XXXI Против Онетора II. Иск о насильственном противодействии законному вступлению во владение имуществом

Переводчик: 
Переводчик: 

*[1]

Речи ΧΧΧ-ΧΧΧΙ датируют 362/361 г. до н. э.

Содержание

Кое-что опущенное в первой речи он приводит в этой, как и сам отмечает, и, конечно, выступает и против некоторых возражений.
Относительно этих речей мы уже говорили, что многие утверждают, что они составлены Исеем, не веря в их принадлежность оратору из-за его возраста, другие же, хотя и не утверждают этого, считают, что они во всяком случае выправлены Исеем. Действительно, они схожи с речами Исея. Однако нет ничего удивительного, если он подражал учителю и, еще не усовершенствовавшись, пока следовал его особенности.[2]

Речь

(1) Прежде всего я приведу то очевидное доказательство, которое я опустил в первой речи, не менее веское, чем любое из подведенных, относительно того, что они не отдали Афобу приданное, затем я попытаюсь и изобличить его во всем том, что он налгал тут вам.
Он ведь, судьи, сначала, когда затеял оспаривать у меня имущество Афоба, утверждал, что отдал приданое не в один талант, как утверждает сейчас, а в восемьдесят мин, и вот устанавливает надписи, объявляющие имущество заложенным, на доме - в обеспечение возврата[3] двух тысяч драхм, а на земельном участке - в обеспечение возврата одного таланта, желая сохранить Афобу не только землю, но и дом. (2) А когда у меня суд с Афобом состоялся,[4] он, видя, как вы относитесь к тем, кто поступает несправедливо совершенно бесстыдным образом, одумывается: будут считать, решил он, что я, лишившийся такого большого имущества, страшно пострадал, если совсем ничего не смогу получить из имущества Афоба, завладевшего моим имуществом, а тогда станет очевидно, что мне в этом препятствует он. (3) И что он делает? Эту надпись с дома он убирает и утверждает, что приданое составляет только один талант, в обеспечение возврата которого этот земельный участок представлен имущественным залогом. А между тем ясно, что если надпись на доме он установил по справедливости и действительно соответствующую правде, то по справедливости установил он ее и на земельном участке, если же он, прямо желая действовать по несправедливости, ту установил ложную, то, естественно, не соответствует правде и эта. (4) Стало быть, это следует рассматривать не на основании тех доводов, которые я привел в объяснение, а на основании того, что сам он проделал: он ведь, ни одним человеком не принужденный, сам убрал эту надпись, тем самым на деле проявив, что лжет. И что я говорю правду, о том, что он и сейчас утверждает, что земельный участок этот представлен имущественным залогом в обеспечение возврата одного таланта, о том, что он еще и дом объявил в надписи заложенным в обеспечение возврата двух тысяч драхм и потом, когда состоялся суд, убрал эту надпись, я представлю вам свидетелей, знающих обо всем этом. Возьми же свидетельство.
(Свидетельство)
(5) Ясно, стало быть, что, объявив дом заложенным в обеспечение возврата двух тысяч драхм, а земельный участок заложенным в обеспечение возврата одного таланта, он собирался оспаривать их как отдавший восемьдесят мин. Так может ли быть для вас какое-нибудь более веское очевидное доказательство того, что он сейчас говорит совершенную неправду, чем эта явность, когда он о том же самом говорит не тоже самое, что говорил вначале? По-моему, более веского, чем это, не нашлось бы никакого.
(6) Посмотрите же на его бесстыдство: он тут перед вами осмелился сказать, что не лишает меня того излишка, который остается после оцененного в один талант, при том, что сам оценил это имущество не выше этой суммы. Зачем же ты объявил в надписи заложенным еще и дом в обеспечение возврата двух тысяч драхм, когда требовал долг в восемьдесят мин, если уж земельный участок оценивался выше чем в один талант, а не включил и эти две тысячи драхм в счет земельного участка? (7) Или когда тебе угодно сохранять все имущество Афоба, то и земельный участок будет оцениваться только в один талант, и дом у тебя вдобавок будет засчитываться за две тысячи драхм, и приданое будет составлять восемьдесят мин, и тогда ты будешь предъявлять права на то и другое, когда же тебе невыгодно, то, наоборот, дом оценивается в один талант, потому что сейчас он принадлежит мне, а излишек от земельного участка оценивается не менее чем в два таланта, чтобы казалось, будто я причиняю ущерб ему, а не он лишает меня имущества? (8) Видишь, ты изображаешь, будто отдал приданое, а оказывается ясным, что ты его отнюдь и не отдал? Ведь те дела, которые совершаются по правде и без мошенничества, просто остаются такими, какими были сначала, ты же изобличаешься в том, что совершил эти свои дела противоположным этому образом, пособничая против нас.
(9) И стоит, исходя из этого, посмотреть также, какую же он дал бы клятву, если бы с него потребовали ее. Ведь поскольку он утверждал, что приданое составляет восемьдесят мин, то, если бы тогда ему предложили получить их, с условием поклясться в том, что он говорит правду, что бы он сделал? Не ясно ли, что поклялся бы? Да и какие приводя доводы станет он утверждать, что тогда он не поклялся бы, раз сейчас-то он требует этого? Ну а что он, следовательно, дал бы ложную клятву, в этом он сам себя изобличает: ведь сейчас он утверждает, что отдал один талант, а не восемьдесят мин. Так почему же, естественно, можно считать его клятву ложной скорее в том утверждении, чем в этом? И каким по справедливости может быть мнение о нем, так легко изобличающем себя в ложном клятвопринесении?
(10) Однако, клянусь Зевсом, может быть, не все проделано им таким вот образом, и не по всему ясно, что он пускает в ход уловки. Но он и заступником Афоба открыто проявил себя, когда предлагал оценить взыскание с него в один талант и сам обязывался быть поручителем в выплате нам этой суммы.[5] И заметьте, что это есть очевидное доказательство не только того, что женщина эта продолжает жить с Афобом и он относится к Афобу как близкий, но и того, что приданое он не отдал. (И) В самом деле, кто же так безрассуден, чтобы, отдав столько денег, затем получив в обеспечение их возврата одно оспариваемое имение, при всем причинявшемся ему прежде ущербе, еще и поручителем выступить в сумме судебного взыскания за того, кто несправедливо поступил с ним, и ожидать от него какой-то справедливости? Я думаю - никто. Да ведь и бессмысленно это, когда человек сам не может получить с другого один талант, в то же время утверждает, что тот уплатит такую сумму другому тому-то, и выступает поручителем в этом. Но и на оснований самих этих фактов ясно, что приданое он не отдал, а значительное имущество, принадлежащее мне, он как близкий Афоба объявил представленным ему имущественным залогом в обеспечение возврата приданого, желая сделать свою сестру вместе с Афобом наследницей принадлежащего мне. (12) И вот сейчас он своим враньем пытается ввести вас в заблуждение, говоря, что установил эти надписи до того, как Афоб был осужден по суду. Во всяком случае не до того, как сам ты рассудил, что он будет осужден, даже если в данном случае ты говоришь правду. Ясно ведь, что, признав его виновность, стал ты делать это. Да и смешно говорить это, думая, будто бы вы[6] не знаете, что все совершающие такого рода несправедливости предусматривают, что сказать, и никто никогда не принимал своего осуждения молча и признавая свою несправедливость. Но, думаю, когда человек оказывается изобличенным в том, что говорит во всем неправду, тогда узнается, каков он. (13) Именно в этом положении, по-моему находится и он. Ну скажи-ка, как это справедливо, что если ты установишь надписи, объявляющие имущество заложенным в обеспечение возврата восьмидесяти мин, то приданое будет составлять восемьдесят мин, если в обеспечение возврата большей суммы - то больше, если в обеспечение возврата меньшей суммы - то меньше? Или как это справедливо, что если сестра твоя еще и по сей день ни за кем другим не замужем и не рассталась с Афобом,[7] если ты не отдал приданое, если ты относительно всего этого не желал прибегать ни к допросу под пыткой,[8] ни к иному справедливому средству доказательства, то это имение будет твоим, оттого что ты утверждаешь, что установил эти надписи? По-моему, никак. Ведь рассматривать следует правду, не измышления, которые стряпают себе преднамеренно для видимости доводов, как вы. (14) И потом, самое поразительное: даже если бы оказалось совершенной правдой, что вы отдали приданое, которое вы не отдали, кто же в этом виноват? Разве не вы, раз вы-отдали под залог принадлежащего мне? Разве не целых десять лет, до того, как стать тебе зятем, он присваивал мое имущество, которое суд присудил взыскать с него? Или ты должен получить все, а тот, в пользу которого суд присудил, и с кем по его сиротству поступили несправедливо, и кого лишили действительного приданого,[9] кому только одному и не следовало бы подвергаться опасности присуждения к пооболовому штрафу,[10] должен вот так пострадать, не получив ничего, при том, что готов был договориться с вами самими, будь у вас желание исполнять какие-то требования?


[1] См. примеч. к Речи XXX.

[2] Об этом Либаний говорил во «Введении к речам Демосфена» (5). Исей (ок. 420-350 гг. до н. э.) — афинский оратор, занимавшийся судебными делами частных лиц, учитель Демосфена.

[3] надписи, объявляющие имущество заложенным ... в обеспечение возврата — ό̉ρους. Помимо основного значения «граница», «пограничный камень», слово врос в аттическом праве имеет еще и специальное значение «ипотечная надпись». Сохранилось много таких камней с ипотечными надписями. На дом прикреплялись дощечки с этими надписями (см.: Finley M.I. Studies in land and credit in ancient Athens, 500-200 B.C : The «horos» inscriptions / With new intr. by Millett P. Oxford, 1985.

[4] См. примеч. 27 к Речи XXX. См. ниже, § 4, 12.

[5] См. Речь XXX. 32.

[6] Судьи.

[7] См. Речь XXX. 33.

[8] Рабов. См. примеч. 2 к Речи XXIX.

[9] т. е. приданого матери и приданого сестры Демосфена (см. Речи XXVII — XXIX).

[10] См. примеч. 53 к Речи XXVII.