Сперва Великий царь колеблется идти на брата и не решается на полевую битву. Однако, воодушевленный Тирибазом, он готов сразиться с братом.

7. 1-6: В этой главе есть некоторые указания на то, что Динон, который, возможно, был тесно связан с Анабасисом Ксенофонта, мог использоваться в качестве донора для Плутарха, тогда как есть очень сильное подозрение, что Ктеcию здесь и вероятно в других зонах Vita Плутарх не следовал.

Прежде всего, как и в предыдущей главе, похоже, существует информационная близость с докладом Ксенофонта. Однако Манфредини отмечает, что информация о том, что Великий царь ждал Кира в Персиде (Artax. 7,1), не могла прийти из Анабасиса Ксенофонта, поскольку последний сообщил там, что идя через Вавилонию узурпатор ожидал скорого нападения Великого царя, и, следовательно, армия Великого царя находилась поблизости (Xen. an. 1, 7, 1). Теперь следует обратить внимание на то, что Ксенофонт в упомянутом месте явно отражает только оценку Кира — сражение на самом деле произошло лишь через три дня марша. Кроме того, упоминание Плутарха о слухах что великий царь не желает сражаться сразу, также подтверждается Ксенофонтом (Xen. an. 1, 7, 18-20), так что близость к ксенофонтову сообщению не должна отрицаться. Тем не менее, есть указания, подтверждающие тезис Манфредини. Упоминание о перебежчиках из армии великого царя и затем составление плана боевых действий свидетельствуют о том, что и в самом деле царские объединения (возможно, еще не основное войско) находились рядом с повстанческой армией (an. 1, 7, 2-14). Кроме того, у Ксенофонта нет указания на сбор царской армии, так что Плутарх, который, похоже, знал об этом, должен был использовать другой источник.

Эфор сообщает по Диодору, что великий царь стягивал армию в Экбатане в Мидии. В докладе Диодора нет ничего о нерешительности Великого царя, он даже идет против своего брата, хотя некоторые контингенты из восточных частей империи еще не прибыли; он выступает, хотя все боевые силы еще не собрались (Diod. 14, 22, 1f.). Эти пункты противоречат докладу Плутарха, в результате чего Эфор кажется неправдоподобным в качестве его источника.

Поскольку Динона можно рассматривать как донора для Artax. 7, 2-4, он мог бы стать основой для первоначального пассажа этой главы. Однако следует обратить внимание на то, что если в Artax. 7, 1 мы еще читаем о Кире, то в 7, 2-4 вдруг оказываемся при дворе великого царя. Предположение Стивенсон о том, что Плутарх согласовал версию Ксенофонта с докладом Динона, в значительной степени кажется убедительным и совпадает с предыдущим впечатлением от использования источников Плутархом в этой Vita (высокий уровень контаминации; предпочтительное использование источников, отличных от Ктесия, например, Динона).

Одним из признаков использования Динона в этой главе является также упоминание об оборонительном рве. Донором для этого описания, кажется, был Ксенофонт, а не Эфор, но то, что Плутарх значительно отличается от измерений рва Ксенофонтом, говорит о наличии посреднического источника. Кроме того, поскольку Тирибаз выступает эдесь в заметной роли, вполне очевидно, что донором Плутарха тут был Динон. Хотя он не принимал измерений Ксенофонта, все же их поправки гораздо проще приписать ему, чем более позднему редактору - Плутарху. Почему тогда Плутарх против измерений, указанных у Ксенофонта, если у последнего черпал Динон, неясно. Смит считает, что Плутарх, скорее всего, использовал Ксенофонта для этой Vita не напрямую, а только через посредничество Динона, отсюда у него и существенные отклонения от автора Анабасиса.

Но это не так просто, потому что Плутарх наверняка имел доступ к работам Ксенофонта. Прежде всего Плутарх постоянно показывает глубокие знания текста Анабасиса: в самом начале Vita он даже корректирует Ксенофонта почти буквальной цитатой из его работы, приступая же к рассказу о бое у Кунаксы, он без обиняков заявляет, что многие историки описали это сражение, но никто не изобразил его точнее, чем Ксенофонт, так что необходимы лишь некоторые дополнения (Artax. 8, 1). Так что нецелесообразно сомневаться в общем использовании Ксенофонта для этой Vita. Но для описания оборонительного рва Плутарх его явно не использовал.

Именно эти пассажи в конечном итоге делают невозможным действительно понять способ работы Плутарха. Можно отвергать высказывание Шоттин («Что при составлении биографии Артаксеркса Плутарх имел перед глазами ксенофонтову историю похода Кира, показывает само дело, даже если бы он не упоминал Ксенофонта вообще»), если обращать внимание на совершенно немотивированные отклонения в подробностях, например, при измерениях рва. Удовлетворительный ответ на вопрос о донорах Плутарха не может быть получен при столь плохом состоянии традиции. Смит, вероятно, заходит слишком далеко, если он считает, что Плутарх использовал Ксенофонта только через посредника. Но, может быть, он — что всего лишь предположение — цитирует Ксенофонта по памяти. Правильное буквальное воспроизведение как раз вступительных слов произведения вполне говорит за это предположение, тогда как последующие разделы сочинения, хотя и правильно воспроизводимые в основных чертах, в подробностях имеют ошибки или близость к другим источникам, которые, возможно, замечались во время работы.

Еще одно и очень четкое заявление в пользу Ксенофонта–Динона и против Ктесия Плутарх приводит указывая размер царской армии в 900 000 человек (Artax.7, 4). Это, конечно, безмерно преувеличенное утверждение может быть взято только из Ксенофонта или Динона (Xen. an. 1, 7, 12-16), так как Ктесий указывает размер царской армии в 400 000 человек, как позднее сообщает сам Плутарх (Artax. 13, 3f.; ср. Diod. 14, 22, 2f.). Это замечание Плутарха, которое кажется незначительной, показывает, что Плутарх действительно использовал Ктесия только в исключительных случаях.

Остальные описания в этой главе (развертывание армии, эйфория из–за уверенности в победе Кира), по–видимому, взяты непосредственно из Анабасиса Ксенофонта или лишь из источника, тесно с ним связанного (Xen. 1, 7, 12: размеры войск и серпносные колесницы; 1, 7, 19f: беспечность в армии Кира и транспортировка тяжелого оружия и щитов в повозках; 1, 8, 2: суматоха от страха в армии Кира; 1, 8, 8-10: опять снаряжение царских войск; 1, 8, 12: усилия Кира по созданию порядка [через переводчика]). Плутарх даже отображает дань уважения Ксенофонта порядку и дисциплине противника (1, 8, 9 и 1, 8, 11: Кир по Ксенофонту объявил о грядущей панике среди врагов, но этого не произошло).

7.3 Тирибаз обращается к пассивному, нерешительному Артаксерксу и призывает его рискнуть в битве, поскольку он обладает гораздо большей силой, опытом и компетентностью. Поэтому он помогает ему, наконец, принять правильное решение (презентация неуверенного поведения Артаксеркса является одним из мотивов Плутарха в этой Vita. Из–за очень позитивного представления Тирибаза, которое также соответствует его более позднему появлению по Динону в битве при Кунаксе (Artax. 10), очень вероятно видеть Динона в качестве источника также для событий при дворе.

7.6 Плутарх описывает, как искусно Артаксеркс II вывел серпоносные колесницы, чудо–оружие персидской армии, против греческой фаланги, то есть на левом крыле царских войск. Согласно докладу Ксенофонта, великий царь имел в бою 150 этих колесниц (an. 1, 7, 12). Это число, как и остальные данные о силах царской армии, безусловно, преувеличено. Рельефы в Персеполисе доставляют нам изображения иранских колесниц (без серпов): они были легкими, двухколесными повозками, запряженными двумя лошадьми (лат. bigae). Использование этих колесниц в Иране восходит ко второй половине II тысячелетия до нашей эры. Боевая ценность этого оружия неясна. Зато ясно, что колесница была чрезвычайно дорогим оружием (также из–за многих лет обучения лошадей, поэтому колесницы были также престижными предметами для знати), а в ближнем бою легко теряемым оружием, которое также нельзя было использовать на неровной местности. Как мобильная платформа, оно, возможно, имело боевую ценность в дальнем бою. Эти легендарные машины, к осям которых крепились слегка изогнутые лезвия (серпы), чтобы косить врагов, ворвавшись в их ряды, были, конечно, по крайней мере, в представлении греческой аудитории, страшным оружием.

Плутарх, очевидно, был заинтригован этим видом оружия: его примечание, что использование самых мощных колесниц против греческих фаланг было умелым тактическим приемом великого царя, можно было еще понимать как элемент характеристики Артаксеркса как полководца, но остается без какого–либо устойчивого развития. Плутарх не упоминает их снова, и мы знаем, что это чудо–оружие провалилось в бою и даже нанесло ущерб в персидских рядах (Xen. an. 1, 8, 20). О 20 серповидных колесницах Кира, о которых сообщает Ксенофонт еще an. 1, 7, 10, читатель больше ничего не слышит. Однако в Элленике Ксенофонта, однако, есть сообщение об успешном комбинированном нападении серповидных колесниц и всадников Фарнабаза с примерно 100 погибшими на греческой стороне; однако греческие солдаты были застигнуты врасплох во время фуражировки, так что не было организованной обороны. Колесницы разбросали бойцов, которые затем были перебиты конными, так что эти высокие потери не приписываются непосредственно серпоносным колесницам (Xen. Hell. 4, 1, 17-19). Против дисциплинированной и замкнутой фаланги, или против большего числа подвижных кавалерийских единиц (как в дальнейшем в армии Александра) они оказались бесполезными.