Пирр, единственный человек, которого все сицилийцы сознательно признали своим вождем и царем из–за его популярности.
— Polybius, 9.23.
после того, как он подчинил своей власти всю Сицилию, за исключением Лилибея, единственного города, который все еще удерживали карфагеняне, он стал проявлять высокомерие тирана.
— Dionysius, 20.8.
Пока Пирр зимовал в Таренте, появились перспективы для новых завоеваний. Сперва пришло известие о том, что Птолемей Керавн погиб в битве с войсками вторгшихся галатов. Его смерть создала возможность для того, чтобы Пирр мог вернуться и возвратить себе царствование в Македонии. В Тарент также прибыли послы из сицилийских греческих городов Агригента, Сиракуз и Леонтин. Эта делегация предложила передать свои города под командование Пирра при условии, что он прогонит карфагенян с острова. Плутарх утверждает, что «Пирр правильно оценил фортуну, потому что у него были случаи для двух великих начинаний одновременно, и, думая, что наличие обоих свершений означает потерю одного, он долгое время колебался в своих расчетах» (Plutarch, Pyrrhus, 22).
В 279 году галаты, группа кельтских племен, вторглись в Македонию. Древние историки утверждают, что кельтское вторжение было результатом перенаселения. Одна группа, следуя предзнаменованию полета птиц, вторглась в Иллирию. Они одержали множество побед, прежде чем обосноваться в Паннонии. Воодушевленные своим успехом, они затем двинулись на юг, в Грецию и Македонию, опустошая все на своем пути. Птолемей Керавн, новый царь Македонии, узнав о приближении галлов, поспешил им навстречу с небольшим отрядом. Посольство от дарданцев, иллирийского народа, предложило ему союз и предоставило 20 000 человек. Птолемей отверг их предложение и оскорбил посольство. По словам Юстина он сказал, что
«македонцы пропащие люди, если, покорив весь восток без посторонней помощи, они теперь нуждались в помощи дарданцев для защиты своей страны, когда его солдаты являются сыновьями тех, кто служил у Александра Македонского и победил весь мир» (Justin, 24.4).
В ответ дарданский царь якобы заметил, что «знаменитое македонское царство вскоре падет жертвой опрометчивости необузданного юнца».
Галатский военачальник Белгий отправил к Птолемею послов, чтобы предложить ему мир, если он заплатит выкуп. Птолемей возразил, что галаты желали мира только потому, что боялись войны. Он ответил, что «он дарует мир только при условии, что они отдадут своих вождей в качестве заложников и сложат оружие; ибо он не будет доверять им, пока они не разоружатся». Галаты атаковали несколько дней спустя, и македоняне потерпели тяжелое поражение. Птолемей, получив несколько ран, попал в плен. Победившие галлы, по своему обычаю, отрубили ему голову и насадили ее на копье.
Когда весть о поражении распространилась по Македонии, поднялась паника, и ворота городов захлопнулись. Македония впала в замешательство, когда появилось несколько претендентов на трон. Первым был Мелеагр, дядя Птолемея Керавна. Антипатр, племянник Кассандра, изгнал его лишь через несколько дней правления, но сам правил всего сорок пять дней. Пока македонская знать препиралась, галаты без сопротивления разоряли македонскую сельскую местность. В конце концов Сосфен, бывший военачальник Лисимаха, собрав все, что мог, отбросил галатов и спас Македонию от опустошения. В знак благодарности армия приветствовала его как царя, несмотря на притязания многих претендовавших на трон дворян. Сосфен, человек предположительно скромного происхождения, отказался принять титул царя. Вместо этого он заставил солдат принести ему присягу как генералу.
В конце концов Пирр решил, что перспектива завладеть огромными богатствами сицилийских греков более его привлекала. Это решение неудивительно, учитывая неурегулированный характер македонской политики и неизвестную угрозу, исходящую от грозных галатов. Пирр, возможно, надеялся, по крайней мере первоначально, что сможет создать Сицилийское царство, выдвинув притязания своего сына Александра. Александр был внуком покойного сиракузского тирана и самопровозглашенного царя Агафокла. Кроме того, Пирр давно планировал использовать Сицилию в качестве плацдарма для вторжения в Африку, оставив Сицилию под надежным правлением Александра.
Как обычно, Пирр отправил на Сицилию своего главного посла Кинея, чтобы подготовиться к его прибытию. Тарентинцы, узнав о планах Пирра, были крайне недовольны. Они потребовали, чтобы он либо продолжал войну против римлян, для чего его и пригласили, либо полностью ушел с их территории. Пирр не собирался сдавать Тарент или любой другой греческий город теперь, когда он получил над ними контроль. Он поставил сильные гарнизоны, разместив в городах более половины своих эпирских войск, и приказал тарентинцам продолжать подчиняться ему, пока он не вернется. Вот так рисковали греческие полисы, когда приглашали к себе иностранных царей. Ни один эллинистический царь добровольно не отказался бы от контроля над таким богатым трофеем, как Тарент.
Сицилия, куда направлялся Пирр, долгое время была полем битвы между греками и карфагенянами. Карфаген был финикийским городом на северном побережье нынешнего Туниса. Согласно литературным свидетельствам, он был заселен финикийскими колонистами либо в 814, либо в 751 году. Археологические данные свидетельствуют в пользу более ранней даты. Финикийцы были великими торговцами и шахтерами, и в течение следующих двух столетий они основали торговые посты и открыли шахты на Сицилии, в Испании и на Сардинии. На Сицилии они, по–видимому, ограничились в основном небольшими торговыми станциями на мысах или прибрежных островах. Они также, по–видимому, установили дружеские отношения с тремя уже существующими народами Сицилии — элимийцами, сиканами и сикелами.
Греки, напротив, прибыли сюда как поселенцы. Они основали свою первую колонию на Наксосе, на восточном побережье, примерно в 733 году. За ней быстро последовали другие. Вскоре после этого были основаны Сиракузы, которые впоследствии стали доминирующим греческим городом на Сицилии. В течение следующего столетия они продолжали свою колонизацию на запад, в основном вдоль восточного, северного и южного побережий. Эта экспансия осуществлялась главным образом за счет коренных жителей, сикелов, которых они вытеснили в более труднодоступные центральные горные районы. Вместо того чтобы противостоять грекам, карфагеняне первоначально вывели свои существующие обширные фактории и сосредоточились вокруг поселений Мотия, Солунт и Панорм (Палермо) на западной оконечности Сицилии.
С основанием Гимеры около 648 года на северном побережье и Селинунта (то ли в 651, то ли в 628 году) на южном греки продвинулись на запад так далеко, как только могли, не вступая в прямой конфликт ни с карфагенянами, ни с элимийцами. Однако война между финикийцами и греками впервые вспыхнула не на Сицилии, а на юге Франции, против греческого города Массилии, современного Марселя. Причиной конфликта, вероятно, была предполагаемая угроза торговым путям Карфагена со стороны Атлантики. В 600 году массилийский флот разгромил карфагенян в морском сражении. Эта победа позволила колонистам из Массилии вторгнуться в Испанию и угрожать горнодобывающим интересам Карфагена.
В 580 году греки напали на карфагенян и элимийцев. Экспедиция поселенцев из Книда и Родоса, возглавляемая неким Пентатом, захватила Лилибей, мыс, господствующий над Мотией. В то же время экспедиция из Селинунта напала на элимийский город Сегесту. Столкнувшись с агрессией греков, элимийцы и финикийцы объединились. Их объединенная армия одержала решающую победу над греками. Экспедиция Пентата была изгнана из Лилибея и вместо этого обосновалась на Липарских островах, у северо–восточной части Сицилии. Селинунт, напуганный своим поражением, перестал проявлять агрессию к своим соседям.
Это поражение ненадолго ослабило греческие угрозы финикийским интересам в западном Средиземноморье. Примерно в 581 году на южном побережье Сицилии, к востоку от Селинунта, был основан греческий город Агригент. Под властью тирана Фалариса, который правил в 571-555 гг., он начал экспансионистскую войну против коренных сикелов. Вскоре он стал господствовать в центральной Сицилии, и ему было поручено командование войсками Гимеры. В 565 году греки также основали колонию на острове Корсика. В Африке киренские греки продвигались на запад и, по слухам, разгромили карфагенян на море. Греки угрожали интересам финикийцев по всему западному Средиземноморью.
Задача противостоять грекам выпала на долю города Карфагена. За прошедшее столетие Карфаген превратился в доминирующий финикийский город в Африке и взял под свой контроль большую часть близлежащих африканских внутренних районов. Где–то во время правления персидского царя Кира, в 559-529 годах, карфагеняне впервые послали армию на Сицилию. Его командир Малх провел успешную кампанию, установив гегемонию над всеми финикийскими городами на Сицилии и в Элимии. Он также, по–видимому, вынудил Селинунт заключить союз с Карфагеном.
После укрепления карфагенской власти в западной Сицилии Малх возглавил экспедицию на Сардинию. Западные греки были в значительной степени подкреплены беженцами от персидского завоевания Ионии. Этруски Италии также чувствовали угрозу от расширения греческой колонизации и неизбежного пиратства, которое ее сопровождало. Они вступили в союз с карфагенянами. Примерно в 540 году союзники послали флот из 120 кораблей для нападения на греческую колонию Алалия на Корсике. Несмотря на численное превосходство два к одному, греки выиграли последовавшее морское сражение, но понесли тяжелые потери. Геродот описал его как «кадмейскую победу с большими потерями, а не выигрыш» (Herodotus, 1.166). Потрепанные греки оставили Алалию и отступили в город Регий, расположенный на окраине Италии.
Однако гражданское правительство Карфагена, как правило, не доверяло успешным полководцам. Карфагеняне отозвали Малха, обвинили его в подготовке государственного переворота и казнили. Тем не менее Карфаген продолжил путь экспансии, захватив Сардинию и взяв под свой контроль финикийские города Испании. Греческие колонии в восточной Испании были уничтожены. Только массилийцы выстояли, разгромив карфагенян в двух морских сражениях. В 490 году между Карфагеном и Массилией был подписан договор, устанавливающий границу между ними в Испании в Артемисионе (Дения). В Африке карфагеняне также отбросили греков, и снова была прочерчена граница у алтаря Филенов, недалеко от современной Эль–Агейлы в западной Ливии. Эти границы оставались неизменными в течение следующих двух столетий. Только на Сицилии два народа продолжали воевать друг с другом.
Новая волна греческого экспансионизма началась на Сицилии в начале пятого века. В 505 году некий Клеандр захватил власть в городе Гела. Гела лежала на южном побережье, к востоку от Агригента. Клеандр был убит семь лет спустя, и его брат, Гиппократ, захватил власть. Гиппократ с армией Гелы, усиленной множеством наемников, провел завоевательную кампанию как против сикелов, так и против своих соотечественников–греков. К 494 году он доминировал над большей частью восточной части острова. Только городу Сиракузы удалось отбиться. В 491 году Гиппократ попал в засаду и был убит сикелами. На посту тирана его сменил командир кавалерии Гелон. В 485 году, воспользовавшись постоянной классовой борьбой между богатыми и бедными в Сиракузах, Гелон смог захватить контроль над городом. Затем Гелон превратил Сиракузы в свою столицу. У него было две удобные гавани, в отличие от большинства других греческих городов на Сицилии, у которых их не было. При Гелоне Сиракузы процветали и вскоре стали доминирующим городом среди греков на Сицилии. Теперь Гелон был самым могущественным правителем в греческом мире. В 481 году делегация из Греции прибыла на Сицилию в поисках помощи в предстоящей войне против Персии. Признаком силы Гелона стало его предложение предоставить 28 000 солдат и 200 военных кораблей (Herodotus, 7.158). Предложение Гелона было отклонено, поскольку оно сопровождалось условием, что он должен был стать командующим всеми греческими войсками.
Экспансия Гелона вызвала страх и опасения среди тех греческих городов, которые все еще сохраняли независимость. Как и греческие города, они часто больше боялись амбиций своих соотечественников–греков, чем амбиций негреков. Селинунт и Гимера искали союза с карфагенянами. Именно аннексия Гимеры другим тираном, Фероном Агригентским, снова спровоцировала карфагенян на военные действия на Сицилии. В 480 году, в тот же год, когда персы вторглись в Грецию, карфагеняне отправили крупную экспедицию на Сицилию. Скорее всего, карфагеняне Сицилии, как и их ближайшие греческие соседи, боялись оставить экспансионизм Гелона без контроля. Считается, что армия насчитывала 300 000 человек (Herodotus, 7.65; Diodorus, 11.20), скорее всего, это преувеличение; возможно, половина этого числа заслуживает доверия. Она состояла из обычной смеси войск, которые карфагеняне набирали в своей империи и вербовали наемников: африканцев, испанцев, лигурийцев из северной Италии, корсиканцев и сардинцев. Часть флота, включая всех кавалерийских лошадей, погибла во время шторма, но большая часть благополучно приземлилась в бухте Панорм. Высадившись, они пошли на Гимеру.
Как только стало известно о местонахождении сил вторжения, Гелон с помощью своего союзника Ферона быстро двинулся им навстречу. Предполагалось, что объединенная греческая армия насчитывала 50 000 пехотинцев и 5000 кавалеристов (Diodorus, 11.21). Полное превосходство греков в кавалерии сыграло решающую роль. Они смогли захватить господство на равнине, убивая и пленяя карфагенских фуражиров. Затем греки предприняли внезапное нападение на карфагенский лагерь как с суши, так и с моря. Атака имела ошеломляющий успех, и вражеская армия была уничтожена. В случае победы условия Гелона были мягкими, он требовал от Карфагена лишь контрибуции в размере 2000 талантов, достаточной для покрытия военных расходов. Пуническим поселениям было разрешено остаться. В макиавеллиевском мире греческой политики Гелон, вероятно, видел в них полезную угрозу своему сопернику–тирану и бывшему союзнику Ферону.
После поражения при Гимере карфагеняне в течение следующих семидесяти лет придерживались на Сицилии оборонительной тактики. Греки тем временем продолжали свою обычную практику экспансии за счет сикелов и межнациональных войн, как между городами, так и между богатыми и бедными классами внутри городов. Такая ситуация продолжалась до 410 года. Карфаген был встревожен растущей силой Сиракуз, особенно после отражения афинского вторжения в 413 году. Мир окончательно нарушился, когда Селинунт в очередной раз напал на элимийскую Сегесту. В 409 году карфагеняне послали армию численностью 50 000 человек во главе с полководцем по имени Ганнибал. Предполагалось, что этот Ганнибал ненавидел все греческое, точно так же, как его более поздний тезка, по слухам, ненавидел все римское. Селинунт пал в течение девяти дней, и население было вырезано. Вскоре после этого пала Гимера.
Ганнибал вернулся в Карфаген, и в его отсутствие сиракузяне вернули себе Селинунт и Гимеру. Карфагеняне ответили, отправив Ганнибала обратно на Сицилию в 407 году с еще большими силами. Он быстро отбил Селинунт и Гимеру. Продвигаясь дальше на запад, он взял Агригент. В ответ сиракузяне назначили верховного главнокомандующего, или тирана в лице Дионисия. Вот так греки стали реагировать на любую угрозу со стороны карфагенян, и с этого момента Сиракузы будут периодически находиться под контролем тиранов. Дионисий не смог остановить карфагенян, которые продолжили захват Гелы и Камарины. Сиракузы были спасены от нападения только вспышкой чумы, которая уничтожила карфагенскую армию и командующего Ганнибала. Обе стороны заключили договор, по которому Карфаген получал контроль над большей частью острова, включая земли сикелов, элимийцев и те греческие города, которые они захватили и которые были вынуждены платить дань.
Сиракузяне не могли позволить карфагенянам контролировать города, расположенные так далеко на востоке и так близко к самим Сиракузам. В 398 году Дионисий двинулся на запад с армией в 80 000 человек (Diodorus, 14.47). Он атаковал и захватил главную карфагенскую базу в Мотии. Это был замечательный образец осадного ремесла для того времени. Мотя лежал на прибрежном острове. Дионисий отремонтировал ведущий к острову мол, затем
«придвинул к стенам всевозможные боевые машины и продолжал бить по башням таранами, в то время как с помощью катапульт он банил бойцов на зубчатых стенах; и он также подвел к стенам свои колесные башни высотой в шесть этажей, равные высоте домов» (Diodorus, 14.51).
Этот захват показал, насколько сиракузяне опережали других греков в осадной технике, по крайней мере, до времен Филиппа Македонского. Этот опыт оказал бы большую помощь Пирру во время его сицилийской кампании.
Новое карфагенское войско высадилось у Панорма и, полностью изменив фортуну, отбросило греков обратно в Сиракузы, разрушив по пути Мессану. И снова Сиракузы были спасены эпидемией в карфагенской армии. Предположительно, это было вызвано божественным возмездием за осквернение карфагенянами ряда греческих храмов и святынь. В 396 году карфагенские военачальники дезертировали из своей армии и бежали обратно в Африку. Война затянулась до 392 года, но теперь обе стороны были измотаны. Был подписан договор, который гарантировал автономию греческих городов и освобождал их от дани. Дионисий мог с некоторым основанием утверждать, что их освободил он.
В 385 году Дионисий также вмешался в Эпир от имени изгнанного царя Алкета. Дионис послал 2000 греческих солдат и нанял иллирийского царя Бардилиса для нападения на Эпир. Они разорили регион, убили в бою 15 000 молоссов и возвратили Алкета на трон (Diodorus, 15.13).
В последующие годы он провел кампанию в южной Италии, захватив Регий, что дало ему полный контроль над Мессанским проливом. В 383-378 годах он снова нападал на карфагенян, но безуспешно. Карфагеняне и греки в конце концов решили, что граница между их территориями должна проходить по реке Галик, лежащей между Селинунтом и Агригентом.
Дионисий умер в 367 году, и в течение следующих двадцати лет Сиракузы были охвачены внутриполитической борьбой. В 347 году ранее свергнутый тиран Дионисий II, сын предыдущего Дионисия, даже пригласил карфагенский флот в гавань Сиракуз. Эта внутренняя борьба привела к краху греческой власти, поскольку греческие города вышли из–под контроля Сиракуз, а местные племена вновь усилились.
Однако сицилийских греков спасла помощь извне. Метрополия Сиракуз, Коринф, в 343 году направила в Сиракузы экспедиционный корпус под командованием одного из своих военачальников Тимолеонта. Тимолеонт прибыл в Сиракузы в то время, когда существовало два соперничающих претендента на тиранию, одним из которых был Дионисий II. Он победил одного и отправил в изгнание другого. Затем Тимолеонт разгромил карфагенян в битве при Кримисе. Граница между двумя народами была вновь установлена по реке Галик в договоре, подписанном в 339 году. Затем он попытался возродить благосостояние греков на Сицилии, привезя на остров 60 000 греческих поселенцев. Вместо того чтобы захватить тиранию для себя, Тимолеонт реорганизовал политию, смешав элементы демократии, олигархии и монархии. Затем он ушел из общественной жизни. Его вмешательство заложило прочную основу для стабильности, мира и процветания на целое поколение.
Такая стабильность, тем не менее, в сицилийских городах обычно была недолгой, и новая конституция Сиракуз в конце концов привела к обычному конфликту между богатыми и бедными. В 316 году полководец по имени Агафокл победил олигархов и захватил власть в качестве еще одного тирана. К 311 году его популярность пошла на убыль, поэтому он использовал старую политическую уловку — отвлечь общественное мнение, спровоцировав внешнюю войну. Он напал на карфагенян, но потерпел поражение в битве при Гимере.
Карфагеняне снова осадили Сиракузы. Агафокл решился на замечательную авантюру. В августе 310 года он отплыл с Сицилии и вторгся на родину карфагенян, в современный Тунис. Тем самым он не только застал карфагенян врасплох, но и увел из Сиракуз сыновей представителей среднего класса, гоплитов, сделав их фактически заложниками. Агафокл разгромил карфагенян в битве и двинулся на сам Карфаген. Теперь были блокированы столицы обеих сторон. Тупик был преодолен, когда в 306 году Агафокл заключил мирный договор с Карфагеном, который оставлял ему контроль над восточной Сицилией. Граница снова была установлена по реке Галик.
Этот мир продолжался до смерти Агафокла в 289 году. В последующие годы так и не появилось единого лидера, способного объединить греков Сицилии. Соперничающие тираны захватили контроль над городами, и воцарился хаос. И снова карфагенский флот вошел в гавань Сиракуз. Сами Сиракузы были разделены конкурентами на роль тирана. Сосистрат из Агригента, считавшийся правителем тридцати городов, удерживал город, в то время как укрепленный остров Ортигия, крепость, с помощью которой тираны Сиракуз господствовали над городом, удерживался неким Феноном. Италийские наемники, мамертинцы, захватили город Мессану на северо–востоке Сицилии. Некоторые греческие города предпочли допустить в свои стены карфагенские гарнизоны, чем принять правление местного тирана. Карфагеняне, воспользовавшись разобщенностью греков, вторглись в восточную Сицилию и вновь осадили Сиракузы.
Вот на каком фоне сицилийцы обратились к Пирру. Сицилийские греки постоянно сталкивались с двумя проблемами: военной угрозой со стороны карфагенян и классовой борьбой внутри своих городов. Их традиционным решением было назначить сильного лидера, обычно тирана, который, по их мнению, мог решить их проблемы.
К Пирру прибыли посольства из городов Агригента, Сиракуз и Леонтин и «умоляли его помочь им изгнать карфагенян и избавить остров от тиранов» (Plutarch, Pyrrhus, 22). Это последнее утверждение, по–видимому, было риторическим росчерком Плутарха, поскольку именно тираны Сицилии обратились к Пирру и позже встали под его знамена. Скорее всего, они надеялись, что он станет еще одним Тимолеонтом, который будет вести за них войну, а затем удобно уйдет в отставку.
В то время как сицилийцы направлялись к Пирру, Магон, полководец карфагенян, обратился к их давним союзникам римлянам, предложив прислать им на помощь 120 кораблей. Он отправился в сенат и сказал, что «карфагеняне очень встревожены тем, что римляне заняты войной в Италии с иностранным государем; и что по этой причине он послан, чтобы помочь им; что, поскольку они подверглись нападению со стороны иностранного врага, они могут быть поддержаны иностранной помощью» (Justin, 18.2). Вероятно, именно в этот момент римляне возобновили свой союз с карфагенянами в третий и последний раз. Статьи договора были следующие:
«Если они заключат союз против Пирра, то строго при условии, что они могут прийти на помощь друг другу в любой из двух стран, на которую нападут. Независимо от того, кому требуется помощь, карфагеняне должны предоставить корабли для транспортировки и для военных действий, но каждая страна должна платить жалованье только своим людям. Карфагеняне, если потребуется, придут на помощь римлянам и по морю, но никто не должен принуждать экипажи к высадке против их воли» (Polybius, 3.25).
Договор позволял обеим сторонам высаживать войска в сфере интересов другой стороны, если они были там, чтобы помочь другой стороне в развязывании войны против Пирра. Это противоречило условиям предыдущих договоров, которые запрещали любой из сторон посылать войска во владения друг друга.
Заключив союз с римлянами, Магон затем отплыл к Пирру в Тарент. Он утверждал, что добивается мира между Пирром и Карфагеном, но его истинным намерением, как предполагают, было выяснить взгляды царя в отношении Сицилии. По словам Юстина, наиболее вероятной целью карфагенян было помешать Пирру высадиться на Сицилии и удержать его в Италии в войне с римлянами (Justin, 18.2).
Карфагенянам также удалось заключить союз с мамертинцами. Они послали флот, в том числе 500 римских морских пехотинцев, в Мессану, чтобы предотвратить высадку Пирра на Сицилии. Карфагеняне, в соответствии с новым договором, высадились со своими римскими союзниками и напали на мятежный гарнизон Регия, но не смогли его взять. Они отвели свой флот в Мессану, чтобы охранять проливы от предполагаемой переправы Пирра.
Пирр покинул Тарент, вероятно, в конце лета 278 года, через два года и четыре месяца после того, как прибыл в Италию. Прежде чем покинуть Италию, он поставил гарнизоны во всех греческих городах. Это гарантировало их лояльность, но, конечно, нарушало их автономию и вызывало сильное возмущение. Сначала он отплыл в Локриду, где оставил своего сына Александра во главе эпирского гарнизона. Пирр был приглашен на Сицилию группой тиранов–аристократов, заклятых врагов Агафокла и его наследия. На данный момент появление Александра на Сицилии было бы политическим бременем, а не преимуществом.
Флот Пирра состоял из шестидесяти военных кораблей из Тарента плюс многочисленные транспорты. Его силы вторжения записаны как состоящие из слонов и 8000 кавалеристов (Appian, Samnite Wars, 28). Последняя цифра явно неверна и обычно интерпретируется либо как 8000 человек в общей сложности, либо как 8000 человек плюс кавалерия.
Пирру удалось избежать карфагенской блокады и высадиться на западном побережье Сицилии в городе Тавромений (Таормина), где местный тиран уже заявил ему о своей верности. Затем он отплыл в Катану (Катания), где горожане, как предполагается, встретили его с большим энтузиазмом и подарили ему золотые венки, полагая, что он пришел освободить их от ненавистных карфагенян. В Катане он высадил свою армию и получил подкрепление из двух городов, возможно, около 3000 человек. Затем Пирр двинулся на Сиракузы, как со своим флотом, так и с армией, шедшей по суше.
Считалось, что у карфагенян была армия в 50 000 человек и флот из 100 кораблей, осаждавших город и грабивших сельскую местность. Быстрое наступление Пирра застало карфагенян врасплох, и часть их флота, тридцать кораблей, была отослана прочь. При неожиданном виде флота Пирра, наступающего на них в полном боевом порядке, они отказались вступать в бой и позволили кораблям Пирра занять порт без сопротивления. Пирр с триумфом вошел в гавань и взял контроль над островом Ортигия. Затем он добился примирения между двумя соперничающими тиранами и установил полный контроль над городом. Теперь Пирр смог завладеть сиракузским флотом из 141 военного корабля (Diodorus, 22.8). Несмотря на то, что кораблям было более десяти лет и у них были не вполне обученные экипажи (поэтому они не могли прорвать карфагенскую блокаду), они увеличил потенциальный флот Пирра до более чем 200 судов и дали ему численное превосходство над карфагенским флотом.
Несмотря на значительное численное превосходство над эпирской армией, карфагеняне отступили без боя, поскольку без превосходства на море продолжение осады было бы бесплодным занятием. Карфагенские военачальники, возможно, также боялись встретиться лицом к лицу с прославленным полководцем и его слонами в открытом бою. Также вполне возможно, что греческие историки преувеличили численность карфагенской армии. Каковы бы ни были причины ухода карфагенян, Пирр теперь полностью забрал пд себя самый могущественный город на Сицилии. В дополнение к флоту Пирр также получил контроль над осадным хозяйством Сиракуз. Владение Пирром их снаряжением и опытом будет неоценимо во время предстоящей кампании.
Карфагенские войска, с которыми Пирр столкнулся на Сицилии, во многом отличались от сил греков, македонян и римлян. Согласно Полибию, «карфагеняне совершенно пренебрегают пехотой, хотя и проявляют некоторый интерес к своей кавалерии. Причина в том, что в нее нанимают иностранных наемников, а не граждан» (Polybius, 6.25). Это утверждение, возможно, преувеличено, поскольку карфагенские граждане действительно служили на защите своего собственного города и на флоте. Это, однако, в целом верно применительно к карфагенским заморским армиям. Они состояли из представителей различных национальностей, которыми командовали карфагенские офицеры–аристократы. Основная часть армии в это время, как правило, состояла из африканских копейщиков, набранных из ливийских доминионов Карфагена, и в меньшей степени из Испании. Называть такие войска наемниками, возможно, вводит в заблуждение. Они были набраны из областей, управляемых Карфагеном, и «вспомогательные силы» могут быть более точным или менее уничижительным термином. Эти войска обычно дополнялись настоящими наемниками, набранными за пределами Карфагенской империи. Галлы, италики, нумидийцы и греки — все они нанятые. На Сицилии последние, вероятно, были наиболее многочисленны.
Однако в тактическом отношении карфагеняне сражались так же, как и греки. Они строились для битвы в традиционной эллинистической манере: единая линия глубоко построенных пехотных подразделений в центре, с кавалерией на флангах, а не по римскому методу построения в несколько линий. В своих ранних войнах против греков на Сицилии карфагеняне в основном полагались на свой пехотный центр. Карфагенская армия во время этой кампании, по–видимому, была либо неспособна победить армию Пирра в полевых условиях, либо, возможно, даже не желала сталкиваться с ней лицом к лицу. Их боевая линия, состоящая в основном из сомкнутых, вооруженных копьями войск, не смогла бы противостоять вооруженной пиками пехоте и слонам Пирра.
Уладив дела в Сиракузах, Пирр взял под свой контроль город Леонтины. Затем он двинулся на город Агригент, и отобрал контроль над ним у союзного ему Сосистрата. Пирр также захватил тридцать других городов, которые контролировал Сосистрат. Эти города предоставили ему 8000 пехотинцев и 800 кавалеристов, предположительно превосходных войск, равных по способностям эпиротам. Хорошие новости пришли также из города Энна, который изгнал свой карфагенский гарнизон и вступил в союз с Пирром. Эти подкрепления довели армию Пирра в общей сложности до 30 000 пехотинцев, 2500 кавалеристов плюс слоны (Plutarch, Pyrrhus, 22). Диодор записывает лишь 1500 кавалеристов (Diodorus, 22.9).
До сих пор кампания Пирра представляла собой триумфальное шествие по юго–восточной Сицилии, в ходе которого греческие города были завоеваны без боя. Затем из Агригента он должен был пересечь реку Галик и вторгнуться на враждебную территорию карфагенян. К сожалению, у нас нет подробных источников о сицилийской кампании Пирра. Отчет Диодора, который был бы основан преимущественно на историке Гиерониме Кардийском и поэтому, вероятно, подробен и надежен, утерян. Все, что осталось, — это эпитома, составленная поздним византийским библиотекарем. Его описание кратко и в основном не содержит подробностей. В нем изложен ряд успешных осад, но ни одного сражения с карфагенянами.
Юстин, однако, утверждает, что Пирр «провел с карфагенянами много успешных сражений» (Justin, 23.3). Он использует латинское слово prolieа, которое обычно применяется к сухопутным или морским сражениям, а не к осадам. Отсюда можно сделать вывод, что Пирр не только осадил ряд городов, но и нанес карфагенянам ряд поражений. К сожалению, Юстин — невероятно небрежный историк, и на него нельзя полагаться без подтверждения других авторов. Вполне возможно, что он просто употребил не то слово, proleia, а не более точное obsidio, что означает осаду. Однако в других местах своей работы Юстин использует obsidio при упоминании осад. В данном случае вполне возможно, что он точно записал события, которые утеряны в других источниках.
Голдсуорси, однако, указывает, что гористая география Сицилии не способствует передвижению больших армий и создает много удачных оборонительных рубежей. Это затрудняет для командира навязывание сражения не желающему его врагу. Ключом к контролю над Сицилией был контроль над ее городами. Отсюда для любого потенциального завоевателя острова осады гораздо важнее сражений. Поэтому Юстин, возможно, имеет в виду две битвы, произошедшие в последний год кампании, против мамертинцев и карфагенян. Таким образом, рассказ Диодора может быть точным описанием первых двух лет войны.
Точная датировка инцидентов в сицилийской кампании Пирра не зафиксирована. Наиболее вероятные события вплоть до сбора его сил в Агригенте занимали оставшуюся часть 278 года. Пирр начал следующий год с того, что продолжил свой поход на запад, к городу Гераклее. Здесь карфагеняне встали на защиту своей собственной границы. Пирр взял город штурмом, захватив его у карфагенского гарнизона. Затем он захватил Азон. Оттуда он двинулся на Селинунт, который перешел к нему без боя.
До этого момента Пирр действовал против городов, занятых карфагенянами, но населенных греческим населением. С этого момента Пирру пришлось продвигаться по территории, населенной элимийцами и самими карфагенянами, и он мог ожидать большего сопротивления. Однако, элимийские города Галисия и Сегеста также перешли к нему без сопротивления. Затем Пирр двинулся против элимийского города Эрикс, современного Эриче. Этот город удерживался большим карфагенским гарнизоном и занимал по природе крепкую позицию на горе высотой 750 метров. На вершине возвышался великолепный храм Венеры. Город простирался вдоль холма под самой вершиной, подъем на которую был очень долгим и крутым со всех сторон. Здесь карфагеняне снова предпочли стоять на своем.
Город имеет примерно треугольную форму и защищен крутыми склонами с двух сторон. Именно против третьей стороны, обращенной на юго–запад, Пирр, а затем арабы и норманны, должно быть, начинали свои атаки. Остатки стен с этой стороны датируются примерно 700 годом и известны как «пунические стены», хотя они, вероятно, были построены элимийцами. Эрикс был также знаменит как место одного из «подвигов» героя Геракла. Согласно легенде, Геракл убил царя элимийцев в борцовском поединке.
Пирр был вынужден осадить город, так как гарнизон не сдавался. После короткой осады он решился на штурм. Диодор утверждает, что сам Пирр возглавил нападение, «желая снискать великую славу и соперничая с Гераклом». У Плутарха есть несколько иная версия, утверждающая, что Пирр просто «дал обет Гераклу, что он будет устраивать игры и жертвоприношения в его честь, если бог сделает его в глазах сицилийских греков противником, достойным его происхождения и ресурсов» (Diodorus, 22.10; Plutarch, Pyrrhus, 22).
Пирр сначала очистил стены с помощью снарядов из осадных машин, а затем поднял штурмовые лестницы. Он первым взобрался на стены, и, будучи легко узнаваемым по своим богато украшенным доспехам, стал мишенью карфагенских защитников. Сообщалось, что Пирр героически сражался, оттесняя обороняющихся,
«но большинство из них он уложил мертвыми в кучи вокруг себя ударами меча. Сам он не пострадал, являя собой ужасное зрелище для врагов и доказав абсолютную правоту Гомера, что доблесть, единственная из добродетелей, часто вызывает восторг из–за божественной одержимости и безумия» (Plutarch, Pyrrhus, 22).
После взятия города он выполнил свое обещание, принеся великолепную жертву Гераклу и устроив зрелища и спортивные игры. Пирр обеспечил город гарнизоном.
Лично возглавив штурм Эрикса и оказавшись первым на стенах, Пирр, возможно, пытался подражать не только Гераклу, но и предполагаемому потомку этого бога, Александру Македонскому. Александр якобы пытался превзойти Геракла, когда осадил крепость на скале Аорн. Александр первым ступил на нее, но после того, как он и его товарищи ввязались «в рукопашный бой врагом — получили больше ран, чем нанесли — и подали сигнал к отступлению» (Curtius, 8.13). Александру удалось захватить Аорн только после того, как он был покинут его защитниками. Взяв штурмом Эрикс, Пирр мог утверждать, что не только сравнялся с Гераклом, но, возможно, затмил Александра.
Затем Пирр двинулся на город Иетию, который он планировал использовать в качестве базы для нападения на один из главных карфагенских портов, Панорм. Этот город считался самой прекрасной гаванью на всей Сицилии. Это название в переводе с греческого означает «вся гавань» в том смысле, что судно всегда готово к швартовке в любую погоду. Иетия немедленно сдалась. Пирр успешно взял Панорм штурмом.
Он развил свой успех, взяв крепость Геркту. Она находилась недалеко от моря, между Эриксом и Панормом, на плато высокого холма, поднимающегося над равниной. Полибий описывает силу позиции:
«Со стороны моря, и с другой, обращенной к внутренней части острова, это плато окружено неприступными скалами, в то время как участки между ними требуют лишь небольшого укрепления. На нем также есть холм, который служит акрополем, а также прекрасным наблюдательным пунктом у подножия холма. Кроме того, Геркта имеет очень удачно расположенную гавань для стоянки судов, совершающих рейсы из Дрепаны и Лилибея в Италию, с обильным запасом воды. К холму есть только три подхода, все трудные: два с суши и один с моря» (Polybius, 1.56).
Теперь к Пирру перешла вся карфагенская Сицилия, за исключением главной базы карфагенян в городе Лилибей, который занимал ближайшую точку Сицилии к Африке. Карфагеняне основали его после того, как Дионисий уничтожил Мотию. Вероятно, меньше чем за один сезон кампании Пирру удалось взять штурмом три города и крепость, из которых Эрикс и Геркта были укреплены природой. Навыки, которым он научился при дворе Антигона, наряду с осадным парком сиракузян блестяще служили Пирру до этого момента.
Юстин пишет, что успех Пирра к этому времени сделал его настолько популярным, что он «получил титул царя Сицилии, а также Эпира» (Justin, 23.3; Polybius, 7.4). Такой титул не был беспрецедентным, поскольку Агафокл ранее подражал другим монархам–диадохам и называл себя царем. Как именно был присвоен этот титул и что он повлек за собой, неизвестно.
Теперь Пирр приготовился к осаде Лилибея. Его падение дало бы ему полный контроль над Сицилией. Карфагеняне же предприняли крайние меры, чтобы предотвратить его захват. Диодор утверждает, что они смогли перебросить подкрепление, так как получили контроль над морем. К сожалению, наши отрывочные источники не сообщают нам о судьбе флота Пирра. Более года спустя, после попытки собрать новый флот, его войска покинули Сицилию всего на 110 военных кораблях. Предположительно, на каком–то этапе либо карфагеняне разгромили греческий флот в битве, либо он был уничтожен штормом. Военно–морское превосходство карфагенян весьма затруднило бы осаду.
Диодор пишет, что контроль карфагенян над морем позволил им доставлять из Африки большое количество зерна, вооружения и много солдат. Они также вербовали наемников из Италии. Людей и оружия было послано столько, что, по слухам, все они не могли разместиться в стенах города. Готовясь к осаде, гарнизон укрепил оборону города, перегородив подходы с суши, построив башни и выкопав большой ров глубиной почти двадцать метров (Diodorus, 22.10, 24.1). Ров находился примерно в двадцати пяти метрах от стен, и поэтому его можно было легко защитить от ракетного огня из города. Этот же ров был расчищен и повторно использован для последующей осады римлянами. Его следы видны и сегодня.
Лилибей также занимал естественно крепкую позицию, находясь на мысе и окруженный морем с двух сторон. Город имел квадратную форму, с двумя стенами, поднимавшимися от моря по обе стороны мыса. Они соединялись на ныне занятой средневековым бастионом возвышенности, которая нависала как над городом, так и над нападавшими. Гавань, тогда гораздо большая, чем сейчас, была защищена двумя волнорезами.
Перед началом осады карфагеняне отправили посольство к Пирру, чтобы обсудить мир. Они предложили ему большую сумму денег и одолжить ему корабли, если будет заключен союз. Поначалу Пирр был склонен принять эти условия, оставив карфагенянам контроль над Лилибеем. Однако его советники и греческие союзники убедили его отказаться от переговоров и навсегда изгнать карфагенян с Сицилии. Они отметили, что разрешение им удерживать Лилибей даст им будущую базу для любого последующего восстановления и расширения. Учитывая историю предыдущих двух столетий, этот совет, скорее всего, был дельным. Пирр дал себя убедить и ответил послам, что «между ним и ними не может быть никакого соглашения или дружбы, если они не оставят всю Сицилию и не сделают границей между собой и греками Ливийское море» (Plutarch, Pyrrhus, 23).
Пирр расположился лагерем у стен и совершал постоянные приступы, перебрасывая войска. Однако карфагенская оборона не ослабевала, и защитники легко отбивали атаки. Пирр приготовился к осаде и начал строить еще большие осадные машины, чем те, что он привез из Сиракуз. Он также начал добычу полезных ископаемых под стенами. Осада продолжалась два месяца, но приготовления карфагенян окупились, и войска Пирра не продвинулись вперед.
Приближалась зима, и Пирр решил снять осаду. Карфагенская оборона и их контроль над морями оказались крепким орешком. Теперь Пирр решил пуститься в новое предприятие. Он попытался подражать Агафоклу и вторгнуться в Африку, продолжая сражаясь с карфагенянами на Сицилии. Однако, прежде чем он сможет вторгнуться в Африку, необходимо было построить еще корабли. Пирр приказал греческим городам предоставить ресурсы и экипажи для нового флота.
Осада Пирром Лилибея станет кульминацией его сицилийской кампании, и с этого момента его позиции будут быстро разрушаться. Его приказ о строительстве нового флота вызвал сильное возмущение сицилийских греков, как и снятие осады. Как и греки из Тарента, они решительно выступали против его решения начать новую кампанию, не выполнив того, что он обещал. Они совершенно правильно восприняли его как отказ от их потребностей ради своих собственных эгоистичных интересов. Отказ от осады был решающей ошибкой Пирра. История двух предыдущих столетий показала, что карфагеняне могли быстро восстановиться и использовать Лилибей в качестве базы для повторного завоевания острова. Для Пирра было бы гораздо лучше продолжать осаду до тех пор, пока она не увенчается успехом.
Гаруфалиас, ярый поклонник Пирра, оправдывает его решение утверждением, что Пирр не мог организовать результативную осаду или захватить город, не заблокировав его и с моря. Что, возможно, верно, но не оправдывает решения Пирра снять осаду во время строительства флота. Некоторые места в эллинистический период имели большое стратегическое значение и стоили любых усилий, необходимых для их захвата. Лилибей был одним из таких городов, как, например, Афины, Коринф, Византий и Тир. Бывший покровитель Пирра, Антигон Одноглазый, показал, чего можно добиться упорством. Он начал осаду Тира в 315 году, страдая от слабости военно–морских сил. Он тоже планировал построить флот, чтобы преодолеть этот недостаток. Однако, в отличие от Пирра, Антигон решительно продолжал осаду более восемнадцати месяцев, несмотря на то, что его враги использовали свои военно–морские силы как для помощи гарнизону, так и для опустошения его территории. В конце концов Тир перешел к Антигону и оставался краеугольным камнем империи его семьи на протяжении десятилетий. Плутарх, несомненно, прав в своем суждении, что «то, что он выиграл своими подвигами, он потерял, потакая тщетным надеждам, поскольку из–за страстного желания того, чего у него не было, ему всегда не удавалось надежно застолбить то, что у него было» (Plutarch, Pyrrhus, 26).
Приказ Пирра грекам построить новый флот стал катализатором его внезапного падения популярности. Вполне возможно, что этого не произошло бы, если бы Пирр ясно продемонстрировал, что он намеревался использовать флот для захвата Лилибея, как настояли греки, чтобы он сделал это до начала осады.
Плутарх утверждает, что, когда он впервые прибыл на Сицилию, он относился к греческим городам как к союзникам, завоевывая сердца и умы «любезным общением, всем доверяя и никому не причиняя вреда». Теперь Пирр показал истинную природу своего царствования:
«Обращаясь с городами не приемлемым или мягким образом, но по–барски, со злостью применяя принуждение и наказания, он перестал быть популярным лидером и стал тираном, которого упрекали не только в жестокости, но еще в неблагодарности и вероломстве» (Plutarch, Pyrrhus, 23).
Дионисий поддерживает обвинения Плутарха и добавляет свои собственные. По его словам, Пирр украл поместья родственников и друзей Агафокла и раздал их своим приятелям; он заменил главных магистратов в городах своими чиновниками и произвольно вмешивался в судопроизводство и в гражданское администрирование, решая одни дела сам, а другие передавал своим алчным придворным (Dionysius, 20.8).
Пирр, зная, что многие греки теперь настроены к нему враждебно, ввел в города гарнизоны, используя как предлог угрозы со стороны оправившихся карфагенян. Пирр нарушал свободы греческих городов почти всеми возможными способами, не оставляя им даже видимости автономии. Наконец, он совершил величайшее преступление, поставив в них гарнизоны. В результате вместо того чтобы избавиться от своих тиранов, греческие города нажили себе нового, еще более взыскательного автократа.
Вполне возможно, что бесцеремонное обращение Пирра с греческими городами усугубилось смертью его главного дипломата Кинея. Его обычно изображают как голос умеренности в противовес непродуманным советам от военных, таких как Милон. Киней исчезает из источников после того, как он отправляется в Сиракузы до прибытия Пирра. Вероятнее всего он умер где–то во время кампании.
Сняв осаду Лилибея, Пирр вернулся на восточную оконечность острова. Здесь мессанские мамертинцы вымогали дань у соседних греческих городов. Пирр схватил сборщиков налогов мамертинцев и предал их смерти. Затем он разгромил мамертинцев в битве, несмотря на их славу «воинственной ватаги», и разрушил многие их крепости (Plutarch, Pyrrhus, 23). Этой победой Пирр ненадолго восстановил часть своей утраченной репутации.
Большинство историков следуют повествованию Плутарха и помещают это сражение до осады Лилибея. Текст Плутарха здесь, однако, запутан. Нельзя также полагаться на его хронологию. Например, ранее в своем жизнеописании Пирра он помещает заговор с целью убийства царя после битвы при Гераклее, тогда как все другие источники сообщают, что измена имела место после битвы при Аскуле. Маловероятно, чтобы Пирр отложил осаду Лилибея и прошел маршем через всю Сицилию, чтобы нанести поражение мамертинцам.
Какое–то время греки мирились с требованиями Пирра, без сомнения, запуганные его гарнизонами и военной доблестью. Однако в конце концов греческие правители, которые первоначально обратились за помощью к Пирру, Фенон и Сосистрат, поссорились с ним. Пирр начал подозревать, что они замышляют против него, несмотря на то, что они преданно служили ему и помогали в его кампаниях. Сосистрат испугался и благоразумно дезертировал, но Фенон был арестован и казнен.
Его смерть была только началом. Теперь Пирр приступил к чистке всех тех сицилийских греков, которых он подозревал в противостоянии ему:
«Он изгнал и казнил многих, кто занимал должности, и многих, кто призывал его помочь в их спорах, отчасти потому, что он был недоволен ими, из–за замечаний, что он стал хозяином государства благодаря их влиянию, а отчасти потому, что он с подозрением относился к ним и считал, что точно так же, как они перешли на его сторону, они могут перейти к кому–то другому» (Plutarch, Pyrrhus, 23).
Похоже, это стало последней каплей. Тлеющие волнения греческих городов взорвались, и они подняли открытое восстание против него. Многие вступили в союз с карфагенянами. Некоторые даже искали защиты у своих бывших угнетателей мамертинцев, такова была их «ужасная ненависть» к царю. Сицилийским грекам титул Пирра как царя Сицилии, должно быть, теперь казался скорее горьким обманом, чем почетным наименованием.
Восстание греков против Пирра, по–видимому, оживило состояние карфагенян. Они получили подкрепление из Африки и, по словам Зонары, «энергично взялись за войну». Они приютили изгнанных сиракузян и преследовали Пирра без остановок, так что он покинул не только Сиракузы, но и Сицилию (Zonaras, 10.6). Пирр сразился и выиграл битву против наступающих карфагенян, но, похоже, это была еще одна «кадмейская победа», поскольку «хотя у него было преимущество, все же, когда он покинул Сицилию, он, казалось, бежал как побежденный; и его союзники, в результате, восстали против него, и он проиграл свое владычество на Сицилии так же быстро и легко, как он его получил» (Justin, 23.3).
В этот момент, когда остров восстал против него, а карфагеняне перешли в наступление, Пирр получил письма от самнитов и тарентинцев. С момента его ухода из Италии они неуклонно теряли территорию под напором наступающих римлян. Они изо всех сил пытались не бросать войну и умоляли его о помощи. Это дало ему удобный предлог для того, чтобы покинуть Сицилию. Как говорит Плутарх, «его уход нельзя назвать бегством или отчаянием, но на самом деле он ушел потому, что он не смог овладеть Сицилией» (Plutarch, Pyrrhus, 23).
Пирр потерпел неудачу на Сицилии по многим из тех же причин, что и прежние тираны. Отдельные греческие города яростно цеплялись за свои понятия «свободы» и «автономии». В критических ситуациях они могут объединиться и даже уступить часть своей автономии военному лидеру. Но как только непосредственная угроза проходила, они возвращались к прежнему формату, раздражаясь из–за налагаемых на них требований и ограничений. Самодержавные манеры Пирра и ненасытное стремление к завоеваниям и славе не помогли бы. Греческие города, скорее всего, были вынуждены финансировать и участвовать в бесконечной череде завоевательных войн, начиная с вторжения в Африку. Первая кампания Пирра устранила прямую карфагенскую опасность. Однако его неудача при Лилибее показала, что он не способен или не желает, как мечтали сицилийские греки, полностью изгнать карфагенян с их острова. Они отвернулись от своего несостоявшегося освободителя и решили заключить наилучшую для себя сделку в новой политической реальности.
Кампания Пирра на Сицилии продолжалась с 278 по 276 год, но в итоге он ничего не добился. Его надежды на создание сицилийской и африканской империи рухнули. Его италийские союзники были возмущены и уступали римлянам свои позиции. Плутарх утверждает, что, отплывая с Сицилии, он якобы сказал: «Друзья мои, какое поле битвы мы оставляем карфагенянам и римлянам!» (Plutarch, Pyrrhus, 23). Эта цитата почти наверняка является апокрифической, поскольку следующий год покажет, что Пирр еще не отказался от своих надежд победить римлян и создать Италийскую империю.