...он [Сатасп] овладел насильно дочерью Зопира, Мегабизова сына, девственницей, за каковое преступление царь Ксеркс решил было распять его; однако мать Сатаспа, сестра Дария, испросила ему помилование и обещала сама наложить на него кару, более тяжкую, чем наказание царя, именно он обязан будет объехать кругом Ливию, пока на этом пути не войдет в Аравийский залив. На таком условии Ксеркс сделал уступку. Сатасп прибыл в Египет, получил здесь корабль и египетских матросов и поплыл к Геракловым столбам. Выплывши на другую сторону, он обогнул оконечность Ливии, по имени Солоент,[1] и направился дальше на юг. Так в течение многих месяцев он проплыл значительную часть моря, но так как предстояло проплыть еще больше пройденного, он повернул назад и прибыл в Египет. Оттуда он направился к царю Ксерксу и сообщил ему, что очень далеко на море им пришлось плыть мимо страны, населенной маленького роста людьми, одевающимися в пальмовое платье, и каждый раз, как только они на корабле приближались к берегу, маленькие люди покидали свои города и убегали в горы. Со своей же стороны они, вошедши в их города, никого не обижали, только забирали с собой скот. Почему не объехали всей Ливии кругом, Сатасп объяснял тем, что судно его не могло идти дальше, так как было задержано мелью. Однако Ксеркс не поверил, что тот говорит правду, и велел его, как не исполнившего возложенного на него дела, пригвоздить к столбу, подвергши его таким образом раньше объявленному наказанию.[2]
* * *
Потому и тамошнее море [по ту сторону Геракловых столбов] оказывается теперь несудоходным и неисследованным: плаванию препятствует множество окаменелой грязи, которую оставил за собой осевший остров.[3]
* * *
За островом Керна плавание по морю невозможно из-за мелководья, ила и водорослей.[4]
* * *
За столбами имеются мели, образуемые илом.[5]
* * *
В море за Геракловыми столбами, рассказывают, есть водоросли удивительной величины и шириной больше, чем в ладонь.[6]
* * *
Никто не доходил до этих вод, никто на эти моря не посылал своих кораблей, потому что... нет там потоков воздуха, дующих с высот, чтобы гнать корабль вперед, никакое дыхание небес не помогает парусам.[7]
* * *
На основе карфагенских сообщений Геродот рассказал историю о персидском царевиче Сатаспе, который должен был предпринять плавание вокруг Африки, но в направлении, обратном экспедиции финикиян, совершенной более чем за 100 лет до этого. Однако Сатасп не справился с этой задачей. До настоящего времени считалось, что Сатаспу все же удалось продвинуться довольно далеко к югу вдоль атлантического побережья Африки. Автор не может согласиться с этим мнением и не видит никаких оснований проявлять к малоправдоподобному рассказу приговоренного к смерти шалопая, пустившегося в плавание не ради любви к исследованиям, а по строгому приказу, больше доверия, чем Ксеркс. У персидского царя имелись, вероятно, достаточно веские причины сомневаться в достоверности рассказа Сатаспа.
Весьма существенным аргументом против плавания Сатаспа в Атлантику может служить факт блокады Гибралтарского пролива карфагенянами. Блокада эта проводилась весьма жестко уже в течение 50 лет до царствования Ксеркса и закрыла пролив для всех некарфагенян. И действительно, неизвестно, чтобы на протяжении трех столетий был хотя бы один случай нарушения запрета, ибо такое нарушение каралось смертью.[8] Возможно ли, чтобы при этих обстоятельствах неискушенный в мореплавании перс, ни в коей мере не обладавший качествами отважного искателя приключений, прошел блокированный пролив, да еще не один, а два раза - туда и обратно? Это совершенно невероятно! И рассказ не станет более правдоподобным, даже если допустить, что якобы сами карфагеняне сообщили об этом Геродоту. Если бы карфагеняне заметили корабль Сатаспа, то, несомненно, помешали бы его плаванию, а если они не заметили двукратного прорыва блокады, то откуда же узнали об этом и смогли сообщить Геродоту?
Тиль пытался рассеять сомнения автора в достоверности этой истории, указывая на то, что плавание Сатаспа не было торговым предприятием, угрожавшим конкуренцией Карфагену, а единичной экспедицией,[9] преследовавшей спортивные или научные цели. Автор не видит здесь существенной разницы. Если карфагеняне стремились воспрепятствовать любому проникновению чужестранцев к океану, то научное исследование навигационных условий иноземцами едва ли было для них желательным.
До Тиля аналогичное возражение выдвинул Клоц, ссылаясь на то, что при Ксерксе могущественная персидская держава пользовалась в Карфагене большим престижем.[10] Поэтому можно допустить, что карфагеняне удовлетворили просьбу персидского царя пропустить через Гибралтарский пролив корабль Сатаспа.
Но если даже согласиться с тем, что при указанных обстоятельствах карфагеняне сделали исключение для корабля Сатаспа, то все же едва ли он мог проплыть далеко по океану до самого Гвинейского залива. А ведь только в Западной Африке действительно обитают "низкорослые люди в одежде из пальмовых листьев", которых якобы увидел Сатасп.
Два соображения заставили автора усомниться в том, что Сатасп рассказал о своих собственных приключениях.
1. Сатасп утверждает, что он якобы увидел низкорослых людей, одетых в пальмовые листья, на далеком расстоянии с корабля. Но пигмеи Западной Африки живут в дебрях девственных лесов и настолько боязливы, что были обнаружены впервые лишь в 1867 г., хотя европейцы начиная с 1471 г. постоянно плавали вдоль побережья Гвинейского залива. Согласно любезно предоставленной автору справке проф. Плишке (Геттинген) от 4 февраля 1938 г., в девственных лесах Гвинеи вообще нет пигмеев. В Западной Африке пигмеи проживают, начиная лишь с южной части Камеруна, хотя бересов, обнаруженных Шевалье у Берега Слоновой Кости, тоже можно считать карликами.[11] Правда, возможно, что 2500 лет назад пигмеи населяли другие области. Впрочем, Плишке считает, что "нельзя доказать факт плавания перса Сатаспа к побережью Западной Африки встречей с низкорослыми народами или предположением, что раньше, вероятно, пигмеи обитали на этом побережье. Гипотеза о наличии пигмеев у берегов Гвинеи весьма не убедительна". Возможно, что карфагенянам было кое-что известно о пигмеях девственных лесов Западной Африки. Это не вызывает сомнений. Однако неправдоподобность рассказа Сатаспа заключается в его утверждении, будто он увидел пигмеев на берегу еще с корабля.
2. Еще больше сомнений вызывает другое сообщение Сатаспа. Он утверждал, что был вынужден прекратить плавание, потому что "судно его не могло идти дальше, так как было задержано мелью". По мнению автора, неправдоподобность этого заявления может быть доказана в любом случае. Действительным или мнимым препятствием для дальнейшего продвижения могли быть отмели, скопления саргассовых водорослей, продолжительные неблагоприятные ветры и морские течения. Но ни одно из этих препятствий не подходит для рассматриваемого случая. Отмелью, встретившейся на пути Сатаспа, могла быть только песчаная банка у мыса Бохадор. а большие скопления саргассовых водорослей встречаются у побережья Марокко (см. гл. 19). Но в этом случае плавание должно было закончиться не дальше, чем на юге Марокко. О проникновении корабля до района Западной Африки, населенного пигмеями, не может быть и речи. Если же Сатасп дошел до Гвинейского залива, то там он не мог встретить никаких препятствий, которые "задержали" бы его корабль в море или в заливе вплоть до мыса Доброй Надежды. В этом районе нет ни отмелей, ни скопления саргассовых водорослей, ни каких-либо опасных течений и длительных встречных ветров. Лишь по другую сторону южной оконечности Африки, попав в Мозамбикское течение, корабль мог натолкнуться на препятствия, действительно способные его "задержать".
Объяснения Сатаспа, почему он не мог завершить плавание и вынужден был возвратиться, по мнению автора, при всех обстоятельствах ложны. Едва ли можно сомневаться в том, что и ко всем его прочим рассказам следует отнестись скептически. Все детали своей выдумки Сатасп превосходно мог извлечь из рассказов об Океане и западном побережье Африки, имевших широкое хождение в Карфагене.
Даже если Клоц прав в том, что карфагеняне не могли отклонить просьбу Ксеркса о снятии запрета для корабля Сатаспа, то, видимо, они вышли бы из этого положения, представляя в ярких красках все ужасы и опасности дальнейшего плавания. Именно так и поступили парфяне у Евфрата с китайским путешественником Гань Ином (см. гл. 56), когда тот направлялся в Римскую империю. Парфяне, не посмевшие задержать Гань Ина силой, пустились на хитрость. Сатасп, как и Гань Ин, очевидно, попался на эту удочку.
Следует учесть еще одно подозрительное обстоятельство. Воспроизведенный Геродотом рассказ, несомненно, содержит немало карфагенских небылиц и многое такое, чего Сатасп никогда лично не пережил и о чем мог узнать только из рассказов. Утверждение, что корабль был задержан и дальнейшее плавание оказалось невозможным, напоминает приключение Гимилькона (см. гл. 13) и легенду о "Застывшем море".[12] Эта небылица, умышленно рассказываемая всеми карфагенянами, имела хождение еще в позднем средневековье. Как сильно были заинтересованы карфагеняне в распространении неправильных слухов о невозможности плавания в открытом океане, доказывают приведенные выше цитаты из работ Платона, Скилака, Аристотеля и Авиена. В них отражены все те небылицы, которые имеются в рассказе Сатаспа, хотя в последнем, вероятно, содержатся кое-какие подлинные наблюдения карфагенян.
Плавание Сатаспа датируется царствованием Ксеркса (485 - 465 гг. до н. э.). Вероятнее всего, оно состоялось около 470 г. в "сравнительно мирное для персов время".[13]
Весьма вероятно, что отчет Геродота в общем основан на историческом факте; но Сатасп едва ли покинул пределы Средиземного моря. Более вероятно что он в течение нескольких месяцев кружил по морским просторам и затем вернулся домой с выдуманным им отчетом, детали которого были взяты из карфагенских рассказов. При желании непременно придать реальный характер словам Сатаспа о море, "в котором невозможно плавать", его описание скорее подходит к мелководью (ваттам) залива Малого Сирта, чем к открытому морю. Но такого толкования совсем не требуется. Сатасп едва ли был человеком, который пренебрег бы лживыми рассказами, если бы он мог таким образом уклониться от нежелательного и опасного задания. Однако попытка обмана ему не удалась: Ксеркс ему не поверил. Почему же мы должны быть более доверчивы, чем персидский царь, который должен был знать своего племянника гораздо лучше! Весь этот источник сомнителен!
Многократные попытки доказать достоверность рассказа и восстановить честь Сатаспа совершенно несостоятельны. Этот шалопай не был героем, и его рассказ содержит слишком много небылиц!