24. Фрагменты 250-241 гг. до н. э. Продолжение и конец Первой пунической войны

Переводчик: 

1. (1) Карѳагеняне, разрушив до основания город Селинунт, переместили население в Лилибей. Римляне с флотом в двести сорок боевых кораблей, шестьдесят лёгких кораблей, и большим количеством транспортов всех видов, отплыли в Панорм, а оттуда в Лилибей, который они обложили осадой[1]. На суше они блокировали город от моря до моря посредством рвов, и построили катапульты, тараны, крытые ангары, а также навесы. Вход в гавань они блокировали пятнадцатью лёгкими судами, которые они загрузили камнями. Римское войско насчитывало сто десять тысяч, в то время как осаждённых было семь тысяч пехотинцев и семьсот всадников. (2) В ходе осады прибыла помощь из Карѳагена, четыре тысячи человек и запасы продовольствия, и Адгербал и его люди вновь обрели мужество[2]. Римляне, которые наблюдали отряд, осуществивший прорыв, вновь заблокировали устье гавани камнями и молами, а также забросали фарватер огромными брёвнами и якорями[3], но, когда налетел сильный ветер, на море поднялось сильное волнение и разметало все взад и вперёд. Римляне построили машину для метания камней, но карѳагеняне построили ещё одну стену с внутренней стороны. Затем римляне заполнили ров, который был шестьдесят локтей в ширину и сорок глубиной. Вступив в битву на стене, направленной к морю, они разместили отряд в засаде перед городом, и когда обороняющиеся войска втянулись в бой со стороны моря, люди, которые были в засаде, поднялись по лестницам и захватили первую стену. (3) Когда карѳагенский полководец получил весть об этом, он напал на них, убил большое количество в одном месте и заставил других бежать. И с помощью сильного шторма они подожгли все римские военные машины, их навесы, камнемёты, тараны и крытые ангары. Заметив, однако, что их кавалерия бесполезна для на них в ограниченном пространстве, карѳагеняне отправили их в Дрепаны; там они очень помогли карѳагенянам. (4) Римляне оказались беспомощны в результате сожжения своих машин, а также из-за скудного пайка и мора, и так как они и их союзники питались исключительно сырым мясом, они были настолько заражены болезнями, что много людей умерло за несколько дней. По этой причине они даже были готовы отказаться от осады, но Гиерон, царь Сиракуз, отправил им зерна в изобилии, и вернул мужество, чтобы возобновить осаду.
(5) С вступлением в должность новых консулов, римляне отдали командование консулу Клавдию, сыну Аппия[4]. Приняв командования армией, он вновь заблокировал порт, как делали его предшественники, и снова море разметало все это в клочья. Клавдий, однако, будучи чрезвычайно самоуверен, снарядил лучшие кораблей, в количестве двести десять, и отправился к Дрепанам на битву с карѳагенянами. Он был разбит, потеряв сто семнадцать кораблей и двадцать тысяч человек. Было бы не легко в тот период, обнаружив ожесточённое сопротивление на море, ожидать более славную победу - не сопоставимую победу, я имею в виду, для всякого, а не только для карѳагенян. Удивительно, однако, что, хотя карѳагеняне были вовлечены в такое крупное сражение и... с десятью[5] кораблями... мало того, что никого не потеряли убитыми, но даже раненых было немного. (6) После этого они послали триерарха Ганнибала к Панорму с тридцатью кораблями, разграбили и увезли в Дрепаны запасы зерна, принадлежащие римлянам. Затем, взяв из Дрепаны все прочие запасы провианта, они пошли к Лилибею и обильно обеспечили осаждённых разнородным имуществом. (7) Полководец Карѳалон также прибыл из Карѳагена с семьюдесятью кораблями и приблизительно с таким же числом транспортов с провизией. Когда они также[6] напали на римлян, он потопил несколько кораблей и вытащил на берег пять из стоящих на якоре. Затем, услышав, что флот римлян отплыл из Сиракуз, он убедил своих товарищей-командиров и вышел в море на ста двадцати кораблях, лучших из всего флота. Когда два флота обнаружили друг друга у берегов Гелы, римляне испугались и пристали к Финтиям, где они оставили под прикрытием суши гружёные корабли и остальную часть флота; когда карѳагеняне напали, они столкнулись с жестоким сопротивлением. Наконец карѳагеняне вывели из строя пятьдесят больших грузовых судов, отправили на дно семнадцать боевых кораблей, и сделали бесполезными тринадцать других. (8) После этого карѳагеняне, достигнув реки Галик, отдали своих раненых на излечение. Консул Юний, ничего не зная об этих событиях, вышел в море из Мессаны на тридцати шести кораблях и с большим количеством транспортов. Но, обогнув мыс Пахин и став на якорь возле Финтий, он был поражён, узнав о случившемся. (9) Позже, когда карѳагеняне выступили против них всем флотом, консул, охваченный страхом, сжёг тринадцать кораблей, которые были бесполезны, и попытался уплыть обратно в Сиракузы, думая, что Гиерон смог бы обеспечить им безопасность. Но нагнанный у берегов Камарины, он высадился на землю в поисках убежища на мелководном и скалистом месте. Когда ветер поднял бурю, карѳагеняне обогнули мыс Пахин и стали на якорь в относительно спокойном месте, в то время как римляне, находящиеся в большой опасности, потеряли все свои суда с провизией и, более того, свои боевые корабли, так что из ста пяти только два из последних названных спаслись, а большинство людей погибли. (10) Юний на двух военных кораблях с уцелевшими людьми добрался до армии, стоящей лагерем в Лилибее[7], откуда он сделал ночью вылазку и взял Эрикс, он также укрепил Эгиѳаллий (ныне Ацеллий) и оставил там гарнизон численностью восемьсот человек. (11) Но когда Карѳалон узнал, что Эрикс и его окрестности уже заняты, он ночью доставил морем армию и нападением на гарнизон Эгиѳаллий овладел этой крепостью. В своём успехе он убил одних и вынудил других искать убежища в Эриксе. Три тысячи человек охраняли крепость[8]. В первом морском сражении[9] тридцать пять тысяч римлян погибли, а число людей, взятых в плен, было не меньше.
2. (1) Карѳагеняне отобрали людей, которые больше всего стремились получить деньги и самых смелых (около трёхсот человек) для попытки сжечь осадные машины[10], так как именно эти качества обеспечивают самые сильные побуждения, заставляя людей презирать любые опасности. В общем, это были храбрецы, которые были убиты в предпринятом нападении и в штурме стен, так как они по своей воле ринулись в опасность без всякой надежды на помощь.
3. (1) Когда Клавдий прибыл на Сицилию[11], он принял командование войсками в Лилибее, и созвав сходку, резко напал на консулов, которые только что передали ему армию, заявив, что они были небрежны в своём военном руководстве, пьяницы, которые жили жизнью неправильной и роскошной, и что в целом они были жертвами осады, а не осаждающих. Поскольку он от природы был горяч и умственно неуравновешен, его ведение дел часто граничило с безумием. Во-первых, он повторил ошибку тех, чьё руководство он разоблачил, ибо он также отстроил молы и заграждения в море; его скудоумие, однако, превзошло их в том отношении, что ошибка не в состоянии была научить на собственном опыте большему, чем будучи первым попробовать и потерпеть неудачу. Он также был прирождённым сторонник строгости и немилосердно применял традиционные наказания[12] к солдатам, которые были римскими гражданами, и сёк розгами союзников. В общем, знатность его клана и слава семьи так испортила его, что полный презрения, он смотрел на всех сверху вниз.
4. (1) Обнаружив себя нагнанным, он[13] поспешил в поисках убежища к берегу, потому что считал ужасы кораблекрушения более приемлемыми, чем риск сражения.
5. (1) Ещё до того как он стал полководцем, благородство Гамилькарова духа было очевидно, и, когда он добился главнокомандования, он показал себя достойным своей отчизны ревностью к славе и презрением к опасности.
(2) Он слыл человеком исключительного ума, и так как он превзошёл всех своих сограждан как отвагою, так и военным дарованием, он и в самом деле был
Как мудрый царь и как доблестный воин[14].
6. (1) Рядом с Лонгон[15] был форт, называемый Италион, принадлежащий Катане. Карѳагенянин Барка напал на него...
7. (1) Он никому не рассказывал о своих планах; так как считал, что, когда такие стратагемы сообщаются друзьям, они либо становятся известны врагам через перебежчиков, либо вызывают малодушие среди солдат, ожидающих великие опасности.
(2) Ибо замыслы и военные хитрости полководцев, сообщённые некоторым друзьям, становятся известны врагу через дезертиров, и порождают трусость у солдат, наполняя их ожиданиями большой опасности[16].
8. (1) Барка, после ночного плавания и высадки своей армии, лично возглавил подъем на Эрикс на расстояние в тридцать стадиев. Он захватил город[17] и убил всех... Оставшихся в живых он переправил в Дрепаны.
9. (1) Во всех случаях и во всех начинаниях хорошая дисциплина влечёт за собой хороший результат.
Хотя Гамилькар приказал, чтобы солдаты не занимались грабежами, Водостор[18] ослушался, и в итоге потерял много своих людей. Справедливо, что в любом случае хорошая дисциплина приводит к хорошим результатам, так и теперь, хотя пехотинцы, не говоря о том, что погубили большой успех, которые был уже достигнут, но даже рисковали быть полностью уничтожены; кавалерия, численностью всего лишь не более двухсот человек, спасли не только сами себя, но также обеспечили безопасность другим.
(2) Гамилькар отправил в Эрикс уладить вопрос, чтобы забрать мёртвых для погребения. Консул Фунданий[19] заявил послам, что если они разумные люди, то нужно просить перемирия для возврата не мёртвых, но живых. Дав такой высокомерный ответ, консул тотчас понёс серьёзные потери, так что многим показалось, что его бахвальство встретило должное возмездие от богов.
(3) Когда Фунданий послал глашатаев для договора о погребении погибших, Барка ответил весьма отлично от предыдущего случая. Ибо заявив, что он находился в состоянии войны с живыми, но не имеет разногласий с мёртвыми, предоставил разрешение на их захоронение.
10. (1) Ганнон[20], будучи человеком большой предприимчивости и стремясь завоевать известность, и, прежде всего, имея в своём распоряжении бездействующую армию, надеялся с помощью этой экспедиции приучить армию снабжаться за счёт средств вражеской страны, тем самым избавляя город от затрат, и в то же время исполнив многие деяния, которые будут способствовать славе и достоинству отечества.
(2) Когда Ганнон заставил капитулировать Гекатомпил, старейшины города явились к нему, неся оливковую ветвь мольбы, и умоляли его обойтись с ними гуманно. Так как полководец заботился о своей хорошей репутации и предпочитал добросердечие жестокостям, он взял три тысячи заложников, но оставил город и его поместья нетронутыми, и в результате получил венки и другие высокие почести от благодарного народа. И его солдаты, которых жители угощали великолепно и с большим радушием, пировали при изобилии всех вещей, предусмотренных для их удовольствия.
11. (1) Консул Лутаций[21] с тремя сотнями военных кораблей и семью сотнями транспортов, всего тысяча судов, отплыл в Сицилию и бросил якорь в фактории эриксинцев. Точно также Ганнон вышел из Карѳагена на двухстах пятидесяти военных кораблях вместе с грузовыми судами[22], и прибыл на остров Гиера. Когда он двинулся отсюда к Эриксу, римляне вышли навстречу, и завязалось сражение, крайне упорное с обеих сторон. В этом сражении карѳагеняне потеряли сто семнадцать кораблей, двадцать из них со всеми людьми на борту (римляне потеряли восемьдесят кораблей, тридцать из них были разрушены полностью, в то время как пятьдесят частично), в то время как число пленных карѳагенян было, по словам Филина[23], шесть тысяч, но по словам некоторых других - четыре тысячи сорок. Остальные корабли, поймав попутный ветер, бежали в Карѳаген.
(3) Такие высоты храбрости были достигнуты, что даже военачальники обеих сторон отличились личным мужеством и хладнокровным руководством среди опасностей. Имели место самые удивительные происшествия, что пришлись на долю храбрецов. Ибо, когда их корабли были потоплены, некоторые, кто превосходил отвагою своих противников, попали в плен, но не потому, что они страдали отсутствием доблести, но потому, что они были подавлены неодолимой силой неизбежности. Ибо какая польза человеку от храбрости, когда его корабль идёт ко дну, и человек, лишённый опоры под ногами, доставляется морем в руки врага?
12. (1) Мать юношей, оплакивая смерть своего мужа[24], и полагая, что он умер от отсутствия ухода, заставила сыновей жестоко обращаться с пленными. Их, соответственно, держали взаперти в чрезвычайно узкой комнате, где из-за отсутствия места они были вынуждены скрючивать свои тела, как свёрнутая клубком змея. Позже, когда они были лишены пищи в течение пяти дней, Бодостор умер от отчаяния и лишений. Однако Гамилькар[25], будучи человеком исключительного духа, держался до конца и все ещё цеплялся за надежду, даже в полном отчаянии. Но, хотя он неоднократно умолял женщину и в слезах рассказывал об уходе, оказанном её мужу, она была так далека от какого-либо милосердия или человеколюбия, что в течение пяти дней держала труп с ним, и хотя она позволила ему немного пищи, её единственной целью было тем самым продлить его мучения. (2) Когда, наконец, он отчаялся обрести жалость мольбами, он закричал и призвал Зевса Ксения[26] и богов, которые следят за делами людей, в свидетели, что вместо того, чтобы получить в ответ причитающееся милосердие, он получает наказание за пределами человеческой выносливости. И все же он не умер то ли потому, что какой-то бог сжалился над ним, то ли потому, что судьба поднесла ему неожиданную помощь. (3) Ибо, когда он был на грани смерти в результате зловония от трупа и от общего плохого обращения, кто-то из домашних рабов рассказал определённым лицам о происходящем. Они были потрясены и сообщили об этом трибунам. Так как в любом случае выявленная жестокость была шокирующей, магистраты вызвали Атилию и чуть не отдали её под суд по смертельно наказуемому обвинению на том основании, что она навлекает позор на Рим; и они пригрозили исполнить полагающееся наказание над ней, если они не отдаст полагающиеся почести узникам. Атилии строго порицали свою мать, кремировали тело Бодостора и послали прах его родственникам, а Гамилькару принесли облегчение в его тяжёлой участи.
13. (1) Когда посланцы римлян вместе с Гесконом[27] прибыли к Барке и зачитали условия договора, он хранил молчание до определённого пункта. Но когда он услышал, что нужно сдать оружие и выдать перебежчиков, он не сдержался и приказал им уйти немедля. Он был готов, сказал он, умереть в бою, но не соглашаться по трусости на позорный поступок; и он знал также, что Фортуна изменяет в своей верности и переходит на сторону людей, которые стоят непоколебимо, когда все кажется потерянным, и что случай с Атилием представляется ярким свидетельством таких неожиданных поворотов.
14. (1) Римляне, пребывая в состоянии войны с карѳагенянами в течение двадцати четырёх лет и ведя осаду Лилибея в течение десяти лет, заключили мир.


[1] История осады подробно изложена Полибием, 1.41–48.
[2] По данным Полибия (1.44), вспомогательная экспедиция состояла из 10 000 человек во главе с Ганнибалом; Адгербал был главнокомандующим здесь, а затем в Дрепане (1.46). Весселинг, после Зонара, 8.15 (который называет Ἀρδέβας командиром вспомогательной экспедиции), предлагает следующие чтение: "… Помощь прибыла из Карѳагена — Адгербал с людьми и припасами — и их уверенность была восстановлена".
[3] Предположительно плавающие бревна на якоре.
[4] П. Клавдий Пульхр. Другой консул 249 г. до н. э. — Л. Юний Пуллий.
[5] Число, вероятно, неверное и грамматика предложения, по крайней мере, необычна; весьма вероятно, оригинальный текст пострадал от небрежного пересказа. Отчёт Полибия о битве (1.49–51), не предполагает такого различия в размере двух флотов, а число может относиться к размеру римского флота в 210 кораблей.
[6] Это может быть искажённой ссылкой на одновременную атаку с земли во главе с Гимильконом (Полибий, 1.53.5), а Карѳалон атаковал корабли.
[7] См. Полибий, 1.53–54, о несколько ином рассказе об этих двух военно–морских катастрофах и о захвате Эрикса 1.55.
[8] Предположительно, это относится к римскому гарнизону в Эриксе.
[9] Не ясно, какая именно битва имеется в виду.
[10] О предложенной награде см. Полибий 1.45.3, глава 1.3.
[11] См. гл. 1.5.
[12] См. Полибий, 6.37–38 о жестокости этих наказаний.
[13] Юний: см. гл. 1.9.
[14] Гомер, Илиада, 3.179. Гамилькар Барка, отец Ганнибала, был назначен полководцем в 247 (246 по Белоху) до н. э. См. Полибий, 1.56.
[15] Стефан Византийский пишет имя сицилийского города как Лонгона (Longonê). Место в противном случае неизвестное.
[16] Здесь опять эксцептор фрагментов Хошеля неосторожно исказил смысл (см. фрагмент Константина выше). Может быть, несмотря на порядок слов, он намеревался сконструировать δειλίαν с ἐντίθησι. Идея выражена более полно у Диона Кассия, 12.43.25.
[17] Город Эрикс был частью вершины горы; римляне имели и держали гарнизоны как на вершине, так и у подножия горы Эрикс (Полибий, 1.58.2). Предыдущий фрагмент Диодора, вероятно, относится к этому смелому удару.
[18] Вероятно, он же Бодостор из гл. 12.
[19] С. Фунданий Фундул (C. Fundanius Fundulus).
[20] Ганнона из этой главы, который прославился в войне с наёмниками (книга 25.2–6;. Полибий, 1.65 и далее), следует отличать от Ганнона из гл. 11. Гекатомпилы находятся в Ливии (Диодор 4.18.1), а также инцидент, упомянутый здесь, упомянут у Полибия (1.73.1), но его точная дата неизвестна (не ранее 247 г. до н. э., судя по положению фрагмента в коллекции Константина).
[21] С. Лутаций Катул, консул 242 г. до н. э. Решающая морская битве при Эгатских островах (ср. Полибий, 1.60–61) произошла в марте 241 г. до н. э.
[22] Или, возможно, «триста грузовых судов».
[23] См. примечание к 23.8. Полибий даёт цифру «около 10 000»; де Санктис исправил чтение так: «6000 карѳагенян, 4040 других»
[24] Регул. Этот фрагмент, безусловно, относится к раннему времени, и по своей позиции в коллекции может быть размещён уже в 247 г. до н. э. Когда умер сам Регул — точно неизвестно. Можно отметить, что ничто в дошедших до нас частях книги не предполагает, что Диодор включил в рассказ хорошо известную историю посольства Регула (см. Гораций, Оды, 3.5).
[25] Какой Гамилькар имеется в виду — неясно.
[26] «Защитник чужеземцев».
[27] Гескон был командиром карѳагенской армии в Лилибее в конце войны, см. Полибий, 1.66.