XXX Против Онетора I. Иск о насильственном противодействии законному вступлению во владение имуществом

Переводчик: 
Переводчик: 

*[1]

Речи XXX-XXXI датируют 362/361 г. до н. э.

Содержание

(1) Афоб, в то время как Демосфен собирался вчинить к нему иск об опеке, женился на сестре Онетора, выданной за него от Тимократа, ее прежнего мужа, поскольку тот должен был взять в жены наследницу.[2] Затем, когда Афоб уже был привлечен к суду по иску об опеке, Онетор, как доказывает оратор, устроив мнимый развод, отвел сестру к себе. А после того как Афоб был осужден, оратора, предъявлявшего свое право на его состояние и хотевшего вступить во владение его имением, прогнал Онетор, утверждая, что это имение принадлежит его сестре как имущественный залог в обеспечении возврата ее приданого. (2) Потому-то Демосфен и судится с ним по иску о насильственном противодействии законному вступлению во владение имуществом как прогнанный из владения, прежде принадлежавшего Афобу, а теперь ставшего принадлежать ему, утверждая, что приданое Афоб не получил, а только взял жену, потому что Онетор не захотел отдать приданое, так как видел, что Афоб подвергается опасности лишиться своего состояния. Так вот, на этот раз, говорит он, устроен мнимый развод, а имение представлено имущественным залогом в обеспечение возврата того, чего Афоб не получил, с целью лишить меня того, что принадлежит мне.
Название ε̉ξούλη[3] - аттическое. Дело в том, что слово ε̉ξέλλειν употреблялось в значении "выталкивать и прогонять силой".

Речь

(1) Придавая большое значение тому, судьи, чтобы ни с Афобом у меня не получилось происшедшего спора, ни сейчас ведущегося с Онетором вот этим, шурином его, я, несмотря на многие и справедливые требования, поданные мной к тому и к другому, не смог добиться от них никакой умеренности, но нашел, что этот гораздо наглее того и более заслуживает наказания. (2) Того ведь, считая, что следует спорные вопросы со мной рассудить среди друзей и не доводить дело до суда, я оказался не в состоянии убедить.[4] А этого побуждая самому себе стать судьей, чтобы не подвергаться опасности здесь у вас, я был встречен таким презрением, что не только слова не был удостоен, но даже с прегрубым насилием был прогнан им с земли, которой владел Афоб в то время, когда присуждался к уплате мне по иску. (3) И поскольку он вместе со своим зятем лишает меня имущества и предстал перед вами, уверенный в своих состряпанных россказнях, мне остается попытаться здесь у вас добиться от него справедливости. Я знаю, конечно, судьи, что тяжба у меня - против состряпанных россказней и свидетелей, которые будут свидетельствовать неправду, все же, однако, думаю, я приведу настолько справедливые доводы в отличие от него, (4) что если кто из вас прежде и не считал его подлым, то во всяком случае из его действий по отношению ко мне узнает, что он и всегда был наихудшим и несправедливейшим из всех, хотя это оставалось неизвестным. Я докажу, что он не только не отдал приданое, в обеспечение возврата которого будто бы, как он утверждает, представлено имущественным залогом это имение, но и с самого начала стал покушаться на принадлежащее мне, и что, кроме того, женщина эта, из-за которой он отстранил меня от владения этой землей, в действительности находится не в разводе, (5) а он выступает прикрытием Афобу с целью лишить меня того, что принадлежит мне, и принимает на себя эти тяжбы, я докажу это с помощью таких веских очевидных доказательств и явных улик, что все вы убедитесь в том, что он преследуется мной по этому иску справедливым и надлежащим образом. А с чего вам легче всего будет узнать об этом деле, начиная с того я и попытаюсь рассказать вам.
(6) Что меня опекали бесчестно, судьи, не оставалось неизвестным многим афинянам, в том числе и ему, и что я терплю несправедливость, обнаружилось тотчас же: столько разбирательств и разговоров было по моим делам и перед архонтом и перед остальными. Ведь и размеры оставленного наследства были очевидны и то, что распоряжавшиеся им не сдали хозяйство в аренду, чтобы самим получать прибыль с имущества, было вне всякого сомнения. Так что по всему происходившему всякий кто ни на есть знавший об этом считал, конечно, что я взыщу с них по суду, как только буду признан совершеннолетним.[5] (7) В том числе и Тимократ, и Онетор так все это время думали. Вот наиболее веское тому очевидное доказательство. Он ведь хоть и пожелал выдать за Афоба свою сестру, видя, что тот стал правомочным и своего отцовского состояния и моего, отнюдь не малого, однако выпустить из рук приданое опасался, словно считая, что имущество опекавших уже стало имущественным залогом в обеспечение требований опекавшихся. Но сестру он выдал за него, а Тимократ, за которым она прежде была замужем,[6] признал, что будет должен ему[7] приданое ее с процентом по пяти оболов.[8] (8) А когда Афоб был присужден к уплате мне по иску об опеке и не хотел исполнять никаких справедливых требований, Онетор и не попытался уладить дело между нами, не отдав же приданое, но сам оставаясь правомочным[9] его, он, утверждая, будто сестра разведена и будто он, отдав приданое, не может получить его, в обеспечение возврата которого будто бы эта земля и представлена имущественным залогом, посмел отстранить меня от владения[10] ею. Такое проявил он презрение и ко мне, и к вам, и к установленным законам. (9) Вот, судьи, и то, что произошло, и из-за чего он преследуется по суду, и относительно чего вы будете подавать голос. А я представлю свидетелей, прежде всего самого Тимократа, о том, что он признал, что будет должен приданое, и выплачивал Афобу проценты с приданого согласно договоренности, затем о том, что сам Афоб признавал, что получал проценты от Тимократа. Возьми же эти свидетельства.
(Свидетельства)
(10) Стало быть, признается, что с самого начала приданое не было отдано[11] и что Афоб не стал правомочным[12] его. Однако и на основании естественных соображений ясно, что они по приведенным мной причинам предпочли быть должными, чем соединить приданое с состоянием Афоба, состоянием, которому неминуемо угрожала такая опасность. Ведь нельзя сказать ни того, что они не отдали его тотчас из-за неимения средств - ну Тимократа ведь есть состояние более чем в десять талантов, и у Онетора более чем в тридцать, так что не из-за этого-то, верно, они не отдали его тотчас, - (11) ни того, что имущество у них, правда, было, денег же наличных не оказалось, а женщина эта была безмужней, потому поспешили совершить это, не отдавая приданое тут же, - и деньги ведь они дают взаймы другим немалые, и бывшей в замужестве, а не безмужней, ее от Тимократа выдали, так что и эту их отговорку, естественно, едва ли можно принять. (12) Ну и, конечно, судьи, все вы согласились бы и с тем, что, договариваясь о таком деле, всякий предпочел бы быть должным другому, чем не отдать приданое зятю. Ведь не рассчитавшись, он будет должником, внушающим сомнение, то ли отдаст по справедливости, то ли нет, а отдав с женщиной принадлежащее ей, будет близким и шурином: (13) исполнивший все по справедливости - вне всякого подозрения. Так что, поскольку дело обстоит так и поскольку они ни по одной из названных мной причин не были вынуждены быть должными, да и сами того не пожелали бы, невозможно назвать иное основание, по которому они не отдали его: причина должна быть именно в том, что они опасались отдать приданое.
(14) Теперь я, вот так последовательно изобличая их в этом, думаю, легко докажу на основании самих фактов, что они и впоследствии не отдали его, так что вам станет ясно, что даже если бы они должны были по условию отдать эти деньги не тотчас, а вскоре, то они отнюдь не отдали бы их и не выпустили бы из рук: к атому вынуждало их само положение дела. (15) Ведь промежуток времени между тем, как эта женщина вышла замуж и, по их утверждению, будто бы развелась, составляет два года: вступила она в брак при архонте Полиэеле в Скирофорионе месяце,[13] а развод был записан в Посидеоне месяце при архонте Тимократе.[14] Я же, как только после этого брака был признан совершеннолетним, стал предъявлять обвинения и требовать отчета, и так как я лишался всего имущества, то начал вчинять иски при этом же архонте.[15] (16) Конечно, в течение этого времени остаться должным согласно договоренности - это возможно, но отдать - это невероятно. В самом деле, кто именно потому с самого начала предпочел быть должным тому и уплачивать проценты, чтобы не подвергалось опасности приданое вместе с остальным состоянием того, как же мог он отдать, когда тот[16] уже был привлечен к суду по иску? Если бы даже он и решился отдать тогда, то в это время он постарался бы взять обратно. Нет, конечно, быть того не может, судьи. (17) А что действительно эта женщина вступила в брак в указываемое мной время, и что мы с Афобом уже стали тяжущимися между собой сторонами в этот промежуток времени, и что развод они записали у архонта после того, как я вчинил иск, возьми эти свидетельства по отдельности.
(Свидетельство)
Так вот после этого архонта был Кефисодор, затем Хион. При них я, признанный совершеннолетним, предъявлял обвинения, а иск я вчинил при Тимократе.[17] Возьми это свидетельство.
(Свидетельство)
(18) Зачитай и это свидетельство.
(Свидетельство)
Ясно, таким образом, из всего засвидетельствованного, что приданое они не отдали, а осмеливаются на эти проделки с целью сохранить Афобу состояние. В самом деле, если они утверждают, что, такое все время, они и должны были приданое, и отдали его, и женщина эта развелась, и они не получили его обратно, и имение представлено имущественным залогом в обеспечение возврата его, то как же не очевидно, что они, прикрываясь всем этим, стараются лишить меня присужденного мне по вашему решению? (19) А что и судя по ответам вот его самого, Тимократа и Афоба не может быть, чтобы приданое было отдано, я теперь попытаюсь показать вам это. Я ведь, судьи, спрашивал каждого из них в присутствии многих свидетелей: Онетора и Тимократа о том, есть ли какие-нибудь свидетели, в присутствии которых они отдали приданое, а самого Афоба о том, присутствовали ли какие-либо свидетели, когда он получал его. (20) И все они отвечали мне, каждый в отдельности, что никакого свидетеля не присутствовало, получал же Афоб, беря у них по мере надобности. Да кто же из вас может поверить тому, что, при приданом в один талант, Онетор и Тимократ вручили Афобу столько денег без свидетелей? Ему не то что таким образом, но даже при многих свидетелях просто так отдать не решились бы, чтобы в случае какого-нибудь спора легко могли взыскать с него здесь у вас. (21) Да и не то что с ним, таким вот, но даже ни с кем другим заключая такое соглашение, ни один человек не сделал бы этого без свидетелей. Но именно потому мы и заключаем браки и приглашаем ближайших родственников, что это не побочное дело, а мы вверяем жизнь сестер и дочерей, которым особенно стараемся обеспечить безопасность. (22) Естественно, стало быть, чтобы и он, в чьем именно присутствии он признал, что должен приданое и будет уплачивать проценты, при них же рассчитался с Афобом, если только действительно он отдал ему приданое. Ведь поступив таким образом, он избавился бы от всего этого дела, а отдавая наедине, он оставлял бы присутствовавших при том соглашении свидетелями против себя как о должнике. (23), Однако же своих близких, которые лучше их самих, они не могли убедить свидетельствовать о том, что они отдали приданое, а если бы они свидетелями стали представлять других, не состоящих ни в каком родстве с ними, то вы, считали они, не стали бы верить им. А кроме того, если бы они стали утверждать, что отдали приданое сразу целиком, то знали, что мы потребуем выдачи слуг,[18] отнесших приданое, отказываясь же выдать их, поскольку приданое и не было отдано, они тем самым уличались бы. Зато если говорить, что они сами наедине вот таким образом отдали, то, полагали они, их нельзя будет уличить. (24) Поэтому они, вынужденные лгать, выбрали этот оборот. Прибегая к таким уловкам и мошенничествам в расчете на то, что их примут за каких-то простодушных, они полагают, что им легко будет обмануть вас, между тем как в их действиях за свои интересы нет ни малейшей простодушности, но есть тщательнейшая обдуманность. Возьми свидетельства, в чьем присутствии они отвечали, и зачитай.
(Свидетельства)
(25) Ну а теперь, судьи, я докажу вам также, что женщина эта разведена на словах, а на деле продолжает жить с Афобом. Я думаю, что если вы удостоверитесь в этом, то тем более им не будете верить, а мне, терпящему несправедливость, поможете в справедливости. Относительно всего этого я отчасти представлю вам свидетелей, а отчасти приведу веские очевидные доказательства и достаточно убедительные подтверждения. (26) Я ведь, судьи, после произведенной у архонта записи развода этой женщины и после утверждения Онетора, что имение это представлено ему имущественным залогом в обеспечение возврата приданого, видя, что Афоб все так же владеет этой землей, и возделывает ее, и продолжает жить с этой женщиной, убедился в том, что уловка все это и хитрый ход. (27) А желая явственно показать это всем вам, я считал нужным уличить -его в присутствии свидетелей, на случай если он стал бы отрицать, что все это так, и предлагал слугу для допроса под пыткой,[19] который хорошо знал все и которого я взял у Афоба из числа его слуг ввиду просрочки платежей. Но он, когда я счел нужным сделать это, отказался прибегнуть к допросу под пыткой относительно того, что его сестра продолжает жить с Афобом. А что тот продолжал возделывать землю, этого он не смог отрицать из-за совершенной очевидности, и признал.
(28) Однако не только из этого очень легко было узнать, что Афоб и продолжал жить с этой женщиной, и продолжал владеть этим имением еще перед самым началом суда, но и из того, что он проделал с тем имуществом, которое суд присудил взыскать с него. Он ведь, рассматривая это имущество вовсе не как представленный им имущественный залог, забрал с собой все, что можно было вывезти - плоды и все сельскохозяйственные принадлежности, кроме врытых в землю хранилищных сосудов,[20] - а то, что невозможно было унести, он вынужден был оставить, так что у Онетора сейчас приходится оспаривать саму только землю.
(29) Поразительно, право: этот говорит, что имение представлено ему как имущественный залог, а представивший имущественный залог, оказывается, возделывает эту землю; утверждает, что сестра его находится в разводе, а сам, оказывается, не желает прибегнуть к средствам доказательства[21] в удостоверение самих этих утверждений; тот, не живя с ней, как утверждает этот, вывез и плоды и все сельскохозяйственные принадлежности, а этот, действующий в интересах разведенной, в обеспечение интересов которой это имение, по его утверждению, представлено как имущественный залог, оказывается, ничем этим не возмущается, но хранит спокойствие.
(30) Разве все это не совершенная очевидность? Разве все это не признаваемое прикрытие? Всякий скажет, конечно, что это так, если правильно поразмыслит над каждым из этих фактов. Так вот, о том, что он признавал, что тот продолжал возделывать эту землю еще перед самым началом моего суда с тем,[22] о том, что он не захотел прибегнуть к допросу под пыткой в удостоверение своего утверждения, что сестра его не продолжает жить с тем, о том, что сельскохозяйственные принадлежности были вывезены после этого суда,[23] кроме врытых в землю, возьми эти свидетельства и зачитай.
(Свидетельства)
(31) Хотя, стало быть, у меня имеется столько очевидных доказательств, отнюдь не в наименьшей мере сам Онетор показал, что развод он устроил не действительный. В самом деле, тогда как ему следовало бы негодовать, если он, отдав, как утверждает, приданое, получал вместо денег оспариваемое имение, он не как противник и не как терпящий несправедливость, но как самый близкий из всех выступал на стороне Афоба на суде его со мной. И меня, от кого никакого зла не претерпел, он попытался в сговоре с Афобом лишить отцовского наследства, насколько это было в его личной возможности, а Афобу, кого ему следовало бы считать чужим, если бы правдой было все то, о чем они сейчас говорят, он постарался доставить вдобавок к его имуществу и мое. (32) И это здесь у него еще не все: когда обвинительное решение по иску было уже вынесено, он, выступив в суде, стал просить, умоляя за него, заклиная и проливая слезы, оценить взыскание в один талант[24] и сам обязывался быть его поручителем. И хотя все это могут подтвердить многие (ведь и судившие тогда в суде и многие из посторонних присутствовавших знают об этом), все же я и свидетелей вам представлю. Возьми же это свидетельство.
(Свидетельство)
(33) Далее, судьи, и из веского очевидного доказательства легко узнать, что в действительности она продолжала жить с Афобом и еще и по сей день живет не в разводе с ним. Ведь эта женщина до прихода к Афобу ни одного дня не была безмужней, но вышла замуж за него от живого Тимократа, а сейчас, в течение трех лет, она, как известно, ни за кем другим не замужем.[25] Да кто же может поверить тому, что она, которая тогда, чтобы не остаться безмужней, шла от одного мужа к другому, сейчас, если только действительно она живет в разводе, столько времени продолжала бы оставаться безмужней, хотя ей можно выйти замуж за другого, поскольку и брат ее владеет таким большим состоянием и сама она находится в этом возрасте? (34) Нет во всем этом убедительной правды, судьи, нет, россказни все это, а живет с Афобом женщина эта открыто, и это даже не скрывается. Я представлю вам свидетельство Пасифонта, который, лечив ее во время болезни, видел Афоба сидевшим возле нее, при нынешнем архонте, когда вот этот суд с Онетором уже был назначен.[26] Возьми же свидетельство Пасифонта.
(Свидетельство)
(35) Так вот, я, судьи, зная, что тотчас после суда[27] он принял к себе имущество из дома Афоба и стал правомочным[28] всего принадлежащего тому, а в том числе и мне, и убедившись в том, что эта женщина продолжает жить с Афобом, я потребовал у него выдачи трех служанок,[29] которые знали о том, что эта женщина живет с Афобом и что это имущество находится у них, чтобы относительно всего этого были не только слова, но и допросы под пыткой. (36) Однако, когда я подал ему требование об этом[30] и все присутствовавшие заявили, что я говорю справедливо, он не захотел прибегнуть к этому верному средству, но как будто относительно таких вещей существуют какие-то иные более надежные средства доказательства, чем допросы под пыткой и свидетельства, ни свидетелей не представляя о том, что отдал приданое, ни знающих служанок не выдавая для допроса под пыткой относительно своего утверждения, что сестра его не продолжает жить с Афобом, он, оттого что я требовал этого, пренагло и оскорбительно не давал мне разговаривать с ним. Найдется ли какой-нибудь человек страшнее, чем он, или более притворяющийся несведущим в правосудии! Возьми само это поданное требование и зачитай.
(Поданное требование)
(37) Вы же ведь и по частным и по государственным делам считаете допрос под пыткой вернейшим из всех доказательств, и там, где очевидцами оказываются рабы и свободные, а должно быть найдено искомое, вы не к свидетельствам свободных обращаетесь, но именно подвергая рабов допросу под пыткой стараетесь найти правду. И это естественно, судьи: из свидетельствовавших некоторые уже признаны как засвидетельствовавшие неправду, а из подвергнутых допросу под пыткой еще никто никогда не был изобличен в том, что сказал на допросе неправду. (38) Но он, отказавшись прибегнуть к таким справедливым средствам и устранив такие надежные и веские средства доказательства, свидетелями представляя Афоба и Тимократа, одного в том, будто он отдал приданое, другого в том, будто он получил его, будет просить, чтобы вы верили ему, изображая дело таким образом, будто это произошло между ними без свидетелей. За таких принимает он вас простаков! (39) Итак, что говорить они будут неправду и неправдоподобное, это и на основании того, что с самого начала они признавали, что приданое не отдали, и на основании того, что, напротив, стали утверждать, что отдали его без свидетелей, и на основании того, что не могли они в то время отдать деньги, поскольку состояние уже оспаривалось, и на основании всего остального доказано, думаю, достаточно.


[1] Это название иска в греческом языке выражено одним словом ε̉ςούλης (род. падеж, с подразумеваемым словом δίκη —«иск»). См. ниже, «Содержание», 2 (в конце).

[2] Наследница — (эпиклера) — дочь-наследница, на которой должен был жениться ближайший родственник по отцу. По этому афинскому закону, Тимократ (см. примеч. 18 к Речи XXIX) развелся со своей женой, сестрой Онетора, чтобы жениться на родственнице-эпиклере (а сестра Онетора была сразу же выдана за Афоба). О том, что Тимократ должен был жениться именно на эпиклере, сообщается только в этом «Содержании» Либания.

[3] См. примеч. 1.

[4] См. Речь XXIX. 58-59.

[5] См. Речи XXVII-XXIX.

[6] См. выше, примеч. 2.

[7] т. е. Афобу. См. ниже, § 9.

[8] Имеется в виду процент по пяти оболов с каждой мины в месяц, т. е. 10%.

[9] См. примеч. 38 к Речи XXVII.

[10] отстранить от владения — ε̉ξσγειν. Этот глагол и существительное ε̉ξαγωγή как юридические термины употребляются в том же значении, что и ε̉ξέλλειν и ε̉ξούλη (см. примеч. 1).

[11] См. ниже, 14.

[12] См. примеч. 38 к Речи XXVII.

[13] Скирофорион — 12-й месяц аттического календаря (июнь-июль). Таким образом (по архонту), июнь 366 г. до н. э.

[14] Посидеон — 6-й месяц аттического календаря (декабрь-январь). Таким образом, декабрь 364 г. до н. э.

[15] т. е. при архонте Тимократе (см. ниже, § 17). Слова «после этого брака» Жерне заключает в скобки как интерполяцию, считая такую хронологию ошибочной, поскольку этот брак был заключен в 366 г. до н. э. Предлагается конъектура «по законам». Но в чем здесь ошибка, непонятно. Демосфен достиг совершеннолетия в 366 г. до н. э. (т. е. «после этого брака»), и следовательно, освободился от опеки. Так как достигший совершеннолетия не имел права возбуждать судебные дела, поскольку должен был два года нести военную службу (см. примеч. 1 к Речи XXVII), то Демосфен и вчинил свои иски к опекунам в 364 г. до н. э., а в этот промежуток времени он был занят выяснением дел об опеке, т. е. эти предъявления обвинений к опекунам и требования отчетов от них еще не были официальным обращением в суд (см. также ниже, § 17).

[16] тому, того, тот — имеется в виду Афоб.

[17] См. выше, § 15.

[18] Для допроса под пыткой (см. примеч. 2 к Речи XXIX), относительно того, отнесли ли они приданое Афобу.

[19] См. примеч. 2 к Речи XXIX.

[20] См. Речь XXIX. 3.

[21] т. е. к допросу раба под пыткой (см. примеч. 2 к Речи XXIX) — см. выше, § 27 и ниже, 30, а также XXXI. § 13,

[22] С Афобом.

[23] 23 т. е. с Афобом (по делу об опеке).

[24] См. Речи XXVII. 67 с примеч. 54 и XXXI. 10.

[25] См. Речь XXXI. 13.

[26] Этот процесс датируется 362-361 гг. до н. э.

[27] Т. е. после суда с Афобом (по делу об опеке), на котором Афоб был присужден уплатить Демосфену исковую сумму в 10 талантов.

[28] См. примеч. 38 к Речи XXVII.

[29] Для допроса под пыткой (см. примеч. 2 к Речи XXIX).

[30] См. примеч. 35 к Речи XXVII.