1—5, 7—9, 12—17, 19—25, 30—36, 38— 47, 49, 50 (АР, V, 119; IX, 429; VI, 227, 229, 261; IX, 239; VI, 100, 242, 244, 350; V, 108; VII, 371, 376, 628, 643, 645, 741; IX, 81, 224, 562, 235, 516, 555, 559, 560; X, 24; XI, 42; XVI, 40; IX, 430, 542; VII, 380, 401; VI, 232, 253; VII, 636, 638; IX, 276, 439, 513; XVI, 199) — пер. Ю. Шульц. 6, 10, 11, 18, 26—29, 37, 48, 51 (АР, VI, 345, 161; IX, 545; VII, 633; IX, 283, 291; XVI, 61; IX, 419, 284, 234; XVI, 273) — пер. Л. Блуменау

1. Одиночество

Ляжешь на левый ли бок, повернешься ли после на правый,
О Кринагор, на своем ложе унылом, пустом,
Если с тобою нет милой Гемеллы, склонившейся рядом, -
Сон тебе будет не в сон, - будет страданье одно.

2. Певица Аристо

Навплия, стража Евбеи, водою кругом окруженной,
Пела сама Аристо; смел, я от пенья сгорал.
Ложный в ночи с Каферейской скалы огонь воспылавший
Переселился, увы, в сердце отныне мое.

3. Калам в подарок

К дню рожденья тебе калам серебряный этот,
Что лишь недавно совсем был для письма заострен
И превосходно украшен резьбою из рога, и быстро
В легком беге своем вдоль по странице скользит,
Проклу шлет Кринагор - скромный дар, но от сердца, с тобою
Единодушно стремясь знания приобрести.

4. Зубочистка в подарок

Вот перо орла кривокрылого, острым железом
Срезано, - пурпуром все светится темным оно, -
Если осталось в зубах после трапезы что-то сокрытым,
Все удаляет из них ловким своим острием;
Малую с чувством немалым, хоть это безделка для пира,
Левкий, тебе Кринагор преданный дарит сейчас.

5. Флакончик в подарок

Медный для масла флакон, как серебряный с виду, изделье
Индии, - этот тебе, друг мой, товарища дар,
Ибо рождения день у тебя, сын Симона, ныне, -
С радостью в сердце своем дарит теперь Кринагор.

6. Подарок ко дню рожденья

Прежде мы, розы, весною цвели, а сегодня раскрыли
Алые наши цветы в самой средине зимы,
Чтоб улыбнуться с приветом тебе в этот праздник рожденья,
Праздник, столь близкий уже к брачному дню твоему.
Кудри красавицы юной своею охватывать вязью
Розам милее, чем ждать ясного солнца весны.

7. Подарок Антонии

В этом футляре пятерка лирических книг превосходных
Труд содержит в себе непревзойденных Харит,
Анакреонт Теосский старец написал
Сам под хмельком все это иль в пылу страстей.
Мы и приходим Антонии в дар в день священный пораньше,
К ней, кто красы и ума высших достигла высот.

8. Дар победителя в беге

Вынеся факел в бегу, предмет состязания юных,
Давнего память огня, что нам принес Прометей,
Здесь горящим его, за победу награда - Гермесу
Одноименный отцу сын Антифан посвятил.

9. Дар юного Евклида

На рассвете желанном мы жертвы всесильному Зевсу
И Артемиде творим, кто помогает рожать.
Им ведь мой брат, безбородым еще, дал обет, что положит
Юности первый пушок, что отрастет на лице.
Боги, примите же дар, и за этот пушок его первый
Дайте Евклиду дожить вы до волос до седых.

10. Марцеллу

Западный кончив поход и с военной добычей достигнув
Скал италийских, Марцелл выбрил впервые свою
Русую бороду. Так его, видно, хотела отчизна -
Отроком в свет отпустить, мужем обратно принять.

11. Ему же

Это искуснейший труд Каллимаха, поэма, в которой
Были развернуты им все паруса Пиерид.
Гостеприимной Гекалы он в ней вбспевает жилище,
Славит Фесея дела на Марафонской земле.
Да ниспошлют тебе боги такую ж могучую силу,
Чтоб и твоя, о Марцелл, так же прославилась жизнь.

12. Молитва об Антонии

Гера, мать Илифий, всемогущая Гера, а равно
Зевс - всеобщий отец тех, кто родится на свет,
Дайте же знак, что легко разрешится Антония, помощь
Нежно руками сама ей Эпиона подаст,
Чтобы супруг был радости полон и мать со свекровью.
Чрево ведь это несет род величайших домов.

13. Трижды победивший Демосфен

Звук тирренской трубы, далеко разносящийся голос
Средь олимпийских равнин громко звучащий всегда
В прежнее время; уж два раза гремел о победах;
Если ж и третий теперь ты получаешь венок,
Демосфен, гражданин Милета, - вовеки из меди
Не прозвучал никогда голос мощнее трубы.

14. Эпитафия Проте

Бедная, словом каким назову тебя раньше и позже?
Бедная! В каждой беде слова правдивее нет.
Милая, ты отошла, и лица своего красотою
Как и душою своей непревзойденной была.
Прота! Как истинно имя твое, ведь все остальное
Было вторым, коль сравнить с прелестью высшей твоей.

15. Эпитафия слуге поэта

Геей-Землей звалась моя мать; и земля по кончине
Скрыла меня. И она вовсе не хуже, чем та.
В этой я долго пребуду; от матери той я похищен
Солнечным зноем, когда он нестерпимо палил.
Вот и лежу на чужбине под камнем, оплаканный много.
Инах, я верным слугой был Кринагору всегда.

16. Эпитафия умершему на чужбине

Жалкие, что мы блуждаем, прельстившись надеждой пустою,
И позабывши, что есть людям враждебная смерть?
Вот и Селевк этот был и речами и нравами равно
Безукоризнен, но он, юности мало вкусив,
Средь отдаленных иберов, далеко от Лесбоса ныне,
Как чужеземец лежит там на морском берегу.

17. Эпитафия мальчику по имени Эрот

От названий своих острова отрекались иные,
Славы не знавшие, взяв общее имя с людьми;
Пусть назовут Эротидами вас. Нисколько не стыдно
Вам, Оксейям, иметь имя такое теперь.
Мальчику ведь, кто сокрыт был Днем в этой могиле,
Имя свое и красу бог сам Эрот подарил.
Ты, гробовая земля, и море вблизи побережья,
Легкой ребенку пребудь, ты же спокойным всегда!

18. Эпитафия Селене

Вставшая вечером поздно луна окружилась туманом,
Чтобы от ночи укрыть тяжкое горе свое:
Милая ей и одно с ней носившая имя Селена,
Тенью безжизненной став, в мрачный спустилась Аид.
С нею, живою, делилась она красотою лучистой,
С нею же, мертвой, теперь хочет и тьму разделить.

19. Эпитафия маленькой девочке

Милую эту Гимниду, Евандра всегдашнюю радость,
Девочку лет девяти, в доме рожденную здесь,
Неумолимый Аид, ты похитил. Что ж гибель до срока
Ты ей послал; коль она будет твоей все равно?

20. Эпитафия философу Филострату

Бедная жертва богатств, Филострат, где известные всюду
Скиптры остались твои, счастие где от царей,
С коими всю ты связал свою жизнь? Не у Нила ли ныне,
Иль Иудеи границ эта могила видна?
Все, что с трудом ты добыл, чужеземцы уже поделили,
И в Остракине сухой будешь ты мертвым лежать.

21. Эпитафия погибшему в Германии

Громкую славу, что Спарте стяжал Офриад, Кинегира ль
Битву при море, иль все подвиги войн называй!
Вот италиец, копейщик Ареса, у Рейна потоков
Павший под множеством стрел и полумертвый почти,
Видя, что враг захватил орла легиона родного,
На ноги снова вскочил он средь погибших в бою;
И поразивши того, кто орла уносил, полководцам
В руки вернул, и обрел неодолимую смерть.

22. Никий

Не говори мне, что смерть это жизни конец; и у мертвых,
Как у живых, ты найдешь бедствий начала других.
Никия с острова Коса судьбу рассмотри: он в могиле
Был уж схоронен, и вдруг мертвый явился на свет.
Граждане здесь, разломав преграды могилы, изъяли
Жалкое тело его, так наказав мертвеца.

23. Коза императора

С выменем полным меня, козу, откуда подойник
Щедрое взял молоко, всех изобильнее коз,
А вкусивший его и познавший медовую сладость,
Кесарь сопутницей взял в плаванье ныне меня.
После, считаю, достигну и звезд. Ибо он, получивший
Вымени дар моего, Зевса не менее был.

24. Попугай

Клетку из прутьев покинув свою, попугай говорящий
В рощу стремглав прилетел на пестроцветных крылах,
Славного Кесаря там приветствуя с должным почтеньем,
Даже на воле средь гор имя его не забыв.
Быстро ученые птицы примчались сюда, соревнуясь,
С тем, чтобы всех упредив, Кесарю "Здравствуй" сказать.
Диких зверей за собой вел Орфей среди гор, а сегодня,
Кесарь, все птицы тебя славят по воле своей.

25. Царский брак

Мира обширные земли, лежащие рядом, какие
От эфиопов своей Нил отделяет водой,
Оба царя, породнившись, соделали общими в браке,
Сливши Египта народ вместе с ливийским в одно.
Пусть от отцов у сынов властителей этих пребудет
Крепкая власть в свой черед в соединенной земле.

26. Германику

Вы, Пиренейские горы и гребни Альпийских ущелий,
Где возникают ключи вод, образующих Рейн,
Все мы свидетели славы, какою покрылся Германик,
Тучи убийственных стрел бросивший в кельтов. Легло
Множество их. И сама Энио, указавши Аресу,
Молила: "Вот чьим рукам этим обязаны мы".

27. Августу

Если бы хлынули даже все воды морского прилива,
Или Германия весь свой устремила бы Рейн,
Не ослабеет нисколько могущество Рима, покуда
Кесарь в деснице своей будет удерживать власть.
Так посвященные Зевсу дубы, укрепившись корнями,
Твердо стоят, а сухой ветром срывается лист.

28. Тиберию

Мира границы - восток и закат. И победы Герона
Ныне достигли уже этих пределов земли;
Солнце Армению, им покоренную, видит, вставая,
Видит подвластной ему землю германцев, садясь.
Рейн и Араке победителя славят; водами своими
Поят они племена, порабощенные им.

29. Августу

Всюду, куда бы он, кесарь, не шел, - в Солоент ли далекий,
В крайний предел гесперид, или в Герцинскую дебрь, -
Слава его провожает. Тому Пиренейские воды
Новый являют пример: будут уже не одни
Лишь дровосеки туземцы в них мыться, но местом купанья
Впредь они станут служить двум континентам земли.

30. Альпийские разбойники

"Каждый пусть делает то, чему научился". И в Альпах
Действуют так подлецы в гривах косматых волос.
Ибо они, нападая, ничуть собак не страшатся,
Жиром обмазав себя, в почках его находя.
Не остается следов для собачьего нюха. О, склонный
Ум лигурийцев ко злу больше, чем к добрым делам!

31. Остров Сибота

Те, кто меня описали, сказали б об острове этом,
Что составляют меня семь только стадий всего.
Но ведь поля хлебородны мои под плугом, увидеть
Ты бы это сумел; полн я древесных плодов
И обилием рыбы удобен для ловли, иль в пору
Зноя со мной ветерки, гаваней тихий приют
Близ феакийской Коркиры... Но это смешное названье
Было дано мне, когда слишком расхвастался я.

32. Просьба о лоцмане

Плыть снаряжаюсь в Италию я; к товарищам еду, -
Долгое время уже с ними я был разлучен.
Нужен для плаванья мне проводник, чтобы прямо
к Кикладским Вел островам и потом в древнюю Схерию вел.
О помоги мне, Менипп, написавший о плаванье книгу,
Ведь географию всю ты в совершенстве постиг.

33. Молитва от землетрясения

О, цепенящее всех сотрясенье земли, или морем
Вызвано, или ветров силою собранных в ней,
Дом для меня сохрани, построенный только: такого
Страха не знал я еще, как сотрясенье земли.

34. Благодарственная молитва

Сердце святое земли Колебателя, благостно также
Будь и к другим, кто плывут морем Эгейским сейчас:
Мне ведь, гонимому ветром Фракийским, ты дал благосклонно
К радости вящей моей в тихую гавань войти.

35. Элевсинские мистерии

Хоть и сидячая жизнь век была у тебя, и ни морем
Не проплывал ты, не знал и сухопутных дорог,
В город Кекропа ступай, чтобы там величайшие ночи
Таинств Деметры самой ты бы увидеть сумел.
Ибо при жизни от них ты забот не узнаешь, когда же
Ты отойдешь к большинству, будет легко на душе.

36. Саллюстию Криспу

Три Фортуны живут во храме с тобой по соседству -
Щедрой твоей душе, Крисп, недостаточно трех!
Все пусть слетятся сюда - ибо что столь великому мужу
Будет довольно, чтоб так быть благосклонным к друзьям?
Ныне Кесарь тебя также выше всех прочих возносит.
А без него на земле даже Фортуна - ничто.

37. Коринфу

Город несчастный! Какими людьми вместо граждан старинных
Ты населен! О, тяжел Греции этот позор!
Лучше б тебе провалиться, Коринф, и лежать под землею
Или пустынею стать пуще ливийских песков,
Чем, негодяям подобным доставшись, отдать на попранье
Им Вакхиадов твоих, древних царей твоих прах!

38. Агаррийская овца

Место рожденья овцы - Агарра, где воды Аракса
Пьет, там живя, армянин в войлочной шляпе своей;
Длинные шерсти власы не такие, как руна овечьи, -
Редки, а их завитки козьих, конечно, грубей.
Чрево же трижды приплод ежегодно приносит, и млеком
Вымени полны сосцы и в изобилье оно.
Блеянье их похоже на нежное телок мычанье;
Все ведь иное в иных мы наблюдаем краях.

39. Драматург Филонид

Ныне дерзай и представь нам пьесу, в которой четыре
Действуют сразу лица, можешь и более взять;
Ведь ни в тебе, Филонид, ни в Бафилле нет недостатка,
В прелести песен - в одном, в прелести рук - во втором.

40. Эпитафия Евникиду

Хотя надгробье это и из мрамора,
Каменотесом все отполировано, -
Под ним не муж достойный. Не по камню ты
Суди о мертвом, друг мой! Ибо камень нем,
Которым труп сокрытый облачен кругом.
А здесь лежат останки Евникида и,
Безжизненны, под прахом земляным гниют.

41. То же

Здесь, под бесплодной землей, давит камень могильный собою
Кости мерзавца, - как раз над головою его.
Кроет бугристую грудь и зубовный оскал, от какого
Запах отвратный идет, рабью повязку бедра,
Голову лысую, - прах Евникида полусожженный,
Полный еще и теперь желтым гниением весь.
О земля, оскверненная так, ты над прахом урода
Этого легкой не будь и неглубокой не будь!

42. Земледелец - Пану

Зрелую гроздь винограда, граната кусок, состоящий
Из ячеек, нутро желтое шишек сосны,
Также миндалины, - их так легко расколоть, - и от пчелок
Их амвросический мед и пирожки на меду,
Дольки чесночные, - есть их полезно, - прозрачные груши
Для очищения тех, кто нагрузился вином,
Пану, любителю гротов, из дерева также Приапу
Скромные эти дары Филоксенид положил.

43. Дары охотника

Нимф пещеры с ключами обильными, льющими воду,
Что из извилистой вы этой струите скалы,
Гулко звучащая ниша для статуи Пана, который
Пиний увенчан венком здесь у Бассайской горы,
И можжевельника пни, - для охотников это святыня, -
Также из камня твои изображенья, Гермес,
Будьте же вы благосклонны, примите трофеи, какие
Ловкий в охоте Сосандр взял на оленьей гоньбе.

44. Эпитафия потерпевшему кораблекрушение

О счастливый пастух! Если б я тоже пас под горою
На травянистом холме с белой вершиной овец,
И, к вожакам обращаясь баранам, их блеянье слушал,
Чем кормовое весло в море, плывя, погружать.
Нет, я погиб в пучине морской. И крутящийся с шумом
Евр мое тело прибил к брегу песчаному здесь.

45. Скорбь матери

Видя своих сыновей, поменявшихся жребием скорбным,
Их обнимая, в слезах молвила бедная мать:
"О дитя, не тебя собиралась я ныне оплакать,
А средь живых не тебя думала здесь увидать;
Гибель несущие боги обоим вам судьбы смешали.
Только ко мне лишь одной подлинно горе пришло".

46. Эпитафия прачке

Бедная прачка, стирая одежды у берега моря,
Стоя на камне сыром возле самой воды,
Вдруг от волны налетевшей в морскую упала пучину.
Так ей испить привелось горького смерти питья.
Вмиг с нищетою и жизнью простилась. Кто ж по морю станет
Плыть, коль спасения нет и на земле от него.

47. Череп у дороги

Череп, когда-то с власами, пустая орбита глазная
И бессловесный оскал уст, безъязычных давно,
Жалкий забор для души, и непогребенные эти
Смерти останки в пути плакать прохожим велят.
Ныне лежите у пня близ тропинки, чтоб каждый, увидев,
Понял, что больше всего надобно в жизни беречь.

48. Самому себе

Долго ли, бедная, ты за пустыми надеждами следом
Будешь носиться, душа, в снежной тени облаков,
Сны о богатстве, о счастье меняя одни на другие?
Даром ведь нам ни одно не достается из благ.
К Музам скорее стремись за дарами. А призраки эти,
Лгущие сердцу, оставь, - пусть их лелеют глупцы!

49. Актеру

В пьесах ты многих блистал, что написаны были Менандром
Либо с одною из Муз, либо с одной из Харит.

50. Эроту

Стенай и плачь, сжимая жилы рук своих,
О кознодей! Такое поделом тебе.
Никто спасти не сможет! Не гляди, косясь.
Ведь сам ты слезы выжал у других из глаз,
Вонзая в грудь им копья горечи сплошной,
Ты влил страстей отраву, - не спастись от ней.
Эрот, ведь муки смертных для тебя смешны.
Ты претерпел, что сделал. Справедливость есть!

51. Врач Праксагор

Сын Аполлона рукою своею, насыщенною соком
Всеисцеляющих трав, втер тебе в грудь, Праксагор,
Знанье искусства, дающего людям забвенье страданий.
От Эпионы самой ты милосердной узнал
И о недугах, что корень берут в затяжных лихорадках,
И о пригодности средств для заживления ран.
Если б таких же искусных врачей было больше на свете,
Мертвыми так не была б лодка Харона полна.