§ 177. Перебороть войны в пользу Рима; – образ ведения оной. – § 178. 4-й поход 215-го года. – поражены Постумия; – распределение римских армий и план действий римлян; – успехи римлян и неудачи Ганнибала и карфагенян; – 2-й бой при Ноле. – § 179. 5-й поход 214-го года. – распределение римских армии; – действия в Кампании; – сражение при Беневенте; – 3-й бой при Ноле; – взятие Казилина римлянами; – союз Сиракуз с Карфагеном. – § 180. 6-й поход 213-го года. – распределение римских армий; – бездействие в Италии и Испании; – осада Сиракуз Марцеллом. – § 181. 7-й поход 212-года. – распределение римских армий; – взятие Тарента Ганнибалом; – 2-е сражение при Беневенте; – 1-е сражение при Гердонее; – обложеиие Капуи и взятие Сиракуз римлянами; – неудачи римлян в Испании. – § 182. 8-й поход 211-го года. – распределение римских армий; – сражение при Капуе; – движение Ганнибала к Риму; – взятие Капуи римлянами; – действия в Испании и Сицилии. – § 183. 9-й поход 210-го года. – распределение римских армий; – изменение образа действий Ганнибала; – 2-е сражение бри Гердонее; – сражение при Нумистре; – взятие Нового Карфагена Сципионом. – § 184. 10-й поход 209-го года. – распределение римских армий; – сражение при Аскуле; – взятие Тарента римлянами; – действия в Испании.

Древние источники и новейшие исторические пособия – указанные в главе XXIV.

III.
Вторая половина войны (215–202).

§ 177. Переворот войны в пользу Рима: – образ ведения оной.

После сражения при Каннах, война уже начала принимать оборота в пользу Рима. Главными причинами того, уже отчасти объясненными выше (§ 176), были: во 1-х и особенно то, что партия Ганнона в Карфагене, постоянно и всячески старавшаяся лишить противную ей Барцинскую партию народного доверия, успела наконец достигнуть этого именно в самую важную эпоху войны – после сражения при Каннах, – и во 2-х, с другой стороны, напротив, то, что римляне, – наученные горьким для них опытом первых трех лет войны, благоразумно отказались от первоначального образа ведения её в эти три года и приняли мудрую систему Фабия, которой и следовали уже неотступно.
Следствиями той и другой причин были:
Со стороны Карфагена – то, что правительство его помогало Ганнибалу и Газдрубалу и поддерживало их в Италии и Испании, крайне недостаточно, неудовлетворительно, вяло, медленно и слабо, отчего военные силы и средства Ганнибала и Газдрубала постоянно уменьшались и хотя пополнялись силами и средствами тех стран, в которых находились Ганнибал и Газдрубал, но с большим трудом и не в тех мерах и условиях, какие были бы необходимы для продолжения войны с силою, настойчивостью и успехом. Армия Ганнибала все более и более наполнялась туземцами Италии, отложившимися от Рима, и получала разноплеменный состав, затруднявший поддержание в ней строгости. дисциплины и единства духа, тем более, что туземцы Италии, Галлии и Испании, в составе её, имели в виду собственные свои интересы гораздо более, нежели интересы Карфагена. Принятая же римлянами система ведения войны не позволяла Ганнибалу удовлетворять желаниям своих союзников в Италии и их вспомогательных войск, как прежде, одерживанием одной победы за другою над римлянами, а напротив нередко подвергала его самого большим или меньшим поражениям. А это, в соединении с тем, что бремя войны, веденной Ганнибалом в Италии, в интересах Карфагена, всею тяжестью ложилось на союзников его в этой стране, более и более охлаждало их к нему.
Со стороны римлян же, напротив, поражение при Каннах по-действовало на них, не только не вредно, но в высшей степени полезно, пробудив их от прежних усыпления, беспечности и неблагоразумия и возбудив в них ту необыкновенную, нравственную энергию, к которой Рим был так способен и которую всегда оказывал прежде в трудных и опасных обстоятельствах, приняв Фабиеву систему ведения войны, они уже тщательно уклонялись от боя с Ганнибалом в обстоятельствах, выгодных для него, но невыгодных для них, и вступали с ним в бой, только когда имели верную надежду на успех. А в таких случаях, при всем превосходстве военных дарований и искусства самого Ганнибала лично, войска римские стояли выше его войск в отношении тактических: устройства и образа действий и нравственного одушевления, да притом и предводительствуемы были уже не такими людьми, как Семпроний, Фламиний и Варрон прежде, но все более или менее способными и искусными полководцами, в главе которых стояли Фабий и Марцелл.
Таким образом и характер войны, и образ ведения её уже изменились совершенно. Из наступательной со стороны Ганнибала и оборонительной со стороны римлян дотоле, она обратилась в наступательно-оборонительную с обеих сторон, соединенную с расположением в сильных местностью лагерях, с маневрированием против флангов и сообщений противника, с стремлением к овладению важными, полезными и нужными местными пунктами или городами, с обложениями или осадами послед-них и, в случаях, означенных выше, с частными боями или и с большими, общими сражениями; успех в которых решала сила, управляемая искусством. Все это, вместе взятое, гиридает второй половине войны особенный военный интерес, больший еще, нежели в первой половине войны, потому что тут-то именно высокие военный дарования и искусство Ганнибала и являются в большем еще блеске.

§ 178. 4-й поход 215-го года.

Поражение Постумия; – распределение римских армий и план действий римлян; – успехи римлян и неудачи Ганнибала и карфагенян; – 2-й бой при Ноле.

С наступлением времени выборов в Риме, сенат вызвал диктатора Юния; его магистра конницы Семпрония Гракха и претора Марцелла. По указанию Юния, в консулы были выбраны Семпроний Гракх и находившийся в цизальпинской Галлии претор Постумий. Затем Юний, оставив Семпрония Гракха в Риме, воротился в свою армию, находившуюся в лагере при Теане (н. Teano), к с. – з. от Капуи.
Но вскоре после того в Риме было получено известие, что Постумий, с 25-тысячною армиею своею (2 римских и 2 союзных легиона) в цизальпинской Галлии подвергнул себя, в лесу под названием Litana Silva, внезапному нападению бойев и был убит, а вся армия его разбита и истреблена. Это известие снова повергло Рим в уныние и страх, но Семпроний Гракх успокоил сенат и народ и, по его мнению, положено было: 1) прекратить войну с цизальпинскими галлами и вести ее только против Ганнибала, – и 2) привести в точную известность римские силы, обращенный против последнего. Вследствие того, самому Семпронию была вверена армия бывшего диктатора Юния; из армии Марцелла все войска, участвовавшие в сражении при Каннах, в наказание были посланы в Сицилию, с обязанностью служить в ней до самого конца войны; все наиболее сильные воины из армии Юния были посланы также в Сицилию дослуживать свои сроки; 2 легиона, бывшие в Сицилии, были отозваны в Италию; консулу, который имел быть выбран вместо Постумия, были назначены 2 городские легиона города Рима, с присоединением к ним нужного числа союзных войск, и наконец Варрону было продолжено начальствование над его армией, оставленной в том же составе.
В марте Семпроний вступил в должность, претор Аппий был послан в Сицилию, претор Муций в Сардинию, Марцеллу была сохранена власть проконсула (вместо Постумия) и затем было положено, чтобы Семпроний немедленно собрал городские легионы в Калесе (н. Calvi), к с. – з. от Капуи, и послал их с Марцеллом в его укрепленный лагерь близ Суессулы (ныне Sestola), к ю. – в. от Капуи; чтобы Аппий отправился в Сицилию с назначенными туда каннскими легионами и, наконец, чтобы сицилийские легионы воротились в Рим.
Это распределение римских армий уже было гораздо лучше, нежели в предшествовавшем году. В основу ему было положено мудрое намерение сената действовать против Ганнибала тем же способом, каким сенат действовал после сражения при Каннах, именно – разделить свои силы для отторжения от Ганнибала привлеченных им к себе в Италии союзников, а для этого занимать Луканию и Бруттий и постоянно угрожать им частями сил и окружать Ганнибала армиями так, чтобы препятствовать направленно им новых отрядов по близости к Риму, словом – чтобы отовсюду стеснять Ганнибала. При этом Нола с одной стороны и укрепленный лагерь Марцелла близ Суессулы служили весьма хорошими опорными пунктами, равно как и Канузий, державший в повиновении Апулию, прикрывавший Тарент и Брундузий и удержанием которого Варрон оказал единственную услугу своему отечеству. В лагере близ Суессулы был поставлен Марцелл с 2-мя легионами, Семпроний с 2-мя легионами в Теане, а Варрон оставлен в Канузие, окружая Ганнибала таким образом с трех сторон.
Вскоре на место убитого Постумия был избран в консулы Марцелл, но авгуры или, лучше сказать, аристократы, не хотевшие, чтобы оба консула были из плебеев, объявили религиозную неправильность выбора Марцелла и последний сам отказался от консульства, а на его место был избран бывший диктатор Фабий. Вместе с тем, распределение армий было изменено так, что легионы Юния, бывшие в Теане, вверены Фабию, а 2 легиона волонов (рабов и преступников) и 2 легиона союзников (25 т. чел) – Семпронию в Синуессе. Претор Валерий был послан в Апулию принять начальствование над армией Варрона, легионы которого, по смене их легионами из Сицилии, Валерий должен был употребить для обороны берегов от Тарента до Брундизия, вместе с 25-ю морскими судами. Претору Фульвию было назначено с 25-ю же судами оборонять берега (западные) Лация и Тиррении. Пропретор Отацилий с своим флотом был отослан в Сицилию. Марцеллу было сохранено звание проконсула и вверены 2 легиона в Суессуле. Наконец Варрону было поручено набрать войска в Пицене, для охранения этой области.
В это время Филипп, царь македонский, отправил к Ганнибалу послов для заключения с ним союза, с целью обоюдного вспоможения (см. ч. II § 118 стр. 47). Послы его, успев высадиться к ю. от Кротона и пройти через римские отряды в Апулии, объявляя, что присланы заключить союз с Римом, отправились прямо к Ганнибалу, заключили с ним наступательный и оборонительный союз и с З-ми старшими карфагенскими военачальниками, посланными с ними Ганнибалом, отправились назад. Но на море они были перехвачены римлянами и принуждены выдать им договор и письма Ганнибала, которые и были отосланы римскому сенату. Филипп прислал другое посольство, которое имело лучший успех, но тогда лето уже было на исходе и Филипп в этом году не мог ничего предпринять. Римляне же приняли против него меры, означенные там же, где показано выше (ч. II § 118 стр. 48).
Между тем в Кампании капуанцы очень желали привлечь на свою сторону жителей города Кум, верных римлянам, и, испытав все средства для того, наконец прибегли к хитрости: они пригласили сенаторов кумских в город Гамы (н. Cuarto), к с. – в. от. Кум, на религиозный праздник, во время которого намеревались отрядом своих войск внезапно овладеть Кумами. Жители последнего, подозревая в, этом хитрость, согласились, но предварили Семпрония, перешедшего в это время из лагеря близ Синуессы в другой близ Литерна (н. Patria, к, с. от Кум). Семпроний накануне праздника ввечеру приблизился к Кумам, а близ Гам скрытно расположились 14 т. капуанских войск, с тем, чтобы во 2-ю стражу ночи, во время религиозных обрядов в Гамах. внезапно напасть на Кумы и овладеть ими врасплох. Но Семпроний в это самое время двинулся от Кум в Гамам и в полночь сам внезапно напал на лагерь капуанского отряда, из которого около 2 т. были убиты, а остальное убежали в Капую. Семпроний, потеряв не более 100 чел. взял и разграбил лагерь. капуанцев и тотчас же воротился к Кумам, дабы не быть атаковану Ганнибалом, расположенным в это время; в лагере на горе Тифате, к, в. близ Капуи.
Ганнибал на другой же день двинулся к Кумам и осадил в нем Семпрония. Оба построили по башне, осадной и оборонительной, и придвинули их к городской стене. Но Семпроний успел зажечь Ганнибалову башню и в то же время произвел вылазку, так искусно соображенную и исполненную, что нанес Ганнибалу урон в 1,300 чел. убитыми и 50 чел. пленными. На другой день Ганнибал построил свою армию перед городом в боевой поря-док, вызывая Семпрония на бой, но видя, что он не выходит, снял осаду и воротился в свой лагерь на горе Тифате, без успеха в своем предприятии против небольшого городка Кум, но с уроном, весьма чувствительным для его армии.
В то же время один из легатов Марцелла, Семпроний Лонг, напал близ Грумента в Лукании (н. Saponara в Калабрии) на Ганнибалова военачальника Ганнона и разбил его, нанеся ему урон более нежели в 2 т. чел. и взяв 42 значка или знамя. Ганнон с остатками своего отряда отступил в Бруттий.
А претор Валерий из Луцерии вступил в земли гирпинов, взял у них 3 города и более 1 т. пленных, из числа которых, трех главных зачинщиков восстания казнил, и воротился в Луцерию.
Таким образом начало этого 4-го (1-го после сражения при Каннах) похода уже были не в пользу Ганнибала. Продолжение и окончание его были не более удачны.
Римский сенат, узнав о договоре Филиппа с Ганнибалом, выслал к берегам Македонии и Эпира Валерия Левина с войсками Варрона на 50 судах, для наблюдения за Филиппом.
Фабий перешел через р. Вултурн, соединился с Семпронием, оба вместе взяли города Компултерию, Требулу (н. Trentola) и Сатикулу (н. Caserta vecchia) в Кампании, впустившие карфагенские гарнизоны, и в них множество пленных. Затем Фабий двинулся к Суессуле, Марцелла послал в Нолу, а Семпроний воротился в Кумы.
Между тем Могон, брат Ганнибала, уже был готов отправиться из Карфагена морем на 60 судах, с 12 т. чел. пехоты, 1,500, чел. конницы, 20 слонами и 1,000, талантами серебра, в Бруттий на соединение с Ганнибалом, когда старейшины жителей Сардинии прислали просит карфагенский сенат об изгнании из Сардинии слабых римских гарнизонов и обратном завладении островом. Вследствие того Могон был послан, вместо Италии, в Испанию, Газдрубал (не брат Ганнибала, а другой) с новым войском в Сардинию, а Бомилькар, вместо Могона, с подкреплениями и деньгами Ганнибалу – в Бруттий. Но пропретор Манлий Торкват с 22 т. чел. пехоты и 1,200 чел. конницы, присланный из Италии, разбил восставших сардинцев и потом вторично – соединенные войска их и Газдрубала, нанеся им урон в 12 т.ч. убитыми и 3,700 чел. пленными, и снова покорил Сардинию.
В то же время Отацилий с 50 судами отправился разорять берега Африки, но узнав о прибытии Газдрубала в Сардинию, направился туда и, встретив в море возвращавшуюся оттуда карфагенскую эскадру, разбил ее, взял у неё 7 судов, а остальные рассеял. а карфагенский сенат, воспользовавшись удалением Отацилия, отправил в Италию, вместо Могона, Бомилькара с подкреплениями и деньгами, назначенными Ганнибалу. Бомилькар без препятствия высадился в Локрах, в южном Бруттие, и соединясь с Ганноном, отступившим из Лукании (см. выше), передал ему подкрепления и деньги.
Между тем как это происходило на море, в Сардинии и Бруттие, Марцелл из Нолы производил набеги в земли гирпинов и каудийских самнитян и разорял их огнем и мечом. Гирпины и самнитяне просили защиты Ганнибала и он двинулся из своего лагеря на горе Тифате к Ноле и расположился против неё лагерем с севера. Здесь присоединился к нему Ганнон с подкреплениями и деньгами. Ганнибал, желая отнять у римлян Нолу и владеть самому этим важным и нужным ему городом, но не успев склонить жителей оного принять его сторону, положил взять этот город приступом. Но в то самое время, когда он двинул против него свою армию, Марцелл точно так же, как в 1-м бое при этом городе, вышел из него со всею своею армиею, атаковал Ганнибала и уже привел передовые войска его в расстройство и беспорядок; однако армия Ганнибала скоро устроилась и бой сделался общим, но был прекращен внезапно разразившеюся сильною грозою. На третий день Марцелл, воспользовавшись тем; что Ганнибал выслал сильный отряд на фуражировку вы-шел из города и построился в боевой порядок, вызывая Ганнибала на бой. Ганнибал принял его: фуражиры его немедленно воротились, а вооруженные жители Нолы присоединились к Марцеллу, который поставил их в резерв. Римляне атаковали первые и весьма сильно, а карфагеняне оборонялись очень упорно, и победа долго колебалась, но наконец карфагеняне были сломлены и опрокинуты в свой, лагерь, потеряв до 5 т. чел. убитыми, 600 чел. пленными, 6 слонов и 19 значков или знамен. Марцелл отступил в Нолу, потеряв не более 1 т. чел. А на 3-й день после того 1,272 испанских и нумидийских всадников передались римлянам и в последствии служили им верно, за что по окончании войны были награждены землями в их странах и в Сицилии.
И так счастье решительно стало изменять Ганнибалу! Отослав Ганнона с его войсками обратно в Бруттий, он удалился из Кампании в Апулию и расположился в северной части её, в Арпи, на зимних квартирах.
По удалении его из Кампании, Фабий перевез из Нолы и Неаполя в лагерь при Суессуле большие запасы продовольствия, оста-вил в этом лагере сильный отряд войск, а сам с главными силами двинулся к Капуе и стал разорять её окрестности. Капуанцы выслали против него 6 т. своих войск, из которых плохая пехота не отваживалась вступать в бой с ним, но довольно хорошая конница беспрестанно тревожила его частными нападениями. Фабий, разорив земли Капуи, воротился в свой лагерь при Суесуле и расположился в нем на зиму, приказав Марцеллу оставить в Ноле только необходимое для её защиты число войск, а остальных распустить. Семпроний из Кум перешел в Луцерию, в Апулии, для наблюдения зимою за Ганнибалом, послав претора Валерия с его легионами в Брундузий для охранения земель саллентинцев и приготовления всего нужного для войны с Филиппом македонским в следующем году.
Между тем в Бруттие Гамилькон, один из военноначальников Ганнибала, после нескольких месяцtв трудной осады и упорной обороны Петелии, принудил этот город, а после него и город Консенцию (н. Cosenza) сдаться. Ганнон осадил Регий, а Гамилькар Локры. Последний принудил локрян сдать город на капитуляцию и заключить наступательный и оборонительный союз с Ганнибалом. Бруттийцы, обманувшиеся в надежде приобретения добычи в Регие и Локрах, собрали 15 т. войск, в намерении осадить, взять и разграбить богатый греческий город Кротону (н. Cortona) на берегу моря, но послали спросить согласия Ганнибала, который отослал их к Ганнону, а Ганнон не дал им никакого ответа. Тогда бруттийцы сами двинулись к Кротону и были впущены в него народною партией, расположенною к Ганнибалу, сенат же и аристократы удалились во внутреннюю крепость и, осажденные в ней, оборонялись так упорно, что бруттийцы призвали на помощь Ганнона. Осажденные сдали крепость только потому, что локряне предложили им убежище у себя.
В Апулии Семпроний и Ганнибал зимою вели малую войну, успех в которой был почти всегда на стороне римлян, с большою пользою для их войск. В конце года Фабий, по приказанию сената, укрепил Путеоли (н. Pozzuoli) близ Неаполя, важный хлебный рынок, и поставил в него гарнизон.
В Испании оба Сципиона продолжали делать успехи, но просили сенат прислать им одежды, продовольствия и денег, в которых имели недостаток. Истощение государственной казны побудило сенат предоставить это частной поставке, которую и взяли на себя частные лица из патриотизма. Получив нужное, Сципионы снабдили продовольствием Иллитургию (н. Andujar в Jaen), осаждаемую Газдрубалом, Могоном и Гамилькаром, сыном Бомилькара. Затем, вступив в бой с этими последними, они разбили их на-голову и после того в другой раз близ города Индибиля (н. Tragguera близ Тортосы в Валенсии). Эти два поражения стоили карфагенянам потери до 30,000 чел. убитыми, 6,000 пленными, 101 знамени и 14 слонов.
Таким образом вообще, уже на следующий год после сражения при Каннах, успех и перевес в войне перешли на сторону римлян и не против одного Ганнибала, и не в одной Италии, но и против всех карфагенских полководцев, в Сардинии, Испании и на море.

§ 179. 5-й поход 214 года. Распределение римских армий; – действия в Кампании: – сражение при Беневенте; – 3-й бой при Ноле; – взятие Казилина римлянами; – союз Сиракуз с Карфагенском.

В Риме на этот год были выбраны: в консулы – Фабий и Марцелл, а в преторы – Фульвий Флакк, Отацилий Красс, Фабий Максим (сын консула) и Корнелий Лентул.
Затем армии были распределены следующим образом: проконсула Семпрония – в Апулии, Варрона – в Пицене, Муция – в Сардинии, пропретора Валерия – в Брундузие, Помпония – в цизальпинской Галлии, претора Корнелия – в Сицилии, а Отацилию вверен флот у берегов её. Вскоре после того сенат постановил вооружить 20 легионов, назначив по 2 каждому консулу, (Фабию прежние, а Марцеллу новые), Корнелию – в Сицилии и Муцию в Сардинии – по 2 легиона, уже находившихся там, Помпонию в Ариминие, в цизальпинской Галлии – 2 новых легиона, Семпронию – 2 прежних, претору Фабию – 2 легиона Марка Валерия, а этому – 1 легион Публия Валерия, Варрону – 1 его легион в Пицене, Сципионам – 2 их легиона в Испании и наконец 2 нового набора городские легиона – для охранения Рима. Из числа этих 20 легионов, 14 были прежних, а 6 имели быть набраны вновь, все же вместе должны были составить до 100,000 чел. пехоты и до 18,000 чел. конницы, всего до 118,000 чел. Флот было положено усилить до числа 150 судов, в том числе 100 новых. Новым законом было постановлено, чтобы все частные лица, имевшие от 50,000 до 1 миллиона и более ассов собственности, выставили от одного до 7-ми гребцов на флот каждый. Вот какие силы выставил в этом году Рим против Карфагена вообще и против Ганнибала в частности!
Из дальнейшего изложения будет усмотрено, что в этом и следующих годах главною целью римских полководцев было постоянно окружать Ганнибала двумя или тремя армиями, утомлять и ослаблять его беспрестанными передвижениями и действиями малой войны, а в сражение с ним вступать только с уверенностью в победе. Четыре римские армии, по крайней мере, всегда были в поле в собственной Италии – в Кампании и Апулии, и между тем как одни из них наблюдали за Ганнибалом и следили за его движениями, другие действовали против его полководцев и постепенно отторгали от них покоренный ими земли. В Кампании же собственно главною целью римлян было завладеть Капуей и, лишив Ганнибала этого важного для него, опорного пункта в этой области, вытеснить его из неё.
Ганнибал, с своей стороны, не получая своевременно и в надлежащей мере помощи из Карфагена, – который по своей ложной торговой политике считал более важным и нужным удерживать за собою Испанию, нежели поддерживать Ганнибала в Италии, – был почти совершенно предоставлен в ней собственным и силам, средствам и способам, постепенно умалявшимся, и удерживаясь в Италии только силой и превосходством высоких дарований своих. Он сосредоточил свои военные действия в Кампании, Апулии, Калабрии, Лукании и Бруттие, именно с целью сближения с Карфагеном и постоянного угрожания Риму, но окруженный римскими армиями, силою никогда не менее 80,000 войск, принужден был употреблять все пособия своего искусства для того, чтобы не быть подавлену ими.
Жители Капуи, устрашенные силами римлян, призвали Ганнибала на помощь. Ганнибал, и сам опасавшийся за Капую, перешел из Арпи в прежний свой лагерь на горе Тифате близ Капуи. Затем, оставив в нем нумидийцев и испанцев, с остальными войсками он расположился близ озера авернского (н. Lago d'Averno), между Кум и Путеоли (Pozzuoli), в намерении овладеть этим последним городом. Вместе с тем он приказал Ганнону идти из Бруттия в Кампанию.
Консул Фабии, узнав об этом, приказал сыну своему, претору Фабию, занять в Луцерии место Семпрония, который получил на-значение стать в Беневенте, для наблюдения за неприятелем и для удержания Ганнона. Сам же консул Фабий остался в лагере при Ноле. для стеснения Капуи, а в Ноле был римский гарнизон.
По прибытии Ганнибала к авернскому озеру, несколько молодых аристократов Тарента просили его приблизиться к этому городу, обещая, что жители оного впустят его. Ганнибал принял эту просьбу тем охотнее, что хотя и обладал уже морскими портами в Локрах и Кротоне, однако считал очень важным и необходимым обладать также и портами в Таренте или Брундузие, для приготовления Филиппу македонскому места высадки и опорного пункта в южной Италии.
Между тем, разорив земли Кум до мизенского мыса, он расположился лагерем близ Путеоли, где было 6,000 чел. римского гарнизона. Но найдя этот город слишком хорошо укрепленным и охраняемым, он пошел разорять окрестности Неаполя. Близость его к Ноле побудила приверженцев его в ней просить его приблизиться к этому городу. Но Марцелл, узнав об этом, немедленно перешел из Калеса (Calvi) чрез р. Вультурн в Суессулу и оттуда с 6,000 чел. пехоты и 300 чел. конницы отборных войск поспешил предупредить Ганнибала в Ноле.
В то же время Семпроний, прибыв к Беневенту и узнав, что Ганнон в то же время прибыл по близости на левый берег р. Калора (н. Calore), левого притока р. Вультурна, расположился лагерем в одной миле (более версты) от лагеря Ганнона. Два из четырех его легионов состояли из волонов, которым была обещана, но еще не дана свобода. Волоны, дотоле исполнявшие свои обязанности усердно и исправно, роптали, но Семпроний, с разрешения сената и Марцелла, обещал им свободу, если они исполнят, как следовало, свой долг в сражении с Ганноном и принесут ему по неприятельской голове каждый. Волоны, с своей стороны, с восторгом обещали ему завоевать себе свободу и Семпроний на следующее же утро вышел из своего лагеря и построил свою армию в боевой порядок. Ганнон, с своей стороны, сделал тоже с своими 17,000 чел. пехоты (большею частью бруттийцев и луканцев) и 1,200 чел. конницы (почти все нумидийцев и мавританцев). Первое столкновение было очень сильное и успех в продолжении целых четырех часов равный. Между тем волоны, занятые отсечением голов раненым или убитым неприятельским воинам, почти не могли уже сражаться. Тогда Семпроний объявил им, что они уже снискали себе свободу и потому, не занимаясь более отсечением голов, шли бы в бой, который и возобновился с новою силой. В то же время римская конница получила приказание атаковать на флангах. Но нумидийцы сражались так храбро и упорно, что победа все-таки не склонялась еще на сторону римлян. Тогда Семпроний снова объявил волонам, что они не получат свободы, если не разобьют неприятеля. Эта угроза так подействовала на них, что они, вместе со всеми прочими войсками римской армии, произвели такой отчаянный, дружный и сильный удар, что наконец сломили армию Ганнона, опрокинули ее в её лагерь и вторглись в него вместе с нею. Здесь бой продолжался с ожесточением, но римские пленники, бывшие в лагере, вооружась чем могли, напали на карфагенян с тыла и почти вся армия Ганнона была истреблена, а сам Ганнон едва спасся с 2,000 чел. Римляне потеряли около 2,000 чел. Лагерь Ганнона был отдан римским войскам на разграбление, но скот, найденный в нем, сохранен для возвращения владельцам его.
Семпроний, воротясь в свой лагерь, даровал свободу всем волонам, даже и тем, которые сражались хуже других и не участвовали в атаке и взятии лагеря Ганнона, наказав последних только тем, что приказал им, во все время своей службы, есть стоя. Затем Семпроний воротился в Беневент, где был принят, как победитель, а войска его щедро угощены жителями.
По поводу сражения и победы при Беневенте следует отдать полную справедливость и честь, консулу Фабию – за направление Семпрония к этому городу, а Семпронию – за решимость его вступить в бой с Ганноном и за его распоряжения до, во время и после сражения. За то и результаты его были чрезвычайно выгодны для римлян и невыгодны для Ганнибала, разрушив совершенно план действий последнего. Лишенный содействия Ганнона, он должен был ограничиться охранением Капуи и старанием овладеть Нолой – одними собственными силами, ибо эти два города в Кампании имели одинаковую, большую важность и для него, и для римлян.
Действительно, между тем, как Семпроний шел и действовал против Ганнона, Ганнибал из окрестностей Неаполя подступил к Ноле и расположился лагерем к з. от неё. Марцелл немедленно притянул к себе из Суессулы остальную свою армию и ночью послал своего легата Клавдия Нерона с отборною конницей обойти Ганнибала и атаковать его с тыла в то время, когда сам атакует его с фронта. На следующее утро он вышел из Нолы, атаковал Ганнибала и уже оттеснил его армию, но, не видя атаки Клавдия Нерона в тылу Ганнибала, не решился продолжать свою атаку далее и отступил, потеряв около 400 чел. и нанеся Ганнибалу урон до 2 т. чел. К вечеру Клавдий Нерон воротился без всяких успеха и пользы, не видав неприятеля – неизвестно по какой причине. На другой день Марцелл снова вышел из Нолы, вызывая Ганнибала на бой, но Ганнибал не вышел из своего лагеря и, не надеясь более овладеть Нолой, после троекратного, невыгодного для него боя при этом городе, двинулся к Таренту.
В Риме между тем цензоры приняли строгие меры против тех, которые не исполнили своего долга в сражении при Каннах и после него, а сенат приказал, сверх того, всадникам из числа их служить до конца войны в Сицилии пешими (только для одного Варрона было сделано исключение из этих строгих мер, которых он более всех заслуживала). Граждане Рима, в порыве патриотизма; приняли на себя многие издержки, необходимые для ведения войны и которым казна государственная была не в состоянии удовлетворить. А в армиях всадники и центурионы отказались от получения жалованья.
Между тем консул Фабий расположился лагерем против Казилина, которым хотел овладеть. В Казилине было 2 т. капуанских и 700 чел. карфагенских войск в гарнизоне. Старейший из правителей Капуи начал набирать войска, для нападения на Фабия и спасения Казилина. Фабий просил Марцелла присоединиться к нему или прислать ему Семпрония, вступившего в Луканию. Марцелл, для выиграния времени, оставил 2 т. чел. Войск для усиления гарнизона Нолы, а сам с остальными войсками своими прибыл к Казилину и вместе с Фабием, но с двух разных сторон и из двух отдельных лагерей, осадил этот город. Осажденные оборонялись так упорно, что Фабий уже хотел снять осаду, но Марцелл уговорил его продолжать оную. Доведенный наконец до крайности, гарнизон сдался Фабию на капитуляцию и уже начал выходить из города, но Марцелл овладел городскими воротами и, как бы не зная ничего о капитуляции, заключенной с Фабием, напал на гарнизон и частью истребил его, частью взял в плен. Около 50 вышедших первыми были отосланы Фабием в Капую, а остальные в Рим.
Взятие Казилина было вторым, выгодным для римлян, результатом победы при Беневенте, доставив римлянам средство осадить и взять Капую при первом удобном случае.
По взятии Казилина, Марцелл воротился к Ноле и Суессуле, а Фабий пошел в Самний, стал разорять его, взял в нем города: Телезию (Telese), Компсу (Conza) в землях гирпинов и Эцы (Troja); Апулии, захватил богатую добычу в деньгах и скоте, и истребил или взял в плен до 25 т. чел., в том числе 370 беглых римских воинов, которых отослал в Рим, где они были казнены. Семпроиий, двинувшись вслед за Ганноном в Луканию, набрал в ней несколько когорт, которым поручил разорять край, где находился Ганнон. Но последний разбил их и отступил от Семпрония в Бруттий. Семпроний же взял Бланду (н. Marateo) в Лукании, а претор Фабий – Аккуу (Accadia) в Апулии.
Затем римские армии расположились на зимних квартирах: консул Фабий – в Суессуле, Марцелл – в Ноле, Семпроний – в Лукании, а претор Фабий – в окрестностям» Гердонеи (Ordona) в Апулии.
Ганнибал же, прибыв к Таренту, нашел его уже занятым римскими войсками М. Ливия, легата претора М. Валерия, посланного этим последним. Ганнибал, простояв несколько дней в виду Тарента, отложил до другого, более удобного времени намерение свое овладеть им и расположился на зиму в лагере при Салапии (Salpi) в Апулии, куда собрал продовольственные запасы из Метапонта (ныне Torre а mare di Metaponto) и Гераклеи в Лукании. Нумидийскую же и мавританскую конницу он послал, для пополнения лошадьми, в земли саллентинцев и в апулийские леса.
В Сицилии царь Герон умер, а 15-ти летний внук и преем-ник его, Героним, положил отложиться от Рима и вступить в переговоры с Ганнибалом, но был убит заговорщиками. Республиканская партия, завладев в Сиракузах властью, положила держаться союза с Римом, но была низложена партией приверженцев Карфагена, которая объявила себя против Рима и открыла военные действия против римских войск в Сицилии. Примеру Сиракуз последовали многие города Сицилии. Это побудило римский сенат послать туда Марцелла с 2-мя его легионами.
Филипп македонский, двинувшийся в Италию и на пути осадивший Аполлонию, был разбит претором Марком Валерием Невием и принужден сжечь свой флот и сухим путем, отступить в Македонию (см. ч. II гл. XVIII §118 стр. 47).
В Испании Публий Корнелий Сципион перешел через р. Ибер, дабы поддержать новых союзников римлян, угрожаемых Газдрубалом и Могоном. Сначала он претерпел поражение близ Валерии или Castrum altum (н. Valera, близ Valverde, в Куенсе), что принудило его отступить в горы (н. Sierra de Alcaras), где к нему присоединился Гней Сципион, между тем как к Газдрубалу и Могону в то же время присоединился Газдрубал, сын Гискона, однако сражения между ними не произошло. Между тем город Кастулон (н. Castro близ Linares, на р. Гуадалкивире, в Хаене) объявил себя в пользу римлян, а карфагеняне, в вознаграждение себя за то, осадили Илитургис (н. Andujar, ниже на р. Гуадалквивире). Но Гней Сципион успел войти с одним легионом в этот город и принудил карфагенян снять осаду его, прогнал их также от Бигерры (около Iniesta в Куенсе) и принудил отступить к Мунде (н. Monda, близ Малаги), куда последовал за ними, разбил их там в большом сражении и истребил бы всю их армию, если бы полученная им рана не побудила легатов его отступить. Вскоре после того Гней Сципион снова разбил карфагенян в другом сражении, так что вообще карфагеняне понесли в этом году в Испании урон до 36 т. чел. убитых и взятых в плен и множество знамен. Затем Сципионы овладели разрушенным Сагунтом, в котором был лишь слабый карфагенский гарнизон, и, призвав в него остатки бывших жителей его, начали восстановлять его. Турдетанцев же (племя в н. Севилье), которые особенно содействовали взятию Ганнибалом Сагунта, они наказали обращением в рабство и разрушением их городов.
И так, и в этом году успех в войне везде был на стороне Рима.

§ 180. 6-й поход 213-го года. Распределение римских армий; – бездействие в, Италии и Испании; – осада Сиракуз Марцеллом.

В Риме на этот год были выбраны: в консулы – претор Квинт Фабий (сын бывшего диктатора, а потом консула) и Семпроний Гракх, а в преторы – Аттилий Регул, Семпроний Тудитан, Фульвий Центуман и Эмилий Лепид. Консулам было поручено вести войну против Ганнибала, Фабию – с 2-мя легионами его отца, а Семпронию – с 2-мя легионами волонов, претору Эмилию – в Луцерии, в Апулии, с 2-мя бывшими легионами Фабия, претору Семпронию – в Ариминие, в цизальпинской Галлии, с 2-мя легионами Помпония, Фульвию – в Суессуле, с 2 городскими легионами, проконсулу Марцеллу – в Сицилии, с его 2-мя легионами, а пропретору Корнелию, с его 2-мя прежними легионами – в старой римской провинции Сицилии. Отацилию было сохранено начальствование флотом; пропретор Марк Валерий с 1 легионом остался в Греции, Варрон также с 1 легионом в Пицене, а пропретор Муций с своими двумя легионами в Сардинии. Сверх того были набраны еще 2 городские легиона и 20 т. союзных войск, так что Рим имел в этом году всего 22 легиона (в том числе 2 легиона в Испании), что составляло около 110 т. чел. пехоты и около 20 т. чел. конницы. Из этих 22 легионов, 13 были в Италии, где положено действовать так же, как и в предыдущем году, и консулу Семпронию продолжать войну в Лукании, а консулу Фабию, имея при себе легатом отца своего, перейти в Апулию. Из 13-ти легионов в Италии, 2 охраняли Рим, 2 были в цизальпинской Галлии, 1 в Пицене, а 8 против Ганнибала, именно 2 в Гердонее, 2 в Луцерии, 2 против Ганнона и 2 против Капуи.
Первым действием было взятие консулом Фабием города Арпи или Аргириппы, в Апулии, к с. от Гердонеи, посредством внезапного нападения ночью во время грозы. Гарнизон (5 т. карфагенских и 3 т. городских войск) начал-было защищаться внутри города, но городские войска и 1 т. испанских перешли на сторону римлян, а карфагенским был дан свободный выход в Салапию.
В Кампании 120 капуанских всадников сдались претору Фульвию в Суессуле, на условии, чтобы им были возвращены их земли, в случае взятия римлянами Капуи.
Ганнибал, проведя все лето перед Тарентом без всякой возможности овладеть им, ограничился только взятием нескольких городов и местечек в землях саллентинцев. Консул Семпроний также провел все время в неважных действиях и стычках и взятии нескольких городков в Лукании. В Бруттии римляне начали находить приверженцев, а два города, Фурий и Консенция, передались им. Другие города последовали бы их примеру, если бы, один префект союзников, с толпою рабов и сельских жителей, не вздумал разорять их земли; но Ганнон разбил и раз-сеял эту толпу. Таким образом в Италии этот год прошел в бездействии с обеих сторон.
В Испании также не произошло ничего замечательного, исключая того, что Сципионы, узнав об объявлении Карфагену войны Сифаксом, царем массесилийских нумидийцев, предложили ему союз. Сифакс заключил с ними договор и послал его на утверждение проконсулов, а подвластным ему нумидийцам в карфагенских армиях приказал перейти в службу римлян. Кельтиберяне тоже заключили союз с римлянами и присоединили к ним вспомогательный войска свои, бывшие в карфагенских армиях.
Но за то в Сицилии произошли весьма важные и замечательные действия, а именно – знаменитая осада Сиракуз Марцеллом.
Когда Ганнибал, перейдя через Альпы, вступил в Италию, карфагеняне пытались снова утвердиться в Сицилии, но неудачно и уже не делали подобного рода покушений до тех пор, пока Ганнибал, уже находясь в средней и южной Италии, не стал стараться об отвлечении Сицилии от союза с Римом. Но это не имело никакого успеха, доколе жив был Герон, царь сиракузский, постоянный в продолжении 50 лет и верный союзник Рима, и в счастье, и в несчастье. Но все изменилось с смертью его в 215 году: наследовавший ему, 15-ти летний, безумный внук его Героним, именно в то самое время, когда обстоятельства требовали зрелого ума и сильной воли со стороны царя сиракузского, имевшего влияние на всю Сицилию, – в противность мудрой политике своего деда, вступил в сношения с Ганнибалом. Хотя в 214 году он был убит заговорщиками, но в Сиракузах произошел политически переворот, город этот снова объявил себя республикой и верховную власть в нем захватили, с помощью черни, Ганнибаловы послы, братья Эпикид и Ипиократ, которые постоянно действовали, разумеется, как враги Рима. Вся Сицилия пришла в страшное волнение и в этих-то обстоятельствах, в 213 г., в нее был послан Марцелл с 2 легионами и флотом Отацилия. Марцелл заключил с Сиракузами мир и признал их республикой, при тех же владениях, какие имел Герон. Но Эпикид, посланный в город Леонтины в качестве градоначальника, нарушил мир с римлянами. Марцелл потребовал выдачи его и Иппократа, но последний бежал к брату своему в Леонтины, где оба укрепились и отказали в повиновении правительству Сиракуз. Отсюда против них были посланы войска, который, вместе с римскими, должны были покорить Леонтины. Но сиракузские войска на походе туда узнали, будто Марцелл уже взял Леонтины и вырезал в них все мужское население, что была ложь, распущенная Эпикидом и Иппократом, для возбуждения сиракузян против римлян. Прибывшие из Леонтин к войскам Эпикид и Иппократ не только подтвердили эту ложь, но и жалобно умоляли о защите. Тогда сиракузские войска взбунтовались, начальники их, спасая свою жизнь, бежали, а Эпикид и Иппократ, в главе мятежных сиракузских войск, двинулись к Сиракузам, были впущены в них единомышленниками и, предав смерти или изгнав всех принадлежавших к противной партии, захватили верховную власть. Так как она перешла уже в руки отъявленных врагов Рима, то Марцелл, овладев Леонтинами, двинулся немедленно к Сиракузам, с целью осадить их с сухого пути и моря. Подступив к городу, он расположился сначала близ храма Юпитера Олимпийского и вскоре осадил город с сухого пути, со стороны эксапильских ворот – римскими и союзными войсками под начальством проконсула Аппия Клавдия, а с моря, со стороны Ахрадины – сам с 60-ю судами флота,
Разделение и местное положение Сиракуз уже были описаны в ч. I гл. VIII § 57, при изложении осады этого города афинскими полководцами Никием, Ламахом, Эвримедоном и Демосфеном, в 414–413 годах. А в ч. II гл. XVIII §§ 116 и 117 стр. 14–15 и 3 3 было сказано, что развитию и успехам полиорцетики чрезвычайно способствовали, после смерти Александра В., между прочим, развитие же и успехи математических и технических наук в Греции и между греками повсюду вообще. Со времен же Димитрия Полиорцета и осады им Родоса в 305 году, эти науки сделали между греками еще большие успехи, так как в греко-азиатских государствах была признана чрезвычайная важность этих наук для развития промышленности, торговли, судоходства, а также осады и обороны городов. Средоточием разработки этих наук сделалась Александрия в Египте, и там было и оттуда происходило всегда множество отличных математиков, механиков, строителей машин, орудий. судов, крепостей и, пр. Сиракузы, как государство морское и торговое, не могло не принимать также участия в новых открытиях и изобретениях, и Герон отправил в Александрию, для изучения их, родственника своего, Архимеда. Последний, одаренный необыкновенными способностями к означенным выше наукам, не только изучил их до глубины, но и пополнил собственными своими открытии и изобретениями и приспособил их к обороне Сиракуз. В том, что говорят об этом Тит Ливий, Плутарх и другие древние историки, нет сомнения, очень много преувеличения и красноречия, без специального знания дела, так что из их рассказов трудно составить себе достаточно ясное понятие о средствах, употребленных Архимедом при обороне Сиракуз. Так, например, Плутарх говорит, что Архимед, еще по приказанию Герона, изготовил множество осадных и оборонительных машин и орудий, которые оставались без употребления, до тех пор, пока сам Архимед не приспособил их и не употребил в действие для обороны Сиракуз против Марцелла. По словам Плутарха, Архимед метал из своих машин и орудий огромнейшие и тяжелейшие камни так метко, что каждый раз попадал в цель, и такими огромными количествами снарядов, что еще в большом отдалении расстраивал осадные работы римлян и действия судов их на море. На последние Архимед, будто бы, опускал с городских стен машины с крючьями, на-подобие железных рук. которые поднимали суда на воздух и бросали их обратно в море дном к верху или разбивали их о скалистые берега. Зонара говорит даже, будто Архимед, посредством зажигательных стекол, произвел пожар на римском флоте. Все это и тому подобное могло быть возможным, но достоверным признано быть не может. Как бы то ни было впрочем, не подлежит сомнению, что Архимед, своими механическими изобретениями и оборонительными машинами, орудиями и действиями уничтожал все осадные работы, машины и орудия римлян, и со стороны моря, и особенно с сухого пути, где, по словам Плутарха, наводил на римлян такой страх, что они трепетали при одной виде каждого куска дерева, выдававшегося со стен, считая это за новую машину великого математика. Поэтому Марцелл и был наконец принужден превратить осаду в обложение. Но прежде необходимо изложить вкратце постепенный ход осады и обороны Сиракуз в 213 году.
Марцелл, намереваясь взять город приступом, устроил, кроме множества разных осадных машин и орудий, самбуку из 8-ми морских судов или галер, на которых была помещена высокая деревянная башня, превышавшая городские стены. Но Архимед, не допустив самбуку до стен, разрушил ее действием баллист, а на сухом пути, в тоже время – черепахи, подвижные галереи и другие крытые ходы римлян. Когда же Марцелл и Аппий Клавдий, полагая, что машины Архимеда, по величине своей, могли разрушительно действовать только издали, подвели войска свои к самым городским стенам, тогда Архимед осыпал их таким градом стрел, бревен и каменьев, что устрашенные римские войска отступили в расстройстве, беспорядке и с большим уроном, и тогда-то, после 8-ми месячных, тщетных усилий взять Сиракузы осадой (значит уже в начале 212-го года), Марцелл превратил осаду в обложение с сухого пути и моря, и, оставив Аппия Клавдия с половиною армии и с флотом против Сиракуз, сам с другою половиною армии двинулся во внутренность Сицилии, дабы наказать города её, передавшиеся карфагенянам.

§ 181. 7-й поход 212 года. Распределение римских армий; – взятие Тарента Ганнибалом; – 2-е сражение при Беневенте; – 1-е сражение при Гердонее; – положение Капуи и взятие Сиракуз римлянами; – неудачи римлян в Испании.

В Риме, по случаю отсутствия консулов, избран был диктатор Клавдий Центо, который избрал в магистры конницы Квинта Фульвия Флакка. Затем в консулы были избраны этот самый Квинт Фульвий Флак и находившийся в Сицилии, при обложении Сиракуз, Аппий Клавдий, а в преторы: Гней Фульвий Флакк, Клавдий Нерон, Юний Силан и Корнелий Сулла. Публий Сципион, сын Публия Корнелия Сципиона, находившийся в Испании и известный в последствии под названием Сципиона младшего африканского, был назначен эдилом (первое начало его политического поприща).
Римские армии были распределены следующим образом: оба консула были противопоставлены самому Ганнибалу, один – с 2-мя легионами бывшего консула Фабия, а другой – с 2-мя легионами бывшего претора Фульвия; – претор Гней Фульвий, брат консула, назначен в Апулию, с 2-мя легионами Эмилия, находившегося в Луцерии; – Клавдию Нерону было поручено занимать лагерь при Суессуле, с 2-мя легионами, которые Варрон имел в Пицене; – тому и другому было разрешено пополнить свои легионы новыми наборами; – претор Юний был послан в Этрурию, не совсем надежную, с 2-мя городскими легионами предыдущего года, находившимися в лагере при Суессуле; – претор Сулла остался в Риме; – все остальные полководцы предыдущего года сохранили свои места и войска, а именно: проконсул Семпроний – в Лукании, пропретор Семпроний – в Ариминие, пропретор Лентул – в Лилибее, в Сицилии, проконсул Марцелл – при обложении Сиракуз, пропреторы Отацилий – над флотом у Сицилии, Муций – в Сардинии, Марк Валерий – в Греции и оба Сципиона – в Испании. С набором 2 новых городских легионов, Рим выставил в этом году всего 25 легионов (около 125 т. чел. пехоты и 22.500 чел. конницы, всего 147,500 войск).
Консулы, встречая затруднения в новых наборах, потому что число молодых людей свыше 17-ти лет очень уменьшилось, предложили сенату, а сенат согласился и постановила произвести чрезвычайный набор ниже 17-ти лет, потому что во 1-х римские армии в 6 лет войны понесли большие потери в людях и во 2-х уже не могли пополняться ни из цизальпинской Галлии, ни из Самния, ни из всей южной Италии (вот что в 6 лет произвел Ганнибал, но еще только на половину!).
В этом году римляне имели в Италии 16 легионов – более 100 т. войск против Ганнибала, имевшего не более 80 т. войск, на половину составленных из племен Италии, отложившихся от Рима, и войска которых Ганнибал употреблял только в их землях, следовательно только с 40 т. войск, не более, передвигался по южной Италии, среди 100 т. римских войск, со всех сторон окружавших его, следивших за ним, но не отваживавшихся атаковать его все вместе разом.
За всем тем, римский сенат и в этом году распределил армии и составил план действий очень хорошо. Решено было осадить Капую, для чего было назначено до 60 т. войск обоих консулов и Клавдия Нерона, затем в Лукании у Семпрония против Ганнона было до 20т. И в Апулии у претора Фульвия до 18 т. войск.
Действия в этом году были открыты взятием, наконец, Тарента Ганнибалом, посредством предательства и внезапного нападения. Поводом к тому послужила казнь в Риме заложников Тарента, бежавших из Рима, но перехваченных. Казнь их раздражила тарентинцев и решила отложение их от Рима. В Таренте составился заговор, заговорщики тайно сговорились с Ганнибалом, который стоял лагерем переходах в трех (60 римских миль или около 65 верст) от Тарента, заключили с ним обоюдовыгодный договор и условились с ним во времени и способе передачи ему города. С той и с другой стороны были употреблены разные хитрости, дабы не только не возбудить подозрений римского гарнизона, но и усыпить его бдительность. Между прочим Ганнибал с своей стороны распустил слух, что он нездоров, а потом – опасно болен. Накануне условленного дня, он приблизился к Таренту на 15 миль (более 15 верст) с такими предосторожностями, что это казалось только обыкновенным наступлением передовых легких войск. Он взял с собою 10 т. отборных войск пехоты и конницы, а вперед мили на 4 выслал около 80 нумидийцев, с приказанием рассыпаться по полям и задерживать или убивать всех встречных сельских жителей, дабы тем прикрыть движение самого Ганнибала. Начальник римского гарнизона в Таренте, приняв нумидийцев за обыкновенных фуражиров, выслал против них для разведания небольшую часть войск, которые донесли, что армия Ганнибала не переменила своего расположения. Ночью же Ганнибал скрытно приблизился к одним из ворот города; заговорщики, вырезав римскую стражу оных, передали их Ганнибалу, который, оставив вне ворот 2 т. своей конницы, с пехотой двинулся на рыночную площадь, откуда направил 2 т. чел. своей галльской пехоты тремя отрядами в главные улицы города, с приказанием убивать всех встречных римлян, но не трогать городских жителей, для чего каждому отряду придал по нескольку человек из заговорщиков. Римский гарнизон и начальник его, услыхав шум и догадавшись, что неприятель в городе, бросились во внутренний замок (или. цитадель) и успели запереться в нем, потеряв многих из своих убитыми в темноте ночи.
Это взятие Тарента Ганнибалом изложено здесь с некоторыми подробностями, во 1-х как один из множества примеров военных хитростей, употреблявшихся для овладения неприятельскими городами в древние времена вообще и Ганнибалом в особенности, – и во 2-х как доказательство хитрости Ганнибала и оплошности начальника римского гарнизона, при всем том, что городская, как и лагерная служба у римлян производилась обыкновенно очень строго (см. ч. II, гл. XX, § 128, стр. 139).
И так Ганнибал завладел Тарентом, но не мог взять замка (или цитадели) его, а без него и порт его, особенно важный для Ганнибала, не был в его власти, следовательно это было для него полууспех или даже неудача: пока римляне владели замком, все выгоды были на их стороне, а все невыгоды на стороне Ганнибала. Первые, имея в замке опорный пункт, могли осадить Тарент с сухого пути и моря, а это могло принудить Ганнибала сосредоточить к Таренту главные свои силы, покинув прочие области южной Италии, и либо потерять много времени, либо подвергнуться случайностям сражения.
Но римский сенат не уклонился от главной, предположенной им цели – непременно взять Капую и ограничился только усилением гарнизона тарентского замка, что для сената было вполне возможно, так как и море, и порт Тарента были для него открыты.
Ганнибал сначала хотел-было взять замок приступом, но обозрев чрезвычайно сильное местностью и укреплениями положение его, ограничился стеснением его со стороны города, приказав устроить между ним и городом контрвалационную линию. Отразив вылазку римского гарнизона, довершив укрепленную линию и оставив для занятия и обороны её достаточное число войск, с остальными войсками он удалился из Тарента и расположил всю свою армию лагерем в 5-ти милях от города. Вскоре он попытался взять замок осадой, но римский гарнизон, усиленный подкреплениями, произвел сильную вылазку и сжег все его осадные машины. Тогда Ганнибал отказался от намерения взять замок осадой и, обеспечив от него Тарент с сухого пути, убедил тарентинцев обложить замок и с моря, и научил их, как перевезти свою эскадру сухим путем па повозках и санях через улицы города на рейд. Тарентинцы исполнили это с успехом и через несколько дней эскадра их стала на якорь против замка. Тогда Ганнибал воротился в свой прежний лагерь, в трех переходах от Тарента, и расположился в нем с армией на зиму.
Между тем консулы соединили свои армии и двинулись в Самний, по видимому для покорения этой области, но в действительности для угрожения Капуе, Капуанцы и кампанцы, предвидя опасность, грозившую Капуе, и видя постоянное разорение своего края, звали Ганнибала на помощь. Ганнибал, не желая прерывать предприятия своего против Тарента, приказал Ганнону с его армией идти из Бруттия к Капуе, для снабжения оной продовольствием.
Ганнон двинулся немедленно и, удачно миновав римские армии, расположился в выгодной местности в 3-х милях от Беневента, где приказал всем союзным окрестным жителям свозить к нему в лагерь запасы хлеба, а капуанцам назначил, когда им выслать к нему сколько можно более повозок и вьючных животных. Но беспечные капуанцы выслали их только 400. Ганнон, упрекнув их за то, приказал выслать все перевозочные средства, какие только они могли собрать.
Между тем жители Беневента уже успели дать знать о всем консулам, которые решили, чтобы Фульвий с своею армией немедленно двинулся против Ганнона. Прибыв к Беневенту и узнав, что Ганнон с частью своей армии отправился на фуражировку, а в лагерь его прибыло до 2 т. капуанских повозок, Фульвий решился немедленно воспользоваться тем и атаковать лагерь Ганнона. Около 4-й стражи следующей ночи (перед рассветом), оставив все свои тяжести в Беневенте, он двинулся прямо к лагерю Ганнона и, не смотря на расположение его на неудободоступных высотах, атаковал его при восхождении солнца. Войска с обеих сторон дрались с ожесточением, но карфагеняне отразили первые атаки римлян с большим для последних уроном. Однако это не ослабило упорства римлян и они, с необыкновенным напряжением сил, но и с большим уроном для себя, достигли наконец самого рва лагеря. Фульвий, опасаясь еще большого кровопролития, уже хотел подать сигнал к отступлению; но римские войска так увлеклись пылом боя, особенно когда один начальник союзной когорты и за ним один 1-й центурион (примипил) принципов бросили в неприятельский лагерь свои знамена, что один целый легион взял приступом часть вала и главные ворота и вломился в лагерь. Тогда Фульвий одушевил и остальные войска не покидать легиона, проникшего в лагерь – и они также мигом взошли в него через вал. Затем бой внутри лагеря превратился уже в избиение карфагенян: до 6 т. из них были убиты, а 7 т., со всеми капуанцами и их повозками и вьючными животными, взяты в плен. Затем Фульвий приказал разрушить взятый лагерь и воротился в Беневент, где через два дня к нему присоединился другой консул, Аппий Клавдий. Ганнон же с своими фуражирами спасся в Бруттий.
Действия обоих консулов вообще заслуживают большой похвалы. Движение их в Самний было очень разумною диверсией, для отвлечения внимания Ганнибала от Кампании и приготовлений в ней к осаде Капуи. В то время, когда консулы угрожали северной, а претор Гней Фульвий южной Апулии, в Кампании был укреплен замок Вултурн, при устье р. Вултурна, и в нем и в Казилине были собраны большие запасы продовольствия для армий, которые должны были осаждать Капую. Этого нельзя было бы сделать, если бы Ганнибал был в Кампании, а потому консулы и старались отвлекать его от неё, но не удаляясь сами от Беневента, важного для них на случай осады Капуи и потому еще, что Ганнибал мог бы при Беневенте стать между их двумя армиями и армией Семпрония в Лукании и либо разбить последнего, либо принудит его очистить Луканию. Поэтому и решимость их идти против Ганнона к Беневенту, а Фульвия – немедленно атаковать лагерь Ганнона, была совершенно правильная, действия же Фульвия и особенно его войск при атаке и взятии лагеря приносят им большую честь.
Поражение Ганноновой армии, в то время, когда Ганнибал был удержан до зимы при Таренте, имело весьма важные и выгодные для римлян последствия. После этого осада и взятие Капуи почти не подлежали уже сомнению, а с падением Капуи, вся Кампания уже имела быть потерянною для Ганнибала. Последний, подступив вначале к Таренту с непременным намерением овладеть им, без сомнения был уверен, что, пока не удалится от Тарента, и римские армии не переменят своего расположения и что поэтому Ганнону можно будет искусно пройти между ними и снабдить Капую продовольствием. И Ганнон, действительно, искусно исполнил начало своего поручения и удачно довершил бы его, если бы не непростительные беспечность и неисполнительность капуанцев, которые были причинами неудачи Ганнона и успеха римлян, в соединены с отсутствием Ганнона из лагеря и решительными: атакой этого лагеря и взятием его приступом с боя римскими войсками. Таким образом сами обстоятельства сложились столь-же выгодно для римлян, сколько невыгодно для Ганнибала, не смотря на то, что соображения и распоряжения его были совершенно правильны и верны.
Между тем капуанцы, узнав о поражении Ганноновой армии при Беневенте, снова и усиленно просили Ганнибала скорее прибыть на помощь им. Ганнибал, хотя и расположился уже на зимних квартирах, однако немедленно двинулся в Кампанию. А пока он шел туда, легат Сервилий, посланный претором Корнелием в Этрурию для закупки хлеба, благополучно ввел в замок Тарента, с моря, транспорт с продовольствием, не смотря на то, что на рейде была тарентинская эскадра. Но в Лукании римляне лишились двух городов, Метапонта и Фурия, из которых первый, по удалении римского гарнизона, передался Ганнибалу, а вторым овладел Ганнон, при содействии жителей, разбив вышедший на встречу ему слабый римский гарнизон.
Консулы, после сражения при Беневенте, имея уже против себя только одну армию Ганнибала, силою не свыше 40 т. войск, между тем как в их распоряжении было до 60 т., положили немедленно воспользоваться тем для овладения, наконец, Капуей. А потому они приказали Семпронию оставить в северной Лукании всю свою тяжелую пехоту в лагере, а самому с легкою пехотой и конницей перейти к Беневенту. Семпроний уже хотел двинуться туда, как был изменнически убит одним приверженцем Ганнибала, обещавшим Ганнону выдать ему Семпрония. Это была большая потеря для римлян, так как история изображает Семпрония справедливым, добрым, способным, храбрым и первым, после Марцелла, одержавшим успехи над Ганнибалом.
В это время консулы вступили уже в капуанские земли и начали разорят их, но, как видно, не приняли при этом надлежащих мер предосторожности и, атакованные капуанцами, поддерживавшими карфагенскую конницу под начальством Могона, потерпели поражение, с уроном 1,500 чел. Они стали осторожнее, однако остались перед Капуей.
Ганнибал же, пройдя чрез Апулию, расположился близ Беневента, а на третий день, не сомневаясь в победе над армией консулов, уже потерпевшей поражение, вызвал на бой близ Капуи консулов, которые и приняли его вызов. Первое столкновение было невыгодно для них; чтобы избавиться от многочисленной легкой конницы Ганнибала, они приказали своей коннице атаковать ее. Но в это время на фланге обеих армий показались войска (то были легионы Гракха, ведомые квестором Корнелием) – и полководцы, недоумевая, что это значило, подали в одно и то же время, каждый с свой стороны, сигналы к отступлению. Затем консулы, дабы удалить Ганнибала от Капуи, разлучились: Фульвий пошел к городу Кумы, а Аппий в Луканию. Ганнибал пошел за Аппием. Но последний, постоянно избегая столкновения с ним, заставил его проходить за собою в ту и другую стороны и, утомив его, вдруг, когда Ганнибал наконец остановился, быстро обратился снова к Капуе.
Обманутый им, Ганнибал скоро нашел случай вознаградить себя за бесполезные передвижения.
Некто Центений Пенула, совершивший несколько походов в звании примипила, отличившийся в сражениях и, уволенный от службы, находившийся в Риме, просил сенат позволить ему набрать 3 т. волонтеров, с которыми обещал оказать республике большие услуги и употребить против Ганнибала такие же военные хитрости, которыми он столько раз обманывал римских полководцев. Сенат легковерно поверил этому безрассудному хвастовству и дал Центению 8 т. римских и союзных войск. Центений двинулся с ними в Луканию, куда прибыл уже с увеличившимся вдвое (16 т.) числом войск, в то самое время, когда Ганнибал, следуя за Аппием, остановился. Центений тотчас же предложил ему бой, а Ганнибал принял его, не сомневаясь в победе над такими полководцем и армией. Хотя первая атака Центения была отражена, но бой продолжался почти два часа и продолжился бы, может быть, и еще долее, если бы Центений, увлекаемый воспоминанием прежних своих подвигов и особенно желанием не пережить стыда поражения, вследствие собственного неблагоразумия, не бросался в самые опасные места боя и не был наконец убит в рядах неприятеля. А тогда небольшая армия его, приведенная в беспорядок и расстройство и охваченная конницей Ганнибала, была истреблена, за исключением около 1 т. чел., успевших спастись.
Затем Ганнибал вероятно двинулся бы опять к Капуе, если бы ему не представился удобный случай одержать новую победу. Посланные жителями Апулии люди уведомили его, что претор Фульвий и его войска, обремененные добычей, уже не наблюдали прежней предосторожности и строгой дисциплины. Ганнибал немедленно двинулся против них к Гердонее (н. Ordona), которую они осадили, и расположился лагерем недалеко от их лагеря. Узнав о его, прибытии, войска Фульвия едва не вышли из своего лагеря для нападения на Ганнибала и были удержаны только обещанием боя на следующее утро. Ганнибал, с своей стороны, узнав о таком беспорядке, в следующую же ночь поставил 3,000 чел. легкой пехоты в засаду позади сельских построек, зогородей и в кустарниках, Могону с 2,000 нумидийцев приказал занять во время боя пути, по которым римляне могли бы бежать в свой лагерь, а сам рано утром построил свою армию впереди своего лагеря. Фульвий также вывел свою армию и построил ее против Ганнибаловой, но весьма поспешно и с большим беспорядком, вследствие самоволия войск. Желая сравнять длину своего фронта с длиною Ганнибалова, он уменьшил глубину его и построил 1-й римский и 2-й союзный легионы по когортам в одну линию, за ними – остальную пехоту тем же образом, всю свою конницу – пополам на флангах, а легкую пехоту рассыпал перед фронтом. Ганнибал же, не смотря на отряжение войск в засаду и с Могоном, бывший все еще сильнее Фульвия, построил свою армию по обыкновению: тяжелую пехоту фалангой в 16 чел. глубины – в середине, тяжелую конницу – пополам на флангах, а легкую пехоту – перед фронтом. Римляне едва выдержали первый удар: Фульвий, невежественный и безрассудно отважный, как Центений, но не такой же храбрый, видя дурной оборот боя, бежал с 200 чел. конницы, а армия его, атакованная со всех сторон Ганнибалом и войсками из засады и в тылу, была истреблена, за исключением не более 2,000 ч., успевших спастись.
Этими двумя решительными победами, одною вслед за другою, Ганнибал действительно вознаградил с избытком предшествовавшие неудачи свои. Весть о том смутила несколько римский сенат, но была уравновешена известиями об успехах консулов. Им было приказано присоединить к себе остатки войск Центения и Фульвия. Но вслед затем было получено известие, что волоны Семпрония, считая себя освобожденными от данной ему присяги служить в войске, самовольно покинули свои знамена и разошлись. Однако все они были перехвачены и снова приведены под знамена.
Хорошие же известия от консулов заключались в том, что по возвращении Аппия Клавдия, оба консула тотчас стеснили Капую, опираясь на Казилин и Вультурн (см. выше), куда свезли морем и по р. Вултурну все запасы хлеба, собранные в Сардинии и Этрурии, кроме того, что в Путеоли с моря и из Путеоли в армию устроен был постоянный и надежный подвоз продовольствия. Приказав Клавдию Нерону оставить в лагере при Суессуле только необходимое для его охранения число войск, а с остальными присоединиться к ним, они окружили Капую с трех сторон тремя армиями и тотчас же начали устраивать контр- и циркумвалационные линии, сильно укрепленные. Капуанцы производили частые вылазки, для замедления или разрушения осадных работ, но каждый раз были отражаемы и наконец заперлись в Капуе, снова отправив к Ганнибалу послов с усиленными просьбами придти на помощь им. а римский сенат с своей стороны приказал консулам объявить прощение капуанцам, которые сдадутся добровольно, но никто из них не воспользовался тем.
Действия консулов в этом году были столько же благоразумны, сколько и осторожны. С самого начала года они положили осадить Капую и ничто не могло отклонить их от этого, хотя дела не-сколько раз принимали невыгодный для них оборот. Обеспечив себя со стороны Ганнибала, и занятием лагеря при Суессуле, и приказанием Семпронию с частью его армии занять Беневент, они, располагая силами до 60,000 и даже 65,000 войск, могли спокойно осадить Капую или обратиться против Ганнибала, в случае движения его против них не более как с 40,000 войск. Смерть Семпрония и очищение Лукании его армией переменили положение дел, но консулы не изменили своего намерения, а напротив совершенно обеспечили себя продовольствованием. Бегство волонов расстроило одну из их трех армий, но только на короткое время и лишь принудило отказаться от занятия Беневента, а лагерь при Суессуле охранять только частью армии Клавдия Нерона. Но безразсудство и малодушие претора Фульвия снова изменили положение дел, открыв Апулию, однако и это не отклонило консулов от твердого намерения осадить Капую.
Что касается Ганнибала, то проведя почти весь год перед Тарентом и наконец овладев им, он не извлек из этого всей выгоды, которой ожидал, не овладев замком города, и хотя двинулся потом к Капуе, но был искусно отвлечен от неё Аппием Клавдием, а потом, хотя и разбил Центения и Фульвия, но, за исключением урона, нанесенного римлянам, и очищения от них Лукании и Апулии, никаких особенно важных и полезных для себя выгод не приобрел.
Таким образом, сопоставляя результаты действий с обеих сторон в этом году, нельзя не придти к заключению, что они были гораздо выгоднее для римлян, нежели для Ганнибала.
После сражения при Гердонее, Ганнибал двинулся к Таренту и снова пытался овладеть замком, но был отражен и пошел к Брундузию, но не мог овладеть и им, потому что он был хорошо укреплен и охраняем, а между жителями его Ганнибал не имел приверженцев. Здесь-то прибыли к нему послы капуанцев, которым он обещал в скором времени заставить римлян снять осаду Капуи (разумеется – в следующем году, потому что в этом было уже слишком поздно).
В Сицилии Марцелл, как сказано выше, оставив Аппия Клавдия (в конце 212 года назначенного консулом) с частью армии и флотом для обложения Сиракуз с сухого пути и моря, с другою частью армии двинулся внутрь острова, дабы наказать города, передавшиеся карфагенянам. Овладев Мегарой, Гелором, Эрбессой, Энной и др. городами и укрепленным лагерем Иппократа у Аквилеи, к концу 212 года он воротился к Сиракузам и хотел попытаться овладеть ими посредством тайных сношений с некоторыми из жителей, приверженцами римлян. Но заговор был открыт и оговорщики казнены. Вскоре один из римских воинов открыл в городской стене, близ трогильской гавани, такое место, где можно было взойти на стену посредством обыкновенных осадных лестниц. Марцелл положил воспользоваться этим, а случай к тому не замедлил представиться. Переметчики уведомили Марцелла, что в Сиракузах вскоре будет 3-х дневный праздник в честь Дианы, в продолжение которого народу обыкновенно раздавалось вино. Марцелл приказал войскам изготовиться к приступу, избрал для него самых храбрых и опытных начальников и воинов и назначил приступ в ночь перед вторым днем праздника, в том предположении, что большая часть жителей и войск, упившись вином, предадутся глубокому сну. В назначенные ночь и час несколько римских охотников тихо взобрались в указанному месте на городскую стену, умертвили стражу и, выломив городские ворота, подали условный знак. Часть римских войск немедленно вошла через эти ворота в городскую часть Тихе, а другие в то же самое время двинулись к Эпиполам на горе и к Ахрадине. Сонные и устрашенные жители и войска Сиракуз в величайшем беспорядке метались то против римлян, то внутрь города. На рассвете бой в городе и на стенах его сделался общим. Начальствовавший на острове Ортигии Эникид поспешил на помощь жителям и войскам Сиракуз, но увидав, что Эпиполы уже были заняты римлянами, и опасаясь быть отрезанным, отступил к Ахрадине. Марцелл, желая пощадить эту красивую часть города, предложил Эпикиду сдаться; но как войска Эпикида состояли большею частью из беглых римских воинов, то они и отказались сдаться. Тогда Марцелл вывел свои войска из Ахрадины к Эпиполам и отрезал оттуда все пути, ведшие в город. Вскоре сиракузский военачальник Филодем предложил сдать Марцеллу замок (цитадель) Эвриал, с условием свободного выхода гарнизона. Но прежде, нежели Марцелл успел занять Эвриал, карфагенская эскадра, стоявшая в гавани Сиракуз, воспользовалась ночью и бурей, принудившей римский флот удалиться с рейда в море, успела уйти в Карфаген за помощью и действительно вскоре воротилась с 100 судами и с войсками на них. Марцелл же, взяв Эвриал, обложил Ахрадину войсками в трех лагерях, соединенных укрепленною линией. Сиракузцы напали на них с двух сторон: Гамилькон с карфагенскими войсками, следуя по берегу старой гавани – на лагерь претора Криспина, а Эпикид произвел вылазку против лагеря Марцелла; в то же время карфагенский флот, став у самого берега гавани, препятствовал римлянам подавать друг другу помощь. Но оба нападения были отражены и Гамилькон прогнан до городской стены. Осенью в городе и лагерях открылась сильная чума, жертвою которой сделались многие тысячи граждан и воинов, однако военные действия не прекращались. Бомилькар, вторично ездивший в Карфаген, привел оттуда новый флот в 130 военных и 70 перевозных судов. Противные ветры воспрепятствовали ему обогнуть пахинский мыс (н. Pacharo). Эпикид, опасаясь возвращения карфагенян в Африку, передал защиту Ахрадины начальникам наемных войск и отправился в Гераклею, где на море стоял Бомилькар, и убедил его в необходимости сражения. Как только настал восточный ветер, карфагенский флот поплыл вокруг мыса, но едва обогнул его, как встретил римский флот, готовый к бою – и обратился в бегство к Таренту, а перевозные суда в Африку. Эпикид же, потеряв всякую надежду на спасение Сиракуз, удалился в Агригент. Тогда жители Сиракуз вступили в переговоры с Марцеллом, который назначил довольно легкие и выгодные условия. Но римские беглецы, опасаясь выдачи их Марцеллу, и подговоренные ими наемные войска взбунтовались, умертвили начальников города и, избрав из своей среды новых, решились защищаться в Ахрадине и Ортигии до последней крайности. Между тем городская депутация, посланная к Марцеллу для переговоров, воротясь, успокоила наемные войска, начальник которых Мерик тайно согласился передать Ортигию римлянам. По приказанию Марцелла, одна квинкверема ночью пристала к аретузским воротам и находившиеся на ней римские войска были впущены в Ортигию. На следующее утро римляне произвели притворное нападение на Ахрадину, гарнизоны которой и Ортигии поспешили к местам ложного нападения, а между тем другие римские войска подплыли на перевозных судах к Ортигии и, впущенные в нее уже находившимися там войсками, овладели ею. Мерик с наемными войсками передался римлянам и жители города отворили Марцеллу ворота, прося пощады. Обеспечив государственную казну и дома приверженцев римлян охранными стражами, все остальные затем здания Марцелл предал на разграбление своим войскам, которые приобрели при этом столь огромную и богатейшую добычу, что Тит Ливий, по его словам, не знал, могла ли бы быть приобретена большая в самом Карфагене. К сожалению, при разграблении города погиб и Архимед, хотя Марцелл строго приказал пощадить его жизнь. Взятие Сиракуз имело следствием постепенное возвращение большей части отложившихся городов к покорности, упорствовавшие были взяты силой, а занятые карфагенянами, не получая помощи, сдались – и в 210 году вся Сицилия была вполне и окончательно покорена римлянами и обращена в римскую провинцию. Поэтому действия в Сицилии и особенно осада и взятие Сиракуз Марцеллом в 212 году были важнейшими в нем событиями.
Около того же. времени Отацилий отплыл из Лилибея с 80 военными судами к берегам Африки и внезапно захватил в порте Утики 130 судов, нагруженных хлебом, которым и снабдил нуждавшиеся в нем Сиракузы и римские войска Марцелла.
В Испании в этом году Сципионы, набрав 20 т. вспомогательных войск у кельтиберян (в северной части нынешней Аррогонии, на правой стороне р. Эбро), положили настойчиво и деятельно продолжать войну, дабы воспрепятствовать движению Газдрубала в Италию и даже, в случае возможности, совершенно истребить или вытеснить карфагенскую армию. С этою целью они разделили (совершенно ошибочно) свои силы: Гней с 1/3 войск двинулся против Газдрубала, брата Ганнибалова, к Аниторгису (как полагают, около н. Алькараса, в Ла-Манче), а Корнелий с 2/3 расположился лагерем близ Могона, брата Ганнибалова, и другого Газдрубала, сына Гисконова. Корнелий, узнав, что Индибилей, вождь эдетян (на правом берегу р. Ибера, к югу от кельтиберян) с 8 т. войск шел на соединение с Могоном и Газдрубалом, сыном Гисконовым, положил разбить Индибилея и двинулся против него, оставив легата Фонтеия с небольшим числом войск в лагере. Но Могон и Газдрубал узнали о его движении, и едва он напал на Индибилея, как сам был атакован с тыла Массиниссой, царем массесСуллийских нумидийцев, поддержанным остальною армией Могона и Газдрубала. В произшедшем бою, Корнелий Сцинион был убит, а армия его обращена в бегство и спаслась в свой лагерь, но с большим уроном. После этого, Могон и Газдрубал, сын Гисконов, присоединились к Газдрубалу, брату Ганнибалову, который склонил вспомогательные войска кельтиберян покинуть Гнея Сципиона и удалиться к себе. Таким образом, после поражения армии Корнелия, обе карфагенские армии соединились между двумя разделенными римскими армиями. Гней Сципион ночью тихо двинулся на соединение с армией своего брата, не зная еще, что он убит, а она разбита. Но Массинисса, зорко наблюдавший и следивший за ним, двинулся вслед за ним, настиг и целый день тревожил и задерживал его. На ночь же Гней расположился на одной высоте, но не имел времени укрепиться на ней, а на другой день рано утром был атакован всеми соединенными силами карфагенских армий и убит в бою, а армия его разбита на голову и только остатки её спаслись в лагерь легата Фонтеия,
Решительное поражение армий обоих Сципионов грозило им совершенною гибелью в Испании, но они были спасены храбростью и искусством одного молодого римского всадника, именем Марция. Единогласно провозглашенный главным предводителем, он перевел остатки обеих армий на правую сторону р. Ибера, расположил их в сильно укрепленном лагере и снабдил продовольствием, собранным в окрестном крае. Могон и Газдрубал, сын Гисконов, перешли через р. Ибер и расположишь в отдельных лагерях, первый – против, а второй – на фланге римского лагеря. Газдрубал пытался взять последний открытою силой, но был отражен с уроном. Марций, не довольствуясь этим, отважился напасть на Могона и Газдрубала, разбил их и принудил с большим уроном отступить за р. Ибер.
Таким образом счастье, благоприятствовавшее римскому оружию на всех театрах военных действийв этом году, было неблаго-приятно для него в одной Испании, ноМарций спас в ней остатки армий Сципионов и успел удержаться в этой важной для римлян стране.

§ 182. 8-й поход 211-го года. Распределение римских армий; – сражение при Капуе; – движение Ганнибала к Риму; – взятие Капуи римлянами; – действия в Испании и Сицилии.

В Риме на этот год были избраны: в консулы – Гней Фульвий Центумал и Публий Сульпиций Гальба Максим, а в преторы – Л. Корнелий Лентул, М. Корнелий Цетег, Гней Сульпиций и Калпурний Пизон. Армии (25 легионов – около 125 т. чел. пехоты и 22 т. чел. конницы, а всего около 147 т. войск) были распределены следующим образом: в Италии – 16 легионов (10 полевых, 5 городских и 2 волонов), именно: 6 полевых, под начальством проконсулов Аппия и Фульвия – при осаде Капуи, до взятия этого города; по 2 полевых в Этрурии и цизальпинской Галлии, под начальством пропреторов, в первой – Юния, а во второй – Семпрония; – 2 прежние городские легиона – в Риме, 2 такие же набраны вновь, а 2 легиона волонов переустраивались и вскоре присоединились с консулами к легионам при осаде Капуи; – вне Италии: в Сицилии – 2 легиона проконсула Марцелла и 2 легиона претора Сульпиция, в Сардинии – 2 легиона претора Корнелия Лентула; в Испании – 2 легиона; в Греции – 1 легион M. Валерия, с 1 морским легионом и 50-ю квинкверемами. Отацилию было сохранено начальствование флотом и войсками на нем у берегов Сицилии и Италии.
Передвижения, действия и события военный конца предыдущего года не позволили сенату в начале этого года противопоставить особенную армию Ганнибалу, для удержания его вдали от Капуи, и побудили, деятельно осаждая этот город 70-ю тысячами войск, расположенных в сильно-укрепленных осадных линиях, держаться чисто оборонительной системы. Прежде всего положено было непременно взять Капую, а потом уже обратиться против Ганнибала.
Капуа была чрезвычайно стеснена римлянами (однако один нумидиец успел пробраться сквозь линии и привезти Ганнибалу письмо от капуанцев с просьбой о помощи). Вся надежда капуанцев была только на помощь Ганнибала. Вылазки их были отражены и хотя конница их была лучше римской, но пехота – так плоха, что атаковать с нею линии римлян с успехом не было никакой возможности. Превосходство капуанской конницы подало римлянам мысль об усовершенствовании своей легкой пехоты, для поддержания конницы и содействия ей. В легионах были выбраны самые молодые, ловкие и проворные воины и обучены садиться на лошадей конницы позади всадников, по сигналу соскакивать с них и действовать пешими вместе с конницей. Их вооружили небольшими круглыми щитами и каждого 7-ю дротиками. Когда они были достаточно обучены, проконсулы подали повод к конному бою, в котором новая легкая пехота вместе с конницей привела капуанскую конницу в расстройство и беспорядок, опрокинула ее о большим для неё уроном и прогнала до городских ворот, так что она уже не смела более показываться. Этот успех по-будил сохранить новый усовершенствованный род велитов и устроить их при легионах по манипулам, каждую под начальством центуриона.
Между тем Ганнибал, побуждаемый просьбами капуанцев о помощи и обещавший им оную, сначала колебался, идти-ли ему немедленно к Капуе или прежде еще раз попытаться взять тарентский замок? и та и другой были весьма важны и нужны для него. Но наконец он решился идти к Капуе и, оставив все большие тяжести в Апулии, с отборными, самыми крепкими и бодрыми людьми пехоты и конницы (всего от 30 до 32 т. войск) и с 33-ю слонами быстро двинулся в Кампанию. Взяв на пути замок Калацию (н. Cajazza) и её гарнизон, он расположился лагерем в одной лощине позади горы Тифаты, близ Капуи, и дал знать капуанцам, чтобы в назначенные день и час они сделали сильную вылазку, одновременно с его атакой. В назначенное время он спустился с горы Тифаты и двинулся против римских линий, а капуанцы вышли из вултурнских ворот со всеми своими и карфагенскими войсками Ганнона и Бостара, Это произвело сначала некоторое смятение между римлянами, но вскоре Фульвий с своими и Клавдиевыми легионами (всего около 42,800 чел.) противустал Ганнибалу, а Аппий с своими (около 23,360 чел.) – капуанцам; триарии, экстраординарная пехота и велиты были оставлены в лагерях и линиях; Клавдий Нерон, стоявший лагерем со стороны Суессулы, оставил при себе конницу 6-го легиона (320 чел.), а легат К. Фульвий, брат консула, был поставлен к стороне Вултурна, с союзною конницей легионов консула и Клавдия Нерона (2400 чел.), для наблюдения и прикрытия сообщений с Казилином. Шумная атака капуанцев была легко и скоро отражена, но для Фульвия дело было труднее. Он вышел из укрепленной линии с тяжелою пехотой 8-ми римских и союзных легионов (около 25 т. войск) и построил ее недалеко впереди своего лагеря, в исходящем углу циркумвалационной линии, двумя полными линиями, гастатов в 1-й, а принципов во 2-й, с 960 чел. конницы по флангам пополам, оставив триариев в лагере для охранения его. Ганнибал с своей стороны построил всю свою тяжелую пехоту (около 20 т. чел.) в одну линию, слонов, как кажется, за нею, а тяжелую конницу (около 4 т. чел.) с нумидийцами поодаль на флангах. Всего войск у него было от 30 до 32 т. чел. Первый удар он произвел с одною своею пехотой и чрезвычайно сильный, так что одно отделение испанской пехоты, с 3-мя следовавшими за ним слонами, опрокинуло находившихся против него гастатов 1-й линии и принципов 2-й. Но опрокинутые манипулы снова построились частью перед испанцами, частью на их флангах. Фульвий, видя это, приказал атаковать пробившихся испанцев со всех сторон. Не смотря на то, испанцы проникли до самого римского лагеря, где слоны были убиты и свалились в ров. Если бы у Ганнибала была 2-я линия, то римский лагерь. мог бы быть взят или, по крайней мере, бывшие вне его римские войска могли бы очень пострадать прежде, нежели достигли бы боковых ворот. Но как у Ганнибала была только одна линия, а опрокинутые манипулы заняли, кажется, промежуток, образовавшая в центре римской линии, легаты же Порций Лициний и Попилий с триариями, охранявшие лагерь, отразили все усилия испанцев взобраться на вал, то наконец последние, атакованные со всех сторон, были истреблены. А Ганнибал, не видя особенного успеха атаки ни их, ни остальных частей своей линии, отступил в совершенном порядке. Пехота его, миновав фланговые части конницы, перестроилась в колонны, а вся конница стала в хвосте её и прикрыла её отступление. Фульвий не преследовал Ганнибала и также отступил в свой лагерь. Между тем Аппий отразил капуанцев и опрокинул их с большим для них уроном в Капую, но при этом был тяжело ранен дротиком в грудь.
Положение Ганнибала было невыгодно для него. благоразумная осторожность консулов, которые не вывели из осадных линий всех своих войск для вступления в общее сражение в поле, сильный отпор, данный ими и Ганнибалу, и капуанцам, и неудача первого и последних в атаке – все это убедило Ганнибала, что он силой оружия не. принудит консулов снять осаду Капуи. Оставаться близ этого города, в истощенном римлянами и войною краю, было невозможно, а отступить от Капуи без всякого успеха и пользы он, без сомнения, считал недостойным и постыдным для себя. В таком положении он задумал исполнить то, чего не исполнил тотчас после сражения при Каннах, а именно – двинуться к Риму, но не для того, чтобы овладеть им, а для того, чтобы принудить тем одного из консулов с половиною осадной армии поспешить па помощь Риму, и, отвлекши его от Капуи, быстро воротиться к этому городу и принудить другого консула снять осаду его, а может быть и разбить каждого порознь. Но чтобы не встревожить капуанцев своим удалением и не побудить их тем к сдаче, он успел тайно дать им знать о своих намерениях и, приказав собрать все имевшиеся на р. Вултурне, ниже Калатии, суда, а армии своей взять на 10 дней продовольствия, ночью под-ступил с нею к берегу реки, до восхода солнца переправил ее через Вултурн и двинулся по направленно к Риму.
Фульвий немедленно уведомил о том сенат и это произвело в Риме сильнейшую тревогу. Некто предложил немедленно призвать к Риму все армии, но бывший диктатор Фабий, угадавший хитрость Ганнибала, объяснил это, прибавив, что не было надобности никаких войск призывать к Риму, для защиты которого достаточно было находившихся в нем четырех вновь набранных и устраиваемых легионов (около 24–25 т. войск). Тогда Валерий Флакк предложил среднее средство – дать знать консулам, сколько было войск в Риме, и предоставить им самим решить, мог-ли и должен-ли был один из них прибыть к Риму. Это предложение и было принято. Фульвий нашел возможным отделить от осадной армии 16 т. отборных войск (15 т. чел. пехоты и 1 т. чел. конницы), с которыми и двинулся к Риму, оставив раненого Аппия с остальною армией продолжать осаду Капуи. Узнав, что Ганнибал шел по латинской дороге (via Latina), он двинулся по аппиевой (via Appiana), приказав всем жителям на ней приготовить для его войск продовольствие.
Между тем Ганнибал шел довольно медленно, именно с целью заставить консулов отделить от осадной армии большую часть сил её. После перехода через Вултурн, он небольшими переходами пошел через Калес (н. Саити), Алифу, Еазин (н. San-Germano), Аквин и Интерамнию (н. Fsola) к р. Лирису (н. Garigliano), мост на которой уничтожили жители Фрегелл, дав знать в Рим о прибытии Ганнибала. Это возбудило в Риме еще большие ужас и тревогу. Но сенат не потерял бодрости и твердости, приказал занять войсками Капитолий, городские стены, выгодные пункты за городом, даже гору албанскую (Albanus mous) и вскоре узнал о приближении Фульвия.
Ганнибал перешел однако через р. Лирис и, продолжая идти через Лабик (н. Coloima) и Тускул (н. Frascati), повернул на право к Габии и наконец расположился лагерем на пупинийских полях, близ левого берега р. Анио (н. Teverone), в 8-ми римских милях или 64-х римских стадиях (более 8-ми верст) от Рима. Следовавшие впереди его нумидийцы стали разорять окрестности.
В самый день прибытия его, консулы собирали и устраивали в Риме легионы, а Фульвий, вступив в Рим через капенские ворота, прошел через весь город и расположился лагерем вне его, между эсквилинскими и коллинскими воротами, в том направлении, где стоял Ганнибал. Сенат и консулы отправились в лагерь Фульвия и на общем совете положили: претору Пизону вверить охранение Капитолия, а консулам с их армией присоединиться к Фульвию, что должно было составить до 40 т. войск (следовательно более, нежели сколько было у Ганнибала, именно от 25 до 30 т. войск).
На другой день Ганнибал приблизился к Риму еще более и стал лагерем в 5-ти милях от него (более 5-ти верст), на тибуртинской дороге (via Tiburtina), на левом берегу р. Анио. С 2 т. чел. конницы он двинулся вперед до храма Геркулеса у коллинских ворот; для разведания местности. Фульвий приказал своей коннице атаковать Ганнибалову, консулы же велели 1200 нумидийским переметчикам пройти через город и эсквилинские ворота и также атаковать. Движение нумидийцев через город произвело в нем такую тревогу, что сенат, для успокоения жителей, приказал всем бывшим диктаторам, консулам и цензорам вступить в права прежней власти своей, доколе неприятель не удалится.
Ганнибал, окончив свое обозрение, воротился в свой лагерь и узнал, что Фульвий прибыл только с 16 т. войск, а при осаде Капуи все еще оставалось более 50 т., следовательно слишком много для того, чтобы он мог взять осадные линии силой. Притом Фульвий и консулы с своими 40 т. войск подступили на 1 милю (более 1 версты) к его лагерю, расположились против него лагерем и далее построились перед ним к бою. Вступить в бой с ними было невыгодно, а идти назад к Капуе еще не выгоднее, потому что тогда он мог очутиться между двумя римскими армиями, из которых каждая была почти вдвое сильнее его собственной. Ему оставалось только уклониться от обеих в сторону, пред-оставив Капую своей участи, как ни жаль ему было этого города и как ни было бы невыгодно для него падение этого города. Но нечего было делать и он большим обходом через Самний, дауниискую или северную Апулию и Луканию двинулся в южный Бруттии, где пытался, но неудачно, внезапно овладеть Регием (н. Reggio). Консулы последовали за ним и, при переходе его через р. Анио, нанесли ему небольшое частное поражение, но и сами претерпели потом такое же и пошли далее в Апулию; Фульвий же воротился к Капуе.
Диверсия Ганнибала от Капуи к Риму составляет, по соображению, одно из лучших стратегических действий его и не удалась только потому, что как нарочно все обстоятельства сложились против её успеха в исполнении. благоразумный же и осторожный твердость и решимость Фульвия заслуживают полных одобрения и похвалы.
Капуанцы, увидев возвращение Фульвия, но не видя Ганнибала, предались отчаянию, тем более еще, когда проконсулы вторично объявили им всепрощение до истечения определенного срока. Они не решались довериться этому, а когда посланные Ганноном и Бостаром несколько нумидийцев, с письмами к Ганнибалу, были перехвачены римлянами и отосланы назад с отрубленными кистями рук, сенат капуанский собрался для совещания о сдаче. 28 сена-торов, зачинщики восстания, чтобы не попасть в руки римлян, отравили себя, а остальные сдались на произвол победителей. На другой день Фульвий ввел в Капую 1 римский и 2 союзных легиона, обезоружил жителей, объявил карфагенян в Капуе военно-пленными, взял сенаторов под стражу, приказал квесторам принять в заведывание все денежный средства города (70 фунтов золота и 3,200 серебра). 53 сенатора, участвовавшие в восстании, были заточены в темницы и там обезглавлены. Около 300 капуанских аристократов были также заключены в темницы, еще большее число переселены и отданы под надзор. А сенат римский приказал всех остальных граждан Капуи продать в рабство, и в городе были оставлены только земледельцы, вольноотпущенники и художники, для управления которыми из Рима был прислан префекта. Здания же и земли города были конфискованы в пользу римского народа.
Так взята и жестоко наказана была римлянами Капуа, первая подавшая знак к отложению союзников Рима в Италии. Падение её сохранило Кампанию во власти римлян – и навсегда лишило Ганнибала доступа в нее.
В Испанию римский сенат послал Клавдия Нерона с 12 т. чел. пехоты (римской и союзной пополам) и 1100 чел. конницы (300 римской и 800 союзной) и с поручением ему начальствования в этой стране. Клавдий Нерон, высадившись в Тарраконе и собрав армию, немедленно двинулся против Газдрубала, брата Ганнибалова, расположенного лагерем между Илитургисом (н. Andujar) и Ментезой (н. San-Tome близ Casorla) в горах. Клавдий Нерон так окружил и стеснил Газдрубала, что последний вступил в переговоры о сдаче, но только для выиграния времени, и успел вывести свою армию из гор скрытными и трудными тропинками. Римский сенат, крайне недовольный Клавдием Нероном, хотел, но не знал кем заменить его. Тогда 24-х-летний Публий Сципион вызвался на это и, единогласно избранный народом, был послан в Испанию. Ему придали в помощники и советники пропретора Силана и дали еще 10 т. чел. пехоты и 1 т. чел. конницы. Высадившись в Испании, Сципион, по позднему уже времени года, расположил римскую армию на зимних квартирах. Газдрубал, брат Ганнибалов, уже был расположен на них в окрестностях н. Валенсии, Магон – около Сиерры Морены, а другой Газдрубал – в Гадесе (н. Cadix).
В Сицилии, по отбытии Марцелла в Рим, место его заступил претор Корнелий Цетег. 8 т. чел. карфагенской пехоты и 3 т. нумидийцев высадились около пахинского мыса и заняли несколько соседних городов, но Цетег атаковал и вытеснил их, а города взял обратно. Около того же времени одна карфагенская эскадра обложила тарентский замок, но по недостатку продовольствия была принуждена удалиться.
По взятии Капуи римляне уже гораздо менее прежнего опасались Ганнибала и потому сенат, из двух консулов, Сульпиция послал в Грецию наместо Валерия Левина, а Гнея Фульвия лично отозвал в Рим, для производства выборов.
И так поход этого года был уже вполне выгоден для римлян и неблагоприятен Ганнибалу.

§ 183. 9-й поход 210-го года. Распределение римских армий; – измерение образа действий Ганнибала; – 2-e сражение при Гердонее; – сражение при Нумистре; – взятие Нового Карфагена Сципионом.

В Риме на этот год были выбраны: в консулы – Марк Валерий Левин, бывший дотоле в Греции, и Марк Клавдий Марцелл, покоритель Сиракуз, а в преторы – П. Манлий Вульзо, Л. Манлий Ацидин, Лэторий и Цинций Алимент. Сенат положил уменьшить число действующих войск в Италии: 4 легиона были признаны достаточными для действий. против Ганнибала, а 2 легиона в Капуе – для охранения Кампании и угрожения Лукании. Осада Тарента была еще отложена, потому что прежде необходимо было довершить покорение Сицилии, в которой карфагеняне еще занимали Агригент и которую разорял нумидийский полководец Мутин. Цизальпинская Галлия находилась еще в восстании, Этрурия колебалась, особенно жители Арреция склонялись к восстанию. Поэтому положено было: 1) против Ганнибала вести только малую войну постов, постепенно отнимая у него города, державшиеся его стороны; – 2) замок Тарента предоставить его собственным силам и обороне; – 3) распустить несколько римских и союзных легионов, а из двух распущенных римских образовать один в 5 т. чел. пехоты и 300 чел. конницы, уволив преимущественно воинов, получавших высшие оклады жалованья, и то же самое исполнить в отношении союзных легионов; – 4) консулам назначить 4 легиона, бывшие в цизальпинской Галлии и в Этрурии; одному из консулов действовать против Ганнибала, а другому, с 2-мя своими и 2-мя (каннскими) претора Цинция легионами и с флотом – в Сицилии, претору Лэторию с 2-мя легионами – в цизальпинской Галлии, пропретору Пизону с 2-мя городскими легионами – в Этрурии, проконсулу Квинту Фульвию с 2-мя легионами оставаться в Капуе, проконсулу Гнею Фульвию с 2-мя легионами в Апулии, претору П. Манлию Вульзо с 2-мя легионами в Сардинии, и Сципиону с 4-мя легионами – в Испании; – 5) П. Сульпицию сохранить начальствование флотом с легионом нового набора; – наконец 6) консулам набрать 2 новые городские легиона. Таким образом Рим имел в этом году 23 легиона (около 115т. чел. пехоты и 20 т. чел. конницы, всего около 135 т. войск). Италия досталась консулу Марцеллу, а Сицилия Левину.
По недостатку денег в государственной казне, сенаторы первые, за ними сословие всадников и наконец народ добровольно пожертвовали имевшиеся у них драгоценные металлы в слитках и монетах.
Ганнибал, с своей стороны, вследствие взятия Капуи римлянами и изменения тем положения дел на театре войны в южной Италии, был принужден также изменить свой образ действий. Так как основанием действий римлян сделалась уже Кампания, из которой они могли в одно и то же время угрожать Апулии, Лукании и Бруттию, и отнимать у Ганнибала имевшиеся у него в них города, то Ганнибал увидел необходимость покинуть многие, занятые его войсками, пункты в этих трех областях, слишком рассеянные для того, чтобы с успехом охранять их, – более сосредоточить свою армию, для того, чтобы препятствовать соединенно против него римских армий, и для того обращаться из Бруттия, по обстоятельствам, то в Луканию, то в Апулию. К такого рода перемене в образе действий Ганнибала побуждало, кроме того, то обстоятельство, что бесполезность движения его к Риму и взятие Капуи римлянами несколько устрашили и охладили к нему союзников его в Италии вообще и в южной особенно, почему он опасался, чтобы рассеянные и слабые гарнизоны его, в случае восстаний, не подверглись поражению и тем не ослабили еще более и без того не очень сильной армии его. Вследствие того, он очистил многие, менее важные города, но, дабы не оставлять их римлянам, разрушить их. Но это еще более возбудило неудовольствие союзников его и повредило ему, а римлянам, напротив, послужило в пользу. Первый город, передавшийся вследствие того римлянам, была Салапия в средней, приморской Апулии, при чем 500 нумидийцев, занимавших ее, после упорного сопротивления были истреблены, за исключением 50 чел., взятых в плен.
И так положение римлян в южной Италии становилось все более и более грозным и наступательным, а Ганнибала трудным, опасным и оборонительным.
Между тем римский гарнизон в тарентском замке уже начинал сильно нуждаться в продовольствии и единственная надежда получить его была – морем на флоте из Сицилии. Префект Регия собрал 20 больших и малых военных судов, с которыми и отправился к тарентскому замку, прикрывая транспорт с продовольствием. Но в 15-ти милях от Тарента, римская эскадра была атакована тарентийскою и частью потоплена, частью отброшена на берег, перевозные же суда спаслись бегством. За то на сухом пути 2 т. чел. римского гарнизона разбили 4 т. тарентийских фуражиров и частью истребили, частью рассеяли их. Таким образом и римский гарнизон, и жители Тарента, одинаково нуждавшиеся в продовольствии, были лишены получения его.
Марцелл, вскоре после взятия Салапии, взял еще 2 города в Самние и в них около 3 т. Ганнибаловых войск в плен и большие запасы пшеницы и ячменя. Проконсул же Гней Фульвий расположился лагерем против Гердонеи, близ Салапии, в Апулии; намереваясь осадить и взять этот город, восставший после сражения при Каннах, но не сильный ни местностью, ни гарнизоном, и с некоторыми из жителей которого Фульвий находился в тайных сношениях. Ганнибал, узнав об этом от своих лазутчиков, оставил свои тяжести в Бруттие, в надежном месте; а сам с армиею, силой около 25 т. или 30 т. чел. тяжелой пехоты и около 6 т. чел. конницы, двинулся налегке усиленными переходами к Гердонее и стал в боевом порядке недалеко от лагеря Фульвия. Последний, хотя – был слабее Ганнибала (20 т. чел. пехоты и 1840 чел. конницы), однако не уклонился от боя с ним, вышел из своего лагеря и построил свою тяжелую пехоту по когортам в 2 линии, по одному римскому и одному союзному легиону в каждой, велитов впереди, а конницу поровну по флангам. Ганнибал, с своей стороны, построил свою тяжелую пехоту (числом превосходившую римскую) также в 2 линии, с легкой пехотой впереди, конницу же по флангам, тяжелую – в две, а легкую за нею – в одну линию. Бой начался с обеих сторон сильным действием легкой и тяжелой пехоты, конница же с обеих сторон оставалась в наблюдении. Когда Ганнибал увидал, что все внимание римлян сосредоточилось на бое пехоты, то приказал своей коннице 2-й и 3-й линий быстро выдвинуться направо и налево и, охватив фланги римской армии, атаковать ее с тыла, Левая фланговая конница атаковала экстраординарные когорты в римском лагере, правая, нумидийцы – 2-ю римскую линию с тыла, а Ганнибал между тем сдвинул обе линии своей тяжелой пехоты и усилил атаку 1-й римской линии. Последняя сражалась однако в порядке и упорно, но один из легионов 2-й линии был при-веден атакой нумидийцев в расстройство и опрокинут на 1-ю линию, которую также привел в расстройство. Тогда римская армия, атакованная с фронта и тыла, подверглась совершенному поражению: Гней Фульвий, 11 военных трибунов и большая часть войск армии были убиты, остальная же часть почти вся взята в плен или истреблена в бегстве, и только около 3 т. чел. присоединились к Марцеллу в Самние. Ганнибал, не доверяя жителям Гердонеи; переселил их в Метапонт и Фурий в Бруттие, казнил бывших в тайных сношениях с Фульвием, а город сжег и, воротясь в Бруттий, расположился лагерем на высотах к в. от гор. Нумистра (н. Nicastro), державшего еще сторону римлян: вероятно он имел целью взять его. Марцелл, желая вознаградить потерю 2-го сражения при Гердонее, двинулся из Самния чрез Луканию к Нумистру, расположился лагерем на равнине, против лагеря Ганнибала, и на другой же день вышел из своего лагеря и построился перед ним к бою, левым флангом к городу, тяжелая пехота – по когортам в 2 линии, по 2 легиона в каждой, легкая пехота впереди, а конница по флангам. Ганнибал также вышел из своего лагеря и построился к бою на высотах, правым флангом к городу, поставив тяжелую пехоту – в 2 линии, испанцев – в 1-й, а африканцев и галлов – во 2-й, балеарских стрелков и пращников и легкую пехоту – впереди, конницу – по флангам, а слонов – позади 1-й линии. Когда легкие войска с обеих сторон завязали бой, слоны были двинуты вперед, но, как кажется, отведены назад без успеха. Обе первые линии сражались с равным успехом до вечера, когда были сменены вторыми линиями, между которыми произошел новый, упорный бой, продолжавшийся до ночи, прекратившей его без решительного успеха ни с той, ни с другой стороны. На следующее утро Марцелл снова вышел из лагеря и построился к бою, но видя, что Ганнибал не выходит из своего лагеря, подобрал своих раненых и похоронил убитых. В следующую ночь Ганнибал тихо и скрытно вышел из своего лагеря и двинулся в Апулию, дабы не ослаблять своей армии сражениями без результатов, сблизиться с Тарентом и удержать на своей стороне союзников своих в Апулии. Непонятным кажется только то, почему он при Нумистре употребил только одну фронтальную усиленную атаку, без обычных своих и только-что перед этим употребленных при Гердонее. одновременных атак с обоих флангов и тыла, которые могли бы доставить ему решительные результаты.
Марцелл на другой день, увидав удаление Ганнибала, оставил в Нумистре своих раненых и слабый гарнизон, и усиленными переходами последовал за Ганнибалом, которого и настигнул при Венузии. В продолжении нескольких дней он постоянно располагался лагерем против Ганнибала и беспрестанно тревожил его частными нападениями пехоты и конницы, при чем успех был почти всегда на стороне римлян. Такого рода образ действий утомлял и ослаблял армию Ганнибала и потому не нравился ему, и он начал передвигаться в разных направлениях по Апулии, большею частью по ночам, употребляя всевозможный хитрости, чтобы вовлечь Марцелла в невыгодный для него бой. Но Марцелл, столько же благоразумный и осторожный, сколько искусный и реши-тельный, продолжал действовать по прежнему, неотступно следуя за Ганнибалом, тревожа его частными действиями малой войны, но остерегаясь его военных хитростей, выступая в поход только днем и тщательно разведывая местность.
В конце лета римский сенат закупил в Этрурии хлеб и доставил его, с подкреплением в 1 т. чел. римских и союзных войск, в тарентский замок. В тоже время в Рим прибыли послы нумидийского царя Сифакса, для утверждения договора, заключенная им с Сципионами. Три сенатора были отправлены с этими послами в Африку, для заключения союзов с другими, меньшими владетелями, а особое посольство, с тою же целью, к египетскому царю Птолемею IV Филопатору. Отняв у Карфагена Сицилию, готовясь отнять у него и Испанию, но имея еще Ганнибала в южной Италии, римский сенат старался возбудить против него в Африке и вне оной как можно более врагов.
В Сицилии консул Левин подступил с своими легионами к Агригенту (в котором находился Ганнон с сильным карфагенским гарнизоном) и успел привлечь на свою сторону Мутила, недовольного Ганноном. Мутил предал Агригент Левину, и карфагенский гарнизон был истреблен, за исключением немногих спасшихся с Ганноном; зачинщики же восстания были казнены. Затем все остальные непокорные города Сицилии были взяты или сами покорились и вся Сицилия совершенно усмирена и покорена римлянами. Левин, отозванный затем сенатом в Рим по случаю выборов, передал управление Сицилией претору Цинцию, а Валерия Мессала с частью флота послал в Африку для разорения её и разведывания о действиях карфагенян. Мессала вскоре уведомил сенат, что Массинисса находился с 5 т. нумидийцев в Карфагене, где собирали и приготовляли сильную армию в под-крепление Газдрубаловой в Испании, для движения оттуда в Италию, и что в то же время карфагеняне приготовляли многочисленный флот для высадки в Сицилию. Вследствие того Левин воротился в Сицилию, а Марцелл, по приказанию сената, избрал в диктаторы Квинта Фульвия, находившегося в Капуе, а он избрал в магистры конницы Лициния Красса.
В Испании Сципион, тайно сделав зимою все нужные приготовления для осады Нового Карфагена, весною открыл поход этою осадой, которую производил так деятельно и искусно, что взял Новый Карфаген еще прежде, нежели карфагенские полководцы в Испании могли прибыть на помощь ему. Взятие этого города – главного складочного и опорного пункта карфагенян в Испании, нанесло сильный удар господству их в ней и приготовило после-дующие неудачи их в этой стране.

§ 184. 10-й поход 209-го года. Распределение римских армий; – сражения при Аскуле; – взятие Тарента римлянами; – действия в Испании.

В Риме на этот год были выбраны: в консулы – Фабий, бывший диктатор и консул, и Квинт Фульвий, а в преторы – Ветурий Филон, Квинкций Криспин, Гостилий Тубул и Ауранкулей. Решено было осадить Тарент и осада его поручена Фабию. Взятие Тарента имело необыкновенную важность для римлян, отнятием у Ганнибала этого главного опорного пункта его в южной Италии и вместе с тем пункта сообщений его с Карфагеном и Филиппом македонским, что долженствовало принудить Ганнибала, стесненного со всех сторон в южной Италии, удалиться наконец из неё в Африку. С первого взгляда казалось бы, что осаду Тарента лучше было поручить Фульвию, уже доказавшему свое искусство взятием Капуи, тогда как Фабий имел за собою только славу уклонения от боя с Ганнибалом, с которым он не отважился однако вступить в бой подобно Марцеллу. Но Фульвий был из плебеев и все патриции поддерживали принадлежавшего к ним Фабия, а обычная политика Рима не допускала частого употребления одних и тех же лиц, что нередко вело к тому, что выгоды частных лиц и политических партий были несогласны с выгодами государства и даже противны и вредны им. Как бы то ни было, осада Тарента была поручена Фабию с 2-мя городскими легионами, которые Пизон в предыдущем году имел в Этрурии. Осаду должны были прикрывать 2 армии: консула Фульвия, в Лукании, из 2-х легионов Левина, бывших в Сицилии, и проконсула Марцелла, в Апулии, с 2-мя легионами, с которыми он действовал в предыдущем году. Для охранения Камнании, в Капую был назначен претор Криспин с 2-мя легионами, бывшими прежде у Фульвия, – в цизальпинскую Галлию – претор Ветурий с 2-мя легионами Лэтория, – в Сардинию – претор Ауранкулей с 2-мя легионами Манлия, а в Сицилию – проконсул Левин и пропретор Цинций, с 2-мя каннскими легионами и 2-мя легионами Фульвия, пополненными новыми наборами (именно нумидийцами и бывшими сиракузскими войсками), так что Цинций с половиной армии охранял Сиракузы и их область, а Левин с другой половиной и всеми нумидийцами остальную часть Сицилии, снабжая продовольствием Рим и армию Фабия при осаде Тарента, и отрядив 30 военных судов к Фабию, а 70 к берегам Африки, для разорения их. Пизону было назначено оставаться в Этрурии с 2-мя городскими легионами, вместо которых велено набрать 2 новые такие же. Наконец в Испании начальствование Сципиона и Силана с 4-мя легионами было отсрочено впредь до приказания. Вследствие всего этого, Рим имел в этом году всего 21 легион, не считая сицилийских.
При наборе в этом году войск между латинскими союзниками Рима и в римских колониях, недовольных строгими мерами сената против легионов каннских и двух Фульвиевых, тогда как Ганнибал отпускал союзных военнопленных без выкупа, – 12 римских колоний отказались выставить людей и дать денег, но 18 других римских колоний объявили, что и люди, и деньги у них готовы и что они готовы доставить оных, в случае надобности, еще более. Сенат объявил последним почетную благодарность, а первых наказал – совершенным забвением о них.
Недостаток денег в государственной казне простирался до такой степени, что вынудил прибегнуть к неприкосновенным денежным запасам, которые и были распределены между консулами и прочими полководцами и употреблены на одежду для армии в Испании.
Оба консула, перед отправлением своим из Рима, согласились чтобы пока Криспин с одною армиею будет охранять Кампанию, две другие занимали Ганнибала, Фульвиева – в Лукании, а Марцеллова – в Апулии, так чтобы не давать ему покоя и препятствовать ему приближаться к Таренту. Кроме того консулы положили произвести диверсию даже в самом Бруттие, а именно: Фабий приказал префекту Регия присоединить находившихся в этом городе бруттийских изгнанников к 8 т. таких же из Сицилии и послать их всех в Калабрию для осады Каулонии (н. Castelvetere близ Grhito), дабы привлечь туда Ганнибала с целью заставить снять осаду.
Должно отдать справедливость консулам, что весь этот план действий их был соображен весьма хорошо.
Между тем Ганнибал расположился лагерем близ Канузия (н. Canosa), которым хотел овладеть, как для прикрытия Тарента, так и для того, чтобы снова войти в Апулию, в которой он не имел уже ни одного города. Тогда Марцелл положил приблизиться к нему, тревожить и утомлять его малою войной и, в случае возможности, сразиться с ним и разбить его. Вследствие того, как только появился подножный корм, он двинулся к Канузию. Ганнибал, уклоняясь от боя с Марцеллом, двинулся из равнин в пересеченную и лесистую местность на правой стороне р. Ауфида (н. Ofanto), между Канузием и Венузией. Марцелл следовал за ним неотступно, располагаясь близ него и вызывая его па бой, как только он располагался лагерем. Ганнибал довольствовался только оттеснением своего противника легкою пехотой и конницей, но уклоняясь от сражения, к которому однако наконец был принужден. Продолжая идти вверх но правой стороне р. Ауфида, он опасался очутиться между армиями Марцелла и Фульвия, и потому перешел на левую сторону р. Ауфида и на равнины между Аскулом (н. Ascoli) и Гердонеей. Здесь Марцелл настиг его в то самое время, когда он укреплял свой лагерь, и напал на его рабочих – с такою силой, что Ганнибал был принужден построить свою армию в боевой порядок и вступить в сражение. Оно продолжалось с равным успехом до ночи, когда обе армии, прекратив бой, наскоро укрепили свои лагери недалеко одна от другой. На рассвете следующего дня Марцелл построил свою армию впереди лагеря в боевой порядок: в 1-й линии – правый легион союзников, экстраординарные когорты и 20-й римский легион, а во 2-й линии – 18-й римский легион и левый легион союзников. Ганнибал, наскучив неотступным преследованием Марцелла, решился принять бой и построил свою армию также впереди лагеря в 2 линии. После 2-х часового упорного боя, правый легион союзников и экстраординарные когорты были опрокинуты. Марцелл двинул 18-й легион на помощь 1-й линии, но между тем как он медленно шел вперед, а опрокинутые войска, напротив, отступали поспешно, вся римская армия пришла в беспорядок и бросилась назад в свой лагерь, потеряв 2700 чел. (в том числе 2-х трибунов и 4-х центурионов) и 6 легионных орлов. Марцелл, наказав бежавших, объявил, что на следующий день армия должна снова сразиться и загладить стыд поражения. На рассвете следующего дня он снова вывел армию из лагеря и построил в 1-й линии левый легион союзников, 4 когорты правого легиона; потерявшие своих орлов и 18-й легион, а во 2-й – 20-й легион на правом фланге, экстраординарные когорты и остальные 6 когорт правого легиона союзников. Марцелл лично начальствовал центром, а легаты его Корнелий Лентул и Клавдий Нерон – крылами. Ганнибал, увидав, что Марцелл снова вышел из лагеря и построил армию, и удивляясь его настойчивости, также вышел из своего лагеря и построил свою армию в 2 линии: в 1 – й лучшие свои войска, испанские, а слонов между 1-ю и 2-ю. Первое столкновение было чрезвычайно сильное с обеих сторон и бой долго продолжался с равным успехом. Наконец Ганнибал двинул вперед слонов: они привели первые ряды римлян в беспорядок, который может быть распространился бы на всю римскую армию, если бы трибун Децим Флавий не схватил значка 1-й манипулы гастатов 18-го легиона и не повел ее туда, где слоны производили наиболее опустошения в рядах римлян. Напав на них с полукопьями (pilum), он многих из них ранил, а раненые слоны в бегстве увлекли нераненых и все вместе привели карфагенскую армию в беспорядок. 1-я римская линия, пользуясь этим, атаковала карфагенян, привела их в совершенное расстройство и обратила в бегство. Марцелл преследовал бежавших до самого лагеря их. Так как вход в него загородили два убитые слона, то бежавшие были принуждены лезть через вал, при чем множество из них было убито. Карфагенская армия потеряла около 8 т. чел. и 5 слонов, а римская – 1700 легионеров и 1300 союзников. На другой день Ганнибал отступил и удалился в Бруттий, а Марцелл, обремененный большим числом раненых и не желая слишком удаляться от Фабия, не последовал за Ганнибалом.
Следуя принятому ими образу действий, римляне постепенно стесняли Ганнибала в Бруттие. Фульвий, обеспеченный с тыла армией, занимавшей Капую, воспользовался тем временем, когда Ганнибал, ослабленный боями с Марцеллом, не мог ничего предпринять, пока не пополнил бы свою армию – и двинулся в земли гирпинов, в южном Самние. Гирпины покорились Фульвию и выдали ему карфагенские гарнизоны, находившиеся в их городах. Отсюда Фульвий двинулся в Луканию, где ему прежде всего покорились вольцы или вульцы, на тех же условиях. Дабы побудить к тому же и другие племена, Фульвий обходился с ними с большою кротостью, чем привлекал их к себе, и даже некоторые общины в самом Бруттие уже начали входить в переговоры с ним. Марцелл, после сражений при Аскуле, расположился при Венузии, откуда удобно мог обращаться или против Ганнибала, или на помощь тому либо другому консулу. Наконец Фабий вступил в земли саллентинцев, в средней Калабрии, где взял обратно Мандурию, к ю. в. от Тарента, и в ней 4 т. чел. карфагенского гарнизона. Отсюда он двинулся к Таренту и расположился лагерем к западу от него, при устье его порта. Так как карфагенский флот перед тем удалился и море было свободно, то он собрал здесь эскадру военных и перевозных судов и употребил их частью для доставления материалов, нужных для осады, частью для установки на них метательных орудий и осадных машин.
Между тем Ганнибал действительно, как предвидел Фабий, двинулся на помощь Каулонии (см. выше). По приближении его, отряд изгнанников, осаждавший этот город, отступил по близости в сильную местностью позицию на горе Каулоне, где был обложен Ганнибалом и, по недостатку в продовольствии, принужден сдаться – потеря для римлян не слишком важная, по составу этого отряда, который некоторым образом был пожертвован.
Счастье особенно благоприятствовало римлянам: Фабий готовился к трудной и продолжительной осаде Тарента, а между тем город этот достался ему очень легко и без осады. Гарнизон, оставленный Ганнибалом в Таренте, был почти весь составлен из бруттийцев. Начальник их, вследствие особенной хитрости, употребленной Фабием, согласился передать римлянам ворота и часть стены, которые охранял. Фабий, оставив часть войск со стороны порта, скрытно обошел город и расположился к востоку от него. По данному сигналу, у порта, в замке и на судах разом заиграли на всех трубах и начали производить ложную атаку. Начальник гарнизона Демократ обратился с ним в эту сторону, а между тем Фабий подступил к городской стене, никем незанятой, приказал части войск своих взобраться на нее и выломать ближайшие ворота, что и было исполнено с полным успехом, и на рассвете все войска Фабия вошли в город и построились на главной площади. Демократ обратился против них, но в происшедшем, при этом бою был убит, а войска его опрокинуты и рассеялись по домам, но были преследованы и большею частью истреблены, в том числе множество карфагенян, тарентинцев и даже несколько бруттийцев. Город был отдан на разграбление и римляне взяли в нем 30 т. рабов, множество золота, серебра, дрогоценностей, статуй, картин и пр.
Ганнибал же, по освобождении Каулонии, но еще до взятия Тарента, двинулся усиленными переходами к этому последнему городу. На пути к нему он узнал, что он уже взят, однако расположился в 5-ти милях к з. от него, а через несколько дней отступил к Метапонту. Отсюда он послал двух жителей города с письмами от начальников его к Фабию, с предложением сдать ему город, а сам приготовил засаду на дороге, по которой Фабий должен был идти. Но хитрость его не имела успеха: осторожный Фабий не вдался в обман, не пошел к Метапонту и до конца года остался в Таренте, Марцелл же в Венузии, Фульвий в Лукании, а Ганнибал в Метапонте, близко наблюдаемый 3-мя римскими армиями.
В Испании Сципион употребил всю зиму на приобретение рас-положения испанских племен, для чего возвратил данных ими заложников, так что испанцы, которых карфагеняне не довольно щадили, начали склоняться на сторону римлян. Три главные испанские вождя, Эдекон, Индибилис и Мандоний первые явились к Сципиону и примеру их последовали все племена на берегах р. Ибера. В начале весны Сципион положил немедленно открыть поход; не опасаясь ничего со стороны моря, он вытащил суда своего флота на берег при Тарраконе, экипажами их пополнил свои легионы, перешел через р. Ибер и усиленными переходами двинулся против Газдрубала, брата Ганнибалова, расположенного близ Бэкулы (н. Baesa, в области Iaen). Газдрубал был очень озабочен почти общим отложением испанцев от Карфагена, и эта самая причина побудила его решиться на бой с Сципионом и, в случае неудачи, собрать остатки своей армии и двинуться через Галлию в Италию на соединение с Ганнибалом. Вследствие того, узнав о движении Сципиона против него, он расположился на левом берегу р. Бэтиса (ныне Гуадалкивир), тылом к ней, а перед собою имея равнину, окруженную высотами, на которых расположил передовые стражи. Сципион, приказав своей легкой пехоте и отборным когортам атаковать эти высоты, под прикрытием их сам с половиною своей армии, а легат его Лелий с другою – обошли эти высоты справа и слева и атаковали армию Газдрубала с обоих флангов в то самое время, когда она строилась к бою, для движения вперед на помощь своим передовым стражам на высотах. Результатом всех трех атак Сципиона было то, что армия Газдрубала была разбита и рассеяна с уроном 8,000 чел. убитыми и 12,000 чел. пленными, в том числе 2,000 чел. конницы. Тогда Газдрубал, собрав остатки своей армии и взяв слонов и сколько можно более денег, отступил к р. Тагу, дабы оттуда идти к Пиренеям. Вслед затем он сговорился с Могоном и Газдрубалом, сыном Гисконовым, в том, что он пополнит свою армию испанцами и немедленно двинется через Пиренеи в Галлию, что Могон сдаст свою армию Газдрубалу, сыну Гисконову, и отправится лично на балеарские острова, для найма войск на них, что Газдрубал, сын Гисконов, с армией перейдет в Лузитанию (н. Португаллия), тщательно избегая всякого боя с Сципионом, – и наконец что Массинисса, с 3,000 чел. отборной конницы, останется в южной Испании, для наблюдения за римлянами и тревожения их. Все это было исполнено без промедления. Сципион же, занявший лагерь Газдрубала, брата Ганнибалова, видя, что лето приходит к концу, но ни одна из карфагенских армий не показывается, послал несколько войск к Пиренеям, а сам расположился на зиму в Тарраконе и окрестностях.