T 1a Strabo, Geographica [Vide: Apollodorus et Eratosthenes apud Strabonem], 13, 1, 19, 589
и сам Эпикур был в некотором смысле из Лампсака, так как он долго жил в Лампсаке и находился в дружественных отношениях с самыми знатными людьми этого города — Идоменеем, Леонтеем и их последователями.
T 1b Diogenes Laertios, Vitae philosophorum [Vide: Demetrius Magnes and Sosibius apud Diogenem Laertium], 10, 23
Метродор Лампсакский. Сестру свою Батиду он выдал за Идоменея.
T 2 Diogenes Laertios, Vitae philosophorum [Vide: Demetrius Magnes & Sosibius apud Diogenem Laertium], 10, 25
Далее, Леонтей Лампсакский и жена его Фемиста, которой Эпикур писал письма; далее, Колот и Идоменей, тоже из Лампсака, известнейшие люди.
T 3a Seneca, L. Annaeus, Epistulae, 21, 3-4
Приведу тебе пример из Эпикура.
Идоменею, вершившему на службе у суровой власти важные дела, он писал, призывая его от жизни, блистательной на вид, к надежной и стойкой славе: «Если тебя волнует слава, то мои письма дадут тебе больше известности, чем все, чему ты служишь и что ставят тебе в заслугу».
Разве он солгал? Кто знал бы Идоменея, если бы Эпикур не начертал его имени своим резцом? Все вельможи и сатрапы и сам царь, от которого Идоменей получил свой титул, поглощены глубоким забвением.
T 3b Seneca, L. Annaeus, Epistulae, 22, 5
Прочти относящееся к нашему делу письмо Эпикура, обращенное к Идоменею, которого он просит насколько возможно поспешить с бегством, пока не вмешалась высшая сила и не отняла возможности уйти.
T 3c Photios, Lexicon (Naber S.), — Πύθια καὶ Δήλια
Они говорят, что Поликрат, создав у Пифии и Делия одновременно на Делосе, отправил посольство к богу, спросить, действительно ли он наблюдал детали обрядов в назначенное время. И Пифия ответила: «это все же к тебе ли Пифия или Делия», желая дать понять, что это было его последнее время, короткое время спустя случилось так, что он умер. И Эпикур говорит эти вещи в одном из своих писем к Идоменею.
T 4 Diogenes Laertios, Vitae philosophorum [Vide: Demetrius Magnes & Sosibius apud Diogenem Laertium], 10, 22
А уже умирая, пишет он к Идоменею такое письмо:
«Писал я это тебе в блаженный мой и последний мой день. Боли мои от поноса и от мочеиспускания уже так велики, что больше стать не могут; но во всем им противостоит душевная моя радость при воспоминании о беседах, которые были между нами. И по тому, как с малых лет относился ты ко мне и к философии, подобает тебе принять на себя заботу и о Метродоровых детях».

О демагогах

Книга вторая
F 1 Scholia, Vespae, 947
Что афинский демос осудил его (а именно Фемистокла) на вечное изгнание и конфисковал его имущество, и он отправился в путь к Артаксерксу, Идоменей в книге второй в следующем порядке: «однако, афиняне осудили его и его семью на бессрочное изгнание за предательство Эллады, и его имущество было конфисковано».
F 2 Lexeis Rhetoricae, Anecdota Graeca, p. 249, 32 Bekker
И так Эсхина мать была названа Эмпуса, как Демосфен Демосфен (18.130) утверждает, с одной стороны, от того, что она будет выполняла и подчиняться какой–то (половой) акт (для фантома это полный перевертыш), как Идоменей утверждает, с другой стороны, в Об Афинских Демагогах, поскольку она будет появляться из темных союзников, ей посвященных.
F 3 Athenaios, Deipnosophistae, 12, 44, 532f
Идоменей пишет, что писистратиды ГИППИЙ и ГИППАРХ тоже завели разгульные праздники, при которых кормилось множество распутниц и прихвостней, а поэтому власть их стала тяжела народу.
F 4a Athenaios, Deipnosophistae, 13, 37, 576c
А разве Фемистокл, по словам Идоменея, не въехал в Афины при всем народе на колеснице, запряженной гетерами? Имена их были: Ламия, Скиона, Сатира и Нанния.
F 4b Athenaios, Deipnosophistae, 12, 45, 533d
Фемистокл, при котором афиняне еще не пьянствовали и не водились с гетерами, однажды напоказ запряг четырех девок в колесницу и так проехал утром в толпе народа через Керамик. Однако из рассказа Идоменея об этом случае неясно — то ли он запряг их, как лошадей, то ли взял к себе в колесницу.
F 5 Plutarch (Ploutarchos), Aristides, 1, 2
Аристид, сын Лисимаха, происходил из дема Алопеки филы Антиохиды. О его достатке судят по–разному. Одни утверждают, что он провел жизнь в крайней бедности и оставил двух дочерей, которые после смерти отца, терпя нужду, долгое время не могли выйти замуж. Эту точку зрения, разделяемую многими, оспаривает в сочинении о Сократе Деметрий Фалерский, утверждая, что знает в Фалере поместье, именуемое «Аристидовым», где Аристид и похоронен, и приводя три других доказательства, свидетельствующие, по мнению Деметрия, о его состоянии: во–первых, он был архонтом–эпонимом, а на эту должность выбирались по жребию лица, принадлежавшие к самым богатым семействам, — так называемые пентакосиомедимны; Что же касается должности архонта, то, по словам Идоменея, Аристид получил ее не по жребию4, но был избран афинянами.
F 6 Plutarch (Ploutarchos), Aristides, 10, 7-9
Аристид, посланный в Спарту, упрекал лакедемонян в том, что своей медлительностью и равнодушием они снова отдали Афины во власть персов, и требовал, чтобы они оказали помощь областям Греции, еще не занятым врагами. У спартанцев справлялись гиакинфии14, и эфоры, выслушав Аристида, днем продолжали веселиться, сохраняя беззаботный вид, а ночью выбрали пять тысяч спартиатов, каждый из которых взял с собою семерых илотов, и тайком от афинских послов отправили их в поход. Когда Аристид снова явился к ним с упреками, они, смеясь, ответили, что он, верно, бредит со сна — ведь войско, выступившее против иноземцев («иноземцами» они называли персов), уже в Орестии15; Аристид же на это сказал, что неудачное время нашли они для шуток, обманывая друзей вместо врагов. Таково сообщение Идоменея.
F 7 Plutarch (Ploutarchos), Aristides, 4, 3-8
Когда ему был поручен надзор за общественными доходами, он уличил в огромных хищениях не только лиц, занимавших государственные должности одновременно с ним, но и тех, кто занимал их прежде, в особенности Фемистокла, который

Был разумом силен, да на руку нечист.

В отместку последний, собрав многих недовольных Аристидом, обвинил его, когда тот представил свой отчет, в краже и, как сообщает Идоменей, выиграл дело.
F 8 Plutarch (Ploutarchos), Pericles, 10, 7-8
Как же после этого верить обвинению Идоменея против Перикла, будто бы он своего друга Эфиальта, принадлежавшего к одной с ним партии, коварно убил из ревности и зависти к его славе? Не знаю, откуда он взял это и, словно желчь, излил на человека, может быть, не во всем безупречного, но во всяком случае человека с благородным образом мыслей, с честью в душе, к которым не привьется ни одна такая жестокая, зверская страсть.
F 9 Plutarch (Ploutarchos), Pericles, 35, 3-5
Эти несчастья вызывали сильное раздражение афинян против Перикла; он пробовал их успокоить и ободрить, но не мог утишить их гнев и переубедить их: их раздражение кончилось лишь тогда, когда они с камешками в руках стали голосовать против него и, получив всю полноту власти, лишили его должности стратега и наложили денежный штраф. Минимальный размер штрафа наши источники определяют в пятнадцать талантов, а максимальный — в пятьдесят. Обвинителем в жалобе был назван по Идоменею, Клеон, по Феофрасту — Симмий; а Гераклид Понтийский называет Лакратида.
F 10 Plutarch (Ploutarchos), Demosthenes, 15, 5-6
Идоменей пишет, что Эсхин был оправдан всего тридцатью голосами, но, видимо, дело обстояло не так, если основываться на обеих речах о венке — и Демосфена, и Эсхина: ни тот, ни другой нигде ясно и определенно не говорят, дошел ли их спор до суда.
F 11 Plutarch (Ploutarchos), Demosthenes, 23, 4
И тут же в Афины прибыл гонец Александра с требованием выдать десять народных вожаков. Так говорят Идоменей и Дурид, однако большинство писателей, и к тому же самые надежные, называют только восьмерых — Демосфена, Полиэвкта, Эфиальта, Ликурга, Мерокла, Демона, Каллисфена и Харидема.
F 12 Athenaios, Deipnosophistae, 13, 63, 592e-593a
Что оратор Демосфен имел детей от гетеры, знают все. Когда он произносил речь «О золоте», то чтобы разжалобить судей, сам привел своих детей, однако не вывел их мать, хотя, как правило, обвиняемые выводили перед судьями и своих жен; ясно, что Демосфен не сделал этого, стыдясь и стараясь избежать скандала. О том, что оратор этот был ненасытен в любовных утехах, пишет Идоменей
F 13 Scholia, Orationes (2, De falsa legatione), 2, 1
Что он стал учеником (СК. Эсхин), как утверждает Деметрий Фалерский, философа Сократа, а затем Платона, но как Каиликиос и Идоменей и записал Ермипп, он не следовал этим людям ради образования. Для они говорят, что он ни сохраняет платонический характер, ни точность и чистоту, ни отсутствие аффектации и тонкую ритмическую форму, но его форма речи является довольно изменчивой и обработанной и напропалую склоняется к постыдным злоупотреблениям и получает тоже увлекаемые ритором, но это как–то естественно и пропуская об этом, как случается с человеком, с природным талантом и ничем не примечательным обучением.
F 14a Plutarch (Ploutarchos), Vitae decem oratorum, 9, 849d
Он так много предавался любовным забавам, так выставил сына за дверь, чтобы проводить время с известной гетерой Мирриной. В Пирее у него была другая, которую звали Аристагора, и в Элевсине, где у него было поместье, он содержал Филу, девушку–фиванку, которую он выкупил за двадцать мин. как сообщает Идоменей.
F 15 Plutarch (Ploutarchos), Phocion, 4, 1
Будь он сыном ремесленника, точившего песты для ступок, — как мы читаем у Идоменея, — Главкипп, сын Гиперида, конечно, не умолчал бы об этом в своей речи, где он собрал и излил на Фокиона тысячи всевозможных поношений, да и сам Фокион не жил бы такою достойною жизнью и не получил бы такого разумного воспитания, чтобы еще подростком заниматься у Платона, а позже у Ксенократа в Академии и с самого начала неуклонно стремиться к лучшим, самым высоким целям.

О сократиках

F 16 Diogenes Laertios, Vitae philosophorum, 2, 19-20
В самом деле, он был силен и в риторике (так пишет Идоменей), а Тридцать тиранов даже запретили ему обучать словесному искусству (так пишет Ксенофонт ); и Аристофан насмехается в комедии, будто он слабую речь делает сильной
F 17a Diogenes Laertios, Vitae philosophorum, 2, 60
Именно он, а не Критон (по словам Идоменея) уговаривал в темнице Сократа бежать; а Платон приписал эти речи Критону, потому что Эсхин был ближе с Аристиппом, чем с ним самим
F 17b Diogenes Laertios, Vitae philosophorum, 3, 36
Враждовал Платон и с Аристиппом. Так, в диалоге «О душе» он порочит Аристиппа тем, что тот не был при кончине Сократа, хотя Аристипп был не так уж далеко — на Эгине.
Ревновал он и к Эсхину за его добрую славу при Дионисии; и когда Эсхин приехал, то Платон к его бедности отнесся свысока, а Аристипп помог. Он вложил в уста Критону те доводы, которыми Сократа в тюрьме уговаривал бежать, — а принадлежат они (говорит Идоменей) Эсхину, и лишь по своей неприязни к нему Платон приписал их Критону
F 17c Athenaios, Deipnosophistae, 13, 93, 611de
Вот, например, кто бы мог ожидать, что сократик Эсхин был таким, каким изображает его оратор Лисий в своих речах об обязательствах? Ведь диалоги, ходящие под его именем, исполнены поразительной умеренности и кротости; — разве что, как утверждают сторонники Идоменея, эти сочинения принадлежат перу самого мудрого Сократа, после смерти которого Эсхин и получил их в подарок от Ксантиппы, вдовы последнего.
F 18 Diogenes Laertios, Vitae philosophorum, 4, 2
Он первый стал усматривать в науках общие черты и по мере возможности связывать их одну с другой (так пишет Диодор в I книге «Записок»); и он первый обнародовал то, что у Исократа считалось его тайнами (так говорит Кеней);