I. Военные: устройство, учреждения и искусство. – § 115. Военные: устройство и учреждения. – § 116. Военное искусство. – II. Войны. – § 117. Войны между преемниками Александра В. до сражения при Ипсе включительно (323–301). – § 118. Войны после сражения при Ипсе (301–200).

Источники: Диодор, Плутарх, Юстин, Аппиан, Полибий, Страбон, Тит Ливий; – Heeren, Handbibliothek fи r Offiziere etc., Kaи ssler, Bibliothи qи e hisooritftfe et militaire, Барон Зеддслер, Военный энциклопедический лексикон и друг.

I.
Военные: устройство, учреждения и искусство.

§ 115. Военные: устройство и учреждения.

Военные: устройство и учреждения греков, в VI и V веках до P. X. достигшие высшей степени своего развития, совершенства и цветущего состояния, составили военную славу Греции в войнах ее, внутренних и внешних, особенно с персами. Но недолго продолжалось такое состояние их: с IV века, после пелопоннесской войны, они начали уже склоняться к упадку (См. ч. I, гл. IV, стран. 62–81 и гл. VI стран. 107–140).
В это время Филипп македонский, ученик Эпаминонда, применив их к Македонии, значительно развил и усовершенствовал их. а сын его Александр В. дал им еще большее развитие и на другие войска македонской армии: постоянные (фалангу), областные, вспомогательные и особенно – наемные, число которых умножалось все более и более. Обычай служить наемниками и вербовать наемников распространился в это время и в Македонии, как и в. Греции ми на Востоке, до крайней степени, и ценою золота всегда можно было иметь сколько угодно наемных войск. Но покупные и продажные наемники были, как уже не раз говорено выше, не только ненадежны, но крайне вредны и опасны для государства. а между тем, притом страшном разорении, в которое и почти беспрерывные и жестокие войны повергли целые обширные страны, военное ремесло едва ли не сделалось единственным сносным, и никто не упражнялся в нем более и усерднее греков, разных диких и полудиких племен, и с 280-го года гроза и ужас Македонии, Греции и малой Азии – Галлы. Таким образом, македонские армии этого времени, числительно сильнее прежнего, имели состав разноплеменный и разнородный, ввели и у себя обычай иметь в своем составе метательные орудия, военные колесницы и слонов – обычай, справедливо пренебрегаемый Александром В., но чрезвычайно распространившийся после его смерти, а в отношении внутреннего устройства и управления, и особенно военного духа и порядка в них, стали несравненно ниже, нежели при Филиппе и Александре В.
Но в Греции, говоря вообще, было и того хуже. Превосходные некогда военные учреждения ее пришли в совершенный упадок и сделались мертвою буквой. И могло ли быть иначе, при том крайнем развращении нравов, которое распространилось между греками, и при тех: истощении, слабости, политическом расстройстве и упадке, в которые впала Греция. Греческие республики, и в главе их афинская и спартанская, жестоко раздираемые политическими партиями и войнами внутренними, междоусобными и внешними с македонскими и восточными царями и с иноплеменными врагами-галлами и друг., все более и более истощали в них свои силы и приходили в изнеможение и бессилие. В эти истинно бедственные для Греции времена, армии греческие не имели уже и тени сходства с прежними, во времена величия и славы Греции. Составленные уже преимущественно, не из лучших, высших классов народных, а из низших – беднейших, из вольноотпущенников, рабов и особенно – наемщиков, греков и иноплеменников, они, притом, уже не были более подчинены прежним строгим военным законам, пришедшим в бессилие и даже забвение, и в отношении к внутренним: устройству и управлению своим, и особенно к военным: духу и порядку в них, стояли крайне низко. Военное наемничество особенно, обязанное своим происхождением в Греции самим грекам после пелопоннесской войны, в это время до того распространилось и вошло в обычай между ними, что им же обратилось в пагубу и позор. Всем и каждому, своим и чужим, в Греции и вне ее пределов, греки за деньги всегда были готовы служить наемниками, и их собственные армии были переполнены греческими же наемными войсками.
Из этой общей и мрачной картины упадка военных учреждений и армий в Греции, временно выделяются однако, в виде более отрадного исключения, Эпир, при царе его Пирре II, ахейский и этолийский союзы, и Спарта при царе ее Клеомене с 227 по 222 г.
Пирр II, царь Эпира (312–272), одаренный высокими личными качествами, как человек, государь и полководец, возвысив в Греции политическое значение дотоле незначительного в ней Эпира, развил и усовершенствовал. военные учреждения и войско его так, что они значительно превзошли современные греческие и даже македонские, и, при личном военном искусстве Пирра, доставили ему перевес и превосходство не только в Греции и Македонии, но даже и в Италии против самих римлян, и в Сицилии против карфагенян (как будет изложено в своем месте ниже).
Ахейский союз 12 городов Ахаии, северной области Пелопоннессе – существовавший уже вдревле, но разрушенный македонянами по смерти Александра В., – с 281 г. снова образовался и мало по малу, особенно с 251 г., развился, усилился и сделался весьма могущественным. – Так как главными условиями его были: совершенное равенство политическое всех республик и городов, входивших в состав его, и сохранение ими внутренних учреждений своих, только с общим управлением делами союза в собраниях выборных от каждой республики лиц, два раза в год, в городе Эгне и позже в Коринфе, – то каждая республика сохраняла и свои особенные военные учреждения и войска, а все соединенное войско союза состояло под предводительством стратега его, избираемого общим собранием и бывшего, вместе с тем, главою союза. – Могуществу последнего особенно способствовало то, что в двух первых стратегах своих, Арате (251–213) и Филопомене (213–183), он имел таких высоко-даровитых мужей, которые умели одушевить и поддержать его достойным образом. – Из них первый был преимущественно отличный политик, а второй – отличный полководец и – последний из великих мужей и полководцев Греции.
Этолийский союз, также существовавший издревле, особенно развился и укрепился после. смерти Александра В., около 284 г., с целью сопротивления насилиям и притеснениям македонских царей. – Из всех греческих племен, этолийское было, хотя самое грубое, но сохранившее чистоту и строгость нравов, мужественный и воинственный дух, когда они уже исчезли в других греческих племенах и республиках. – Чрезвычайно гористая и неплодородная Этолия вынудила ее жителей производить из нее набеги в соседственные области, для добычи средств к существованию. – Это вовлекло ее в войны ж сделалось поводом и причиной большему еще скреплению союза этолийцев. – Подобно тому, как в ахейском союзе, главою этолийского и предводителем его войска был стратег, а второе после него место занимал иппарх или начальник конницы, оба избираемые в общих собраниях, происходивших в главном городе Ферме. – Военные учреждения и устройство войск союза, в который допускались только этолийцы, сохраняли свой древний, первобытный, воинственный характер и тем особенно отличались от принадлежавших другим современным племенам и республикам Греции. – Ахейский и этолийский союзы, в военном отношении, как и в политическом, были последними светлыми формами, в которых проявилась греческая жизнь перед концом своим.
Что касается Спарты, то переворот, произведенный в ней, в 226 г., Клеоменом и состоявший в восстановлении древних ликурговых законов, уничтожения власти эфоров, усилении власти царей, более равномерном распределении имуществ и пр., – при личных политических и военных дарованиях Клеомена, снова возвысил Спарту и ее военные учреждения, силу и влияние, но лишь на самое короткое время (5 лет), после чего Спарта снова впала в состояние бессилия и унижения.
Наконец на Востоке произошло вовсе не то, чего желал Александр В. – Он хотел слить побежденных с победителями, азиятцев и египтян с македонянами и греками, Восток с Европой, распространением на нем греческой цивилизации, но сохранив его народам гражданские и военные учреждения их, только под властью местных македонских и греческих правителей, поддерживаемою македонскими войсками, и под личною своею верховною властью. – Греческая цивилизация действительно распространилась во всех завоеванных Александром у персов областях, в них повсюду стали господствовать греческие науки и искусства, множество городов, основанных Александром и его преемниками, носили греческие названия и были населены македонянами и греками, греческий язык сделался языком правительств и высших сословий, а туземные наречия – языком низших классов. – Но все это не могло скрепить завоеванные страны и народы политически в одно общее государственное тело: не основанные на народности, они по смерти Александра стали уже стремиться к независимости и самостоятельности, однако до сражения при Ипсе, положившего конец 22-х летней войне между полководцами-преемниками Александра и решившего судьбу Азии и Египта, держались еще слабыми связями в соединении. Но после этого сражения вся обширная монархия, завоеванная Александром у персов, распалась уже решительно на два большие государства: Сирию – Селевкидов и Египет – Птолемеев, и несколько меньших: Каппадокию, Понт, Вифинию, Пергам, Галатию – в малой или западной Азии, Бактриану с Согдианой и Парфию – в верхней или восточной Азии. – С этого времени в военных учреждениях на востоке произошли решительные перемены, которые в 22 года до сражения при Ипсе только зарождались. – Еще первые основатели сирийского и египетского царств и царствовавших в них династий, Селевк I Никатор и Птолемей I Сотер, сын Лагов, своими государственными дарованиями умели поддержать военное устройство и военные учреждения в Сирии и в Египте в должном порядке и почти в том виде, как при Александре. – Но при преемниках их все стало более и более принимать другой вид и характер – обычный древнему Востоку. – И в Азии, и в Египте греки выродились, а туземные народности повсюду взяли верх, а с ними и нравы, и обычаи, и учреждения народные. – К этому должно еще прибавить, что из числа селелевкидов, птолемеев и правителей отложившихся от Сирии и вновь образовавшихся государств, весьма немногие, своими дарованиями и нравственными качествами, выходили из ряду, большею же частью были люди неспособные и в нравственном отношении недостойные. – Предавшись роскоши, изнеженности и разврату, раздираемые семейными и дворскими кознями и распрями, неспособные управлять ни гражданскими, ни военными делами, они все более и более ниспадали на степень древних восточных деспотов и последних персидских царей. а под вредным влиянием их, и военные учреждения, и армии на Востоке стали так же принимать древние, обычные ему, вид и характер, во всех отношениях, и состава, и устройстве и управления, и духа, и порядка в них. – Последние селевкиды и птолемеи являли совершенное подобие персидских царей, подобно им искали силы армий не в наилучших: составе, устройстве, образовании, духе и порядке их, но в их числительном превосходстве и разных вспомогательных средствах, всегда означавших на Востоке низкую степень искусства, а именно в тяжелом оборонительном вооружении тяжелой пехоты и конницы, в полевых метательных орудиях. военных колесницах и вооруженных слонах. – а между тем, снаряженные таким образом, многочисленные, разнородные и разноплеменные полчища их, переполненные наемными войсками и неустроенными земскими ополчениями, состояли большею частью из изнеженных и расслабленных телесно и душевно, невоинственных, малодушных воинов, при первой встрече с неприятелем предававшихся постыдному общему бегству, а вдали от неприятеля – своевольных, буйных, мятежных, предававшихся насилию, грабежу и всяким неистовствам. – Словом, в 100 лет времени, Восток, которые Александр хотел посредством греческой цивилизации слить с Европой, обратился снова в прежний Восток и едва ли не худший, а военные учреждения и армии его пришли совершенно в тоже состояние, в каком находились в персидской монархии перед завоеванием ее Александром В.
Впрочем и здесь, как выше в отношении к Греции, следует сделать исключение в пользу некоторых государств и народов Востока, под управлением даровитых правителей или по иным причинам временно ознаменовавших себя замечательными военными подвигами. – Так, например, Египет при Птолемее III Эвергете (246–221) и Сирия при Антиохе III Великом (224–187) вели замечательные искусством и успехом войны, полезные для обоих этих государств и не без славы для Птолемея и Антиоха. – а позже Антиох, Митридат VI Великий, царь понтийский, и парфяне, под правлением династии арзакидов, были такими врагами римлян, которые, особенно Митридат и парфяне, были достойными их противниками, вели упорные с ними войны и причинили им немало забот.

§ 116. Военное искусство.

Если военные устройство и учреждения, дух и порядок в войсках, в Македонии, Греции и на Востоке, в периоде времени от смерти Александра В. до покорения этих стран римлянами, пришли в упадок, – то, с другой стороны, греко-македонское военное искусство сохранилось в том же состоянии, в котором находилось при Филиппе и Александре В., а одна из отраслей его – полиорцетика даже получила такое развитие ж сделала такие успехи, каких не достигала дотоле. Единственное исключение из этого составляют упадок и жалкое состояние греко-македонского военного искусства на Востоке, в Азии – по смерти Селевка I Никатора (281 г.), а в Египте – Птолемея III Эвергета (221). Временем же наилучшего состояния его, в Македонии, Греции и на Востоке безразлично, был бесспорно 22-х летний период междоусобных войн преемников Александра В., от смерти последнего до сражения при Ипсе включительно (323–301). Образовавшись в войнах великого учителя и образца своего и сами большею частью даровитые, искусные и опытные полководцы, они сохраняли неизменно и соблюдали в точности правила военного искусства Филиппа и Александра (см. ч. I, гл. XII, §§ 80, 81 и 82, стран. 312–322) и в некоторых отношениях даже дали им большее развитие. Так, сохраняя прежнюю соразмерность числа тяжелой и средней пехоты и конницы в составе македонской фаланги или армии, они увеличили число легких, пеших и конных, войск при ней, а тяжелой пехоте и особенно тяжелой коннице дали более полное, предохранительное вооружение: в последней, под названием катафрактов (конные латники, по нынешнему кирасиры), и всадники, и лошади их были совершенно покрыты металлическими, чешуйчатыми латами. Притом, ведя большие войны, в обширных размерах и, в Азии, на обширных пространствах края, с важными политическими целями, они, для вернейшего достижения их, увеличивали числительные силы своих армий и действовали уже преимущественно не простыми или малыми фалангами, но двойными (дифалафархиями в 8.000 гоплитов) и даже тройными (тетрафалангархияи в 16.000 гоплитов), с соразмерным числом средней пехоты (пелтастов) и конницы тяжелой и средней, что составляло всего от 14–15.000 до 28–30.000 чел, тяжелой и средней пехоты и конницы, с большим числом легких, пеших и конных, иррегулярных войск, так что общее, среднее число всех войск в их армиях простиралось от 20–25.000 до 40–50.000 чел., а иногда и более. Различные роды строя, походных движений и тактических построений и образа действий войск в бою – сохранялись прежние, нападения же (атаки) в бою производились преимущественно в особенно любимом Филиппом и Александром, косвенном боевом порядке, с одного или обоих флангов, с обходами и охватыванием неприятеля с флангов и тыла. – Подобно Филиппу и Александру, они старались и умели искусными: употреблением фаланги в сражениях и применением ее к разнообразным видам местности и к различным обстоятельствам и случайностям боя, ослаблять недостатки и невыгоды и увеличивать преимущества и выгоды ее. В этом отношении, сражения их, до сражения при Ипсе включительно, отличаются, в большей или меньшей степени, тактическим искусством и заслуживают внимания. К этому следует присовокупить еще, что они дали передовой, разведочной и охранной полевой службе легких, пеших и особенно конных, войск еще большее развитие, нежели впервые. данное им Александром. – Но, с другой стороны, они, в некоторых отношениях, стали отступать от тактических правил Филиппа и Александра, употребляя иногда метательные орудия – полевые баллисты и катапульты – в поле, не для одного только очищения теснин и берегов рек от неприятеля, как делал Александр, но и в сражениях, а также и слонов, вооруженных стрелками или башнями с стрелками – средства, которыми справедливо пренебрегал Александр.
В образе и искусстве ведения войны они также следовали правилам Александра, обеспечивая себя с тыла и флангов, и прямо, быстро и решительно устремляя сосредоточенные силы свои к важнейшим для них, в политическом или военном отношении, предметам действий – преимущественно против армий их противников, с целью боя, или же против неприятельских крепостей, больших городов или целых областей. При встрече с армией противника, они вступали с нею в бой, который был решаем или превосходством числительных сил, искусства полководцев, мужества и храбрости войск, или особенными какими-либо обстоятельствами и случайностями, но иногда и внезапным малодушием войск, обращавшихся в бегство, либо переходом их в бою на другую сторону, либо, наконец, явными: неповиновением, бунтом, изменою и предательством. Впрочем вообще следует сказать, что, до сражения при Ипсе включительно, греческие и особенно македонские войска в бою сражались храбро и, тем более, если полководцы своими личными дарованиями, искусством или щедростью внушали им уважение, доверие и преданность к себе. Но темною стороною войн этого времени в особенности было то, что они были сопряжены с большими беспорядками войск, разорением и опустошением края, грабежом мирных жителей его и жестоким обращением с побежденными и пленными. Впрочем, это нередко служило даже одним из средств вынуждения неприятеля к бою, или покорности, или миру. Но главным, первенствующим средством к решению войны и судьбы целых стран и народов был всегда – бой, а если на войне и бывали приобретаемы какие-либо решительные успехи помимо боя, то это приписывалось или исключительно личному искусству полководца, или употребленным им военным хитростям, которые также поставлялись ему в особенное достоинство. Вообще же, как тактические, так и стратегические действия преемников Александра В., в междоусобных войнах их, отличаются, в большей или меньшей степени, искусством и заслуживают внимания, особенно искусная, вполне сообразная с местностью, оборона Египта Птолемеем I против Пердикки в 320 г., война между Антигоном и Евменом в малой и верхней Азии в 320–317 г. и походы Антигона, сына его, Димитрия Полиорцета, двух Кассандров, Лисимаха и Селевка I в 317–301 г. Они будут вкратце изложены и рассмотрены в своем месте ниже.
Но из всех отраслей греко-македонского военного искусства, наибольшего развития достигли и наиболее успехов сделали фортификация и особенно полиорцетика. Причинами этого были: во 1-х то, что междоусобные войны преемников Александра В. чрезвычайно благоприятствовали развитию и успехам математических наук в Греции: механика, строение крепостей, оборонительных и особенно осадных: метательных орудий и военных машин, морских судов и т.п. расширили свою область до пределов, дотоле неизвестных, – и во 2-х личные военные дарования и полиорцетическое искусство полководцев и греческих механиков и строителей, особенно из первых – Димитрия Полиорцета, а из последних – Эпимаха. Димитрий прославился своими осадами Афин и особенно Родоса (в 305 г.); во время последней он истощился в новых, замечательных изобретениях и произвел такие громадные работы и сооружения, которые возбуждают невольное удивление. В главе их должна быть поставлена построенная им, по чертежам и под руководством Эпимаха, громадная, 9-ти ярусная, подвижная на колесах, деревянная осадная башня, под названием Гелеполь. Она имела по 50-ти аршин ширины в основании каждой из 4-х сторон, суживаясь к верху, и 100 аршин вышины; три стороны ее были обиты железными листами, для предохранения от огня; в каждом ярусе были окна с подъемными, толстыми завесами, для действия метательных орудий, а на верхней платформе, прикрытой зубцами, находились также метательные орудия и отборнейшие стрелки, которые должны были прогнать с городской стены защитников ее и тем облегчить подвоз гелеполя и самый приступ. Внутри башни были устроены две лестницы, для всхода и схода воинов, водохранилища для тушения огня и места для хранения оружия. В движение же гелеполь приводился воинами в числе 3.400 чел., внутри – посредством весьма остроумного механизма, а извне – сзади. Но и родосцы, с своей стороны, оказали не менее искусства в производстве и изобретении новых оборонительных работ и построений, и, при необыкновенно мужественном и упорном притом сопротивлении, сделали тщетными все усилия Димитрия, который вскоре заключил с ними мир и снял осаду (см. ниже). Кроме того, особенного внимания заслуживают также: тесное обложение Антигоном Евмена в 320–319 г., в горной крепости Норе, в западной Азии, 14-ти месячная осада Тира Антигоном в 314–313 г. и обложение Димитрием в 287 г. Афин, которые он принудил к сдаче голодом. И другие осады и обложения городов, произведенные в это время полководцами Александра, замечательны, более или менее, в полиорцетическом отношении и свидетельствуют о высоком развитии и совершенстве полиорцетики.
После сражения ври Ипсе, греко-македонское военное искусство оставалось, как сказано, в том же состоянии, в Македонии и Греции – до самого покорения их римлянами, а на востоке – до смерти Селевка I в Сирии и Птолемэя III в Египте. Свидетельством тому могут служить военные действия и подвиги: 1) Димитрия Полиорцета, до смерти его в 281 г., сына его, Антигона I Гоната (281–243 г.), внука – Антигона II Досона (233–221) и даже последних македонских царей Филиппа II и Персея, которые, если и были побеждены римлянами, то вследствие политических и военных ошибок своих, а не упадка греко-македонского военного искусства, – 2) Пирра, царя эпирского – 3) Клеомена, царя спартанского, – 4) Филопемена, стратега ахейского союза, – 5) Селевка I сирского и 6) Птолемеев II и особенно III египетских (см. ниже). Все они были даровитыми и искусными полководцами, а военные действия и подвиги их несомненно свидетельствуют как о личном их искусстве, так и о том, что греко-македонское военное искусство вообще было еще в хорошем состоянии и, в последний раз, в прежнем своем блеске.
Но на востоке, по смерти Селевка I и Птолемея III, оно постепенно склонилось к упадку и изменило европейский характер на искони свойственный Востоку. Последние, неспособные и недостойные Селевкиды и Птолемеи, в угоду своим выродившимся войскам, позволяя им вести изнеженную и праздную жизнь, допуская разные уступки им и послабления военной дисциплины, вместе с тем нарушали и изменяли правила тактики и прочих отраслей, греко-македонского военного искусства. Так они нарушали нормальные, правильные размеры состава фаланг и армий, чрезмерно увеличивая их и притом умножая число военных колесниц, слонов и разных азиатских и африканских, неустроенных ополчений при них. Так, например, в сражении при Рафии в 217 г. (см. ниже), тетрафалангархии Антиоха III и Птолемэя IV Филопатора состояли уже: не из 16.000 гоплитов, но у первого из 20.000, а у второго из 25.000, а позже в сражении с римлянами при Магнесии в 190 г., решившей судьбу сирийского царства, тетрафалангархия Антиоха III хотя и состояла, из 16.000 гоплитов, но была разделена на 10 частей, в промежутках между которыми были помещены слоны, вооруженные башнями со стрелками, а фланги прикрывали 3.000 тяжеловооруженных катафрактов. Если к этому прибавить разноплеменный и разнородный состав армий, большею частью из наемников и неустроенных ополчений, и упадок военных: устройства и духа в них, то окажется/» что хотя они и сохраняли еще некоторые внешние формы греко-македонского тактического устройства, но во всем остальном, особенно в нравственном отношении; являли совершённое подобие армиям последних персидских царей. Еще Антиох III, своими удачными походами и военными подвигами в Азии и Египте (224–203), представляет некоторого рода исключение из этого; но, по смерти его, греко-македонское военное искусство на Востоке, пришло уже в совершенный упадок, и некоторые позднейшие, временные проблески его вполне относятся уже к личным военным дарованиям таких государей и полководцев, как Митридат VI Великий, царь понтийский, знаменитый соперник римлян и весьма немногие, подобные ему (см. ниже).

II.
Войны.

§ 116. Войны между преемниками Александра В. до сражения при Ипсе включительно (323-З01).

Войны, эти представляют три главных отдела: 1-й – войну до смерти Пердикки в 321 г., 2-й – войну до смерти Евмена в 315 г., и 3-й – войну до поражения и смерти Антигоиа в сражении при Ипсе, в 301 г. Но еще прежде начала их, как бы вступлением к ним было, тотчас по смерти Александра В., одновременное в Азии и в Греции восстание греков против македонян, повлекшее за собою войну между ними в этих частях света.
В верхней Азии восстали греки, оставленные в ней Александром В. в основанных им поселениях и состоявшие частью из наемников Дария и частью из политических изгнанников (проскриптов) Греции. В числе до 20.000 чел. пехоты и 3.000 чел. конницы собрались они близ Вавилона и хотели силою оружия пробиться в Грецию, присоединяя к себе на пути туда всех других греков. Пердикка, правитель государства, приказал наместнику Мидии, Пифону, с македонскими войсками, двинуться против восставших греков, но в то же время, опасаясь, чтоб последние не перешли на сторону Пифона и не сделались опасным орудием в его руках, тайно приказал македонским войскам его умертвить поголовно всех восставших греков? Начало, достаточно свидетельствовавшее уже, каков будет характер этих войн в нравственно-политическом отношении. Опасения Пердикки были не напрасны: честолюбивый Пифон, после нерешительного боя с восставшими греками, действительно, переговорами с ними, склонил их положить оружие и вступить в его службу. Но едва только они положили оружие, как македонские войска Пифона в точности исполнили тайное приказание Пердикки – и произвели поголовное избиение греков? Пифон же, оставшись один, удалился, раздраженный, в Мидию. Этим и был разом положен конец восстанию греков в Азии (323).
В Греции же все греческие республики и в главе их афинская (за исключением только Беотии, Спарты, Аргоса, Коринфа и ахейского союза), крайне недовольные последнею мерою Александра о возвращении всех греческих изгнанников, в числе до 20.000 чел., в их родные города, а афиняне сверх того приказанием сдать остров Самос, восстали немедленно по получении известия о смерти Александра. Такого, почти всеобщего восстания их не было даже против персов. Они выставили до 30.000 чел. войск, большею частью наемных, в главные предводители которых назначили искусного афинского полководца Леосфена. Антипатр, еще Александром оставленный в Греции, в качестве наместника, мог на первых порах противопоставить войску восставших греков только 13.000 челов. пехоты и 6.000 чел. конницы македонских, с которыми двинулся немедленно в Беотию, но был разбит при Фермопилах и укрылся в крепости Ламии (по имени которой и вся эта война получила название ламийской), призвав на помощь македонского полководца Леонната из Киликии в малой Азии. Греки обложили и осадили Антипатра в Ламии; но во время этих обложения и осады, Леосфен был убит, а назначенный на его место афинянин Антифил, не менее Леосфена искусный полководец, но слабый и не пользовавшийся таким доверием, как Леосфен, двинулся против приближавшегося Леонната и разбил его, при чем последний был убит. Антипатр же, воспользовавшись удалением Антифила, несогласиями и раздорами, возникшими в греческой армии и ослаблением ее, вследствие удаления этолян, вышел из Ламии, присоединил к себе остатки разбитого войска Леонната и столь же искусно, сколько и успешно, вел оборонительную войну до тех пор, пока в 322 г. в Грецию не прибыл из Азии македонский полководец Кратер, которому Александр В. перед смертью приказал отвести в Македонию всех старослуживых воинов (ветеранов) македонской армии. Соединясь с Кратером, Антипатр в 322 г. имел уже на своей стороне решительный перевес сил, именно 48,000 чел. пехоты, 5,000 чел. конницы и 3,000 стрелков. Тогда он немедленно перешел к решительным наступательным действиям против греков, имевших едва половину его сил. После многих стычек, в сентябре 322 г. произошло наконец, при Краноне, в Фессалии, недалеко от Ламии, сражение, в котором Антипатр, удержал за собою место боя и, следовательно, по понятиям того времени, одержал победу, и то лишь вследствие не столько превосходства своего в силах или искусстве, сколько обычных грекам несогласий и раздоров между ними. Тем не менее, победа Антипатра при Краноне имела решительные, для восстановления македонской власти в Греции, последствия. Греки первые предложили мир, и когда Антипатр согласился вести переговоры о нем не иначе, как с каждою республикою отдельно, то все, исключая афинской и этолийского союза, поспешили заключить мир на выгоднейших для каждой из них условиях. Таким образом афиняне и этоляне остались одни, совершенно предоставленные собственным своим силам. Тогда Антипатр, искусно разрушив грозный союз греков, обратился сначала против Афин. Устрашенные афиняне выслали на встречу ему, не войско, а друга его, Фокиона, и главу македонских приверженцев, Демада, с посольством, для испрошения, как милости, умеренных условий. Но Антипатр потребовал принятия македонского гарнизона и изменения образа правления из демократического в аристократический или олигархический (который македоняне постоянно поддерживали в Греции в это и в последующие времена). Афиняне были вынуждены согласиться на эти, тяжкие для них условия, и в афинскую гавань Мунихию был введен македонский гарнизон, а из числа афинских граждан, имевшие менее 2,000 драхм дохода, были исключены из участия в правлении. Затем Антипатр собирался уже обратиться против этолян, война с которыми обещала быть весьма упорною, потому что эти воинственные горцы решились защищаться в своих горах до последней крайности. Но полученные Антипатром, в это самое время, известия о важных событиях, произошедших на Востоке, заставили его заключить на время мир с этолянами, который он твердо намерен был нарушить при первом благоприятном случае. Таким образом в Греции было подавлено восстание греков, с одной – стороны вследствие всегдашних несогласий и раздоров их между собою, а с другой – искусных: политики и военных действий Автипатра.
Между тем честолюбивый Пердикка, назначенный правителем государства во время малолетства Филиппа Арридея, побочного сына Филиппова, и Александра, сына Александра В. и Роксаны, гам втайне замышлял уже присвоить себе верховную власть и для того признал нужным удалить всех своих соперников. Вследствие того Птолемей, сын Лага, был назначен наместником Египта, Леоннат – Мизии, Антигон – Фригии, Ликии и Памфилии, Лисимах – Фракии, подвластной Македонии, Антипатр и Кратер – Македонии и Греции, а Евмен (иноплеменник – уроженец Фракии) – Каппадокии, которую впрочем нужно было еще завоевать, так как она была независимою, только платя дань, как персам, так и Александру В. Пердикка приказал Антигону и Леоннату ввести Евмена, силою оружия, во владение и управление Каппадокиею; но как Леоннат пошел в Грецию на помощь Антипатру и был там убит – а Антигон отказался исполнить приказание Пердикки, то последний сам помог Евмену завоевать Каппадокию или всю северо-восточную часть малой Азии и тем приобрел себе в нем преданного, верного и весьма даровитого пособника. Затем он завоевал Писидию и Ликаонию, хотя и с большим трудом, потому что встретил упорное сопротивление со стороны полудиких и воинственных жителей этих двух горных областей. Между тем, обнаружив свои тайные, честолюбивые замыслы, отказом жениться на дочери Антигона, намерением вступить в брак с сестрою Александра В., Клеопатрой, и старанием оклеветать Антигона и Птолемея перед войском, он заставил тем оскорбленного Антипатра и угрожаемых Антигона и Птолемея заключить между собою союз против Пердикки и Евмена (321). Следствием этого была 1-я война между преемниками Александра В.
Оставив Евмена в малой Азии, для, обороны ее против Антипатра и Кратера, вторгнувшихся в нее из Греции чрез Геллеспонт, сам Пердикка двинулся против Птолемея в Египет. Птолемей, весьма искусно пользуясь местностью этой страны, удобною для обороны, долго делал тщетными все усилия Пердикки переправиться через нижний Нил и рукава его. а когда наконец Пердикка и успел проникнуть в Египет, то был умерщвлен собственным своим войском, возмутившимся против него (321). Между тем Евмен, хотя и ненавидимый македонскими войсками, как иноплеменник, однако необыкновенными своими военными дарованиями и искусством успел склонить победу на свою сторону, разбив Кратера, который сам вал в бою. Смерть Пердикки имела следствием избрание на его место войском, умертвившим его, наместника Мидии Пифона и гонение всех приверженцев Пердикки и особенно Евмена. Но Пифон передал власть Антипатру, который в Триспарадисе, в Сирии, сделал некоторые перемены в распределении наместников областей и, между прочим, назначил в Вавилонию начальника македонской конной дружины, Селевка, а затем, оставив в западной Азии Антигона, с начальствованием в ней над всеми царскими (македонскими) войсками и поручением преследовать и уничтожить Евмена, сам возвратился в Македонию, куда перевез из Азии и все царское семейство (320).
Тогда началась 2-я, весьма замечательная в военном отношении, война между Антигоном и Евменом, которые оба были одинаково искусные полководцы. Антигон, имея 60,000 чел. пехоты и 10,000 конницы, вскоре принудил Евмена укрыться и запереться в горной крепости Норе, на границе Каппадокии и Ликаонии, обложил его в ней и таким образом завладел почти всею малою Азиею, а между тем Птолемей завоевал и присоединил к своим владениям Палестину, Финикию и Келесирию, чрезвычайно важные и нужные ему потому, что берега их на средиземном море изобиловали корабельными лесами для египетского флота (320).
Последовавшая вскоре смерть Антипатра произвела новые и важные перемены. Антипатр перед смертью назначил правителем государства друга своего, Полисперхона. Сын Антипатра Кассандр, недовольный этим, соединился с Антигоном., который оказал ему помощь деньгами, войском и флотом. а Полисперхон, с своей стороны, для противодействия ему, вызвал мать Александра В., Олимпию, из Эпира, куда она удалилась по ненависти к ней Антипатра, именем царей провозгласил автономию греческих городов и очищение их от македонских гарнизонов, а Евмена – царским стратегом в Азии, с предоставлением в его распоряжение всех войск и царской казны в пей. Но меры его в Македонии и Греции не только не имели успеха, которого он желал и ожидал, но произвели только страшные замешательства и беспорядки. Эпименеты или начальники македонских гарнизонов в греческих городах так утвердились в большей части из них, что удалить их было невозможно. а друг Кассандра, Никанор, высланный им наперед из Азии с частью войска и флота, и занявший гавань Афин Мунихию, не только не вывел оттуда войск своих, но и занял сверх того другую гавань Афин, Пирей, зная, что сюда скоро прибудет сам Кассандр с флотом и войском. Полисперхон послал сына своего с войском овладеть Афинами, под предлогом изгнания Никанора из Мунихии и Пирея. В это самое время в Афинах демократы восстали и восстановили демократический образ правления; но вскоре Кассандр прибыл с флотом и войском в Пирей, и отрезав Афинам сообщения с морем, голодом принудил их к сдаче, уничтожил демократическое правление и назначил правителем Димитрия Фалерейского, славного государственного мужа и писателя, который 10 лет (318–308) мудро правил Афинами. Кассандр имел такой же успех и получил политический перевес и в большей части других греческих городов, и, утвердясь таким образом в Греции, вскоре открыл себе путь в Македонию. Сюда, между тем, воротилась из Эпира Олимпия, под охраною высланного ей Полисперхоном войска, приняла под свою защиту малолетнего внука своего Александра и мать его Роксану, и все македоняне, войско и народ, приняли ее сторону. Но убиение ею Филиппа Арридея, казни знатных македонян, родственников, друзей и приверженцев Антипатра и Кассандра, и другие страшные жестокости и злодейства ее возбудили в македонянах такую ненависть к ней, что она была принуждена бежать в Пидну, в Фессалии. Кассандр же из Греции поспешил идти с войском в Македонию. He успев пробиться чрез Фермопилы, он сел в Локриде с войском на флот, переправясь в Фессалию, осадил Олимпию в Пидне (317). Она упорно защищалась в ней, в надежде, что Полисперхон вышлет на помощь ей войско; но оно передалось Кассандру, и весною 316 г. Олимпия, была голодом вынуждена сдаться и, по суду войска, казнена. Роксана с сыном была взята в Пидне в плен, заключена Кассандром в Амфиполе в темницу и затем Кассандр прибыл в Македонию, вступил в полное обладание ею, женился на дочери Филиппа и сестре Арридея, Фессалонике, и явно обнаружив неуважение к македонскому царскому семейству, стал поступать как царь Македонии (сан которого и принял вскоре).
Между тем как это происходило в Греции и Македонии, Антигон, питая честолюбивые замыслы завладеть всею Азиею и даже захватить верховную власть, хотел склонить Евмена на свою сторону и завязал для того переговоры с ним. Евмен воспользовался тем и, усыпив его бдительность, ловко обманул его и вышел из крепости Норы (319). Тщетно старался он удержаться в малой Азии, так как победа, одержанная Антигоном на море над царским флотом под предводительством Клита, лишила Евмена господства на море, и тогда он положил утвердиться в верхней Азии, куда и двинулся весною 318 г., надеясь в правителях восточных областей найти себе помощь и поддержку. На пути туда, узнав о назначении своем в царского стратега с полною властью, он взял из царской казны в киликийской горной крепости Киинде столько денег, сколько ему было нужно для того, чтобы измерить свои силы с Антигоном, привлек на свою сторону аргираспидов и действовал повсюду как бы от имени и в защиту достоинства и власти царского семейства. Между тем в верхней Азии почти все правители областей восстали против могущественного Селевка вавилонского, собрали сильное войско, изгнали из Мидии Пифона и, из ненависти к Антигону, за его жестокости, и из зависти к могуществу Селевка, присоединились к Евмену. Но как каждый из них имел притязание на главное начальствование войском, то надежды на согласие и единодушие между ними было очень мало и притом в то самое время, когда Антигон с сильным войском шел против них из малой Азии. Но Евмен прибегнул к особенного рода хитрости, которая удалась ему: он приказал сделать изображение Александра Великого и поставить его на престол в шатре военного совета и, таким образом, председателем последнего сделал как бы самого Александра Великого, а сам между тем., умом и опытностью своими, всегда умел утверждать за собою перевес в совещаниях, особенно пока у него были деньги и войска оставались верными ему. Благодаря этому и своим отличным военным дарованиям и искусству, он успел сначала, многими блистательными победами над Антигоном, удерживаться в верхней Азии. Но под конец, ни воснные дарования, ни храбрость не могли спасти его от зависти прочих полководцев, его сподвижников, и от мятежного духа войск его, в которых не было дисциплины. В таком трудном для него положении, военные действия дошли наконец до осени 318 г., когда уже пора была с обеих сторон помышлять о зимних квартирах. Здесь, в пример того, как Антигон и Евмен вели войну один против другого и к какому результату привели последние военные действия их в верхней Азии, изложим их в некоторой подробности.
Однажды обе армии были расположены одна против другой в недальнем расстоянии, разделенные лишь горным потоком и несколькими лощинами. Край вокруг был совершенно разорен и войска терпели во всем большой недостаток. Евмен, узнав, что Антигон намеревался в следующую ночь выступить в поход, не усомнился, что он имел целью двинуться в Габиену (область, лёжавшую к северу от Сузияны и к югу от Экбатаны), нетронутую войною, обильную продовольствием и представлявшую многие удобства для расположения войск на зиму, по причине многих рек и теснин в ней. Поэтому Евмен положил предупредить в ней Антигона и для того употребил следующую хитрость: он послал в стан Антигона несколько воинов, под видом переметчиков, предупредить Антигона, будто при наступлении ночи на него будет произведено нападение, а сам между тем тотчас отправил вперед все свои тяжести, приказал войскам своим подкрепить себя пищею и по наступлении вечера двинулся с ними вслед за тяжестями, оставив впереди своего стана только небольшой отряд конницы, дабы ввести Антигона в заблуждение. Хитрость его удалась: Антигон держал войско свое под оружием, в готовности к бою, до тех пор, пока легкие войска его не дали знать, что Евмен ушел. Тогда Антигон немедленно двинулся вслед за ним, но узнав, что Евмен обогнал его уже на 6 часов времени, поскакал за ним со всею своею конницею и на рассвете настиг хвост армии Евмена, спускавшийся с горы. Антигон остановился и построил свою конницу на высотах. Евмен, уверенный, что за конницей Антигона следует его пехота, тоже остановился и построился в боевой порядок. Между тем подошла пехота Антигона и он также построил свою армию в боевой порядок. Оба имели одинаковое желание сразиться, с целью занять выгодную для каждого из них габиенскую область. В происшедшем здесь, вследствие того, сражении, левые крыла обеих армий были опрокинуты, но наступивший вечер прекратил бой и хотя ни Антигон, ни Евмен не одержали решительной победы, однако первый удержал за собой место боя, понеся впрочем более урона, нежели последний. Так как войска Антигона вследствие того упали духом, то он и не отважился на новый бой и пошел на зиму далеко в северную Мидию; Евмен же продолжал свое движение в габиенскую область и расположился в ней на зиму (318–317). Но войска его, ее повинуясь приказанию его расположиться по возможности ближе одни к другим, заняли, напротив, те места, которые показались им удобнейшими и, таким образом, в случае внезапного нападения неприятеля, не могли, как того хотел Евмен, удобно и скоро взаимно поддерживать себя. Антигон, узнав об этом от своих лазутчиков, положил именно произвести внезапное нападение на армию Евмена, на ее зимних квартирах, и разбить ее по частям. Из расположения армии Антигона в Габиену вели два пути, один – прямой, населенный и удобный для движения и продовольствования войск, а другой – кружной, пролегавший чрез ненаселенные, бесплодные и гористые места, и не представлявший никаких удобств первого пути. Но Антигон избрал именно второй, потому что он вел прямо в середину квартирного расположения армии Евмена. Он приказал своим войскам взять на 10 дней продовольствия, а коннице ячменя, фуража, мехи для перевозки воды и пр., и разгласил, что идет в Армению. Это было весьма вероподобно, потому что ослабленная армия Антигона имела уважительную причину удалиться от армии Евмена, а Армения представляла ей все удобства для отдыха и пополнения. Антигон действительно двинулся сначала по направлению к Армении, но вскоре свернул в сторону и чрез ненаселенные пустыни двинулся в Габиену. Это было уже в самой середине зимы: Антигон шел только по ночам, огни позволял разводить только на рассвете и шел таким образом 5 суток. Но зима была так сурова, а ночи так длинны, что он не мог более удержать свои войска, которые, не смотря на его запрещение, стали разводить огни на привалах по ночам. Между теш Евмен не остался в беспечности и бездействии: вполне постигая все невыгоды разбросанного квартирного расположения своей армии, он разослал свои легкие войска и лазутчиков следить за всеми движениями Антигона и вскоре узнал, что по ночам видны огни и по этому заключил, что Антигон идет против него. Военачальники советовали ему удалиться на другой край Габиены, но он успокоил их, уверив, что задержит Антигона на 3–4 дня, необходимые для сбора своей армии. Собрав бывшие у пего под рукою части войск, он приказал им расположиться на горах, лежавших на пути Антигона, а несколько других отрядов разместил на значительном в ширину протяжении края, как будто они следовали из разных мест. Всем этим отрядам он приказал раскладывать с вечера огни на небольшом расстоянии одни от других, так, чтобы в 1-ю стражу ночи (от 6 до 9 ч. вечера), когда воины имели обыкновение перед огнем натирать маслом свое тело, для придания ему бодрости и гибкости, и варить себе пищу, огни были большие и яркие, во вторую стражу (от 9 до 12 ч. ночи) – постепенно слабее и в полночь совершенно гасли. Некоторые горные жители, преданные Антигону, уведомили его, что видели по вечерам множество огней, не сомневаясь, что то была вся армия Евмена. Вследствие того Антигон, не отваживаясь с своими усталыми войсками вступить в бой с Евменом, переменил направление и пошел вправо, чтобы выйти из пустыни и достигнуть населенного края, для отдыха в нем и снабжения себя всем нужным. А между тем Евмен успел собрать всю свою армию и укрепиться в выгодно расположенном стане. Таким образом он, своими военными хитростями, два раза обманул Антигона и оба раза достиг своих целей, оказав по понятиям того времени – верх искусства.
Приведенного здесь примера достаточно для того, чтобы дать понятие и о полководцах, и об их армиях, и об образе и искусстве ведения ими войны в то время, и потому о дальнейших действиях Антигона и Евмена входить в подробности излишне: они представляют тот же характер. Достаточно сказать, что конечным результатом их вскоре (в 317 г.) было сражение, происшедшее в той же габиенской области, окончившееся очень несчастливо для Евмена. Подробности его неизвестны, равно и то, где и как именно оно произошло. Известно только 1) что с обеих сторон было много слонов и что Евмен расположил своих впереди армии выпуклою дугою, концы которой при мыкали к обоим флангам, для того, чтобы слоны, нередко обращаясь назад, приводившие собственные войска в расстройство, имели позади себя более простора, – 2) что и Антигон и Евмен сделали весьма искусные распоряжения перед сражением и произвели нападение в косвенном боевом порядке, – и 3) что бой и победа остались бы, может быть, нерешенными, если бы не одно особенное обстоятельство, склонившее победу на сторону Антигона и погубившее Евмена. Выше было сказано, что Евмен склонил на свою сторону аргираспидов, которые и находились в этом сражении в составе его армии. Раздраженные тем, что Антигон, во время сражения, захватил их обозы, с женами, детьми и имуществом их, эти корыстолюбивые и развращенные воины обратили свою ярость, вместо Антигона, против Евмена и не устыдились опозорить себя гнусными изменой и предательством, выдав Евмена в оковах Антигону, дабы ценою того выкупить свои семейства и имущества! Антигон хотел спасти Евмена и приобрести в нем друга и пособника, но, по настоятельным требованиям своих военачальников и войск, вынужден был казнить его!
И этот конец также достаточно служит к дополнению характеристики полководцев и армий этого мрачного, смутного времени, когда в военных деятелях его угасли, кажется, всякие чувства чести, благородства и человечества. Лишь в 7 лет времени по смерти Александра В., какой глубокий нравственный упадок и полководцев, и армий! Но это – по понятиям нашего времени, в тогдашних же нравах оно было до того распространено, что ничего необыкновенного не составляло. а военные хитрости, подобные приведенным выше, считались верхом искусства полководцев?
Избавившись от Евмена, Антигон приобрел такую силу и прибегнул к таким пасильственным мерам для подавления остальных соперников своих: Птолешэя, Кассандра, Лисииаха и Селевка, что они составили между собою союз против него- и вследствие того между ними возгорелась новая, 3-я и послед-ияя война (315–301).
Прикрывшись личиною защитника малолетнего Александра (сына Александра В и Роксаны), которого Кассандр держал с матерью в плену в Амфиполе, Антигон, дабы занять и удержать Кассандра в Европе, помог Полисперхону деньгами и провозгласил автономию греческих городов, а сам в 314 г. вступил с войском в Сирию и Палестину. Египетские гарнизоны были принуждены очистить Библ, Сидон и Триполь, но Тир, Иоппия и Газа положили упорно обороняться. Для покорения их были необходимы флот и осадные орудия и машины – и их строили с величайшею деятельностью по всему восточному берегу средиземного моря и преимущественно в Финикии. Наконец в 314–313 гг. Антигон взял эти три города осадой, после упорной обороны; осада Тира стоила ему особенно много времени (15 месяцев, трудов, издержек и урона в войсках. Затем, оставив в Сирии, для занятия и обеспечения ее, сына своего, Димитрия, с частью сил, Антигон с главными силами пошел в малую Азию и разбил в ней Кассандра, правителя Карии. Между тем Димитрий, увлекшись своею, слишком пылкою, храбростью и отважностью, в 312 г. вступил при Газе в бой с соединенными силами Птолемея и Селевка – и был разбит на голову. Следствием этой победы было то, что завоеванные Антигоном города: Сидон, Иоппия, Аскалон и Акра покорились египтянам, а жители Тира, осада и взятие которого стоили Антигону столько труда и времени, принудили начальника Антигонова гарнизона сдать город. Пользуясь этим, Селевк, удалившийся из Вавилона к Птолемею в Египет (в 316 г.), возвратился в Вавилон (30 октября 312 г.), снова завладел своим вавилонским наместничеством и, прочно утвердив в нем свою власть, положил первое начало основанному им в последствии могущественному сирийскому царству Селевкидов (в котором с 30 октября 312 г. и стали вести летосчисление).
Но почти все плоды победы ври Газе были уничтожены, как только Антигон снова явился в Сирии. Сын его, Димитрий, загладил свое поражение при Газе победой над египетским полководцем Киллесом, вследствие чего Птолемей, всегда благоразумно осторожный, отступил в Египет, а Антигон возвратил себе все свои прежние завоевания в западной Азии, кроме Вавилонии (312). Хотя он и послал туда Димитрия и хотя последний и овладел Вавилоном, из которого Селевк удалился, по возбудил в этом городе такую ненависть к себе своею жестокостью, что, по удалении его, Селевк снова утвердил свою власть в Вавилонии.
В следующем 311 г. Автигон заключил со своими противниками (исключая Селевка) мир, по которому было предоставлено: Кассандру – управлять Македонией, прочим наместникам – своими областями, а греческим городам – пользоваться автономией. Но мир продолжался недолго: Кассандр, чтоб открыть себе путь к македонскому престолу, приказал умертвить Александра и Роксану (311). Полисперхон противопоставил ему другого сына Александра В. от Барсины, Геракла или Геркулеса. При посредстве Антигона, он вызвал его из Пергама и с помощью этолийцев собрал войско для возвращения ему престола. Македоняне отказались сражаться против сына Александра В., но в 309, г. Полисперхон отравил Геракла, склонясь на обещание Кассандра уступить ему за это звание стратега в Пелопоннесе и сделать его своим соправителем; но когда Полиснерхон отравил Геракла, то Кассандр не исполнил своего обещания. В том же 309 г. в Сардах, по приказанию Антигона, была умерщвлена сестра Александра В., Клеопатра, и затем из всего македонского царского семейства осталась одна Фессалоника, жена Кассандра, который таким образом и остался полным обладателем Македонии.
Гибель (или правильнее – избиение) всего царского семейства еще сильнее возбудила честолюбивые замыслы оставшихся в живых, полководцев и преемников Александра В., особенно Антигона, присвоить себе верховную власть над всею основанною Александром монархиею, а одно из условий мира – признание автономии греческих городов – сделалось уже одною пустою мечтою и орудием честолюбцев, и в 308 г. война возобновилась с большею силою. Птолемей хотел принудить Антигона, а Антигон – Кассандра к выводу их гарнизонов из греческих городов. Но ни тот, ни другой вовсе не были расположены исполнить это. Антигон послал в 308 г. сына своего, Димитрия, с флотом, войском, и богатою казною в Грецию. Димитрий. необыкновенно способный, прозорливый, деятельный, храбрый и искусный, но вместе с тем крайне жестокий и развратный, вступив в Пирей, был принят афинянами. как освободитель, и восстановил демократию. Мудрый правитель Афин, Димитрий фалерейский, удалился в Александрию, в Египте, где Птолемей открыл убежище всем греческим изгнанникам и ученым, а Кассандров гарнизон Мунихии был принужден сдаться. Но вскоре, в том же 308 г., Антигон отозвал Димитрия из Афин и послал его овладеть островом Кипром, который Птолемей обратил в египетскую область. В 307 г. Димитрий высадился на остров Кипр, разбил в решительном сражении брата Птолемеева, Менелая, и осадил его, с сухого пути и моря, в главном городе Саламине. Птолемей, для которого остров Кипр был чрезвычайно важен и нужен, по изобилию на нем корабельного леса, шедшего на построение египетского флота, поспешил морем на помощь Саламину, во был разбит Димитрием в большой морской битве, одной из значительнейших и примечательнейших в древности, по огромным: числу и величине судов и большому искусству с обеих сторон. Димитрий взял в плен и потопил 80 египетских судов и вскоре затем покорил Саламин и весь остров Кипр (307). Тогда Антигон принял уже предложенный ему царский сан и даровал такой же и сыну своему, Димитрию. Примеру его последовали и Птолемей, и Лисимах, и Селевк.
По завоевании Кипра, Антигон вознамерился совершенно подавить Птолемея и, вытеснив его из Египта, покорить последний. С этою целью он в 306 г. предпринял, берегом средиземного моря, поход в Египет, с 80,000 чел. пехоты, 8,000 чел. конницы и 80-ю словами, сопровождаемый на море, вдоль берега, большим флотом под начальством Димитрия. Но завоевать такую страну, как Египет, и особенно. – обороняемую таким искусным полководцем, как Птолемей, было не легко, и потому, не смотря ни на искусство Антигона и Димитрия, ни на огромные сухопутные и морские силы их, предприятие их не имело успеха. Птолемей с большим искусством воспользовался всеми естественными преимуществами и выгодами Египта для обороны и отличными мерами и действиями с этою целью обратил в ничто все усилия Антигона и Димитрия. Тогда Антигон положил по крайней мере отрезать Птолемея от моря, отнятием всех гаваней на нем, и уничтожить огромные морские силы и торговлю Египта, возросшие при Птолемее до чрезвычайной степени. Но для этого Антигону прежде всего необходимо было содействие острова Родоса, значительно усилившегося, посредством торговли, на море и занимавшего на нем второе после Египта место.
Но как родосцы отказали Антигону в содействии, то вскоре между ними открылась война. В 305 г. Димитрий осадил. с сухого пути и моря город Родос и в этой знаменитой осаде, одной из замечательнейших в древности, истощил все, что только владения отца его могли доставить средств, а тогдашние греческие науки: механика и полиорцетика и личные им изобретения (см. выше гелеполь) и искусство – способов к покорению города Родоса. Но родосцы, с своей стороны, оборонялись с такими чрезвычайными мужеством, упорством и искусством, что Димитрий наконец охотно готов был прекратить осаду под каким-нибудь благовидным и непостыдным для него предлогом. И он вскоре представился ему, в силу самих, сложившихся так, обстоятельств. В 304 г. в одно и тоже время этолийцы обратились к нему с просьбой о помощи против Кассандра, многие греческие области ходатайствовали в пользу родосцев и сами родосцы охотно соглашались сделать с своей стороны все возможное для уменьшения Димитрию стыда снятия осады, стоившей ему столько времени, трудов, издержек и урона в войске. Вследствие этого был заключен (304) мир, по которому Родос был признан независимым, но выдал 100 заложников в обеспечение того, что не будет действовать враждебно против Антигона и Димитрия.
Затем Димитрий поспешил в Грецию, где Кассандр распространил свою власть, во многие города поставил свои гарнизоны и всячески стеснял Афины. Димитрий, высадившись в Авлиде, изгнал Кассандровы войска из Беотии, заключил союз с этолийцами и торжественно вступил в Афины, где провел зиму с 304 на 303 г. – В 303 г. он изгнал Кассандровы гарнизоны из городов Ахайи, – на истмийских играх, близ Коринфа, побудил греков провозгласить его, подобно Филиппу и Александру В., стратегом всей Греции, и затем, получив от Антигона назначение завоевать Македонию и Фракию, дошел до самых границ первой из них. Кассандр просил мира, но Антигон, провозгласив себя единственным наследником Александра В., требовал безусловной покорности. – Следствием того были: снова союз Кассандра, Лисимаха, Селевка и Птолемея против Антигона и Димитрия и возобновление войны с ними. – В 301 г. союзники в одно время двинулись в малую Азию, где находился Антигон, Кассандр – из Македонии и Лисимах – из Фракии в Фригию, а Селевк – из Вавилонии и Птолемей – из Египта в Сирию. – Антигон же призвал Димитрия из Греции в малую Азию. Но как Кассандр и Птолемей были далее всех и сверх того осторожный Птолемей с намерением шел довольно медленно, то первыми соединились в Фригии Лисимах и Селевк. У них было всего 64.000 чел. пехоты, 10.500 чел. конницы, 120 военных колесниц и 480 индийских слонов (из них колесницы, слоны и отборнейшие, лучшие войска принадлежали Селевку). Антигон и Димитрий, с своей стороны, сосредоточили 70.000 чел. пехоты, 10.000 чел. конниы и 75 слонов, следовательно, за исключением колесниц и слонов, силы с обеих сторон были почти равные. Антигон и Димитрий двинулись прямо против Лисимаха и Селевка во Фригию, и здесь-то, весною 301 г., на равнине близ местечка Ипса произошло то знаменитое сражение, которое решило судьбу и Антигона, и всей Азии.
До нас не дошло подробных сведений об этой битве; известно только, что в армии Антигона слоны были помещены впереди войск, а Димитрий с отборною конницею стоял на одном из флангов и с нею стремительно и запальчиво ударил на стоявшего против него Селевкова сына, Антиоха, опрокинул его, прогнал с поля битвы и увлекся его преследованием, но был отрезан слонами и частью пехоты союзников и тщетно старался соединиться с Антигоном. А между тем Селевк охватил оба фланга Антигоновой армии своими легкими войсками, частными нападениями их привел оба эти фланга в утомление и расстройство, и зная, что войска Антигона, не любили его, предложил им перейти на сторону союзников. Большая часть их передалась, а остальные обратились в бегство. Тогда союзники со всех сторон напали на самого Антигона и отряд его телохранителей – и всех их истребили, при чем и Антигон (на 81-м году жизни) был убит. Димитрий же только с 5000 чел. пехоты ж 4000 чел. конницы успел спастись в Ефес и оттуда морем в Грецию.
Победители разделили между собою владения Антигона: Лисимах получил малую Азию до горного хребта Тавра, а Селевк – всю остальную Азию от Тавра и Средиземного моря до Инда и Окса. Кассандр сохранил за собою Македонию с Грецией, а Птолемей – Египет.

§ 118. Войны после сражения при Ипсе до 1-й македонской войны римлян (301–200).

Войны от смерти Александра В. до сражения при Ипсе, обнимавшие и Македонию, и Грецию, и Азию, и Египет в совокупности, после сражения при Ипсе распадаются на войны в Македонии и Греции и на войны в Азии и Египте, иначе в Европе и на Востоке. Хотя между теми и другими иногда была взаимная связь, но вообще они были одни от других отдельны и независимы и могут быть рассмотрены особо. Нe входя в подробности изложения их, укажем лишь главные ход и черты их, в синхронистическом (современном) порядке, сначала – в Македонии и Греции, а потом – на Востоке, до начала 1-й македонской войны римлян в 200 г., которая уже принадлежит военной истории сих последних и изложена в своем месте ниже.

I. Войны в Македонии и Греции.

Из трех главных государств, которые образовались из монархии Александра В., т.е. Македонии с Грецией, Сирии, обнимавшей. почти всю Азию, и Египта, Македония сама по себе была самым меньшим и слабейшим, и по пространству, и по населенности, и по богатству. Но как родовое наследственное владение македонской царской династии Филиппа и Александра В., она до 311 г. все еще признавалась как бы политическим средоточием всей монархии и ее верховного правительства, и потому считалась первостепенным государством в числе прочих. – Но когда в 311 г. окончательно угасла династия Филиппа и Александра В., Македония составила уже совершенно отдельное, небольшое государство, все внесшее влияние которого ограничивалось только одною Грецией, и с этого времени военная, как и политическая история первой тесно связана с политической и военной историей последней, и обе могут быть рассматриваемы не иначе, как в совокупности. Главными явлениями в них, в военном отношении, были: сначала более 30-ти лет продолжавшиеся войны за наследство македонского престола, а потом, по утверждении на нем династии Антигона I и Димитрия I Полиорцета, в лице внука первого и сына последнего, Антигона II Гоната (прозванного так по месту рождения его в фессалийском городе Гони или Гонуссе) – войны этолийского и ахейского союзов в Греции, усложненные вмешательством и участием в них и царей македонских, и царей эпирских, особенно Пирра, и внешних врагов, галлов, иллириян и наконец – римлян, уже в конце 2-й пунической войны положивших первые начала политики, покорившей им в последствии и Македонию, и Грецию.
В войнах за наследство македонского престола повторились, в меньшем виде, те же явления, что и в войнах за наследство Александровой монархии до сражения при Ипсе. С самого начала до 287 г. главным действующим лицом и претендентом македонского престола был Димитрий Полиорцет. Спасшись, после сражения при Ипсе, как было сказано выше, с 5000 чел. пехоты и с 4000 чел. конницы в Ефес, он оттуда морем на флоте отправился в Афины, уверенный, что найдет в них убежище. Но афиняне объявили себя нейтральными и не впустили его в Афины, чем явили величайшую неблагодарность к нему. Тогда Димитрий хотел высадиться на Истме (коринфском перешейке), но недопущенный и туда, удалился в свои владения в Пелопоннесе, приобрел еще несколько твердых пунктов и утвердился в нем, усилил свой флот и в 297 г. осадил Афины с сухого пути и моря и голодом принудил этот город к сдаче. – Изгнав из него правителя Леохареса, поддерживаемого Кассандром, он поставил свои гарнизоны в Мунихии и Пирее, простил афинян и замыслил сделать из Афин средоточие независимого царства для себя в Греции. а между тем в Македонии Кассандр умер в 298 г., оставив после себя трех сыновей: из них старший, Филипп, в следующем году умер, второй – Антипатр, убив мать свою Фессалонику, благоприятствовавшую младшему сыну, Александру Эгусу или Эгу, бежал во Фракию к тестю своему, Лисимаху, за помощью, а Александр Эг призвал на помощь себе против них Пирра, царя эпирского, и Димитрия Полиорцета, которые и двинулись с войсками в Македонию. Но вскоре, убедившись вероятно, что оба они сами имеют в виду завладеть Македонией, он объявил Димитрию, что, по переменившимся обстоятельствам, не нуждается более в его помощи. – Тогда Димитрий пригласил его на пир – и приказал умертвить во время пира, а себя провозгласил царем Македонии (295). – Кроме Македонии и принадлежавшей к ней Фессалии, он владел еще большею частью Пелопоннеса, Мегарой и Афинами. Семь лет царствования его представляют ряд беспрестанных войн с Фивами, Лисимахом, Пирром и др. – Два раза, в 293 и 291 гг., завоевал он Фивы, покоренные Кассандром, но отложившиеся, – тщетно пытался отнять у Лисимаха Фракию и часто вел войну с Пирром. – Все эти войны его, особенно с Пирром, пользовавшимся, как государь и полководец, большим уважением в Македонии и Греции, были чрезвычайно непопулярны в этих двух странах и, в соединении с пороками Димитрия – необыкновенными: гордостью, высокомерием, жестокостью и развратностью его, возбуждали всеобщее нерасположение к нему. – Наконец, гордость и честолюбие погубили его: он замыслил захватить верховную власть над всею бывшею монархией Александра и для того собрал в Македонии и Греции огромные, сухопутные и морские, военные силы. Но крайне насильственные и жестокие меры его для сбора их возбудили такое всеобщее раздражение против него, что в то самое время, когда он хотел отправиться в малую Азию, македонское войско отложилось от него – и он принужден был спастись бегством и искать убежища у сына своего, Антигона Гоната, в Пелопоннесе (287). – Афины также отложились от него, но он осадил и взял их, и оставив Антигона в Пелопоннесе, морем на флоте с войском отправился в малую Азию, с целью прежде всего разбить в ней Лисимаха и завоевать его фракийско-малоазиатское царство. Но Лисимах вытеснил его из своих владений за Тавр во владения тестя его, Селевка, а этот последний взял его в плен и держал до самой смерти в заключении. Таким образом 'Македония и Греция избавились наконец от этого злодея, тем более вредного и опасного, что он был весьма способный и искусный полководец. – После бегства его из Македонии, Пирр завладел западною половиною ее, но Лисимах, воротясь из малой Азии, вытеснил его, завладел всею Македониею, присоединил ее к своему царству (286) и владел ею до самой своей смерти в 282 г. В этом именно году, давнишняя взаимная ненависть и семейные козни и раздоры произвели войну между Лисимахом и Селевком, кончившуюся победою Селевка в сражении при Корупедионе, в Фригии: Лисимах был разбит и убит, а Селевк провозгласил себя царем Македонии. Но на пути туда, во Фракии, он был убит зятем своим, сыном Птолемея египетского, Птолемеем Керавном (из-за семейной вражды), который и провозгласил себя царем Македонии. Но он встретил в ней соперников в Антигоне Гонате и Пирре, однако первого разбил на сухом пути и море, а с последним заключил договор об уступке Пирром Керавну Македонии на известных условиях (281). Но не успел он утвердиться на престоле, как начались страшные нашествия на Македонию галлов. – Галльские племена уже с давних времен обитали на пространстве между верхним и средним Дунаем и морями средиземным и Адриатическим, и производили набеги и большие нашествия на северную и даже среднюю Италию. – Но встретив сильный отпор со стороны римлян (см. выше ч. I, гл. XVII, §§ 110 и 111), они обратились на юго-восток и начали производить нашествия на Фракию, Пэонию, Иллирию и Македонию. 1-е нашествие их под предводительством Камбаула, в 280 г., проникло только во Фракию, потому что силы галлов были не довольно значительны. Но 2-е, в 279 г., было уже произведено в огромных силах, по трем направлениям: во Фракию, под предводительством Церетрия, в Пэонию – Бренна (нападавшего на Рим) и Ацихория, и в Иллирию и Македонию – Белгия. Керавн с войском двинулся на встречу последнему, но был разбит им и сам пал в бою, а галлы страшно разорили Македонию. – Здесь на место Керавна были один вслед за другим провозглашены царями и вскоре, по совершенной неспособности, низложены, сначала – брат Керавна, Мелеагр, а потом – сын Кассандра, Антипатр – и в несчастной Македонии воцарилось совершенное безначалие. Один из знатных македонян, Сосфен, принял власть в свои руки, собрал войско и изгнал галлов. Но в следующем 278 г. галлы, под предводительством Бренна и Ацихория, произвели 3-е, еще более сильное и страшное нашествие и уже не на одну Македонию, но чрез нее преимущественно на Грецию, которую хотели разграбить и в ней особенно – сокровища дельфийского храма. В Македонии Сосфен снова двинулся против них, но был разбит и убит, и галлы по двум направлениям устремились в Грецию, все разоряя и опустошая на пути. – Устрашенные общею опасностью, все греки соединились и противопоставили галлам при Фермопилах всего только 20.000 чел. (до того уже была истощена и ослаблена Греция!). – Но при Фермопилах повторилось тоже самое, что и во время нашествия Ксеркса: галлы обошли греков по незанятой ими и изменой указанной галлам горной дороге через гору Эту и, принудив греков отступить, устремились к Дельфам. Но здесь греки снова противостали им и были спасены произведшим в это самое время землетрясением, которое так ободрило их (будто бы помощью самих богов их) и устрашило диких и суеверных галлов, что греки разбили их на голову и галлы бежали тем же путем, которым прибыли, через Македонию и Фракию, и большею частью были истреблены жителями. – Из числа оставшихся прежде во Фракии, до 20.000 отправились в малую Азию и были приняты царем вифинским в военную службу на жалованье, водворились на полученных ими землях и тем положили основание особенной области, названной по их имени галльскою тетрархией, Галло-Грецией или Галатией.
Между тем Македония, разоренная галлами, страдая от безначалия, служила предметом кровавых распрей нескольких искателей македонского престола, главными между которыми были Пирр и Антигон Гонат. Последний одержал наконец верх: Антиох I Сотер, царь сирийский, заключил с ним договор, по которому уступил ему права свои на Македонию и, выдав за него дочь свою, назначил ей страну эту как бы в приданое (277). Но не успел Антигон утвердиться на македонском престоле и заняться благоустройством Македонии, как в ней снова явился Пирр. Этот способный и искусный полководец, но и честолюбивый и крайне беспокойный искатель приключений, не успев в своих неблагоразумных предприятиях в Италии и Сицилии, по возвращении оттуда вздумал снова завоевать Македонию. Антигон двинулся ему на встречу, но македонское войско, более расположенное к Пирру, нежели к нему, отложилось от него – и Антигон был принужден искать убежища на своем флоте и потом в своих владениях в Пелопоннесе. Пирр же был провозглашен царем Македонии и, оставив в ней сына своего, Птолемея, воротился в Эпир, откуда вскоре предпринял поход против Спарты и при осаде и взятии Аргоса был убит (272, см. ниже). По удалении его из Македонии, Антигон поспешил в нее, но разбитый на голову Птолемеем, едва успел спастись в Пелопоннес, где был призван Аргосом на помощь против Пирра и по смерти его снова отправился в Македонию, и на этот раз успел овладеть ею, вытеснив Птолемея, и окончательно утвердить и себя, и в лице своем династию Антигона I и Димитрия Полиорцета на македонском престоле (266 г.). С этого времени, не имея уже более внешних соперников, он обратил всю свою политику внутри на приведение Македонии в благоустройство, в котором она крайне нуждалась, а извне – на приведение снова Греции в прежнюю зависимость от Македонии. Положив конец набегам галлов с севера и обеспечив внешнюю безопасность Македонии, он начал поддерживать в Греции аристократическую или олигархическую партию, тиранов на правителей, утверждавшихся в некоторых городах Греции, и македонских приверженцев в ней, и ставить в греческие города, где мог, македонские гарнизоны. Нов 35 лет времени (301–266), пока средоточием политических и военных событий была Македония, в Греции обстоятельства уже изменились совершенно и вскоре уже она, вместо Македонии, сделалась главным средоточием всей политической и военной деятельности македонян и греков – последней и небесславной перед покорением Македонии и потом Греции римлянами.
Главными причинами такого переворота были: постепенные образование и усиление двух греческих союзов, этолийского и ахейского, вскоре обнявших всю Грецию и в последний раз соединивших всех греков, с целью поддержания своей политической и гражданской свободы и независимости. Образование и устройство обоих союзов, со времени смерти Александра В., было уже изложено выше (§ 115), а потому здесь укажем только главные черты военных событий в Греции во 2-й половине этого периода, до начала 1-й македонской войны римлян в 200 г.
В то время, когда Антигон Гонат, как сказано, утвердившись в Македонии, начал распространять власть свою в Греции, оба союза, особливо ахейский, уже достигли значительной степени развития и силы, принятием в свой состав многих городов и республик греческих. Развитию и усилению ахейского союза особенно способствовал знатный сикионянин Арат, мудрый и искусный политик, более 20-ти лет бывший главою и душою союза и 17 раз стратегом его, хотя и не имел нужных полководцу качеств. Антигон Гонат, в последние годы своей жизни (245–243), старался всячески, особенно присоединением к этолийскому союзу, разрушить ахейский, неприязненный и ему, Антигону, и этолянам. Одним из последних предприятий Антигона с этою целью, было завладение замком Коринфа, чрезвычайно важного пункта – ключа Пелопоннеса. Чтоб облегчить себе занятие его, он женил сына своего на вдове Александра, тирана коринфского, и во время брачного пиршества внезапно и тайно овладел коринфским замком (243). Союзники ахейские поручили Арату с небольшим, но отборным отрядом войск взять обратно коринфский замок, что Арат и исполнил с успехом, взяв оный приступом, вследствие чего многие греческие города, повиновавшиеся Антигону, немедленно восстали против него. Антигон принял меры к обратному покорению их, но вскоре умер (243), а сын и преемник его, Димитрий II (243–233), история которого очень темна, вел уже войну с этолянами, вторгнувшимися в Македонию, и успел отразить их с помощью иллирийского царя Агрона; этоляне же, с своей стороны, нашли поддержку против него в ахейском союзе. Димитрий, дабы не утратить влияния своего в Пелопоннесе, старался поддерживать в некоторых городах его тиранов и этим, как равно и военною неспособностью Арата, объясняется то, что покушение ахеян освободить важный для них Аргос от власти тирана и Антигона не имело успеха. Но по смерти Филиппа, дядя и преемник его, Антигон II Досон (233–221), занятый внутри и на северных пределах Македонии, не поддерживал уже более тиранов в греческих городах и они стали добровольно отказываться от своей власти. Таким образом Мегалополь, Флиунт и Эрмиона в Пелопоннесе, затем Афины, за 150 талантов купившие выступление из них македонского гарнизона, а с ними Саламин и Эгина, а в 228 г. и Аргос, присоединились к ахейскому союзу и значительно увеличили силы его. Но в это самое время, важный внутренний переворот, совершившийся в Спарте, временно положил преграду дальнейшему развитию ахейского союза.
Могущество Спарты совершенно пало еще со времени войны ее с Фивами и еще более вследствие упадка политических и гражданских учреждений ее. Крайнее неравенство в правах имущественного пользования имело следствием скопление богатств в руках нескольких олигархов и крайнее обеднение народных масс, которые, для поддержания своего существования, обратились к разбойничеству, а вместе с тем и нравы чрезвычайно развратились. По этим причинам, в 244 г. молодой спартанский царь Агис III сделал первую попытку восстановить древние Ликурговы законы; но оно не удалось, вследствие козней другого царя Леонида, и кончилось умерщвлением Агиса и всего рода его (241). Но сын и преемник Леонида, молодой и чрезвычайно даровитый Клеомен III (с 236 г.) совершил то, что не удалось Агису, и на короткое время (14 лет) восстановил силу и славу. Спарты. Прежде всего, для исполнения своих замыслов, он признал необходимым образовать хорошее и преданное ему войско. Сами обстоятельства подали ему повод к тому. Арат уже распространил область ахейского союза над большею частью Пелопоннеса и, постепенно приближаясь к пределам Лаконии, наконец вознамерился присоединить к союзу и Аркадию, часть которой находилась в союзе с этолянами. Это побудило и спартанцев, и этолян сблизиться между собою для противодействия Арату, и вскоре Клеомен достроил в землях Мегалополя небольшую крепостцу Афиней и таким образом уже утвердился в землях ахейского союза. Арат, опасаясь войны, дотоле не принимал никаких мер противодействия и только тогда объявил Клеомену войну, когда последний уже стал твердою ногою в землях ахейского союза и тем нанес ему оскорбление. Это послужило поводом к так называемой Клеоменовой войне (228–226), которая унизила Арата, но возвысила Клеомева. С самого начала оба войска, спартанское и ахейское, встретились при Паллантии. Последнее, вчетверо сильнейшее, по совету Арата, отступило и вскоре Клеомен в трех сражениях, одно вслед за другим, разбил Арата и ахеян. Успев образовать таким образом в эти три года войны отличное боевое и вполне преданное ему войско, Клеомен в 226 году низвергнул в Спарте эфоров, уничтожил власть их и восстановил во всей точности и строгости Ликурговы законы. Затем он уже сам открыл решительную наступательную войну против Арата и ахейского союза, взял города Кафии, Пеллену, Феней, Флиунт, Клеоны, Эпидавр, Эрмиону, Трезен и даже Коринф и, сильно укрепившись на Истме, преградил таким образом вход – в Пелопоннес (224). Это совершенно уронило Арата в мнении ахеян, и он, чтобы поправить дела союза, призвал на помощь Антигона, который и двинулся с 20,000 чел. войск к Истму и был бы удержан на нем Клеоменом, если бы восстание в это самое время Аргоса, в тылу его, не принудило его отступить к пределам Лаконии. Тогда Антигон, вступив в Пелопоннес, взял Коринф, Мантинею, Орхомен, Герею и Телфусу, – в общем собрании ахейского союза в Эгие был избран и провозглашен стратегом его и провел зиму (223–222) в крепости Акрокоринфе, очищенной по его приказанию. При этом война с обеих сторон была ведена с большою жестокостью против частных лиц и имуществ, и с крайними разорением и опустошением земель и городов. Доселе Птолемей III Эвергет египетский помогал Клеомену деньгами, но, прекратив эту помощь, поставил его в весьма трудное положение. Дабы пособить этому, Клеомен за 5 мин давал свободу каждому илоту и, собрав этим довольно значительную сумму денег, набрал наемное войско, напал на Мегалополь, и как этот богатый город отказался отложиться от ахейского союза, то Клеомен разграбил его и на приобретенную в нем добычу еще более усилил свое войско. Весною следующего 222 года он тщетно предлагал Антигону бой под стенами Аргоса: Антигон, чувствуя свою слабость, не внимал просьбам аргивян, земли которых, в его глазах, разорял Клеомен, и уклонялся от боя с ним. Но наконец Антигон и Арат положили соединить свои силы, и Антигон, собрав 28,000 чел. пехоты и 1,200 чел. конницы, вместе с ахейскими войсками вторгнулся в конце лета этого года (222) в Лаконию. Здесь, при Селлазии, произошло кровопролитное сражение, в котором Клеомен, после упорнейшего сопротивления, был разбит на голову и, совершенно отчаявшись в спасении Спарты, с семейством и друзьями своими спасся бегством в Египет, где нашел убежище до самой своей смерти. Антигон же, одержав решительную победу, великодушно сохранил Спарте ее независимость. В ней немедленно было уничтожено все, что изменил и ввел Клеомен, власть эфоров восстановлена и спартанская республика, уже крайне слабая и раздираемая партиями, пала совершенно и более не поднималась.
Присоединение ахейского союза к Антигону восстановило влияние Македонии на Грецию, ж только одни этоляне со своими союзниками сохраняли полную независимость от ней и противостояли ей. Племянник и преемник Антигона, Филипп II, одаренный отличными способностями ума и души, руководствовался, в отношении к Греции, политикою Арата, и потому ахеяне менее чувствовали зависимость свою от Македонии и, вместе с македонянами, усердно и деятельно вели войну с этолийским союзом, продолжавшуюся три года (220–217) и известную под названием войны союзников. Начало ей положили этоляне, вторгнувшись в Пелопоннес и начав разорять земли мессенян. Арат, в главе ахейского войска, двинулся против них и потребовал удаления их, а когда они начали отступать, Арат распустил свое войско и только с 3,000 чел. пехоты и 300 чел. конницы следовал за ними. Тогда этоляне обратились назад и на голову разбили его при Кафии; остатки его войск спаслись в Кафии и Орхомене, а этоляне прошли через весь Пелопоннес, разоряя все на пути, и через Истм воротились в Этолию. Ахеяне просили помощи Филиппа, который и прибыл с сильным войском на Истм и в Коринф, где решено было соединенными силами вести войну против этолян, и затем Филипп лично возвратился в Македонию. Но узнав, что спартанцы и элеяне вторглись в Ахаию, он двинулся с 15,000 чел. пехоты и 800 чел. конницы, сначала в Эпир, где, по просьбе жителей, осадил Амвракию. а между тем этоляне, под предводительством Скопаса, вторглись в Македонию и начали разорять пиэрийскую область; в тоже время и дарданийцы также вторглись в Македонию. Филипп, взяв Амвракию после 40 дневной осады, двинулся в Этолию и взял многие города в ней, потом изгнал этолян и дарданийцев из Македонии и двинулся в Фессалию. а между тем этоляне вторглись в верхний Эпир и разграбили в нем Додонский храм (219). Филипп же из Фессалии двинулся к Коринфу, усилился здесь 10-ю тысячами ахейских войск, разбил элеян, грабивших земли сикионян, осадил город Псофис в Аркадии и взял его приступом, не взирая ни на силу его укреплений, считавшихся неодолимыми, ни на суровое зимнее время, а также и элейскую горную крепостцу Алиферну, вследствие чего многие соседственные города покорились ему. Вскоре он покорил всю Элиду, равно и область трифилийскую (219). Ахеяне помогли ему деньгами и положено было войну вести также и на море. Не смотря на предательские козни главного сановника своего Апеллеса и сообщников его, Мегалея и Леонтия, Филипп с войском в 218 г. сел в Коринфе на флот и отправился па остров Кефалонию, где осадил город Палей. но измена Леонтия принудила его с уроном снять осаду. Так как между тем этоляне вторглись в Мессению и в Фессалию, то Филипп послал в первую из них ахейского полководца Эперата, а сам направился к острову Левкадии и оттуда к Лимнее. Здесь присоединились к нему акарнаняне и он двинулся в Этолию, к главному городу ее, Ферму, к которому никто из врагов никогда дотоле еще не подступал, взял и разграбил его, в отмщение за разграбление этолянами в предыдущем году додонского храма. Затем он пошел обратно к Лимнее, два раза разбил преследовавших его этолян и через Истм направился прямо в Лаконию. Здесь спартанский царь Ликург, изгнав другого царя Агезиполя и подавив заговор Хилона, обратил все свои силы против ахейского союза и Филиппа. Од разорил Мессению, укрепил Спарту и отразил нападение Филиппа на нее. Филипп, разорив Лаконию огнем и мечем, с богатою добычею воротился в Коринф. В следующем 217 г. Филипп открыл поход осадою города Фив в области Фтиотии, на границе земель города Магнесии. После 13-ти дневной осады, он взял Фивы, населил их македонянами и назвал Филиппополем. Здесь в одно и тоже время получено было известие о победе Ганнибала в Италии, при Тразименском озере, над римлянами, и прибыло посольство родосцев и хиосцев, предлагавших свое посредничество для заключения мира. Филипп, под обаянием успехов и побед Ганнибала и побуждаемый советами Димитрия фаросского, изгнанного римлянами из Италии, положивший уже вступить в союз с Ганнибалом, охотно согласился на предложение родосцев и хиосцев, и вследствие того в том же 217 г., в Навпакте, был заключен мир между этолийским и ахейским союзами, на условиях, указанных Филиппом, а именно: обе стороны сохранили все свои владения, которыми обладали до начала войны.
Арат, как мудрый политик, справедливо советовал Филиппу не вступать в союз с Ганнибалом и не ставить себя тем в неприязненные отношения к Риму. Но Филипп, уже возгордившийся своими успехами и могуществом и побуждаемый честолюбием, отравил Арата и, после битвы при Каннах, заключил с Ганнибалом тайный договор, обещая ему помощь войском и флотом для совокупной войны против Рима, и начал готовиться к переправе в Италию. В 215 г., кончив свои приготовления, он двинулся с войском, сопровождаемый флотом, вдоль берега моря, осади на пути и взял город Орик (Oricum), но, слабо заняв его, на другой же день лишился его и двинулся далее к Аполлонии и осадил ее. Между тем римляне тотчас проведали о его договоре с Ганнибалом и, уже оправившись от поражений, нанесенных им сим последним, приняли свои меры. Сенат римский послал в Македонию Нэвия (Naeviи s) с войском. Нэвий произвел, совершенно неожиданно для Филиппа, внезапное нападение на него во время осады Аполлонии и нанес ему столь решительное поражение, что он был принужден сжечь свой флот и с остатками своего войска сухим путем отступить в Македонию (214).
Между тем, как Филипп договором с Ганнибалом неблагоразумно возбудил против себя римлян, этоляне, напротив, обратились к ним с предложением своего союза. Римский сенат охотно согласился на это и отправил в Этолию М. Валерия Левина с войском на флоте. Левин нашел в этолянах усердных союзников, к которым присоединились, сверх того, и Спарта, и Элида, и пергамский царь Аттал, и иллирийские цари Скердиллаид и Плеврай – все, крайне недовольные Филиппом и неприязненно расположенные к нему (211 г.). Между тем на стороне последнего были только ахеяне (стратегом которых с 213 г., по смерти Арата, был доблестный Филопемен), акарнаняне и беотяне.
Левин, по прибытии в Этолию, взял город Антицирру в Фокиде. Филипп двинулся к этому городу, два раза разбил этолян, а в третий раз, когда на помощь к ним прибыл римский трибун Сулпиций, в бою с ним и этолянами, не смотря на все усилия римлян, успел сохранить за собою место боя, даже взял на другой день 4,000 чел. в плен и вскоре принудил этолян заключить отдельный мир. Обманутый в своих надеждах на Ганнибала, для которого, после сражения при Каннах, война в Италии приняла невыгодный оборот, что дозволило уже римлянам выставить против Македонии значительные силы, Филипп предложил им мир, который и был заключен в 204 г. Главным условием его было отречение Филиппа от союза с Карфагеном. В договоре о мире были включены и все союзники римлян в Греции. Дальнейшие действия Филиппа и греков, которые повели, 4 года спустя, к 1-й македонской войне, принадлежат уже к сей последней и будут изложены в своем месте ниже.
В заключение следует еще упомянуть о последних военных событиях в Пелопоннесе, особенно замечательных участием в них и искусными действиями Филопемена.
В последние 22 года этого периода (222–200) весь Пелопоннес был уже в составе ахейского союза, за исключением только Спарты и Элиды, постоянно противившихся вступлению в него и враждовавших с ним, как уже было изложено выше. Из них главным противником его была Спарта. В ней, после битвы при Селлазии, бегства Клеомена в Египет и восстановления власти эфоров (222–221), распри царей Ликурга и потом Маханида с эфорами повели к полной и совершенной анархии. /В то время, когда верховную власть захватил Маханид и объявил войну ахейскому союзу (207), главой и стратегом последнего был Филопемен. Уроженец города Мегалополя в Аркадии, знатного рода, он получил превосходные: воспитание и образование, с особенным отличием участвовал в защите Мегалополя против Клеомена, потом, в 222 г., в походе в Лаконии и в битве при Селлазии, а в 208 г. сам одержал ври Мессене победу над этолянами. В 213 г., по смерти Арата, он был избран на его место в стратеги ахейского союза, вследствие всеобщего уважения, которое снискал своими: благородным характером, честностью, бескорыстием, пламенною любовью к отечеству и военными дарованиями. Избранный в стратеги, он занялся приведением войск союза в наилучшее состояние, значительно усовершенствовал вооружение, строй, образ действий и внутренние: устройство и управление их, установил в них строгие военные порядок и повиновение, и сам во всем служил им лучшим образцом. В главе этих-то отличных войск он и двинулся, по объявлении Маханидом войны, к Мантинее и расположился в ней. Маханид, с своей стороны, пошел к Тегее, к югу от Мантинеи, и, по сосредоточении здесь всего своего войска, двинулся к Мантинее З-мя колоннами, из которых в средней шла фаланга, а в боковых наемные: конница и легкая пехота. За колоннами войск находилось большое количество катапульт, баллист и повозок с большими стрелами. Сведав о его наступлении, Филопемен вывел свое войско из Мантинеи также З-мя колоннами, из которых в средней была фаланга, в правой – тяжелая конница (катафракты или латники), а в левой – легкая пехота, за нею так называемая тарентинская наемная легкая конница, конные латники, в роде пелтастов, и наконец в хвосте – отряд иллирийских войск. Такого рода походный порядок был назначен Филопеменом согласно с предположенным им построением своей армии в боевой порядок на местности, впереди Мантинеи, предварительно и тщательно осмотренной и весьма искусно избранной им (он имел особенный и редкий в те времена дар исследовать и распознавать боевые свойства, выгоды и преимущества местности). Местность эта образовала равнину, ограниченную с запада и востока высотами, из которых у подошвы восточных находился храм Нептуна и пролегала дорога к нему из Мантинеи. Поперек равнины, от одних высот до других, простирался овраг или ложбина, зимою наполненная водою, но летом сухая, с покатыми краями, и которую можно было заметить только приблизясь к самым краям ее, издали – же она была незаметна. Ею-то Филопемен и положил воспользоваться, как естественною оборонительною преградою, а потому, как только передовая легкая пехота левой колонны дошла до оврага, то заняла скаты высот над ним; конница, в 8 шеренг глубины, построилась впереди ее, у подошвы высот, а к левому флангу конницы примкнули конные латники и иллирияне. Фаланга построилась правее конницы, В средине боевого порядка и в совершенно – новом, изобретенном Филопеменом строе, именно шахматном, в 2 линии, с интервалами между отделениями, в 16 шеренг глубины каждое, так что отделения 2-й линии находились против интервалов 1-й. Катафракты замыкали боевой порядок на правом фланге фаланги, в виде резерва. Вся армия была построена таким образом позади оврага, а в ожидании наступления неприятеля, Филопемен обратился к войскам с краткою, по сильною речью. «Нынешний день» – сказал он между прочим – «решит, быть ли вам свободными или рабами».

Вскоре усмотрено было наступление армии Маханида в походном порядке 3-мя колоннами, причем в средней фаланга приняла направление вкось к правому крылу Филопемена. Последний предположил поэтому, что Маханид имел намерение атаковать его в косвенном, усиленном слева, боевом порядке, и усугубил внимание и осторожность, но не изменил своего боевого порядка. Но вскоре правая колонна Маханида, а за нею и обе другие, фланговым движением на право, построились в боевой порядок, по другую сторону оврага, но вдали от него, параллельно армии Филопемена, средина против средины и фланги против флангов. Затем Филопемен ожидал, что спартанская фаланга, по своему обыкновению, немедленно произведет фронтальное наступление, но был весьма изумлен, увидя, что вся армия Маханида разом раскрыла между своими отделениями интервалы, из которых были вывезены катапульты и баллисты, с прислугой при них. Сначала он подумал, что Маханид понял, на какую местность был завлечен; однако не смутился и, дабы предотвратить вред действия метательных орудий и уверенный, что фаланга Маханида не тронется с места, дабы не заслонить их собою, он лично двинулся вперед с тарентинскою легкою конницею, приказав части легкой пехоты следовать за нею, рассыпаться впереди всего фронта своей армии и открыть сильную стрельбу из луков по прислуге орудий. Это имело полный успех: расстроенная стрельбою легкой пехоты Филопемена, прислуга орудий не могла действовать из них. Тогда Маханид, заметив, что вся иностранная легкая пехота Филопемена была собрана на левом крыле его, а правая фланговая тяжелая конница его не трогалась с места, приказал легкой пехоте своей, построенной позади левой фланговой конницы его, двинуться вправо позади линии армии. Усмотрев это, Филопемен приказал конным латникам и иллириянам на левом фланге своим перейти через овраг (там, где заблаговременно были для этого срыты края его, для удобнейшего наступления через него) и атаковать неприятеля. Фаланги же с обеих сторон и конница на правом фланге Филопемена и на левом фланге Маханида оставались еще на своих местах. Но, при атаке тарентипской конницы Филопемена, такая же конница Маханида действовала лучше и удачнее, и первая, не смотря на все усилия Филопемепа, не выдержала, обратилась назад за овраг, увлекла за собою иллириян и бросилась по дороге к Мантинее, стремительно преследуемая самим Маханидом с его тарентинскою конницею. Но это ни малейше не смутило Филопемена: оставив свою тарентинскую конницу и иллириян малодушно бежать к Мантинее, a Маханида -неблагоразумно преследовать ее туда, он ободрил остальные войска спокойствием и твердостью своими, и немедленно приказал всем отделениям 1-й линии своей быстро двинуться флангом на лево и занять места бежавшей конницы левого крыла, а отделениям 2-й линии – в тоже время двинуться вперед и занять места отделений 1-й линии. Эти передвижения были исполнены с отменными: точностью, порядком и скоростью. Таким образом Филопемен отрезал Махавиду отступление и получил возможность охватить слева середину армии Маханида, лишенную уже своего правого крыла. В тоже время Филопемен приказал Полибию (дяде историка) собрать в один общий отряд всех оставшихся и рассеявшихся конных латников, тарентинцев и иллириян, и поставить его на высотах за левым флангом фаланги, в виде подкрепления (или резерва). Между тем фаланга Филопемена, опасаясь скорого возвращения Маханида, нетерпеливо желала двинуться вперед в бой. Филопемен, разделяя, но скрывая те же опасения и нетерпение, уже хотел приказать двинуться вперед, когда увидел, что неприятельская фаланга со своей стороны двигается вперед. Тогда он остановил свою фалангу и стал ожидать неприятельскую позади оврага; – но едва только последняя легко и скоро спустилась в него, как вся фаланга Филопемена по всей линии разом ударила на нее сверху оврага вниз с такою стремительностью и силой, что в один миг истребила почти всю неприятельскую фалангу на дне оврага, а спасшихся и обратившихся в бегство преследовала по другую сторону его.
В это самое время Маханид прискакал от Мантинеи, до самых стен которой запальчиво и безумно преследовал конницу Филопемена. Убедясь, хотя уже и поздно, в своей ошибке и гибельных для него последствиях ее, он построил бывшие с ним наемные конные войска в густую колонну и хотел пробиться с ними через срытые края оврага. Но Филопемен уже принял меры против того: оставив лишь часть войск для преследования бежавших, главными силами он занял противоположный край оврага и особенно усилил войска, оберегавшие срытые края его, и отряд Полибия. Маханид уже приближался к голове своей колонны к оврагу, как вдруг, конные наемники его малодушно обратились назад, рассеялись и оставили его лишь с двумя военачальниками. Маханид поскакал вдоль оврага, дабы найти удобное место для переезда через него; но Филопемен скакал на одной высоте с ним по другой стороне оврага, и едва Маханид бросился в овраг, как Филопемен ловким ударом копья убил его. Затем, собрав всю свою армию, он двинулся к Тегее, без труда покорил ее, и расположился в неприятельском краю.
Таково было это 3-е сражение при Мантинее, в котором Филопемен, превосходными, необыкновенно искусными распоряжениями своими до и во время боя, вполне примененными к местности и к движениям и действиям армии Маханида, отлично воспользовался грубыми ошибками последнего и одержал над ним полную и совершенную, решительную и блистательную победу, свидетельствующую о высоких личных, военных дарованиях и искусстве самого Филопемена, равно как и об отличных действиях предвидимой им армии и о полной силе еще, в его руках, греческого военного искусства. К сожалению, это было уже последнее проявление его в прежнем блеске, а самого Филопемена справедливо называют последним из великих людей и полководцев Греции, стоявшим неизмеримо выше жалких современников и потомков своих из числа греков.
Этим блистательным подвигом его мы и заключаем краткий очерк войн в Македонии и Греции – в периоде времени от сражения при Ипсе до мира Филиппа с римлянами в 204 году, после которого были уже ничтожные военные действия. Как ни краток этот очерк, но он достаточен для того, чтобы дать понятие о крайнем уже упадке и жалком состоянии всего вообще военного быта в несчастных Македонии и Греции. За исключением разве только частных военных действий лучших полководцев этого времени: Пирра, Филопемена и временно Клеомена, все остальные затем, не представляя ничего замечательного в отношении собственно к военному искусству, свидетельствуют напротив о крайнем уже упадке македонян и греков в военно-нравственном отношении, а в тесной связи с тем – и военного искусства у них вообще и ведения ими войны в частности. Войны, веденные ими в эти 100 лет, характером своим принадлежат гораздо более диким и полудиким, нежели высокообразованным народам. Беспрерывные набеги, вторжения, нашествия на земли врагов, соединенные со страшными разорением, опустошением и разграблением их, с бесчеловечною жестокостью против частных лиц и имуществ, с бессмысленными и бесцельными битвами и осадами, с изменой, предательством, убийствами и самыми низкими пороками и злодействами, и в низших, и особенно в высших сословиях народных, правителях и полководцах, наконец с совершенным упадком военных духа, порядка и дисциплины в войсках и армиях, все это, вместе взятое, представляет самую жалкую, самую мрачную картину, не правильных войн и военных действий благоустроенных государств, народов и армий, но набегов дикарей или разбойничьих шаек с целью грабежа. Удивительно ли после того, что при первом столкновении с такими воинственными и превосходно устроенными: государством, народом и войском, как римские, и Македония и Греция легко и скоро сделались добычей их?

2) Войны на Востоке.

На Востоке самым обширным между всеми государствами, образовавшимися из Александровой монархии, было царство сирийское или Селевкидов, в Азии, основанном полководцем Александра Селевком (I-м этого имени царем сирийским, под прозванием Никатора, 301–281 г.). Он имел под своею властью 72 сатрапии, от Босфора и Геллеспонта и восточных берегов Средиземного моря до pp. Инда и Окса, и от Черного и Каспийского морей до Индийского океана. Но перенесением столицы, пребывания и управления из Селевкии на Тигре, в верхней Азии, в Антиохию на берегах Средиземного моря и обращения внимания и политики своих не на Восток, а на Запад, селевкиды не только не скрепили свое обширное царство в одно общее и прочное государство, но пробудили в большей части подвластных им народов стремление к независимости. Вследствие того, с ходом времени, от сирийского царства отпали и образовали отдельные, самостоятельные государства, пять небольших в малой Азии – Каппадокия, Понт, Вифиния, Пергам и Галатия или Галльския тетрархии, и два большие в верхней Азии – Парфия и Бактрия с Согдианой. Селевкиды всегда имели в них опасных противников, а враги их – усердных союзников, чем под конец и не упустили воспользоваться римляне для своих завоеваний в Азии.
Второе, после Сирии. место на Востоке занимал Египет, по разделу после смерти Александра В. доставшийся полководцу его Птолемэю (I-му царю египетскому, под прозванием Сотера, и основателю династии Птолемеев, 323–284).
Наконец третье место на Востоке сначала занимало фракийско-малоазиатское до р. Галиса царство Лисимаха, по смерти его распавшееся на отдельные и самостоятельные небольшие государства.
Эти три царства на Востоке – Лисимахово, египетское и между ними сирийское – вели частые войны, внешние – между собою и с соседственными народами и государствами, и внутренние – междоусобные. Первые имели целью, со стороны Сирии – завоевание всей малой Азии, всех восточных и даже малоазиатских и египетских берегов Средиземного моря и иногда даже Египта, а со стороны Лисимаха и после него правителей и царей малоазиатских и со стороны Египта – не только сопротивление этим завоеваниям Сирии, но и отторжение от нее и покорение западных и юго-западных ее областей, особенно на берегах Средиземного моря. Последние имели чрезвычайную важность и для Сирин, и особенно для Египта, потому что, изобилием корабельных лесов, многих превосходных морских и торговых гаваней, морских учреждений и складов, и населением из отличных мореходцев, доставляли обладателю их все средства и способы для содержания больших флотов, господства на море и распространения и без того обширной торговли, главным центром которой сделалась Александрия в Египте. Особенно важно было это для Египта, морские силы и торговля которого, стараниями всех трех первых Птолемеев (I, II и III, отца, сына и внука, с 328 г. по 221 г. – целых 100 лет), достигли огромного развития. Птолемей I, в 40 лет царствования своего, почти вовсе не вмешивался в войны, раздиравшие Македонию, Грецию и Азию и ограничивался только обороною самого Египта. Но преемники его, особенно Птолемей III Эвергет (246–221), вели частые войны, внешние – большею частью с Сириею, за обладание областями на восточных берегах Средиземного моря, с указанною выше целью, а также для распространения своих владений в Африке, Аравии и на восточных островах Средиземного моря. Селевкиды, с своей стороны, после сражения при Ипсе принимали деятельное участие в войнах царей македонских в Македонии, Греции и малой Азии, позже с отложившимися областями и малоазиатскими греческими поселениями, с галлами и особенно с Египтом, а в верхней Азии с Парфией и Бактрианой. а под конец, вмешательство Антиоха III сирийского (224–187) в дела Греции вовлекло его в войну с римлянами.
Таким образом, в политическом отношении, войны, веденные Египтом, имели цели, полезные для него в государственном отношении, гораздо более, нежели войны, веденные Сириею с ним и в малой и верхней Азии. Из них войны собственно между Сирией и Египтом имели соприкосновение и связь между собою только на берегах Средиземного моря, на прочих же театрах войны в Азии не имели ничего общего между собою. Особенно большие размеры имели войны, веденные сирийскими царями, с значительными армиями, на обширном театре войны, обнимавшем верхнюю и малую Азию и страны на восточных и юго-восточных берегах Средиземного моря. В отношении к характеру войн и к образу и искусству ведения их на Востоке в это время, вообще можно сказать, что наиболее замечательны и имели правильный характер войны, веденные двумя последними полководцами школы Александра В. – Птолемеем I египетским и особенно Селевком I сирийским, а затем Птолемеем III Эвергетом египетским и под конец Антиохом III сирийским. Остальные же затем, особливо войны последних Селевкидов (исключая Антиоха III) и Птолемеев более и более имеют характер, искони обычный древнему востоку вообще и последним временам персидской монархии до завоевания ее Александром В. особенно. Не входя в подробности изложения тех и других, изобразим только общую картину их в историческом порядке, во взаимной связи и в главных чертах.
Войны веденные Селевком I Никатором (301–281) с Димитрием Полиорцетом и потом с Лисимахом в малой и верхней Азии были уже указаны выше (в войнах Македонии и Греции). Но здесь нелишним будет упомянуть о походе Селевка в Индию, хотя он был совершен еще за 4 года до сражения при Ипсе – в 305 г. и имел цель не военную, завоевательную, но единственно торговую, для упрочения торговых связей с Индией и развития торговли в сирийском царстве. В этом походе, с многочисленным войском, Селевк прошел всю верхнюю Азию до самой р. Ганга, заключил с могущественнейшим из царей Индии, Сандрокоттом, тесный союз, долго потом существовавший, взаимно поддерживаемый с обеих сторон частыми посольствами и восстановивший обширную и богатую торговлю Азии с Индией. В военном отношении поход этот замечателен тем, что Селевк привел из Индии в Азию большое число слонов, военное употребление которых с этого времени распространилось еще более прежнего, и не только в Азии, но даже и в Македонии и Греции, особенно у македонских царей и у Пирра, с которым проникло даже в Италию и Сицилию (см. ниже в войнах римлян). После сражения при Ипсе, Селевк целых 18 лет царствовал совершенно мирно и только в последние два года (283–282) вел войну с Лисимахом в малой Азии (см. выше). Между тем Птолемей I египетский до сражения при Ипсе лишь по крайней необходимости и с большою осторожностью вмешивался в войны преемников Александра В. в Азии, но так, что безопасность и выгоды Египта никогда ые были нарушаемы этим, а угрожаемый сам два раза нападением их, умел не только искусно отразить их (см. выше), но и присоединить к своим владениям вне Африки Финикию, Иудею, Келесирию и остров Кипр, а в Африке Кирену или Киренаику, Ливию и, как кажется, часть Эфиопии; – после сражения же при Ипсе он до конца жизни царствовал совершенно мирно. Таким образом на Востоке, в Азии и Египте, при Селевке I в Птолемее I, в продолжении 20-ти лет после сражения при Ипсе, был полный мир, явление чрезвычайно редкое и весьма замечательное. По смерти Селевка и Птолемея, сыновья и преемники их, перваго – Антиох I Сотер (281–262) и втораго – Птолемей II Филадельф (284–246) были принуждены вести войны, Антиох I со многими городами малой Азии, добровольно покорившихся Селевку I, но отложившимися от Антиоха, и покорять их обратно силою оружия. а потом воевать с галлами и царем вифинским Никомедом, а Птолемей II – в Африке, с восставшим против него, единокровным братом своим Магасом, правителем Киренаики. а эта последняя война, вследствие взаимных семейных козней и раздоров и влияния женщин обоих царских семейств. вовлекла Антиоха и Птолемея в войну между собою.
В малой Азии, уже тотчас по смерти Селевка I, от Сирии отложилась Вифиния, а Антиох тщетно старался вновь покорить ее силою оружия (279). – Первый царь вифинский Никомед призвал на помощь галлов, принял их в свою службу наемниками и дал им земли (см. выше). Отсюда галлы производили частые и опустошительные набеги на сирийские владения, но в 275 г. были на голову разбиты Антиохом близ горного хребта Тавра. Затем Антиох еще несколько лет безуспешно вел войну с Никомедом, доколе не был вовлечен Магасом в войну с Птолемеем. Восставший против последнего в 266 г. Магас уже хотел предпринять поход в Египет, но возмущение в его области Мармарике воспрепятствовало ему в том, и тогда он склонил тестя своего, Антиоха, с своей стороны предпринять поход в Египет. Но Птолемей отразил Антиоха, сам вторгнулся в Сирию и, без сопротивления разорив приморские области ее, воротился в Египет (264). Антиох же продолжал воевать в малой Азии, и с Никомедом, и с галлами, и с новым, отложившимся от Сирии, подобно Вифинии, царством Пергамским, и наконец пал в бою с галлами при Ефесе (262 г.).
При сыне и преемнике Антиоха, Антиохе II Феосе (262–247), от Сирии отложились еще Парфия и Бактриана с Согдианой в восточной Азии и образовали самостоятельные царства. а по смерти Магаса в 258 г., вдова его, сестра Антиоха II, Апамея, побудила последнего, для поддержания прав ее на Киренаику, предпринять войну против Египта. Война эта, между Антиохом II и Птолемеем II, продолжалась 6 лет (258–252) с переменным успехом и без решительных результатов, и была заключена миром, к которому Антиох был вынужден восстанием Парфии, Бактрианы и Согдианы.
При сыне и преемнике Антиоха, Селевке II Каллинике (242–227), опять вследствие взаимных семейных и женских козней и раздоров, снова возникла война между Сирией и Египтом, в котором царствовал уже воинственный внук Птолемея I, Птолемей III Эвергет (246–221). Война эта продолжалась три года (246–244) и была крайне неудачна для Селевка. Птолемей разбил его на море и потом на твердой земле и завоевал всю Сирию до Евфрата и далее до Бактрианы, и от Геллеспонта все берега Средиземного моря. Селевк прибегнул к помощи младшего брата своего, Антиоха Гиеракса, наместника верхней Азии. Содействие последнего и произошедшее в Египте возмущение побудили Птолемея заключить перемирие (243) и возвратиться в Египет, оставив в завоеванных им областях Сирии полководцев своих, Антиоха и Ксантиппа, с многочисленным войском. Но едва только Селевк освободился от Птолемея, как был снова вовлечен в войну с восставшим братом своим Антиохом Гиераксом, за обладание малою Азиею или, правильнее сказать, тою частью ее, которая еще оставалась во владении Сирии. Война эта продолжалась три года (242–240) с переменным успехом. Сначала Селевк был на голову разбит Антиохом при Анкире и едва спасся. Но между Антиохом и его войском, состоявшим большею частью из наемных галлов, произошли несогласия, которыми воспользовался пергамский царь Евмен и, внезапно напав на Антиоха, разбил его. Вскоре Селевк и Антиох, собрав новые войска, возобновили упорную войну между собой в малой Азии, но на этот раз Селевк окончательно вытеснил Антиоха из малой Азии во Фракию, где он был взят и убит разбойниками, а Селевк снова покорил большую часть сирийских владений в малой Азии (исключая Вифинии и Пергама) и на берегах Средиземного моря. Восстание Арзака, наместника Парфии, и отложение его от Сирии принудили Селевка предпринять поход против Парфии, но поход этот был неудачен для него. Преемник Арзака, царь Парфии Тиридат заключил союз с царем Бактрии и разбил Селевка (238), который был принужден признать независимость Парфии. Однако 2 года спустя (236) он предпринял 2-й поход против Парфии – и снова был разбит, взят в плен и умер в плену. Между тем Птолемей, завоевав почти всю Сирию, распространил свои завоевания также: 1) в южной Африке, во внутренней Эфиопии (ныне Абиссиния), покорив частью горный хребет вдоль Аравийского (Красного) моря, частью равнину Сеннаар до нынешнего Дарфура и высокий горный хребет до верховьев Нила (эти завоевания он совершил лично), и 2) на восточных берегах Аравийского моря, в Счастливой Аравии (эти завоевания совершили на сухом пути и море полководцы Птолемея); – во всех этих завоеваниях были открыты и обеспечены надежные пути для торговли Египта.
Сын и преемник Селевка II, Селевк III Керавн (227–224) был убит во Фригии одним галлом в то самое время, когда хотел предпринять поход против Аттала, царя пергамского, завладевшего уже всёю малою Азиею до Тавра. Однако двоюродный брат убитого Селевка, Ахей, упрочил уже поколебленную власть Селевкидов в верхней Азии и доставил престол Сирии младшему брату своему, знаменитому Антиоху III, прозванному Великим (224–187). По несовершеннолетию его, уроженец Карии, Эрмий, успел захватить опеку над ним и правление Сирией, и послал двух братьев, Молона и Александра, наместниками в Мидию и Персию, а Ахею поручил вести войну с Атталом. Ахей отнял у Аттала все его завоевания в малой Азии (223), но три года спустя (220) Ахей в Сардах, а Молон и Александр в Мидии и Персии восстали против Антиоха. Последний, по совету Эрмия, послал войско против Молона, но он разбил его, дошел до Тигра и овладел Ктесифоном близ Селевкии. Антиох выслал против него другое войско. По приближении его, Молон притворно отступил, оставив свой стан со всем, что в нем находилось; но как только сирийские войска бросились грабить его, Молон быстро вернулся назад и, внезапно напав на них, разбил и почти всех истребил, затем перешел через Тигр, взял Селевкию и завладел Вавилонией и Месопотамией (220). Тогда уже Антиох сам двинулся против него с большим войском и расположился на зиму на Евфрате; весною же 219 г. перешел через Тигр и расположился станом при Аполлонии, против Молона. Здесь произошло сражение, в котором большая часть войск Молона передалась Антиоху, а Молон сам умертвил себя (219). Затем Антиох обратился не против Ахея, в малую Азию, а против Птолемея IV Филопатора египетского (221–204), с целью отнять у него все завоевания Птолемея III в Сирии, что было гораздо важнее. Сначала действия его были вполне успешны: взяв Селевкию приступом, он двинулся в Келесирию, завоевал Птолемаиду и Тир, но наконец, после 4-х месячного перемирия и переговоров об обладании Келесирией) Финикией и Иудеей, война в 217 г. была решена победой Птолемея при Рафии, городе в Сирии, к юго-западу от Газы, с большою гаванью на берегу Средиземного моря. Для характеристики военных действий в поле и в бою в это время на Востоке, приведем некоторые подробности сражения при Рафии.
Весною 217 г. Птолемей выступил из Александрии с 70,000 чел. пехоты, 5,000 чел. конницы и 73 слонами и сначала остановился у Пелусия, дабы запастись продовольствием для похода через степи. – Антиох, узнав о наступлении его, собрал 82,000 чел. пехоты, 6,000 чел. конницы и 102 слона и двинулся берегом моря к югу на встречу Птолемею. Последнй между тем двинулся от Пелусия к Газе и обе армии почти в одно время прибыли к Рафии и расположились в станах, в одном переходе одна от другой. – После 5-ти дневного отдыха и ежедневных в это время стычек передовых легких войск, обе армии построились в боевой порядок. С обеих сторон фаланги и войска, вооруженные по македонки, были поставлены в средине, одни против других. – В армии Птолемея, на правом фланге находился Эхикрат с египетской конницей, а влево от него галаты, фракийцы, греческая наемная пехота и египетская фаланга, – на левом же фланге – конница Поликрата и вправо от нее – другая конница, дружина царских телохранителей, пелтасты и африканская пехота; всем левым крылом начальствовал сам Птолемей. 40 слонов были поставлены впереди левого крыла, а 33 впереди правого. – В армии Антиоха, на правом фланге находились 2,000 чел. конницы под начальством Антипатра, имея впереди себя 60 слонов, а 2,000 чел. конницы были поставлены возле первой конницы, под углом к ней вперед (en potence); – влево от конницы были построены критяне, греческая наемная пехота и фаланга 5,000 македонян; – на левом же фланге – Фемисон с 2,000 чел. конницы и вправо от него лидийские стрелки, 3,000 чел. легкой пехоты, мидяне и аравитяне; – впереди левого крыла были доставлены 42 слона. По построении обеих армий, Птолемей и Антиох ободрили войска речами, обращаясь преимущественно к фалангам, на которые возлагали все свои надежды. – Сражение было начато слонами, из которых Птолемеевы африканские бежали от Антиоховых индийских и смяли дружину царских телохранителей. В тоже время Антиох с конницею правого крыла своего ударил против конницы Поликрата, а греческая наемная пехота его – против пелтастов Птолемея, и легко одержали верх, потому что бегство слонов Птолемея уже произвело расстройство и беспорядок в рядах его левого крыла, которое и было опрокинуто и обращено в бегство. Эхикрат сначала выждал результата боя на левом крыле, но увидя бегство слонов, приказал Праксиду с греческими наемниками напасть на неприятеля с фронта, а сам с конницею, обойдя слонов и конницу левого крыла Антиоха, разбил их совершенно. В тоже время Праксид принудил мидян и аравитян отступить. Таким образом с обеих сторон оба левые крыла были опрокинуты и фланги фаланг были обнажены. Птолемей, с опрокинутым левым крылом своим, укрылся за свои фаланги и двинулся с ними против фаланг Антиоха, а последний, прекратив преследование, направил все имевшиеся у него под рукою войска на помощь своим фалангам. Но уже было поздно: фаланги его были опрокинуты и он принужден был со всею армиею отступить к Рафии, а оттуда в Газу, с уроном до 10.000 чел. пехоты и более 300 лошадей убитыми и ранеными, 4,000 чел. взятыми в плен и 9 убитых слонов. Урон же Птолемея простирался до 1.500 чел. пехоты, 700 лошадей, 16 слонов убитых и всех остальных 57 взятых неприятелем еще в начале сражения. Таким образом Птолемей, разбитый сначала, окончательно одержал полную победу, а Антиох претерпел совершенное поражение и был принужден отступить в Сирию. Следствием было то, что Птолемей снова завладел Иудеей и Келесирией, и легко мог бы совершить и дальнейшие завоевания в Сирии, – но, будучи совершенно неспособным царем и полководцем, притом погруженный в разврат, он не только не продолжал пользоваться плодами не им лично одержанной и нимало им не заслуженной победы, но для того только, чтобы поскорее возвратиться в свою столицу и в ней предаться бездействию и наслаждениям, так поспешил заключением мира, что лишился плодов своей победы и даже пожертвовал союзником своим Ахеем, восставшим в малой Азии. Тогда Антиох, заключив союз с Атталом пергамским, обратил все свои силы против Ахея, принудил его запереться в замке и цитадели Сард и осадил его в нем (216). После упорной обороны, Ахей, изменою критянина Болиса, тайно посланного из Египта для спасения его, был предан Антиоху и казнен им (215).
Затем, восстановив власть свою и спокойствие в малой Азии, Антиох со всеми своими силами обратился в верхнюю и восточную Азию, с тем, чтобы и там привести свои дела в порядок, в чем и успел.
Прежде всего он двинулся против внука Арзака I, царя Парфии, Арзака III (или Артабана I), завладевшего Мидией. Война с ним продолжалась 10 лет (214–205) с большими упорством и напряжением сил, и кончилась тем, что Антиох взял обратно Мидию, вытеснив из нее Арзака в Гирканию, преследовал его в сей последней и, после нескольких побед над ним, наконец заключил с ним договор, по которому предоставил ему власть над Парфией и Гирканией, но под верховною властью его, Антиоха, и с условием содействовать ему в войне против Евфидема, царя Бактрианы. Одержав над последним полную победу и избегая продолжительной войны, Антиох предпочел и с ним также заключить мирный договор, на таких же условиях, что и с Арзаком, т.е. предоставления ему власти над Бактрианой и Согдианой, под верховною властью его, Антиоха (205). Затем он совершил поход в Индию, возобновил и упрочил прежние мирные и торговые договоры с царями и владетелями ее и двинулся обратно через Арахозию и Дрангиану в Караманию, где провел зиму с 205 г. на 204-й, а в 204-м г. совершил морскую экспедицию в персидском заливе и чрез Персию, Вавилонию и Месопотамию воротился в столицу свою Антиохию (204), вполне удачно достигнув цели своих дальних походов и обширных предприятий в верхней и восточной Азии – восстановлением в ней власти. и влияния Селевкидов, за исключением областей, уже совершенно отпавших от Сирии.
Затем он положил возвратить себе и все завоеванные Птолемеями области Сирии на берегах Средиземного моря, пользуясь для этого смертью Птолемея IV и малолетством сына и преемника его, Птолемея V Эпифана (204), и заключив с этою целью союз с Филиппом македонским, с тем условием, чтобы ему получить Келесирию, Финикию и Иудею, а Филиппу – Карию и Египет; – втайне же Антиох намеревался, кажется, сам завоевать Египет для себя. В 203 г. он устремился с таким напряжением сил и энергией против Финикии и Келесирии, что в два дохода (203–202) совершенно покорил их. Между тем Филипп вел войну в малой Азии с Атталом пергамским и с родоссцами и был разбит последними при о. Хиосе (см. выше), а опекун Птолемея V, Аристомен, в виду угрожавшего Египту союза Антиоха с Филиппом, обратился к римскому сенату с предложением – принять на себя опеку и покровительство малолетнего Птолемея V. Римский сенат, уже перед тем находившийся в дружественных отношениях к Египту, охотно согласился на предложение Аристомена и отправил к Филиппу и Антиоху послов с требованием вывести свои войска из египетских владений. Но как ни тот, ни другой не намерены были исполнить требования римского сената, то египетский полководец Скопас получил приказание вытеснить сирийские войска из Финикии и Келесирии, что и было им исполнено удачно (201–200). Это принудило Антиоха, обратившегося между тем с войною против Аттала пергамского, заключить с ним мир и двинуться в Финикию и Келесирию. В скором времени он успел вытеснить из них Скопаса и обратно завоевать их (199–198) и затем положил покорить обратно и все области, некогда принадлежавшие Селевку I в малой Азии. Но это вовлекло его в неприязненные отношения к римскому сенату и наконец в войну с Римом, которая и будет изложена в своем месте ниже.