LVIII Против Феокрина

Переводчик: 

Процесс Феокрина относят обычно к 342 г. Все сведения о Феокрине восходят к данной речи и к сообщению лексикографа Гарпократиона (под словом "Феокрин"): "Демосфен в речи за Ктесифонта (XVII. 313), браня Эсхина, называет его "трагическим Феокрином". Этим Демосфен хочет сказать, что Эсхин является сикофантом, поскольку Феокрин был сикофант, как об этом явствует из речи "Против Феокрина", автором которой был либо Демосфен, либо Динарх. Так как Эсхин был сначала трагическим актером, а позднее стал сикофантом, то Демосфен справедливо назвал его "трагическим Феокрином"".

Содержание

(1) Я не знаю, почему эту речь обычно помещают среди частно-правовых речей. Совершенно очевидно, что она политическая. Что это так, будет ясно из самого содержания.
Афинские купцы и судовладельцы, которые доставляли хлеб не в Афины, а в какое-либо другое место, могли стать объектом доносов. Другой закон гласил, что если кто-нибудь, обвинив, не будет преследовать противника по суду, или если будет его преследовать, но не наберет пятой части голосов, то он должен уплатить тысячу драхм в государственную казну. При этом должники теряли право выступать публично. (...) Третий закон приказывал оштрафовывать на половину этой суммы человека, который возвращает кому-либо свободу вопреки справедливости.
(2) Итак, Эпихар донес на Феокрина, что он выступает с речами, хотя ему это запрещено на основании трех названных законов. Феокрин, говорит он, донес на Микона, что тот-де отвез хлеб в другое место, но не преследовал его по суду. Затем, когда он был назначен филой эпимелетом, при даче отчета он был уличен в расхищении денег, принадлежащих храму героев-эпонимов. Наконец, отец Феокрина, незаконно возвративший свободу рабыне Кефисодора, был оштрафован на пятьсот драхм. Таковы мотивы доноса. Отсюда видно, что процесс публичный. Большинство считает, что речь принадлежит Динарху, хотя она совсем не отличается от речей Демосфена.

Речь

(1) Наш отец, граждане судьи, был осужден на одном из процессов из-за присутствующего здесь Феокрина и оштрафован на десять талантов. После этого сумма была удвоена, и у нас нет никакой надежды на спасение. Я счел, что для того, чтобы с вашей помощью отомстить Феокрину, я должен подать на него жалобу в суд, не принимая в расчет ни своего, ни чьего-либо другого возраста.
(2) Ибо мой отец, граждане судьи, которому я привык во всем повиноваться, часто высказывал опасения в присутствии всех родственников, что я, ссылаясь на неопытность и молодость, упущу возможность, пока он еще жив, отомстить противнику и, оставив без внимания то, что отец лишен всего, не накажу Феокрина, незаконно выставляющего обвинения и возводящего клевету на многих граждан, хотя ему это делать не позволено.
(3) Я прошу и умоляю всех вас, граждане афинские, выслушать меня благосклонно, во-первых потому, что я веду тяжбу, помогая моему отцу и повинуясь ему, затем, потому что я молод и неопытен и все, чего я хочу - это, если мне позволит ваша благосклонность, суметь ясно представить вам деятельность моего противника.
(4) Наконец, граждане судьи, потому, что я предан, ибо (я скажу вам правду) я предан людьми, которым из-за их вражды к Феокрину вы доверяли и которые, узнав суть дела и обещав мне помощь, ныне покинули меня и на моем деле помирились с Феокрином. Так что нет никого, кто выступал бы со мной, разве только кто из родственников придет мне на помощь.
(5) Итак, Феокрин многократно попадал под обвинения и преступал все касающиеся этого законы. Наиболее же свежим из его дел, как нам кажется, является донос по поводу корабля. Именно поэтому-то оно включено в обвинение, которое дал мне мой отец. Так вот, сначала вам зачитают закон, касающийся доносчиков, которые, вместо того, чтобы начинать тяжбу, незаконно заключают с противником сделку. Именно с этого, как я полагаю, следует мне начинать мою речь. Затем вам зачитают текст доноса, который был сделан Феокрином против Микона. Читай.
(Закон)
(6) Этот закон, граждане судьи, ясно показывает тем, кто решил сделать публичное обвинение, донос или что-либо другое из записанного здесь, как следует совершать каждое из этих деяний. Вот как обстоит дело, исходя из текста услышанного вами закона: если кто-нибудь, ведя тяжбу, не наберет пятой части голосов, он должен уплатить тысячу драхм; если же, Феокрин, он не будет судиться, с него причитается еще тысяча, дабы никто не занимался сикофантией и, чувствуя себя в безопасности, не делал из интересов государства доходного предприятия. Итак, я утверждаю, что Феокрин виновен в том, что сделав донос на Микона холлизийца, не вел с ним тяжбу, но, получив от него деньги, предал дело.
(7) Я полагаю, что сумею ясно доказать вам это. Правда, Феокрин и его сподручные сделали все, чтобы, обхаживая свидетелей и, то угрожая им, то их убеждая, заставить их не давать свидетельских показаний. Однако если вы захотите помочь мне в справедливом деле и прикажете им, а точнее, если вы вместе со мной вынудите их либо выступить свидетелями, либо клятвенно отречься, если вы не позволите им отклониться от вопроса, то истина будет открыта. Итак, зачитай мне сначала акт доноса, а затем свидетельства.
(Донос)
(8) Этот донос был сделан вот этим самым Феокрином после того, как он вызвал в суд Микона. Донос был принят секретарем комиссии торгового порта Евтифемом. В течение долгого времени текст доноса выставлен был перед Советом. Наконец Феокрин, получив взятку, отказался от жалобы как раз в то самое время, когда архонты уже приглашали его на предварительное следствие. А чтобы было ясно, что я говорю правду, пригласи мне сначала Евтифема, который был тогда секретарем комиссии.
(Свидетельство)
(9) Зачитай же теперь и свидетельство тех, кто видел текст выставленного доноса.
(Свидетельство)
Пригласи же и эпимелетов порта[1], и самого Микона, о корабле которого сделан донос. Зачитай свидетельства.
(Свидетельства)
(10) Итак, вы выслушали, граждане судьи, весьма авторитетные свидетельства о том, что Феокрин донес о корабле Микона, что текст доноса был долгое время выставлен для ознакомления и что Феокрин, вызванный для разбирательства, не повиновался и в суд не пришел. Ему следовало не только выплатить штраф в тысячу драхм, но он подлежал также тюремному заключению и прочим наказаниям, которые предусматривает этот закон по отношению к людям, клевещущим на торговцев и судовладельцев. Об этом вы легко узнаете, из текста самого закона.
(11) Ибо законодатель, желая, чтобы виновные из числа торговцев не оставались безнаказанными, а невиновные не терпели неприятностей, просто-напросто запретил делать доносы тем людям, у которых нет уверенности, что они смогут в вашем присутствии доказать обоснованность своего доноса. Если же какой-нибудь сикофант поступил вопреки этому, то он подлежит осуждению и заключению под стражу. Но лучше прочти сам закон, ибо он научит гораздо лучше, чем я.
(Закон)
(12) Вы слышите, граждане судьи, какие наказания предписывают законы для сикофантов. Итак, если Микон совершил одно из преступлений, в которых обвинил его Феокрин, и при этом последний не стал вести процесс, а примирился с обвиняемым, то он поступает беззаконно со всеми вами и по справедливости должен казне тысячу драхм. Напротив, если Микон плыл туда, куда ему и следовало плыть (ибо пусть будет одно из двух, по выбору Феокрина), то, донося и клевеща на Микона, он действует как сикофант по отношению к судовладельцам. В таком случае он преступил не только предшествующий закон, но и тот, который вам только что зачитали, и вынес свидетельство против самого себя в том, что он не говорит и не делает ничего здравого.
(13) Кто же, поступая справедливо, упустил бы возможность получить долю, которая причитается ему по закону, кто, в таком случае, согласился бы примириться с противником ради ничтожной выгоды, делая себя виновным перед законом, и это в то время, когда, как я только что сказал, есть возможность получить половину от имущества подвергшегося доносу владельца? Никто, граждане судьи, если только не признается, что он сикофант.
(14) Итак, существуют два закона, которые преступил человек, обвиняющий других в противозаконных действиях. Есть еще и третий закон, который позволяет всем гражданам на равных основаниях обвинять должников государственной казны, вне зависимости от того, должны ли они Афине или кому-либо из других богов или героев-эпонимов. Сейчас станет ясно, что Феокрин - должник, не выплативший семьсот драхм. На эту сумму он был оштрафован при сдаче отчета герою-эпониму своей филы. Зачитай мне эту часть закона.
(Закон)
(15) Достаточно. Ты слышал, что говорит этот закон: "Или кому-нибудь из героев-эпонимов". Зачитай теперь свидетельство филетов.
(Свидетельство)
Пожалуй, Феокрин, граждане судьи, будет заботиться о немногих людях или о тех, кто, подобно Микону, большую часть времени проводит в плавании. Он не испугался и не устыдился присутствующих здесь филетов, имуществом которых он так распорядился, что они обвинили его в воровстве. Кроме того, он оштрафован в точном соответствии с законами, поскольку зная, что законы препятствуют ему делать обвинения до тех пор, пока он не выплатит штраф, он насильничает, полагая, что другим оштрафованным нельзя участвовать в общественных делах, а он сам-де сильнее законов.
(16) Он скажет, однако, что не он сам, а его дед внесен в списки, и станет многоречиво это доказывать[2]. Я не могу сказать с определенностью, кто именно из них двух внесен в списки. Если же дело обстоит так, как говорит Феокрин, то полагаю, для вас еще больше основании осудить его.
(17) Ведь если его дед был когда-то оштрафован, а внук по закону наследует деду, и если Феокрин делал обвинения в то время, когда он не должен был их делать, неужели он вообразит, что его следует из-за этого оправдать, поскольку негодяй был у него в третьем поколении. Он скажет неправду, граждане судьи. Итак, поскольку и сам Феокрин соглашается, что существует штраф, наложенный филетами на него самого и на его брата, то, если они желают сохранить клятву, они не могут не признать обвинения. Возьми у меня постановление, которое предложил на собрании филы Скиронид. (18) Вот этот самый Феокрин, придя в собрание, признал в присутствии филетов свой штраф и согласился его выплатить, поскольку заметил наше присутствие и то, что мы хотим снять копию с написанного в документе.
(Псефисма)
У вас было бы больше оснований хвалить не Феокрина, а жителей филы Леонтиды, вынудивших его уплатить семь мин.
(19) Существует, однако, четвертый закон (ибо я признаю, что исследовал большую часть совершенных Феокрином преступлений), согласно которому он должен пятьсот драхм, поскольку его отец не выплатил штраф, наложенный на него за попытку вернуть свободу рабыне Кефисодора. Отец, однако, устроил полюбовно свое дело с логографом Ктесиклеем, подвизавшимся в делах его противников, так, чтобы ему и штрафа не наложить, и не быть внесенным в списки должников на Акрополе.
(20) Я полагаю, что тем не менее Феокрин должен уплатить эти деньги по закону. Ведь если метек Ктесиклей сойдется с Феокрином, негодяй с негодяем, дабы оштрафованный по закону не был предан в руки исполнителей судебных приговоров, то государство не должно лишаться законно наложенных штрафов. Тяжущимся по частным делам следует договориться между собой по своему усмотрению, а тяжущимся по делам государственным - в соответствии с законом?-
(21) Зачитай мне закон, который предписывает тому, кого сочтут несправедливо возвращающим кому-либо свободу, выплатить в государственную казну половину суммы штрафа. Зачитай также свидетельство Кефисодора.
(Закон. Свидетельство)
Зачитай же закон, гласящий, что человек становится должником с того самого дня, когда он был оштрафован, вне зависимости от того, был ли он внесен в списки или нет.
(Закон)
(22) Как же, граждане судьи, тому, кто справедливо обвиняет, следует доказать, что этот Феокрин был обвинен правильно не только из-за долга в тысячу драхм, на основании чего и был сделан донос, но и по причине многих других долгов? Я считаю, что никак иначе. Ведь не следует ждать, чтобы сам Феокрин признал, что он должник государственной казны, и заявил, что на него донесли справедливо. Напротив, он, скорее, будет говорить, что угодно, и по-всякому оправдываться, говоря, что его-де одолевают противники, что-де из-за обвинения он дошел до такого положения.
(23) Ибо уличенным в подобных делах остается изыскивать причины и поводы, которые заставляют вас забыть о нынешнем деле и заняться вещами, не имеющими отношения к обвинению. Я же, граждане судьи, хранил бы молчание, если бы заметил, что в зачитанных законах сказано: "Постановление о сикофантах имеет силу лишь в том случае, если Феокрин, преследуемый по доносу, не пожелает обвинить Фукидида или Демосфена или какого-либо другого политика". Ныне же я не вижу в законах никакого для этого оправдания и не слышу в его словах ничего нового, на что вам следовало бы обратить внимание; но все это уже тысячу раз говорилось обвиняемым.
(24) Мне приходилось слышать от пожилых людей, граждане судьи, что вообще никогда нельзя делать снисхождения для преступивших законы, но если уж и следует проявить снисходительность, то конечно не к отпетым негодяям, пренебрегающим законами ради денег (ибо к подобным людям быть снисходительными неприлично), а к тем, кто, не желая того, нарушил какой-либо закон из-за своей неопытности. Никто, конечно, не скажет, что Феокрин относится к числу последних, но наоборот, все согласятся, что он весьма опытен в законах.
(25) Поэтому-то и следует его остерегаться, не обращая внимания ни на мои слова, ни на слова этих людей. Ибо подобает, чтобы люди, охраняющие законы, уделяли внимание не длинным речам и обвинениям, но таким, которые бы все могли легко понять. Поэтому, дабы все в городе могли видеть, что вы разбираете этот донос согласно законам, задайте ему ясный вопрос: "Что говоришь ты, Феокрин, и все вы, замешанные в его преступлениях? Уж не требуете ли вы, чтобы мы, поклявшись судить согласно законам, из-за вашего красноречия приняли решение, идущее против законов?"
(26) И это после того, как Микон, которого Феокрин, обвинив, не стал преследовать по суду, засвидетельствовал нам и тем признал, что он принял донос от Феокрина, а зачитанное немного ранее свидетельство показало, что он виновен? После того, как смотрители порта, хоть и с трудом, но засвидетельствовали то же самое? Кроме того, о том же свидетельствуют люди, видевшие обнародованный донос и пришедшие к архонтам. Нет, граждане судьи, будет несправедливым, если вы его оправдаете.
(27) Вам и в голову не придет из-за нрава и предшествующей жизни обвиняемого предположить, что зачитанные свидетельства могут быть ложными. Ведь то, что он таков, доказывается его нравом с большей ясностью, нежели всем сказанным. Чего только не совершил он из того, что делают негодяи и сикофанты? Разве не из-за советов Феокрина его брат, исполняя должность фесмофета[3], был отвергнут во время голосования? Более того, пользуясь его советами, он вверг в это несчастье и своих коллег. И если бы они не просили и не умоляли вас, и не говорили бы, что Феокрин более не имеет касательства к магистрату, и если бы вы, умилостивившись, не вернули им венки, то они подверглись бы величайшему бесчестью.
(28) Мне нет нужды представлять вам свидетелей в этом. Вы все знаете, что фесмофеты, исполнявшие должность в архонтство Ликиска, были отстранены народом из-за Феокрина. Помня об этом, вам следует понимать, что Феокрин и ныне такой же, как прежде. Немного времени спустя после этого голосования и после того, как его брат умер насильственной смертью, Феокрин так повел себя по отношению к покойному, что стал искать совершивших убийство. Дознавшись же, кто они, и получив взятку, он оставил их в покое.
(29) Жреческую должность брата, во время исполнения которой тот и скончался, Феокрин начал отправлять вопреки законам: он не получил ее ни по законам, ни при дополнительной жеребьевке. Он тяжело переживал смерть брата, повсюду жалуясь и повторяя, что он намерен обвинять Демохара перед Ареопагом[4], - все это, пока не помирился с обвиняемыми. Нечего сказать, добрый муж Феокрин, честный и бескорыстный! Сам-то он, пожалуй, этого не скажет. Говорят, что человеку, намеревающемуся справедливо и надлежащим образом заниматься государственными делами, не подобает нуждаться в столь многих вещах. Наоборот, он должен быть сильнее соблазнов, из-за которых люди расходуют на себя то, что получают.
(30) Таковы его дела в отношении брата. Что же касается его поведения по отношению к государству (ведь он говорит, что вы для него на втором месте после домашних), то и это достойно вашего слуха. Я начну с изложения его отношений с нами. Он, граждане судьи, обвинил моего отца в нарушении законов. Он заявил, что существует заговор против мальчика, по поводу которого было принято постановление, где отец назначил пропитание Харидему, сыну Исхомаха. Отец добавил, что если сын вернется в отцовский дом (31), он потеряет все имущество, которое он получил от своего приемного отца Эсхила. Все это ложь. Ведь ни с кем из усыновленных еще не случалось такого. Виновником всего этого Феокрин называл Полиевкта, женатого на матери мальчика и желавшего завладеть его имуществом. От этих слов судьи пришли в ярость и признали, что хотя постановление и подарок сделаны в соответствии с законами, на самом деле мальчик может потерять имущество. Отец, как соучастник Полиевкта был оштрафован на десять талантов, а Феокрин получил доверие судей как защитник мальчика.
(32) Все произошло в суде таким или подобным образом. Когда же этот добрый муж Феокрин заметил, что- люди разгневаны и что ему оказывается доверие, как человеку, не являющемуся уж вовсе нечестивым, он вызвал в суд Полиевкта, обвинил его перед архонтом в дурном обращении со своим подопечным и подал жалобу судебному заседателю Мнесархиду. Но получив от Полиевкта две сотни драхм и продав эти ужасные обвинения за маленькую взятку - те самые обвинения, за которые мой отец был оштрафован на десять талантов, - он пошел на мировую и уничтожил жалобу, предав таким образом интересы сироты.
(Свидетели)
(33) Итак, граждане судьи, если бы мой отец был богат и мог бы достать тысячу драхм, он вообще был бы оправдан от обвинения в нарушении законов, ибо такую сумму требовал от него Феокрин. Вызови мне Филиппида из дема Пэапеи, с которым Феокрин разговаривал об этом деле, и других, знающих, что Феокрин говорил это.
(Свидетели)
(34) Даже если бы никто не засвидетельствовал, граждане судьи, что Феокрин, получив тысячу драхм, снял бы свое обвинение против моего отца, то я думаю, что вы бы все равно поверили этому. Я вызову для вас тех, кто давал взятки Феокрину. Они засвидетельствуют, что Феокрин выставлял много дурных обвинений, но получив назначенный куш, мирился с обвиняемыми. Я сделаю это, дабы вы не верили ему, что он-де подстерегает нарушителей закона, и что-де если отменят подачу обвинений в противозаконных действиях, то погибнет демократия. Говорить такие вещи свойственно людям, привыкшим торговать всем, чем угодно.
(35) Вызови мне Аристомаха, сына Критодема, из дема Алопеки. Этот Аристомах дал, вернее в его доме этот неподкупнейшей Феокрин получил взятку в две с половиной мины по поводу постановления, которое Антимедон предложил в пользу жителей Тенедоса[5].
(Свидетельство)
Зачитай также по порядку и другие относящиеся сюда свидетельства, в особенности Гиперида и Демосфена. Ведь от них никому даже в голову не пришло бы требовать денег, а Феокрин, торгуя обвинительными актами, с превеликим удовольствием сорвал бы куш и с них, но это невозможно.
(Свидетельства)
(36) Феокрин скажет сейчас, что донос на него сделан для того, чтобы помешать ему преследовать судом Демосфена и Фукидида. Ведь Феокрин хорошо умеет лгать, но не может сказать ничего здравого. Мы, граждане судьи, рассмотрели этот вопрос и готовы показать вам, что государство не понесет никакого ущерба ни в том случае, если постановление Фукидида будет принято, ни если оно будет отвергнуто. Хотя и не справедливо произносить подобные защитительные речи в присутствии людей, поклявшихся творить суд в соответствии с законами, однако из текста самого обвинения вы сразу уразумеете, что оно является только предлогом для опровержения доноса. Зачитай мне эти обвинения.
(Обвинения)
(37) Что, граждане судьи, могут сделать хорошего или дурного для государства эти постановления? Утвердят ли их или нет - не имеет для меня, никакого значения. Я думаю, что они не принесут никакого вреда. Ведь ходят слухи, что жители Эноса[6] отлагаются от нашего государства и что это происходит по вине Феокрина. Он донимал их своей клеветой в то самое время, когда одни из них склонялись на сторону Филиппа, а другие - на сторону Афин. Им стало известно, что Харин обвинил в противозаконности декрет Фукидида по поводу уплаты взносов и что у них нет никакого выхода.
(38) Афинский народ пошел навстречу желаниям эносцев, согласившись, чтобы они вносили свой взнос в таком размере, который они установили со стратегом Харетом[7]. Нечестивый же Феокрин обещал свое содействие предателю Харину. Тогда жители Эноса сделали то, что им и следовало сделать: выбрали для себя наименьшее из тогдашних зол. Можно предположить, что они терпели от здешних постановлений, если им было предпочтительнее отложиться от нас и, приняв гарнизон варваров, повиноваться им. Я думаю вы - единственные способные терпеть преступление Феокрина и его сподручных. Никто другой из эллинов этого не может.
(39) Из сказанного уже достаточно ясно, что ни по причине зачитанных обвинений, ни по какой другой причине не следует оправдывать Феокрина вопреки законам о доносах. От вас, граждане судьи, я полагаю, не укрылись ни увертки этих людей, ни их обвинения, ни притворная вражда.
(40) Ведь вам часто приходилось видеть, как они в судах и на ораторской трибуне заявляют о своей вражде, а частным образом обделывают одни и те же делишки и делят взятки, как они сначала бранятся, а немного спустя справляют вместе праздники и участвуют в общих культах. И этому, пожалуй, не следует удивляться. Ибо оба они - мерзавцы по природе своей. Они видят, что вы принимаете подобного рода оправдания, поэтому что им мешает обманывать вас?
(41) Вообще я считаю, что нужно вам, граждане судьи, убедившись, что я говорю справедливо и в соответствии с законами, помочь мне. И не нужно принимать в расчет, что обвинитель не Демосфен, а совсем молодой человек, не нужно считать, что законы приобретают больший или меньший вес в зависимости от того, представляют ли их, изукрасив словами, или излагают, как придется. Но надо помнить, что законы всегда одни и те же. Молодым и неопытным следует тем более помогать, чем менее они способны вас обмануть.
(42) Все происходит не так, как говорит Феокрин, а совсем наоборот: не против него, а против меня строят козни. Меня предают те люди, которые обещали мне свою помощь. Это я докажу вам следующим образом. Пусть глашатай пригласит сюда Демосфена. Тот не взойдет сюда. Причина не в том, что я, поддавшись чьему-то убеждению, обвинил своего противника, но в том, что он заключил с только что названным сделку. Я заставлю их сводника Клиномарха и присутствовавшего в Киносарге Евбулида засвидетельствовать, что это правда.
(43) Я представлю вам прекрасное доказательство, услышав которое вы все согласитесь, что это так. Феокрин, обвиняя в противозаконных действиях этого, как он сейчас скажет, нечестивца, виновника его нынешних неприятностей, при всех отказался от тяжбы, которая была оценена в десять талантов. Как же так? Феокрин не сделал ничего нового, но все то же самое, что делают люди, подобные ему. После этого было назначено судебное разбирательство, и некто заявил под присягой, что Демосфен болен. А тот в это время разгуливал и бранился с Эсхином[8]. Феокрин же оставил своего противника в покое. При этом он ни тогда не произнес судебной клятвы, ни позднее не потребовал срока для рассмотрения дела. Итак, разве не ясно, что они, в то время как вы считаете их врагами друг друга, обманывают вас? Зачитай свидетельства.
(Свидетельства)
(44) Итак, граждане судьи, вам не следует слушать людей, которые будут говорить вам, что они желают помогать на суде Феокрину из-за своей вражды к Демосфену. Напротив, вам следует приказать им, если только они действительно враги Демосфену, обвинить Феокрина и не позволять ему писать противозаконные постановления. Эти люди, по крайней мере, красноречивы и весьма пользуются у вас доверием. Но они не станут этого делать. Почему? Да потому, что они лишь на словах, а не на деле воюют друг с другом.
(45) Так вот, о вражде Феокрина и Демосфена, пожалуй, вы мне расскажете точнее, чем я вам. Я с удовольствием задал бы в вашем присутствии вопрос Феокрину, если бы только он вознамерился ответить мне по справедливости. Что бы он сделал (раз уж он говорит, что поставлен для того, чтобы препятствовать составителям противозаконных постановлений), если бы кто-нибудь, выступив в собрании и убедив людей, обнародовал бы декрет, позволяющий лишенным прав и должникам государственной казны публично обвинять, доносить, уличать, проще говоря, делать то, на что ныне закон кладет запрет?
(46) Обвинил бы он сказавшего это в противозаконном деянии или же нет? Если он скажет, что не обвинил бы его, то как можно верить ему самому: ведь он заявляет, что преследует нарушителей закона? А если он обвинил этого человека, то не ужасно ли препятствовать осуществлению декрета, позволяющего вам делать то же самое, что и он, и, выставив обвинения, доказывать, что законы-де отвергают такие декреты.
(47) Ныне же он сам не убедил народ в своей правоте и не выставил дело на общее обсуждение, и это - несмотря на запреты законов. Сейчас он скажет, что с ним поступят жестоко, если не позволят ему это делать, и перечислит вытекающие из законов наказания, которым он будет подвергнут, если его уличат. При этом он нисколько не заботится о законах, но требует себе столь большого снисхождения, какого еще никто не отваживался просить.
(48) Я полагаю, что почти все вы знаете, что ни Феокрин, ни его защитники не смогут сказать ничего справедливого по поводу доноса. Они, как мне кажется, начнут говорить, что не подобает доносить на тех, кто не занесен в списки, хранящиеся на Акрополе, и что несправедливо считать должниками тех, чьи имена не были переданы сборщиками штрафов.
(49) Как будто вам не известен закон, в соответствии с которым человек становится должником с того самого дня, когда он был оштрафован или когда нарушил закон или постановление! Или они считают, что никто не знает, что люди по различным причинам становятся должниками государственной казны и что желающие повиноваться законам выплачивают свои долги? Это то, что явствует из самого закона.
(Закон)
Слышишь ты, о отвратительная бестия, что приказывает закон? "С того дня, в который он был оштрафован или переступил закон".
(50) Итак, я слышу, что сторонники Феокрина намереваются указать вам на закон, предписывающий вычеркивать из списков уплативших свой долг. Они хотят спросить, как может быть устранена задолженность тех, кто не внесен в списки. Как будто этот закон, предписывающий считать человека должником со дня наложения штрафа или нарушения закона или постановления, был установлен не относительно внесенных в списки, а относительно не вписанных туда должников.
(51) Тогда почему, скажет Феокрин, он не обвиняет меня на том основании, что мое имя было преждевременно изъято из списков, в то время как я, имея долг, в списки внесен не был. Потому, что закон предписывает обвинять в преждевременном вычеркивании имен не тех должников, которые не были внесены в списки, но тех, которые, хотя и вписаны туда, долга государству не выплачивают и вымарывают записанный в списки долг. Возьми закон и зачитай его.
(Закон)
(52) Вы слышите, граждане судьи, что закон со всей определенностью говорит, что если кто из должников казны, не выплатив долга, будет вычеркнут из списков, то на него следует подать фесмофетам обвинение в незаконном изъятии из списков. Закон не направлен против не внесенных в списки должников, но против виновных предписывает донос и прочие наказания. Зачем же ты учишь меня всем способам, которыми можно отомстить врагам, вместо того, чтобы оправдываться в том, на основании чего я подал на тебя обвинение в суд?
(53) Мероклес, граждане судьи, который издал декрет против притеснителей торговцев и убедил не только вас, но и союзников организовать охрану, не устыдится сейчас, защищая Феокрина, выступить вопреки собственным постановлениям.
(54) Наоборот, он осмелится убеждать вас, что-де нужно оправдать этого очевидным образом уличенного в несправедливых обвинениях против торговцев и не карать его. Словно Мероклес для того сделал свое предложение об очищении моря от пиратов, чтобы купцы, спасшись от грабителей и возвратившись из плавания, были вынуждены платить им деньги в гавани. Или для купцов есть какая-нибудь выгода, уцелев после длительного плавания, попасть в руки Феокрина?
(55) Я полагаю, что за происшествия на море ответственность несете не вы, а стратеги и командиры сторожевых кораблей. А за то, что происходит в Пирее и в присутствии должностных лиц, отвечаете вы, имеющие всю полноту власти. Поэтому следует скорее остерегаться здешних нарушителей законов, нежели тех, кто не соблюдает постановлений за пределами государства, дабы не казалось, что вы равнодушно относитесь к происходящему и являетесь соучастниками преступников.
(56) Мы взыскали, не правда ли, о Мероклес, десять талантов с жителей Мелоса за то, что они укрывали пиратов. Так неужели мы оправдаем Феокрина, который преступил и твое постановление, и законы, благодаря которым мы управляем государством? Неужели мы пошлем флот, чтобы воспрепятствовать жителям островов совершать преступления, а вас, нечестивцев, на которых сидящим здесь судьям, в соответствии с законом, следует наложить наказание, простим? Вы не сделаете этого, судьи, если, конечно имеете разум. Зачитай стелу.
(Стела)
(57) Я не знаю, нужно ли далее говорить об этих законах и этой тяжбе. Мне кажется, что вы уже все хорошо поняли. Я же, со своей стороны, хочу, испросив у вас справедливости для себя и моего отца, сойти с трибуны и не докучать вам. Ведь я, граждане судьи, обвинил Феокрина, желая помочь моему отцу и полагая, что это справедливо. Я хорошо знал и сказал об этом с самого начала, (58) что желающие очернить меня найдут слова, порочащие мою молодость. Я знал также, что не будет недостатка и в людях, желающих похвалить меня, если я возьму на себя отмщение врагу моего отца. Но я считал, что пусть все произойдет в зависимости от того, как будет воспринята моя речь слушателями, а мне следует делать то, что наказал мой отец, тем более, что мое намерение справедливо. (59) И действительно, когда мне следует прийти ему на помощь? Разве не тогда, когда, как теперь, месть Феокрину находится в согласии с законом, когда я не разделяю еще отцовского несчастья[9], когда отец покинут в одиночестве? Ко всем прочим несчастьям, граждане судьи, у нас прибавилось еще одно. Все побуждают нас начать тяжбу и, по их словам, соболезнуют нашему горю, все говорят, что мы очень страдаем и что Феокрина подвергнут обвинениям. Но никто не желает помочь нам. Они открыто признаются, что не хотят навлечь на себя ненависть. Настолько некоторые люди ставят справедливость ниже сохранения за собой права выступать с речами.
(60) У нас, граждане судьи, произошло много несчастий из-за этого Феокрина. Однако отнюдь не меньшим несчастьем является то, что происходит здесь сегодня, потому что мой отец, который претерпел ужасные противозакония от Феокрина и мог бы открыть вам все это, вынужден молчать, так как это предписывают ему законы. Вместо этого выступать приходится мне, хотя происшедшие события далеки от меня. Моим сверстникам оказывают помощь их отцы, мой же отец все свои надежды возлагает на меня.
(61) Так вот, видя эту тяжбу, мы просим вас оказать нам помощь и показать всем, что если к вам придет, на основании законов, юноша, старец или человек любого возраста, он найдет у вас полную справедливость. Ведь не следует, граждане судьи, чтобы вы ставили законы и самих себя на службу ораторам, но, наоборот, нужно, чтобы они служили вам. Следует отличать умеющих хорошо говорить от говорящих справедливые вещи. Ведь так вы поклялись подавать свой голос.
(62) Никто не сможет убедить вас, что иссякнут такого рода ораторы или что, если это произойдет, хуже станет управление государством. Ибо, как мне приходится слышать от старших, дело обстоит совершенно противоположным образом. Они говорят, что государство процветало тогда, когда им управляли, умеренные и мудрые мужи. А этих людей разве кто сочтет хорошими советниками? Они не выступают в народе, но обогащаются, обвиняя принимающих участие в собраниях. (63) И удивительно также то, что, получая средства для жизни от сикофантии, они утверждают, что ничего не берут от государства. Прежде чем прийти к вам, они были нищими, а теперь, разбогатев, они не испытывают к вам никакой благодарности. Расхаживая повсюду, они разглагольствуют о том, сколь народ непостоянен, сколь несносен, сколь неблагодарен, словно это вы получаете от них благо, а не они от народа. И они имеют право так говорить, видя ваше легкомыслие. Ведь вы никогда никого из них не покарали достойным образом за их наглость. Вместо этого вы терпеливо сносите их речи о том, что спасение народа зависит от обвинителей и сикофантов. Хуже этих последних нет никого на свете.
(64) Разве кто-нибудь считает их полезными для государства? Неужели, клянусь Зевсом, они наказывают преступников, и число преступающих закон становится меньше? Нет, конечно, граждане судьи, преступников становится гораздо больше. Ведь люди, желающие совершить какое-нибудь зло, зная, что следует поделиться с ними частью прибыли, неизбежно стремятся похитить у других больше, дабы хватило не только им самим, но и на то, чтобы поделится с этими.
(65) От прочих, которые, совершая злодеяние, причиняют вред сталкивающимся с ними, можно защитить имущество, поставив стражу. Зла не причинят тем, кто ночью находится внутри дома. Можно и другими средствами избегать козней злоумышленников. Но куда надо отправиться, чтобы быть в безопасности от сикофантов? Ибо то, что является убежищем от других несправедливостей" - законы, суды, свидетели, собрания, для них служит источником доходов. В этом они показывают свои силы. Своими друзьями они называют тех, кто дает им денег, а людей досужих и богатых - врагами.
(66) Итак, граждане судьи, вспомним о подлости этих людей и о наших предках, из которых мой дед Эпихар, одержав победу в Олимпии в забеге мальчиков на стадий, увенчал венком победителя наш город и умер, пользуясь у ваших предков доброй славой. Мы же из-за Феокрина лишаемся нашего государства, (67) за которое во время войны с лакедемонянами совершил много подвигов Аристократ, сын Секлия[10], дядя моего деда Эпихара, чье имя носит мой брат, присутствующий здесь. Срыв до основания Этионею, в которую Критий со своими сторонниками намеревался впустить спартанцев, он взял крепость и восстановил демократию. Подвергаясь не таким опасностям, как я, но таким, в которых прекрасно принять смерть, он покончил со злоумышлявшими против вас. (68) Будь мы подобны Феокрину, из-за нега вы справедливо спасли бы нас. А ведь мы лучше его, и справедливость на нашей стороне. Мы не будем часто надоедать вам этим, Феокрин довел нас до такого положения, что у нас, как я уже сказал в начале, нет никакой преграды на участие в свободе, которую имеют даже чужестранцы.
(69) Итак, помогите нам получить это утешение, если не остается ничего другого, и увидеть, что Феокрин утих. Сжальтесь над теми из нашей семьи, кто погиб за родину. Заставьте Феокрина отвечать по существу обвинения и выкажите себя в его деле такими судьями, каким обвинителем он оказался в нашем деле.
(70) Обманув судей, Феокрин не захотел наложить на моего отца умеренный штраф, хотя я просил и умолял его об этом у ног его. Напротив, он потребовал от моего отца, как от предателя города, десять талантов. Мы просим, мы умоляем вас принять справедливое решение. Да поможет нам тот, кто имеет что-нибудь сказать. Да поднимется он на трибуну и выступит в мою пользу.


[1] Коллегия портовых эпимелетов состояла из десяти человек и выполняла функции портовой полиции.

[2] Мальчики в Афинах часто получали при рождении имя своего деда по отцовской линии, .так что дед и внук могли носить одинаковое имя. Феокрин, пользуясь этим как уловкой, пытался доказать, что должником казны является не он, а его дед, тоже Феокрин.

[3]  В компетенцию шести архонтов-фесмофетов входило председательство в судах по делам, которые не входили в ведение трех первых архонтов (эпонима, басилевса и полемарха).

[4] В ведении Ареопага находились дела по преднамеренным убийствам.

[5] Тенедос — остров у побережья Малой Азии в районе Троады. По Анталкидову миру (387 г.) Тенедос находился в руках персов.

[6] Энос — древний город во Фракии эолийского корня (Геродот. VII. 58). Был известен уже Гомеру.

[7]  Харет — афинский полководец, соперник Ификрата и Тимофея, которым он сильно уступал в военных способностях.

[8] Эсхин, сын Атромета — известный афинский оратор и политический противник Демосфена. Дату рождения обычно относят ко времени ок. 390 г. до н.э. В ранней молодости занимался актерским ремеслом и выступал на сцене. Вынужденный из-за травмы покинуть сцену, Эсхин занялся политической деятельностью,  причем  широкую  известность ему принесла  полемика  с Демосфеном.

[9] По афинским законам сын считался ответственным за долги отца только после смерти последнего. Ко времени процесса против Феокрина отец Эпихара был жив.

[10]  Аристократ, сын Скелия — известный афинский стратег. Принимал активное участие в Пелопоннесской войне. После битвы при Аргинусских островах (406 г.) в числе других стратегов-победителей был обвинен в святотатстве и казнен. Ээтионея — небольшой полуостров к северу от Пирея.