1. Так как за обещаниями твоими последовало дело, благородный Кесарий, надлежало бы и в моим присоединить дело. В твои обещания входило помочь городу со всем рвением, с каким бы готов был помочь ему каждый из граждан, в мои, что с моей стороны за делом последует речь с попыткою дать понять и будущим поколениям, каким ты оказался для нас и в сколь трудную минуту. Я бы желал сказать нечто достойное свершенного, желал бы получить от Муз такую силу слова, какою ты сам владел для спасения города.
2. Итак толпа, среди коей много мужей, много женщин, много молодежи, много стариков, с того места, где раньше обращались с мольбами, теперь обращались с славословиями по поводу данных милостей, Тебе больше подобало бы, находясь тут же, отвечать на них словом, взирая на движущуюся толпу, но немало, пожалуй, доходить до тебя через вестников.
3. Я же участвовал с ними в приятнейших для меня возгласах, теперь впервые так поступая под воздействием дара, а то, чего не может создать толпа, но что мною может быть сделано, это полагал нужным добавить, будучи признателен богам за то, что ты заботишься о славе, а не о наживе — ведь деньгами я не мог бы тебе отплатить, — при этом же условии, если и не в той мере, как ты этого заслуживал бы, все же в некоторой степени я мог бы воздать.
4. Итак, если бы, присутствующее, кто-нибудь захотел помянуть о всех его деяниях, за все время, и его послушании в детстве, затем, когда вышел из детского возраста, мужестве, там, где оно требовалось, и решимости и всех данных для независимости суждения, о том, как, будучи в состоянии внушать страх другим, сам он был неприступен для всех, и как, при всех сменах на троне, он служил сам, встречая одинаковое одобрение со стороны каждого нового владыки, который дорожил дарованиями Кесария, — итак, — если бы сейчас мы стали касаться всего, покажется, что мы мало ценим [1] настоящие обстоятельства, будто их недостаточно для речи, если же остановимся на последних [2], будет признано, что мы ценим помощь, не вводя в речь ничего постороннего. Итак скажем, что нам досталось на долю во время разыгравшегося волнения.
5. После того как беда началась с немногих криков и распространилась на народную массу, так как пришло в движение и то население, которое еще не вовлечено было в те же беспорядки, и стали вырываться слова, требовавшие наказания смертью, а в ним присоединились действия столь возмутительные, что словесные оскорбления теряли значение, медные статуи были с поношением совлечены с пьедесталов и все влачимы были одинаково повсюду, а некоторые были разняты на части, после таких-то нечестивых поступков, после того как дерзостные действия стали общими для всего города, потому что одни в них участвовали, другие им не препятствовали, — такие действия подводили волю под одну вину с прямым участием, — когда поэтому к царю поспешили вестники с донесением об этих событиях и город опустел вследствие боязни, что все оставшиеся в нем погибнут, с начальником военной силы [3] посылают этого мужа для следствия и суда по поводу того, что произошло.
6. И вот те, кто не знали этого человека, утверждали, что погибнут и не бежавшие, и те, кто так поступили, — они будут пойманы, и, одни менее, другие более, те и другие оплакивали самих себя. Но я, я то его знал отлично, хвалил тех, кто были одного со мной мнения и питали более отрадные надежды, а тех, кто тревожился, успокаивал, сообщая, каков он.
7. Так та ночь сопровождалась многими заботами и мало давала сна. Ведь если бы даже все прорицатели поручились, сообщая о том, чем дело окончится, невозможно было не ударять себя в грудь, не рыдать, как тем, которые сюда переселились, так и гражданам города [4], а когда настал день, о прочих не было тотчас много речи, но обвинение предъявлено было курии. Речи за них имели место в покое военачальника [5], но никакой строгости со стороны обоих судей не последовало, почему ночь прошла спокойнее дня. Второй день — с ним суд, арест, и виновник его — опечален подобно самим арестованным.
8. Когда близко было в закату солнца и тот был занят наверху, а внизу, у дверей, стояла толпа, я являюсь, но чтобы не утруждать, удалился. А он, узнав, поступает по Пиндару и, отлагая в сторону настоятельные дела, дает мне аудиенцию, посадив меня подле себя, взяв за руку и вместе с тем внушая надежду, что никто из задержанных не лишен будет жизни. Нам того и было достаточно. Ничто прочее не страшно, ни изгнание с родины, ни лишение имущества, ни самое заключение, даже длящееся до старости и естественной смерти.
9. И если я проливал обильными потоками слезы, немало было таких, какие вызваны были более благоприятными надеждами. Он вместе и одобрял их, и присоединил свои, почитая таким образом не старость мою, — многих он чтил бы тогда вперед меня, – и не воздавая долг признательности, каким был обязан, так как ничем он обязан не был и никакого перед тем приношения ему мною сделано не было, но, полагаю, будучи наилучшим человеком и желая, чтобы достоинства пользовались уважением, и считая в числе них красноречие, вскакивал, когда я появлялся, и оказывал прочие отличия, и делал все то, чтобы облегчить и мое положение, и положение заключенных.
10. Явившись к ним, после того как спустился от него вниз, отчаявшимся и лежавшим безгласными, думавшими о том, как бы самим покончить с собою, я удержал их и утешил, сообщая о его отношении и внушая, что еще есть возможность остаться в живых. Поэтому, если бы я выразился, что столько людей вырваны этим человеком от смерти, я сказал бы то, что было в действительности Он радовал и тем, что говорил нам то, что на-мерен был сказать в нашу защиту оскорбленному, а то было, что государю более подобает не взыскать, чем взыскать, если это второе доставляет скоропреходящее удовольствие, а первое — славу, которая не может прекратиться.
11. Итак тем заключение становилось после упомянутой беседы легким, так как обещания не допускали подозрения в пустом хвастовстве; ведь этот муж нигде не обличается в том, чтобы обещать нечто, чего, он знал, выполнять не станете; а он, торопясь избавить город от невзгоды, если бы возможно было мольбою к богам окрылить коней, сделал бы так, если бы возможно было откуда-нибудь получить пару, принадлежавшую сынам Борея, это скорее было бы его делом, или, если бы коня, подобного сыну Горгоны [6], предпочел бы это.
12. А так как возможности не представлялось, от кого бы это получить, то он счел нужным непрерывностью труда сравняться с быстротой крыльев и, отринув и отказавшись от всего, того, что доставляет комфорт в пути и сделав тем повозку по возможности легкой, взошедши на нее, пустил мулов во весь опор, прибавив им быстроты помощью бича [7].
13. Провожатых было такое множество, и большую часть их составляли женщины, которые и город наполняли и, покрыв своей толпою [8] тридцать стадий расстояния за городом, ждали приближения вечера, а он, так как он скромен и знает, что более подобает отклонить, и желает получать почести за то, что им делается, не прогнал толпы и не огорчил её посылкою силы, но достиг этого удаления, благодаря самому вечеру, когда настала пора к тому, я сам был именно одним из вернувшихся.
14. И в то время, как я сидел перед своими дверями, вдруг слышу крики, заключающие мольбу. Догадавшись, что и было, на самом деле, что муж этот выезжает, снова сев на коня, я, немощный старик, сначала следовал, за тем обогнал его, потом далеко опередив его [9] стал ждать, а когда он подъехал, заплакав, что не раз со мной приключалось, препятствие к тому, чтобы много распространяться в своей речи., встретил в его словах, которые как раз содержали то, что я пожелал бы сказать.
15. Затем, я лег спать, а он спешит и на второй вечер достиг границ Каппадокии, затем границ следующей провинции и на шестой день, после полудня явился перед государем, незамеченный кем-либо вследствие того, что никто ему не предшествовал, а свита состояла из двух человек, и в особенности благодаря такой затрате, физического труда.
16. Труды примыкали к трудам и ничто не создавало перерыва для отдыха, ни хлеб, ни варево, ни питье, ни сон, ни жажда ложа. Он так стремился вперед, что тяготился даже сменою мулов и быстроту в этом деле бранил, как медлительность. Ведь он не отвязывал обуви, не стаскивал штанов. не снимал дальнейшей одежды, прежде чем, употребив остальную часть дня на доклад царю, явился принять ванну. Так как он отсчитывал [10] станции, проносясь по всему пути мимо, даже никакая усталость не заставляла его сходить для этой потребности с колесницы, если даже города не побуждали к тому. Что же именно заставляло его так поступать? Сильное желание положить своим советом конец заключению, положить для города конец его опале. Он походил не на того, кто помогает другим, а на того, кто самого себя спасает.
17. Такова была его решимость. Но всякое рвение тщетно, если на его сторону не станет судьба. Первое может двигать, но вторая лишает исполнения. Если демон не содействует, чего может достигнуть замысел сам по себе? Как и всякий кормчий, конечно, должен желать сохранить корабль, но не всякий сохраняете, но те кому ветры благоприятны, такова и роль судьбы.
18. Так и в данном случае, тому, кто желал быстро промчаться, ею дана была в тому возможность тем, что не досаждала ни одна из тех разнообразных случайностей с колесницей, какие служат обычно камнем преткновения в пути. Как будто из стали были колеса, из стали ободья их, так все части колесницы в пути не поддавались никаким повреждениям, и обивались под толчками, какие естественно портят их, но в негодность ничем приводимы не были.
19. А между тем человеку, который без оглядки увлечен стремлением к быстроте, необходимо приходится вызывать неоднократную порчу, но все же обычно поддающееся порче не поддавалось ей и, будто по воздуху, ни в чему не прикасаясь, свершало путь по земле. И так в этом обнаруживается содействие Судьбы, а последнего не было бы, если бы и прочие боги не были благосклонны. Ведь среди них господствует единомыслие и согласие, междоусобие же и раздор далеки от неба, далеки от хора, населяющего небо. Так ты свершал свой быстрый путь, одобряемый богами и город, который они желали спасти, спасал вместе с ними и проявлял заботу о том, о ком они заботились.
20. Когда же он сложил к стопам государя документы, заключавшие доказательство, и по его приказу стал читать и ни откуда не представлялось спасения для безумцев, он тотчас стал обнимать его колена, начал речь о славе и о том, каковы бы были результаты того и другого поступка, наказания и избавления от наказания. Он говорил именно, что город уже наказан, сообщая, что жители сами себя губили, в бегстве подвергаясь тому, из боязни чего они бежали, лишенные кровли, лишенные пропитания, не располагая услугами врача для противодействия недугам, возникшим от лишений. И доказывал в своей речи, что богатые люди умирали вследствие самого своего достатка, так как они навлекали на себя мечи разбойников и могилами им были желудки рыб. А государь, слушая такие вести, начал рыдать и просьбы со стороны прочих упредил собственными слезами, в чем уже заключалась отмена суровых мер. [11]
21. Многое, конечно, Кесарий делает тебя лицом видным, больше же всего это самое, твой нынешний поступок. Мы спасены, правда, приговором императора, но в некоторой доле спасение сводится и к твоей воле. Другому, может быть, нравом с тобою несхожему, свойственно было бы угодить великому гневу его раздражающими речами, и, клянусь Зевсом, гнев, который не был силен, сделать таковым суровыми обвинениями и названиями, преувеличивающими факт, и опасением подобных же явлений, если кто не уничтожит его в зародыше. А с твоей стороны можно было слышать похвалы кротости и видеть мудрость, убавляющую несколько значительность дела, и соображения ручавшегося за послушание прочих при условии пощады погрешившим.
22. Люблю я и афинского ритора, помогающего Митилене, но и город, подвергавшийся опасности был не так велик, — разве нам ровня митиленцы? — и всего наказания тот не остановил, но мы знаем, до каких размеров дошло наказание. В данном случае снадобье распространилось на все.
23. Усмотрим и в человеке, доставившем городу указ о примирении [12], самого помощника. Кто, в самом деле, был бы для города полезнее другого, о том похлопотал он, чтобы он доставил нам самое дорогое для нас послание, так как он должен был без надменности встретиться с курией и выслушать спокойно её речи, дабы в этом деле соблюдена была и внушительность, и права сословия. В самом деле, кто бы более справедливо воспользовался письмом, как не тот, кто один из всадников в быстроте подражал крыльям Кесария?
24. Надо бы, чтобы у нас била гора и река, несущая золото, как у лидийцев, чтобы нам не желать большего, чем мы в состоянии сделать; в действительности, нельзя было достичь меры, при подобной перемене. Тебя же я считаю счастливым за благосклонность в тебе государя, считаю счастливым за любовь к нему, считаю счастливым за рассудительность, считаю счастливым за подобный твои деяния, за то, что ты сознаешь за собою подобные заслуги. Ведь таким людям можно питать еще лучшие надежды и при жизни, и по смерти, и если откуда нибудь постигнет их какая-нибудь беда, память о том, что он сделал, обещает её устранение.
25. Итак доблестно и заступничеством за отдельного человека исхитить его из прямой опасности и кораблю, защитив корабль, отразить разбойников, твое же рвение имеет предметом не одного индивида, или десять, или двадцать, или сорок, но стольких, что и сосчитать нелегко. И кому и можно сказать, что он спас город, но спас не такой большой, не столь древний, не столь изобильный всяческими благами. Свидетели тому, что он изобилует таковыми, являются те, кто со дня на день увеличивают численность жителей своими переселениями.
26. И когда некоторые в беседе станут величаться воспоминанием о славных делах, тебе можно будет одержать верх, называя наш город. Или ты, может быть, не скажешь, почитая молчанием дело, которым можно гордиться, но нас ничто не сможет заставить перестать говорить о величии благодеяния, делая молву о нем нескончаемою [13], путем передачи отцов детям нашего проступка, наших страхов, милостей, нам выпавших.
27. И если бы кто-либо из наших когда-нибудь успел свершить какой-либо подвиг, требующий благородства мужа, мы скажем, он соревновал твоему подвигу, если же по небрежности будет оставлено без внимания какое-нибудь зло, мы укажем ему на подражание твоим достоинствами. И рассказ о событии выступит на сцену, при чем то об этом будут говорить многие, то лучше помнящий станет поправлять того, кто помнит хуже.
28. Много у нас, честная душа, праздников, так как мы самые древние люди и старше любви, превратившей Ио в телицу. Ведь и тех, кто ее искали, оказывается, приняли гостеприимно люди, населявшие гору, владевшие на ней неким городом. Вот на этих то праздниках мы будем воспевать чтимого на каждом бога, и после каждого будем воспевать тебя и твой подвиг.
29. Α мне кажется, и государь думает о том, после какого дара тебе он будет признан давшим тебе все, сколько следовало. И мне думается, прошедши через много чинов, ты достигнешь, подвигаясь все вперед, того звания, которое в почет и государям [14], звания консула. Итак в каждом из этих чинов ты, конечно, встретишь похвалы софистов, при чем они по истине будут велики в речах о тебе. Главное место в этих речах займет то, что ты остановил потоп, грозивший залить город.
30. Итак мы упоминали о медных статуях [15], так как нельзя было попросить у государя о чем-нибудь более важном. Но они показывают, каковы физические свойства человека, а образ души проявляется на делах. Поэтому, кто выказал себя наилучшим, и будущим поколениям является в той области, какая стоит выше, и тело подвергается изменениям под влиянием многих случайностей, душа же, будучи обеспечена своим положением, не поддается каким-нибудь подобным воздействиям.
31. О всем прочем будет сказано, сколько времени и о чем ты беседовал с этим вестником, сообщавшим благоприятные вести: «О ты, показавший себя в немалом числе путешествий, явись теперь, если возможно, скорее, если же нет, не позднее. Ведь я стражду от бедствий Антиохии, которая ничем не разнится от женщины под гнетом недуга. В твоей быстроте заключается для них избавление от тяжких страданий».
32. А если можно обязанным благодарностью, прежде чем отплатить ее, просить о другой милости, стань и сам, дивный, в число тех, что строятся у нас и обрабатывают землю, и придай славы городу тем и другим и не избегай ни той, ни другой затраты, чтобы нам можно было беседовать друг с другом и с прочими о тебе, как о гражданине, а тебе, когда ты будешь здесь, пусть не раз представится к тому возможность и возможность жить в собственном доме и угощать знакомых продуктами поместья.
33. Мне, может быть, близка кончина, судя по числу лет, а, пожалуй, я тогда удостоюсь славы со стороны ораторов. которым поводом будет служить и приобретение друзей, какое я сделал, прямых, действительно, друзей. При этом они будут иметь случай сказать о тебе и больше, считая это моею главнейшею заслугою и доказывая это тем именно, что я принял. А ты, создатель великих деяний, стань у нас отцом и отцом над такими сыновьями, чтобы их достоинства равнялись достоинствам родителя.

---

[1] ϰαταγιγνώσϰω в этом смысле у Полибия, V 27, 6.
[2] Принимаем поправку Förster'а, s t, т. к. чтение рукописей неудовлетворительно.
[3] Еллебих см. orat. XXII § 28.
[4] В оригинале выражение, в контрасте с пришлым элементом (метеками): ὅσοι ἐν τῷ τῆς πόλεως ὀνόματι.
[5] στϱατηγός = magister militum (Еллебих).
[6] Т.е., «Пегаса» схол. ркп. Р.³
[7] τὰ παϱὰ τῆς μάστιγος = αἰ πληγαΐ срв. τὰ ἐϰ τῆς ταλαιπωϱίας § 20, τὰ τὸ φῶς ἐν νυϰτί παϱέχοντα = «светильники» orat XX § 6, τὰπαϱὰ τῆς δεξιᾶς «жесты рукой» orat. XXII § 17, τὰ ἀπὸ τοῦ ποδός LXIV §85, τὰ ἀπὸ τοῦ δεσμώτηϱίον, «результаты тюремного заключения» orat. XXII § 29—orat. XXI § 18 τὰ ἐπ᾿ αὐτοῖς (scl. τϱοχοῖς) = «шины». τὰ διὰ τῆς γῆς LV § 27.
[8] τὰ σώματα cf. выше, стр. примеч.
[9] πολὺ τὸ μέσον ἐμαυτοῦ πϱὸς ἐϰεῖνον ποιήσας срв. т. I, стр. 311, 1.
[10] Срв. т. I, стр. 284, с примеч. (orat. LIV § 55). )
[11] Io. Chrysost. ad pop. Ant. hom. XXI t. II p. 222 sq.
[12] Ιο. Chrysost. 1.1. p. 223 D.
[13] ἀϑάνατος cf. т. I, стр. 20, примеч. 1.
[14] Срв. orat. XII.
[15] Дело идет о статуях в честь Кесария в благодарность за его ходатайство за Антиохию.