T 1a Appianus, Iberike, 382
Сципион велел Рутилию Руфу, который тогда был военным трибуном, взяв четыре турмы всадников, двинуться, чтобы отогнать наседавших врагов
T 1b Cicero, M. Tullius Cicero, De republica, 1.17
Сказав это, Сципион вдруг увидел, что к ним идет Луций Фурий. Поздоровавшись с Фурием, Сципион дружески взял его за руку и предоставил ему место на своем ложе. А когда в это же время пришел Публий Рутилий, сообщивший нам об этой беседе, Сципион, поздоровавшись также и с ним, предложил ему сесть рядом с Тубероном.
ФУРИЙ. — Что вы обсуждаете? Неужели наш приход прервал вашу беседу?
Да нет же, — сказал Публий Африканский, — ведь ты усердно занимаешься вопросами этого рода, которые Туберон недавно начал изучать; что касается нашего друга Рутилия, то он даже под стенами Нуманции не раз беседовал со мною о таких вещах.
T 2 Sallust (G. Sallustius Crispus), 50.1
Но, увидев, что нумидийцы сохраняют спокойствие и не спускаются с холма, Метелл, опасаясь, что его войско, из–за жаркого времени и недостатка воды, может пострадать от жажды, послал вперед к реке легата Рутилия с когортой легковооруженных и частью конницы, чтобы заранее занять место для лагеря; он полагал, что враги частыми нападениями и ударами во фланг постараются замедлить его продвижение и, не веря в успех своего оружия, будут рассчитывать на усталость его солдат и на мучающую их жажду.
T 3 Granius Licinianus, Historia (Flemisch M.), p. 14.1
В его консульство с Маллием, Рутилий один руководил ведением дел. А так как страх грядущих кимвров всколыхнул все сообщество, он потребовал клятву под присягой, от младших членов, что никто из них не выйдет за границы Италии, и они были отправлены на все побережья и гавани Италии, так что они могли заметить, что никто не должен принимать на свой корабль любого солдат моложе тридцати пяти лет.
T 4a Livy (T. Livius), Periochae, 70
Публий Рутилий, муж, ни в чем не повинный, в бытность свою легатом при проконсуле Квинте Муции защищавший азийские города от несправедливости налоговых откупщиков, и за это ненавистный всадническому сословию, в руках которого находились судилища, обвинен в вымогательстве и выслан в изгнание.
T 4b Athenaios, Deipnosophistae, 4.66, 168d-e
Римляне же, как пишет в сорок девятой книге «Истории» Посидоний, до сих пор помнят некоего Апикия, превзошедшего мотовством целый свет. Этот самый Апикий стал виновником изгнания Рутилия, издавшего свою «Историю Рима» на греческом языке.
T 4c Cicero, M. Tullius Cicero, De oratore, 1.229
Ибо этот достойный муж, хоть и был он, как вам известно, образцом безупречности, хоть никто среди сограждан не мог превзойти его в добросовестности и честности, все же на суде не пожелал не только умолять судей, но даже украшать свою защитительную речь и отклоняться от дела больше, чем допускало простое доказательство истины. Небольшую уступку сделал он только для Котты, нашего речистого юноши, сына своей сестры. Выступал по этому делу со своей стороны и Квинт Муций, как всегда без всяких прикрас, ясно и вразумительно.
T 5a Orosius, Paulus, Adversus paganos, 5.17.12
В свою очередь, Рутилий, муж весьма добропорядочный, был настолько честен и настолько [уверен в своей] правоте, что, будучи вызван обвинителями в суд, не стал, допустим, вплоть до [дня публичного] разбирательства отращивать волосы и бороду, не стал привлекать сторонников видом грязной одежды и жалким обличьем, не стал умерять недругов и смягчать судей; речь же он произнес, когда претор дал ему слово, по кротости сравнимую с душой, которой обладал. Когда он был обвинен на основании явной клеветы, и хотя справедливо всеми добрыми гражданами считалось, что он достоин оправдания, он тем не менее был осужден из–за нечестивости судей. Переселившись в Смирну, он состарился там среди литературных занятий.
T 5b Suetonius, De grammaticis, 6
Аврелий Опилл, отпущенник некоего эпикурейца, преподавал сперва риторику и, наконец, грамматику; но потом распустил школу и последовал за осужденным Рутилием Руфом в Азию, где жил вместе с ним до старости в Смирне.
T 5c Valerius Maximus, 2.10.5
Что осуждения, и что ссылки бедственнее быть может; однако и оные не могли лишить великости П. Рутилия, который происками откупщиков до того доведен был. Как ему надлежало ехать в Асию в ссылку, то все той провинции общества заранее на встречу ему от себя отправили депутатов с тем, чтоб они ожидали его отъезда. Кто справедливее сказать может, что в ссылку ля он отъезжал отсюда, или отправлял триумф на сем месте.
T 5d Cicero, M. Tullius Cicero, Brutus, 85
Я еще помню историю, которую я слышал в Смирне от Рутилия Руфа,
T 5e Cicero, M. Tullius Cicero, De natura deorum, 3.80
Почему мой дядя, Рутилий, муж невиннейший и ученейший, находится в изгнании?
T 6a Ovid (P. Ovidius Naso), Ex ponto, 1.3.63
И восхищайся скорей благородством Рутилия стойким:
Звали вернуться его — он возвращаться не стал.
Только ведь в Смирне он жил, не во вражьем краю, не у Понта,
В Смирне — не хуже ничуть всех притягательных мест.
T 6b Valerius Maximus, 6.4.4
П. же Рутилия дела или слова хвалить прежде, не знаю. Потому что в обоих равно удивительная заключается сила. Как он по несправедливому прошению некоторого своего приятеля не хотел сделать удовольствия, и тот в крайнем своем негодовании сказал ему: Итак какая же мне польза в твоей дружбе, ежели ты того не делаешь, о чем я прощу тебя: тогда Рутилій ответствовал: Да и мне взаимно, когда я для тебя что либо учиню с любым бесчестием.
С сими словами сходствуют следующие его поступки. Как он 6олее чинов несогласием нежели по какой вине своей на суд был позван, то не надел худого платья, и не сложил с себя сенаторских знаков, ниже простирал рук своих покорность изъявляющих к судей коленам, и не сказал ничего, чтоб заслуги прошедших лет его смогло умалить и сделал, что бедствие, не только не препятствовало его важности, но наипаче было опытом оной. Потом хотя ему победа Суллина возвращение в отечество давала, однако он, чтоб не сделать ничего противно законам, остался в ссылке. Чего ради справедливее бы кто мог отдать про именование Счастливого поступкам почтеннейшего мужа, нежели домогавшегося того оружием. Ибо Сулла силою себе присвоил a Рутилий заслужил оное.
T 7a Athenaios, Deipnosophistae, 4.66, 168E
Этот самый Апикий стал виновником изгнания Рутилия, издавшего свою «Историю Рима» на греческом языке.
T 7b Athenaios, Deipnosophistae, 6, 274C
Муций Сцевола был одним из трех, не нарушавших в Риме закон Фанния; двумя другими были Элий Туберон и Рутилий Руф, написавший историю своего отечества. Этот закон разрешал угощать у себя не свыше трех человек гостей, а в базарные дни — не свыше пяти: таких дней бывало три в месяц. Приварок позволялось готовить не дороже чем на 2,5 драхмы, на копченое мясо разрешалось тратить в год не больше 15 талантов, овощей же и бобов для похлебки — сколько давала земля. Однако по вине беззаконников и расточителей цены стали расти, расходы стали недостаточными, и только трое названных сумели жить привольнее, не нарушая закон. Туберон по драхме платил за птиц своим крестьянам, Рутилий у своих рабов–рыбаков покупал за три обола фунт приварка, главным образом так называемого турсиона, приготовляемого из морской собаки.
T 8 Tacitus, L. Cornelius, Agricola, 1.3
И многие сочли, что собственноличный рассказ о прожитой ими жизни скорее свидетельствует об их уверенности в своей нравственной правоте, чем об их самомнении; так, например, поступили Рутилий и Скавр, и это не навлекло на них ни недоверия, ни порицания: и выходит, что добродетели превыше всего почитаются именно в те времена, когда они легче всего возникают.
T 9 Velleius Paterculus, Historia romana, 2.9.5
Целий был старше Сизенны, а его ровесниками были Рутилий, Клавдий Квадригарий и Валерий Антиат.
T 10 Cicero, M. Tullius Cicero, Brutus, 110
К тем, кого я назвал, примыкают Гай Курион, Марк Скавр, Публий Рутилий и Гай Гракх. О Скавре и Рутилии можно сразу сказать, что ни один из них не достиг высшей ораторской славы, хотя оба они принимали участие во многих процессах. Они принадлежали к числу тех достойных людей, которые, не имея большого дарования, зарабатывают признание своим трудолюбием. Лучше даже сказать, что они были лишены не дарования вообще, а именно ораторского дарования.
T 11 Suetonius, Diuus Augustus, 89
речь Рутилия «О порядке домостроения»

История

F 1 Plutarch (Ploutarchos), Pompey, 37.3
По словам Феофана, среди бумаг была найдена записка Рутилия, побуждающая царя к избиению римлян в Азии. Большинство писателей разумно считает это злостной выдумкой Феофана, который ненавидел Рутилия, может быть, из–за того, что тот представлял по характеру полную ему противоположность; возможно также, что Феофан хотел оказать услугу Помпею, отца которого Рутилий изобразил в своей истории величайшим негодяем.
F 2 Livy (T. Livius), Ab urbe condita, 39.52.1
Смерть Сципиона Полибий с Рутилием также относят к этому году [183 г. до н. э.]. Но я не согласен ни с ними, ни с Валерием Антиатом, с первыми — оттого что, по моим сведениям, в цензорство Марка Порция и Луция Валерия [184—183 гг. до н. э.] цензор Луций Валерий был сам избран председательствующим сената, тогда как два предыдущих цензорских срока эту должность занимал Африкан, (2) при жизни которого никто не мог занять его место, если только он не был исключен из сената, но об этом не упоминает никто из историков.
F 3 Gellius, Aulus, Noctes Atticae, 6.14.8-10
То же самое тройное различие было замечено [в речах] трех философов, которых афиняне послали в Рим к сенату <римского> народа добиваться уменьшения штрафа, наложенного на них за опустошение Оропа. Штраф составлял почти пятьсот талантов. Философы эти были — Карнеад из Академии, стоик Диоген и перипатетик Критолай. В сенате они воспользовались помощью переводчика, сенатора Гая Ацилия, но еще раньше каждый по отдельности, ради похвальбы принялись рассуждать перед большим собранием народа. Как говорят Рутилий и Полибий, было удивительно тогда [наблюдать], что у каждого из трех философов собственный характер красноречия: «Горячо и быстро говорил Карнеад, искусно и утонченно — Критолай, скромно и рассудительно — Диоген».
F 4 Plutarch (Ploutarchos), Marius, 28.8
Согласно рассказу Рутилия, человека честного и правдивого, но враждебного Марию, тот, раздав по трибам деньги, купил себе шестое консульство, золотом лишив власти Метелла и взяв Валерия Флакка скорее пособником, чем товарищем по должности.
F 5 Athenaios, Deipnosophistae, 12.61, 543B
Из других римлян, согласно Рутилию, роскошью и изнеженностью отличался СИТТИЙ, а об АПИКИИ уже было сказано.
F 6 Macrobius Ambrosius Theodosius, Saturnalia, 1.16.34
Рутилий пишет, что римляне учредили нундины, чтобы селяне именно восемь дней занимались трудом на полях, а на девятый день, оставив деревню, приходили в Рим для торговли и принятия законов и чтобы более многочисленному народу докладывать о постановлениях и решениях, которые выставляли [на срок] до дня третьей нундины, и их легко узнавали отдельные [граждане] и все в совокупности.

О своей жизни

Книга первая
F 7 Charisius, Ars grammatica, p. 195
П. Рутилий Руф говорит в первой книге О своей жизни: «Помпей сделал усилие, чтобы узнать римский народ и выступать перед ним умело».
Книга вторая
F 8 Charisius, Ars grammatica, p. 125
«константа».
П. Рутилий говорит «с непоколебимым мужеством» в второй книге О своей жизни
Книга третья
F 9 Charisius, Ars grammatica, p. 130
П. Рутилий говорит в третьей книге О своей жизни: — я пришел от имени моего друга Луция.
F 10 Charisius, Ars grammatica, p. 146
Мессала говорит «доходы» в Dе vectigalium Asiae constitutione; так же П. Рутилий в четвертой книге О своей жизни; и Скавр в третей книге: «их доход менее выгоден».
Книга пятая
F 11 Charisius, Ars grammatica, p. 139
Но Публий Рутилий говорит в книге пятой О своей жизни: «с лица земли».
F 12 Charisius, p. 120
Aedile (аблатив, как в) ab hoc aedile,не aedili П. Рутилий в книге пятой О своей жизни и Варрон во второй книге Dе originibus scaenicis: «aedile Клавдия Пульхра»

Из неизвестных книг

F 13 Diomedes Grammaticus, Ars grammatica, p. 374
Публий Рутилий (говорит) в О своей жизни: «хотя они позволили мне уйти нехотно».
F 14 Diomedes Grammaticus, Ars grammatica, p. 376
ostendor (результаты в форме) ostentus, с ( причастие) tendor возможный tentus, и ostentatus встречается также часто, как, например, в П. Рутилий О своей жизни: «один показывается (ostentata) другим»
F 15 Isidorus Hispalensis, 20.11.4
Софы или обеденные ложа, о которых Рутилий Руф говорит в О своей жизни: «он сам использовал подстилки в место лежанки, впервые, вопреки обычаю командиров».
F 16 Granius Licinianus, Historia (Flemisch M.), p.1.1
Рутилий помнит консулов и вождей, которые крушили врага с их мужеством в ожесточенных боях, после пообещав принести себя в жертву, так что они бросались на линию врага и погибали за свою страну.
F 17 Granius Licinianus, Historia (Flemisch M.), p. 12.10
Битва была шестого октября. По Рутилия Руфа оценкам, не менее чем (…) тысяч солдат и слуг погибли … / … консулы и римские всадники … /…
F 18 Cicero, M. Tullius Cicero, Brutus, 85-89
Я еще помню историю, которую я слышал в Смирне от Рутилия Руфа, о том, как во времена его ранней молодости сенат поручил консулам (если я не ошибаюсь, Публию Сципиону и Дециму Бруту) расследовать очень серьезное и неприятное дело. Когда произошло убийство в Сильском лесу, жертвой которого погибли известные люди, и обвинение было предъявлено рабам, а отчасти и свободным служащим того сообщества, которое арендовало дегтярню у цензоров Публия Корнелия и Луция Муммия, то сенат поручил консулам расследовать это дело и вынести решение. (86) На суде арендаторов защищал Лелий, по своему обыкновению, очень тщательно и изящно. Однако, выслушав дело, консулы распорядились продолжать следствие. Через несколько дней Лелий выступил вновь, говорил еще лучше, еще старательнее, но вновь консулы таким же образом отложили дело. Когда после этого подопечные Лелия провожали его домой, выражая ему благодарность и умоляя не отказываться от усилий в их защиту, Лелий сказал им следующее: то, что он сделал, он сделал из уважения к ним со всем усердием и старанием; но, по его мнению, Сервий Гальба мог бы защищать их дело с еще большей силой и убедительностью, так как он умеет говорить живее и горячее. И тогда арендаторы по совету Лелия передали дело Гальбе. (87) Тот, поскольку он должен был наследовать такому человеку, как Лелий, принял дело с опаской и не без колебаний. От отсрочки у него оставался только один день, который он целиком посвятил изучению дела и составлению речи. А когда настал день суда, и Рутилий по просьбе подзащитных пришел утром к Гальбе домой, чтобы напомнить ему о деле и проводить в суд к назначенному времени, он увидел, что Гальба, удалив всех, уединился в отдаленной комнате вместе со своими писцами, которым он любил диктовать одновременно различные вещи, одним — одно, другим — другое, и работал там над речью до тех пор, пока ему не сообщили, что консулы уже в суде и пора идти. Тогда он вышел в зал с таким пылающим лицом и сверкающими глазами, что казалось, будто он только что вел дело, а не готовился к нему. (88) Рутилий добавлял также, что не случайно, по его мнению, вышедшие вслед за Гальбой писцы имели вконец измученный вид: отсюда легко было представить, насколько Гальба был горяч и страстен не только тогда, когда выступал с речью, но и когда обдумывал ее. Что тут еще сказать? В обстановке напряженного ожидания, перед многочисленными слушателями, в присутствии самого Лелия, Гальба произнес свою речь с такой силой и внушительностью, что каждый ее раздел заканчивался под шум рукоплесканий. Таким образом, после многократных и трогательных призывов к милосердию арендаторы в тот день были оправданы при всеобщем одобрении.