T 1 Athenaios, Deipnosophistai 14.63, 650d
Аэфлий, в пятой книге Самосских хроник, если работа подлинная ...

Комментарий
Якоби находил удивительным, что относительно ранняя Самосская хроника состояла по крайней мере из пяти книг, и, поскольку Афиней был не уверен в ее подлинности, Якоби предположил, что работа могла быть расширена более поздней рукой. Но Афиней постоянно выражает сомнения в подлинности работы, которую он цитирует, не объясняя, однако, причин своих сомнений. Вероятно, он не был прямо знаком с работой Аэфлия.

F 1a Athenaios, Deipnosophistai 14.68, 653f (Eustathios, Commentary to Odyssey η 120)
Что же удивительного в том, что Аэфлий Самосский, кажется, сообщает в пятой книге своих «Самосских хроник», что «фиги, виноград, мушмула, яблоки и розы появлялись дважды в год»?

Комментарий
Р. Л. Фаулер принимает исправление ἐγίνετο («появлялись»), предложенное Кайбелем. Но, на мой взгляд, Якоби прав, подчеркнув значение аориста ἐγένετο (как в F 3): Аэфлий говорит о конкретном годе (а не о повторяющемся событии). Вполне возможно, что этот редкий двойной урожай рассматривался как предупреждающий знак для событий позже в том же году (см. 544 F 1 для другого чуда в безымянной Самосской хронике). Афиней приводит этот парафраз, чтобы подтвердить свидетельство Аристофана, что Аттика плодоносила круглый год. Неясно, почему Афиней использовал самосский анекдот, чтобы опровергнуть особенности Аттики, но его колебания («кажется, сообщают») предполагают, что он не был знаком с первоначальным контекстом.

F 1b Athenaios, Deipnosophistai 14.63, 650d
Гамамелиды (мушмула) - это не груши вопреки тому, что думают некоторые люди, а другой фрукт, более сладкий и без косточек. Аристомен говорит в своем "Дионисе": "Разве ты не знаешь, что хиосец производит гамамелиды?" Эсхилид показывает в третьей книге "Георгик", что она отличается от груши и слаще ее. Говоря об острове Кеос, он пишет: "На острове растут превосходные груши, похожие на плоды, называемые в Ионии гамамелидами: они без косточек, сладкие и вкусные’. Этолий в пятой книге своих "Саамских хроник", если произведение подлинное, называет их "гомомелидами".

Комментарий
Р. Кассель и К. Остин предполагают, что пьеса "Дионис" могла получить приз в 394 году до н.э. Сохранились два фрагмента "Георгик" Эсхилида (3 век до н. э.?)

F 2 Etymologicum Magnum p. 601.20
Nenotai (с омикроном): «Он настроен». Форма происходит либо через синкопу от nenoētai (с опущенной ēta), что то же самое, что и nenoeatai в ионийском языке; или через систолу от nenōtai (с омегой). Например, в «Свадьбе Елены» Софокла (мы находим) nenōtai («он был настроен»). А причастие (встречается) у Анакреонта: «но обдумывавший большие проекты» (F 10 Bergk 4); и Аэфлий в Самосских хрониках (использует множественное число): «но они настроены выбирать» (?).

Комментарий
Краткость цитаты Аэфлия и отсутствие контекста затрудняют перевод и толкование отрывка.

F 3 Clement of Alexandria, Protrepticus 4.46.3 (Arnobius, Adversus nationes 6.11)
Например, в Икаре культовая статуя (agalma) Артемиды была необработанным куском дерева, а статуя Геры Киферонии в Феспии была грубо вытесанным пнем, а статуя Геры Самии, согласно Аэфлию, сначала была деревянной доской (sanis), а затем, в архонство Прокла, она стала гуманоидом (andriantoeides). После того, как ксоаны начали представляться как люди, они получили новое название, bretē, от слова brotoi (смертные).

Комментарий
Прокл был легендарным лидером ионийской колонизации Самоса: Павсаний 7.4.2-3, Etymologicum Magnum s. v. Astypalaia. Bretas - неиндоевропейское слово неизвестного происхождения. Ложная этимология не является работой Аэфлия, но определить ее источник у Климента не представляется возможным. Археологические открытия, особенно на Самосе, опровергли теорию Климента о том, что греческие религиозные скульптуры "произошли от простых каменных или деревянных предметов". Арнобий, Adversus Nationes 6.11, предлагает модифицированный перевод Климента на латынь: Ridetis temporibus priscis ... coluisse... lignum Icarios pro Diana indolatum... atque, ut Aethlius memorat, ante usum disciplinamque factorum pluteum Samios pro Iunone; "Вы смеетесь над тем фактом, что в древние времена жители Икара поклонялись необрезанному куску дерева и что, как рассказывал Аэфлий, самосцы поклонялись деревянной доске вместо Юноны, прежде чем узнали и овладели искусством изготовления статуй".
Фрагмент Аэфлия обычно понимается как означающий, что один очень старый объект, санис, был заменен во времена Прокла вторым, более сложным и похожим на статую. Однако Штайнер высказал интересное предположение, что санис был модифицирован и вырезан в виде статуи.
Якоби предположил, что доклад Аэфлия, возможно, был источником вдохновения для отрывка из «Этии» Каллимаха (F 100 Pfeiffer). Фрагмент Каллимаха неполный, но его диегезис, краткое изложение, сохранившееся до нас в папирусах, предлагает следующее введение, которое представляет много общего с фрагментом Аэфлия: [..... τὸ ξόα]νον τῆς ῞Ηρας [ἀνδριαντοειδὲ]ς ἐ[γέ]νετο ἐπὶ βασιλέως Προκ[λέους· τὸ] δὲ ξυ̣[λο]ν ἐξ οὗ εἰργάσθη, (...) ἐξ ῎Αργους δέ φασι [...] (...) ἔτι πάλαι σανιδῶδες [κομι]σθῆναι κάταργον, ἅτε μηδέπω προκεκοφυίας τῆς ἀγαλματομικῆς: «Деревянный образ Геры стал [похожим на статую по форме] во время царствования Прокла. Кусок дерева, из которого он был сделан... говорят... привезли... из Аргоса ... в древние времена совершенно незаконченным, еще простой доской, так как искусство скульптуры еще не продвинулось вперед».
Хатчинсон предполагает, что Каллимах, возможно, представил эволюцию скульптуры в качестве параллели для своей "Этии", далеко продвинутой по сравнению с местными хрониками.

Биографический очерк
Аэфлий — очень редкое имя; его нет в указателе корпуса надписей с Самоса. Тем не менее, он может иметь аристократическое происхождение. По словам Якоби, Каллимах мог прочитать Аэфлия (см. F 3), что послужило бы terminus ante quem для самосского историка: поэтому Якоби предварительно предложил датировать самосского автора началом четвертого века. Тем не менее, нет абсолютной уверенности в том, что Аэфлий был источником Каллимаха для статуи Геры на Самосе. Родосский арбитраж, задокументированный в Inschriften von Priene 37, цитирует других самосских историков и не упоминает Аэфлия; но это, очевидно, не является доказательством того, что его работа появилась после этого решения. Ионийский диалект, используемый Аэфлием, является основной причиной того, что его фрагменты сохранились, и это единственное указание на раннюю дату для этого историка. Э. Шварц предположил, что Аэфлий жил в самом конце V в. до н. э., и Р. Фаулер задается вопросом, может ли Аэфлий жить раньше предложенной Якоби даты. Тем не менее, фрагменты настолько малы, что рискованно делать какие-либо выводы из их языка и стиля, и вопрос о точной датировке Аэфлия остается пока без ответа.