рукою, - и наступало возмездие, быстрое и жестокое.
9 - Три года Иоаким прожил в мире, покорный Вавилону, и вдруг опять вооружился и отказал в дани. Навуходоноссор, сам занятый другими делами, выслал против него отряды халдейцев, моабитов, аммонитов и других сирийских народов, за верность и усердие которых ручалась их исконная ненависть к иудейским соседям. Прогнав фараона так позорно, что "он больше не выходил из своих земель", кроме того, "взяв, от реки Евфрата до египетской границы, все что принадлежало царю египетскому", Навуходоноссор явился среди войск, осаждавших Иерусалим. Иоаким тем временем умер. Из некоторых слов пророка Иеремии можно заключить, что народное чувство возмущалось против него, выразившись поруганиями над его смертными останками. "Не будут оплакивать его..." - говорить пророк: - "ослиным погребением будет он погребен; вытащат его и бросят далеко за ворота Иерусалима" (Кн. Пр. Иеремии, XXII, 18-19). И на, сына и преемника Иоакима, Иехония, пророк излил поток гневных и зловещих прорицаний: "... Если бы Иехония, сказал Господь, был перстнем на правой руке Моей, то и отсюда Я сорву тебя и отдам тебя в руки ищущих души твоей и в руки тех, кого ты боишься... "(XXII, 24 и сл.). Бедный юноша (ему было всего восемнадцать лет) и не пробовал защищаться, а сразу же отправился в лагерь к Навуходоноссору с матерью, князьями своего рода и всеми слугами. Иерусалим на этот раз еще уцелел: "города не срыли, но выселили из него 10.000 человек, "все князей и храброе войско", в том числе тысячу плотников и кузнецов, строителей и художников, все "храбрых, ходящих на войну" (4-ая Кн. Царств, 24, 8 и сл.). Пророк Иезекииль был уведен в Вавилон вместе с царем и его домом. Навуходоноссор воцарил в Иерусалиме дядю Иехонии, Седекию, заключил с ним договор и взял с него присягу.
10. Опять четыре года прошли довольно спокойно, но самое спокойствие было тревожное, опасливое, с предчувствием грядущей беды. Дух в иудейском народе еще не был сломлен, и у всех в душе тлел огонь мятежа. Иеремия, неумолчными увещаниями, кое-как сдерживал опасные порывы, но народ охотнее внимал другим пророкам, твердившим, что скоро будет разбито вавилонское ярмо и что пленные вернутся в непродолжительный срок, -иные говорили, через два года. Временами Иеремии прямо запрещалось говорить перед народом. Но он черпал силу в сознании своей правоты, пренебрегая собственной опасностью. Горько жалуется он на гонения, которым его подвергали, клянет день своего рождения, "человека, который принес весть отцу его и сказал: 'у тебя родился сын, и гем очень обрадовал его" (XX, 14 и сл.), но не может молчать, хотя бы за каждое слово грозила ему смерть: "Ты влек меня, Господи... Ты сильнее меня и превозмог, и я каждый день в посмеянии, всякий издевается надо мною... Слово Господне обратилось в поношение мне и в повседневное посмеяние. И подумал я: не буду я напоминать о Нем, и не буду более говорить во имя Его; но был в сердце моем как бы горящий огонь, заключенный в костях моих, и я истомился, удерживая его, и - не мог" (XX, 7-9). Когда, на четвертом году Седекии, пришли послы от царей моабского, эдомского, аммонского, и даже от тирского и сидонского, предлагая возобновление обычной коалиции, пророк говорил против них с еще большей силой и уверенностью. Он "наказал им сказать государям своим": "Так говорить Господь Саваоф, Бог Израилев... Я отдаю все земли сии в руки Навуходоноссора, царя вавилонского, раба Моего... И если какой народ и царство не захотят служить ему, Навуходоноссору, и не склонить выи своей под ярмо царя вавилонского, - этот народ Я накажу мечем, голодом и моровою язвою... И не слушайте слов пророков, которые говорить вам: "не будете служить царю вавилонскому", ибо они пророчествуют вам ложь: Я не посылал их... Не слушайте их, служите царю вавилонскому, и живите: зачем доводить город сей до опустошения?..." (XXVII).
Когда, около этого самого времени, Седекия отправился в Вавилон, он, вероятно, сделал это по совету пророка, с целью снять с себя всякое подозрение в сообщничестве с заговорщиками, происки которых не могли быть неизвестны царю.
11 - Не довольствуясь проповедничеством в Иерусалиме, Иеремия писал к пленным в Вавилон, увещевая их нести долю свою с терпением и стараться уживаться на чужбине; советовал им "строить дома и жить в них, разводить сады и есть плоды их, брать жен и рождать детей, и размножаться, а не умаляться". И еще писал он: "Заботьтесь о благосостоянии города, в который я переселил вас, и молитесь за него Господу; ибо при благосостоянии его, и вам будет мир" (XXIX, 5 и сл.). И все-таки душа пророка кипела гневом, и он утешал себя уверенностью, что и для надменных победителей настанет день унижения и скорби, и в страницах, дышащих мстительным восторгом, распространялся о грядущей каре Господней на мучителей Иуды. Последние главы книги Иеремии, писанные после того, как свершилась судьба его несчастного народа, всецело пропитаны духом мщения и полны грозных предреканий, в обычной ему высоко-поэтической форме: "Израиль, - говорить пророк: - рассеянное стадо; львы разогнали его; прежде объедал его царь ассирийский, а сей последит, Навуходоноссор, царь вавилонский, и кости его сокрушил... Вот, я посещу царя вавилонского и землю его, как посетил царя ассирийского". - И даже в то самое время, когда он проповедовал терпение и ясность духа в перенесены невзгод тяжкого плена, когда он убеждал царя против воли ехать в Вавилон унижаться перед победителем, Иеремия умел внушать пленным братьям уверенность, что скоро кара Господня низойдет на гордых притеснителей. Он "вписал в одну книгу все бедствия, какие должны были придти на Вавилон", и отдал книгу одному из царских слуг, наказывая ему, чтобы он, придя в Вавилон, "прочитал все сии речи", затем "привязал к книге камень и бросил ее в середину Евфрата, и сказал: "Так погрузится Вавилон и не восстанет..." (LI, 60 и сл.).
12. - Так-то, с великой для себя опасностью, пророку удалось отсрочить на несколько лет роковой час. Но когда, в 589 г. до P. X., на египетский престол взошел внук Нехо, {Нехо умер в 594 г. За ним последовал сын его, Псамметик II, который царствовал недолго и не выходил из Египта.} Хофра - (греки звали его Априем)- и немедленно стал собираться походом в Сирию; сторонники войны в Иерусалиме соблазнились случаем и заволновались: Седекия, может быть отчасти и против воли, не устоял против на-родного чувства и отложился от Вавилона. Немного прошло времени, и царские лазутчики уже донесли, что "Навуходоноссор идет". Иеремия, в исступлении, бранил царя за такое безумие и, кроме того, за вероломство, и сколько к нему ни посылали, сколько его ни спрашивали, от него не могли добиться другого ответа, как: "покоритесь!" "Так говорить Господь... Я сам буду воевать против вас рукою простертою и мышцею крепкою... Вот, Я предлагаю вам путь жизни и путь смерти: кто останется в этом городе, тот умрет от меча и голода и моровой язвы, а кто выйдет и предастся халдеям, тот будет жив..." (XXI, 5, 8-9).
13. - Египет, по обыкновенно, опоздал. Его армия еще не перешла границы, как Навуходоноссор уже стоял под Иерусалимом. Фараон, однако, узнав о том, ринулся вперед с такой быстротой и энергией, что халдейцам пришлось на время снять осаду и поспешить на юг всею ратью. Город предался безумной радости, воображая, что повторилось достопамятное чудо времен Сеннахериба. Но Иеремия сурово стоял на своем, и посланным к нему от царя ежедневно твердил одно: - "Вот, войско фараоново, которое шло к вам на помощь, возвратится в землю свою, в Египет, а халдеи снова придут и будут воевать против города сего, и возьмут его и сожгут его огнем. Так говорить Господь: не обманывайте себя, говоря: непременно отойдут от нас халдеи, ибо они не отойдут" (XXXVII, 6-9). А посланному, тайно пришедшему от царя, с вопросом: "Нет ли слова от Господа?" пророк ответил: "Есть: ты будешь предан в руки царя вавилонского". Тщетно грозили ему смертью, почти каждый день; тщетно его спустили на веревках в темничную яму, полную жидкой грязи, по приказу, князей города, говоривших: "Человек этот ослабляет руки воинов, которые остаются в этом городе, и руки всего народа, говоря к. ним такие слова, ибо человек не благоденствия желает народу сему, а бедствия". Царь велел вытащить его из ямы и привести к себе, но и тут он неуклонно повторял все те же слова, с прибавлением подробного прорицания собственной участи царя {XXXVIII). Наконец, Седекия, не видя другого средства спасти пророка, повелел ему остаться во дворце, и он, действительно, оставался под стражею до самого взятия города, когда Навуходоноссор приказал с честью отпустить его на свободу.
14 - Все сбылось в точности по словам пророка. Египетское войско было разбито одним ударом, и Навуходоноссор со всей армией вернулся под стены Иерусалима и снова начал осаду. Сам он, со своей главной квартирой, стал поодаль от столицы, близ города Рибла на Оронте, в земле эмафской, откуда он мог не только руководить военными действиями против Иуды, но и держать под своим наблюдением все сирийские земли и приморские города. Осада длилась почти полтора года, и ужасы её не поддаются описанию. По словам Иеремии (в "Плаче"), народ больше всего терпел от голода:
"... Священники и старцы издыхают в городе, ища пищи себе, чтобы подкрепить душу свою... Дети и грудные младенцы умирают от голода среди городских улиц. Матерям своим говорят они: "где хлеб и вино?..." изливая души свои в лоно матерей своих... Евшие сладко истаевают на улице; воспитанные на багрянице - жмутся к навозу... Князья её были в ней чище снега, белее молока... а теперь темнее всего черного лицо их... кожа прилипла к костям их, стала суха, как дерево. Умерщвляемые мечом счастливее умерщвляемых голодом... Руки мягкосердых женщин варили детей своих, чтобы они были для них пищей во время гибели народа..."
Наконец, в стене была пробита брешь, и халдейцы овладели одними воротами. Тогда царь с отборными воинами сделал смелую вылазку, в надежде пробиться сквозь массу осаждающих. Им действительно удалось вырваться в открытое поле, но погоня настигла их, и они разбрелись, кто куда. Седекия был взят и отведен к царю вавилонскому в Риблу, где с ним обошлись с варварскою жестокостью. Сыновей его при нем умертвили; ему же самому выкололи глаза, и в оковах отправили его в Вавилон кончать жизнь в заточении. Стены Иерусалима срыли; храм и дворец, построенные Соломоном, разрушили дотла, равно и дома богатых обывателей, сперва, конечно, унеся из них все драгоценности; громоздкие предметы, как, например, бронзовые колонны и бронзовый бассейн в храме (так называемое "море"), разбили на куски. Население все увели, кроме самых бедных обывателей, которых оставили возделывать землю и ходить за виноградниками.
15. - Покончив с Иудой, Навуходоноссор тотчас же приступил к осаде Тира. Иудеи не без основания подозревали надменную царицу морей в затаенном злорадстве по поводу бедствия, исключившего их из списка державных народов, и пленный пророк Иезекииль укоряет ее и предсказывает ей скорую погибель:
"За то, что Тир говорить об Иерусалиме а! а! он сокрушен - врата народов;... я наполнюсь, он опустошен - зато так говорить Господь: "Вот Я на тебя, Тир, подниму многие народы, как море поднимает волны свои. И разобьют стены Тира и разрушать башни его; и вымету из него прах его и сделаю его голою скалою. Местом для расстилания сетей будет он среди моря... Ибо Я приведу против Тира от севера Навуходоноссора, даря вавилонского, царя царей, с конями и с колесницами, и со всадниками, и с войском" и пр., и пр. (Кн. Пр. Иезекииля, XXVI).
Что финикийская столица жестоко пострадала, - несомненно, ибо осада, по свидетельству древних писателей, длилась около тринадцати лет. С другой стороны, самый факт, что она могла тянуться так долго, и все-таки не окончиться взятием города, показывает, что блокада не могла быть выдержана с надлежащей строгостью. Это и понятно, - ведь море оставалось открытым. Дело кончилось, по-видимому, капитуляцией, по условиям которой тирский народ признавал верховенство царя вавилонского и принимал от него нового царя, вместо отставленного "бунтовщика". Пророк Иезекииль, убедившись, что его предсказание до поры до времени сбылось лишь наполовину, взглянул на дело весьма своеобразно. Он как будто считал разграбление богатого города как бы платой, подобающей вавилонскому царю и его войскам за труды их, в качестве орудия гнева Господня на Иуду, и ему словно жаль, что награда на этот раз ускользнула от них:
"Навуходоноссор, царь вавилонский, утомил свое войско большими работами при Тире; все головы оплешивели (от долгого трения шлемов) и все плечи стерты (ремнем от щита); а ни ему, ни войску его нет вознаграждения от Тира за работы, которые он употребил против него" (Кн. Пр. Иезек. XXIX, 18).
И пророк обещает взятие Египта в виде вознаграждения.
"Посему, так говорить Господь Бог: "Вот, Я Навуходоноссору даю землю египетскую, чтоб он обобрал богатство её, и произвел грабеж в ней, и ограбил награбленное ею, и это будет вознаграждением войску его. В награду за дело, которое он произвел, Я отдаю ему землю египетскую, потому что они делали это для Меня..."
Но Навуходоноссор вовсе не ходил в Египет. Он был хотя и отменным полководцем, но не по образцу ассирийских царей. Прежде всего, он был государственный человек; его влекло к мирному труду, и главное свое внимание он обратил на то, чтобы домашнее управление в Вавилоне установить на широких, прочных основах, а для этого необходимо было его личное пребывание в собственной столице, в родной Халдее. Воина была для него делом необходимости, не выбора, и он даже старался о водворении общего мира, неоднократно принимая на себя роль миротворца, что было в те века большой редкостью.