Книга Двенадцатая

Содержание: Главы 1-2. Клавдий имеет рассуждение с отпущенниками о браке. - 3. Агриппина, дочь брата его Германика, предпочтена другим. Л. Силану, которому сосватана Октавия, устраивает ловушку, - 4. при содействии Вителлия. - 8-7. Проведенные его искусством сенат и народ одобряют позорный брак. - 8. Силан себе причиняет смерть. Сенека, по возвращении из ссылки, заведывает учением Нерона. - 9. И ему просватана Октавия. - 10. Парфы просят из Рима царя Мегердата. - 11. Его посланного Клавдием, Кассий пытается отвести на царство. - 12. Препятствует обман Абгара и 18. Изата. - 14. Побежденный Мегердат передается Готарцесу; но смерти его царский сан перенесен на Вонона, а потом на Вологеза. - 15. Митридату, в его усилиях возвратить себе царство Понта, противятся Римляне, и Котис и Евнон. - 16. По взятии города Успы, - 17. Зорзинес оставляет Митридата и тот - 18. умоляет Евнона и - 19-21. через него от государя получает прощение и отведен в Рим. - 22. По проискам Агриппины, Лоллиа получает приказание удалиться из Италии, а Кальпурния погублена. - 23. Гадание благополучия, объем города распространен. - 24. Кто прежде это делали. - 25. Нерон Домиций усыновлен Клавдием по влиянию Палланта. - 26. Британник упал духом. 27. - 28. Поселение отведено в землю Убиев. Катты, занявшиеся грабительсгвенными набегами, побеждены. - 29-30. Ванний, царь Свевов, прогнан своими. - 31. Возмутившихся в Британнии усмиряет Осторий Иценов. - 32. Кангов, Бригантов, - 83-55. Царя Силуров Карактата побеждает. - 36. Он, отведенный в Рим - 37 мужественно говорит с Цезарем и получает прощение. 38-39. Британцы возобновляют силы. Осторий умирает, получив почести триумфа. - 40. Ему преемником назначен Дидий. Междоусобная война Венуция и Картисмандуи. - 41. Нерона спешат облечь в тогу мужа, пренебрегши Британником. - 42. Бурр, - префект претория. - Надменность Агриппины - расположена к Вителлию. - 43. Чудесные явления в Риме. Дороговизна хлеба. - 44-47. Война между Армянами и Иберами. Радомирт, сын Фарасмана Ибер, под личиною союзного договора, нападает на Митридата, заключает его в оковы, умерщвляет. - 48. Квадрат, начальник Сирии, рассуждает о возмездии. - 49. Пелигн советует смело Радомисту принять на себя знаки царского достоинства. - 50. Парфы нападают на Армению. - 51. Радомист прогнан своими. Жена его Зенобия, им раненая, с трудом спасена. - 52. Фурий Скрибониан сослан. Сенатское определение о математиках. - 53. Сенатское определение о женщинах, которые соединились бы с рабами. Лесть Палланту. - 54. Феликс и Вентидий смущают Иудею. Квадрат возвращает ей спокойствие. - 55 Волнения в Киликии усмиряет царь Антиох. - 56. Озеро Фуцинское выпущено и на нем морское зрелище и - 57. пиршество с опасностью. - 58. Нерон женится на Октавии, - 59. Статилин Тавр ниспровергнут. - 60. Увеличена власть управляющих провинциями. - 61. Коосцам дана безнаказанность. - 62-63. Византийцам на время отложены платежи; положение этого города. - 64. Чудесные явления гибели Клавдия. - 65. Лепиде назначена смерть. Нарцисса свободный голос. - 66-67. Клавдия Агриппина отравляет ядом. - 68. Нерон вступает в управление империею. - 69. Погребение Клавдия и освящение его памяти.
Совершалось все это в течение шести лет в консульства: К. Помпея и К. Вераниия, К. Антистия, М. Суилия Руфа, Т. Клавдия и Сер. Корнелия Орфита, П Корнелия Суллы и Л. Сальвия Оттона, Д. Юния Силана, К. Гатерия, М. Азиния Марцелла, М. Ацилия Авиолы.

1. Вследствие убийства Мессалины произошло большое смятение в доме государя и между отпущенниками завязалась борьба - кто выберет жену Клавдию, немогущему вынести холостой жизни и жить без зависимости от власти жены. Неменьшим соревнованием воспламенились и женщины: каждая, упираясь на свою знатность, красоту, богатства, показывала себя достойною такого брачного союза. Но в особенности не решались сделать выбор между Лоллиею Павлиною, дочерью бывшего консула М. Лоллия, и Юлиею Агриппиною, рожденною от Германика. Благоприятелями были: у этой - Паллас, а у той Каллист, а Элия Петина, из семейства Туберонов, была покровительствуема Нарциссом. Сам Клавдий то туда, то сюда; как только выслушивал кого-либо из советовавших, на то и был готов. Несогласных зовет на совет и приказывает - высказать мнения и присоединить основания. Нарцисс излагал: "старинная брачная связь, общее семейство (так как Антония была дочь Петины), ничего нового в его домашнем быту, если вернется уже привыкшая супруга; ни в каком случае ненависти свойственной мачехам не применит она к Британнику и Октавии, ближайшим к ней после её собственных залогов любви супружеской" - Каллист утверждал, не в "похвалу ей, был продолжительный развод и если бы она опять была взята, то этим самим возгордится. Гораздо правильнее взять Лоллию тем более что она вовсе не родила детей, свободна от соревнования и пасынкам будет вместо матери". А Паллас хвалил то особенно в Агриппине: "что она с собою привела бы внука Германика, знатную отрасль, достойную вполне Императорского величия и того, чтобы соединить своих потомков с родом Клавдия и как бы женщина испытанного плодородия, безупречной молодости, знаменитость Цезарей не перенесла в другое семейство",
3. Пересилили эти доводы вместе с обольщениями Агриппины. Она, приходя к нему часто под видом родства, соблазнила дядю так, что предпочтенная прочим и еще не жена, пользовалась уже властью жены. А когда она была уже уверена в том, что брак ее не минует, подстраивала большее и замышляла бракосочетание Домиция, которого родила от Кн. Энобарба и Октавии, дочери Цезаря; а совершить это без преступления было невозможно, потому что Цезарь просватал Октавию Л. Силану, молодому человеку и в других отношениях знаменитому почетом триумфа и роскошью даровых гладиаторских представлений им данных и его выставлял как предмет усердия народного. Но ничего трудного не казалось уму государя, который не имел ни собственного убеждениями предпочтений, разве только наданных и приказанных.
4. А потому Вителлий, прикрывая именем цензора рабские плутни и предвидя уже будущих властителей, с целью снискать благорасположение Агриппины, стал соучастником её замыслов - взводил обвинения на Силана, которого вместе красивая и бойкая сестра - Юния Кальвина - незадолго перед тем была невесткою Вителлия. Отсюда начало обвинения и родственную, не кровосмесительную, но неосторожную любовь обратил ему (Силану) в бесчестие, и Цезарь слушал охотно; самая любовь его к дочери располагала с доверчивостью принимать подозрения против зятя. А Силан, вовсе незнавший о коварном против него умысле; случилось что он в этом году был претором; вдруг объявлением (эдиктом) Вителлия удален из сенаторского сословия, хотя уже прежде был пересмотрен сенат и составлена перепись. Вместе с тем Клавдий прервал родственные отношения; Силан вынужден отказаться от должности и остальные дни претуры перенесены на Еприя Марцелла. - В консульство К. Помпея и К. Верания условленый между Клавдием и Агриппиною брак скреплялся уже молвою и недозволенной любовной связью; а впрочем не дерзали еще отпраздновать торжественно бракосочетания, так как не было примера, чтобы дядя брал в дом (женою) дочь брата по отцу. Опасались обвинения в кровосмешении, а если бы и пренебречь им, то как бы не обратилось ко вреду общества. Не прежде оставлена нерешительность как Вителлий взял совершить это своими хитростями. Он спросил Цезаря: уступит ли он требованию народа и настоянию сената? - А когда тот дал ответ, что он только один, из граждан и против общего голоса спорить не будет - велит подождать внутри дворца, а сам входит в сенат и, свидетельствуя, что он будет говорить о самых важных для общественного блага делах, испрашивает право голоса прежде других и начинает: "самые тяжкие труды государя: он объемлет своею заботою весь круг земной и нуждается в поддержке, чтобы, свободный от домашней заботы, мог заняться общим благом. А какое честное утешение духу цензора, как не взять жену, которая делила бы и счастье и обстоятельства сомнительные; которой он, государь, вверял бы самые задушевные мысли, передал бы её попечению малых детей, не привыкшей к сладострастию и наслаждениям, но с ранней молодости повиноваться законам".
6. Когда он это предпослал в искусной речи и ее сопровождало сильное одобрение сенаторов, то он начал опять говорить: "если все советуют государю жениться, то необходимо, чтобы выбор пал на женщину, замечательную знатностью рода, плодородием и святостью жизни. И не нужно больших исследований к убеждению в том, что Агриппина превосходит всех знатностью рода. Её плодородия она представляет образец; соответствует и честность нравов. А лучше всего того, что предусмотрением богов вдовою соединена она будет с государем, также испытавшим только один свой брак. Слыхал он от родителей - сами они видели как по произволу Цезарей увлекали жен. Далеко это от теперешней скромности. Пусть же будет постановлено основание, по которому император примет жену. Но не виданы еще у нас супружества с дочерями братьев; а у других народов совершаются торжественно и никаким законом не запрещены. Так и брачные союзы с двоюродными сестрами, долгое время неизвестные, с течением времени приняты в обычай. А обычаи изменяются под влиянием обстоятельств и также будет и относительно того, что вслед за этим будет принято в употребление". Не было недостатка и в таких, которые на перебой бросились из здания сената, свидетельствуясь, что если замедлит Цезарь, то употребят силу. Собирается разнообразная толпа с криками, что народ Римский умоляет о том же. Да и Клавдий, не дожидаясь более, является на форум и принимает поздравления. Войдя в сенат, требует декрета, по которому и на будущее время считались правильными браки между дядями и дочерьми братьев. Впрочем, нашелся только один охотник до такого брачного союза, Т. Алледий Север, всадник Римский; да и то большая часть говорили, что побуждением было расположение Агриппины. Изменилось положение дел и все повиновалось женщине, действовавшей не дерзко, как Мессалина, в распутстве издевавшейся над Римскими делами. Порабощение имело характер серьезный и как бы от мужчины; явно строгость, а еще чаще надменность; дома ничего бесстыдного кроме насколько нужно было, чтобы обеспечить себе власть. Ненасытная алчность к золоту имела предлогом - приготовить силы правлению.
8. В день брака Силан себе причинил смерть; протянул ли он до того времени надежду жизни или избрал этот день, чтобы усилить негодование. Кальвина, сестра его, изгнана из Италии. Клавдий прибавил: "должны быть совершены священные обряды согласно с законами царя Тулла и первосвященниками принесены искупительные жертвы у рощи Дианы". Все издевались, что в одно и то же время совершались и казни и очистительные обряды за кровосмешение. Агриппина, желая приобрести известность не одними дурными делами, выхлопатывает для Анния Сенеки прощение ссылки и вместе преторское достоинство, полагая, что это произведет благоприятное впечатление на общество, вследствие известности ученых занятий Сенеки; Агриппина полагала, что Сенека будет верен ей, помня о её благодеянии и неприязнен Клавдию огорченный его обидою.
9. Вслед за тем положено: далее не медлить, но назначенного консула - Меммия Поллиона - огромными обещаниями побуждают - высказать мнение, которым бы просить Клавдия - просватать Октавию за Домиция; что не совсем не соответствовало их возрасту и открывало огромную перспективу в будущем. Поллион подает мнение почти в том же смысле, как недавно Вителлий. Просватана Октавия и сверх прежней связи родства, жених и зять уже Домиций сравнен с Британником старанием матери и происками тех, которые опасались от сына мщения за обвинение Мессалины.
10. Около этого времени уполномоченные Парфов, посланные, как я уже упомянул - выпросить Мегердата, вошли в сенат и начинают излагать поручение таким образом: "не безызвестен им союзный договор и приходят они не с изменою семейству Арзакидов; но прибегают к сыну Вонона, внуку Фраата - против господства Готарцеса, сделавшегося равно невыносимым и дворянству, и простому народу. Уже немного их братьев, родственников, как бы они отдаленно ни жили, которые уцелели бы от его убийств; присоединились сюда беременные жены, малые дети: недеятельный дома, несчастливый на войнах, свою неспособность прикрывает жестокостью. У них же издревле и всенародно начатые с нами дружественные отношения; и необходимо помочь союзникам, силами почти равным, но уступающим из почтения. Затем-то и даются в заложники дети царей: если им будет в тягость их внутреннее правление, то чтобы было прибежище к государю и сенаторам и возможность получить лучшего царя, уже привыкшего к их обычаям". Когда они высказали это и в этом же роде, то Цезарь начал речь о величии Римлян и покорности Парфов; сравнил себя с божественным Августом, ссылаясь, что и от него просили царя, а о Тиберие не упомянул, хотя и тот послал. Прибавил и наставления (так как Мегердат тут присутствовал): "чтобы он помышлял не о тирании и рабах, а о том, что он правитель граждан; употребил бы в дело милосердие и справедливость, которые будет тем приятнее дикарям, чем менее они им известны". Тут, обратясь к послам, превозносит похвалами: вскромленника города Рима, скромности до сих пор примерной; но необходимо выносить характеры царей и не на пользу частые перемены. Дело Римлян пресыщением славы до того дошло, что и чужестранным народам желают спокойствия. - После этого поручено К. Кассию, начальствовавшему в Сирии, отвести молодого человека на берега Евфрата.
12. В то время Кассий превосходил прочих опытностью в законах; во время спокойствия, военное искусство становится неизвестным, и мир держит наравне (так сказать на одной доске) и деятельных, и ленивых. Впрочем, - на сколько это было доступно без войны, возобновил старинные обычаи, упражнял легионы; действовал так заботливо, предусмотрительно; действовал так, как если бы наступал неприятель. Он считал, что такой образ действия достоин его предков и рода Кассиев даже и у тех народов именитого. Затем, вызвав тех, по мыслям которых выпрошен был царь, стал лагерем у Зевгмы, где река всего удобнее для перехода и после того как прибыли знатные Парфы и царь Арабов Акбар, советует Мегердату - стремительные решения дикарей от промедления слабеют, или вероломно изменяются, а потому пусть поспешит исполнением своего начинания. Но этот совет пренебрежен, вследствие коварства Ахариса, который юношу неопытного и считавшего высшее счастье в наслаждениях роскоши, задержал в течение многих дней у города Едесы. По призыву Каррена, указывавшего на то, что все готово (в их пользу), если поспешат прийти, не идут прямо в Месопотамию, но обходом в Армению, в то время неблагоприятную, потому что начиналась зима.
13. Отсюда утомленные движением по снегам и горам - когда приближались к равнинам, соединились с войсками Каррена. По переправе через реку Тигр, проходят (земли) Адиабенов, которых царь Изатес явно взял на себя личину союза с Мегердатом, а тайно с большею верностью склонялся в пользу Готарцеса. По дороге взят город Нинос - древнейшая столица Ассирии и Арбела, крепость знаменитая славою, так как в последней битве между Дарием и Александром - тут сокрушены силы Персов. Между тем Готарцес у горы, которой название Самбулос, воздавал обеты местным богам, в особенности уважаемому там Геркулесу. А тот в определенное время во сне дает знать священникам, чтобы подле храма они поставили коней, приготовленных для охоты. - Лошади, приняв на себя колчаны, полные стрел, блуждают по лесам и наконец возвращаются ночью с опустевшими колчанами и тяжело дыша от усталости. Снова бог, в ночном видении, показывает, в каких местах прошел он леса и в разных местах находят распростертых животных.
14. Впрочем, Готарцес, недостаточно еще усилив войско, пользовался рекою Корма вместо укрепления и хотя вызывали его на бой и преследованием и вестниками, медлил, переменял места и. подсылая лазутчиков, подкупал противников изменить их слову. Из них уходят сначала Изатес с Адиабенами, а вслед за ним Акбар с Арабским войском по легкомыслию свойственному этим народам и потому что из опыта известно было, что дикари предпочитают лучше просить из Рима царей, чем их держать. А Мегердат. потеряв сильные вспомогательные войска, подозревая измену и остальных, решился прибегнуть к последнему, какое осталось средству - дело предоставить судьбе и испытать счастья в бою. Не уклонился от него и Готарцес, с уменьшением неприятелей более смелый. В схватке произошло большое побоище, а результат его нерешительный, пока Каррена, зашедшего далеко вперед после поражения тех, которые были против него, не окружил сзади свежий отряд. Тут, потеряв всякую надежду - Мегердат, последовав обещаниям Паррака, пользовавшегося покровительством его отца, коварством его связан и передан победителю. А тот, порицая его не как родственника или члена рода Арзакидов, но чужеродцем и Римлянином, велит жить, отрезав уши, на показ своему милосердию, а нам на посрамление. Потом Готарцес умер от болезни и приглашен на царство Вонон, в то время правивший Медами. Не было у него ни удач, ни несчастий, которые заслуживали бы упоминания; правление его было кратковременно и славным ничем не ознаменовано; а верховная власть над Парфами перенесена на сына его Вологеза.
15. А Митридат Босфорский, скитавшийся, утратив силы - после того как узнал что Дидий, вождь Римский и все главное войско его ушли, оставив в новом царстве Котиса, неопытного юношу, и немного когорт с Юлием Аквиллою, всадником Римским - презирая тех и других, возбуждал народ, сманивал перебежчиков; наконец, собрав войско, выгоняет царя Дандаридов и овладевает его областью. Когда это узнали и полагали, что вот-вот он сделает нашествие на Босфор, Аквилла и Котис, не доверяя собственным силам, потому что Зорзинес, царь Сираков, возобновил военные действия, и сами стали искать поддержки извне и отправили послов к Евнону, который стоял во главе народа Адорсов. И не было затруднений к союзу, так как они показывали на могущество Римлян против возмутителя Митридата; а потому условились: конными сражениями пусть состязается Евнон, а осаду городов пусть возьмут на себя Римляне. Затем они двигаются вперед в правильном боевом порядке: его фронт и тыл оберегали Адорсы, а середину когорты и Босфоране в нашем вооружении. Так сбит неприятель и пришли к Созе, городу Дандарики; его, оставленный Митридатом заблагорассудили занять и вследствие шаткого образа мыслей жителей оставить гарнизон. Отсюда двигаются они к Сиракам, и перейдя реку Панду - окружают город Усие, стоявший на возвышенном месте и укрепленный стенами и рвами; только стены не из камня, но из плетней с набитою в середине землею - была плохою защитою против нападающих: они возвели выше башни; оттуда факелами и копьями вносили замешательство в осажденных и, если бы сражение не было прервано ночью, то осада была бы начата и довершена в один и тот же день.
17. На другой день прислали уполномоченных, умоляя о прощении свободным, а предлагали десять тысяч рабов; но победители этим пренебрегли, потому что избить отдавшихся было бы жестоко, а такое множество окружить стражею трудно; пусть лучше падут по праву войны. Воинам, вошедшим по лестницам, дан знак к убийству. Истреблением Успензев наброшен страх на прочих и те не находили уже ничего безопасным, когда вместе сокрушаемы были - вооружение, укрепления в неприступных, или возвышенных местностях, реки и города. А потому Ворзинес, долго взвешивая мыслью - озаботиться ли крайним положением дел Митридата, или отеческим царством; когда перевесила польза его народа, дав заложников, распростерся перед изображением Цезаря к большой славе войска Римского, которое победоносное без кровопролития, как достоверно известно, находилось от реки Танаиса только на три дня пути; но на обратном движении счастье было уже не то, потому что некоторые из судов, возвращавшихся морем, занесены на берега Тавров и окружены дикарями, при чем убиты префект когорты и большая часть сотников. Между тем Митридат, не находя себе никакой помощи в оружии обдумывает - чье сострадание испытать. Брат Котис, прежде изменник, а потом враг, внушал опасения: из Римлян не было никого с таким весом, чтобы обещания его могли считаться за что-либо значительное. Обратился он к Евнону, не раздраженному никакими личными неудовольствиями и сильному вследствие недавно заключенной с нами дружбы. А потому, приладив свою наружность и выражение лица как можно больше своему настоящему положению - входит во дворец, и, упав к ногам Евнона, сказал: "я Митридат, в продолжении стольких лет предмет поисков Римлян на суше и на море, являюсь добровольно. Пользуйся как хочешь потомком великого Ахемена, что одно неприятели не отняли еще у меня". А Евнон, на которого произвели впечатление знатность этого человека, перемена его обстоятельств и просьба нелишенная благородства, поднимает просителя, хвалит за то; что он избрал народ Адорсов и его правую руку для испрошения прощения. Вместе он посылает послов и письма к Цезарю такого рода: "у императоров народа Римского и царей великих народов первая дружба вследствие сходства счастья, а у него с Клавдием даже общность (единство) победы. Самый честный конец войны как только улаживается все прощением. Так у побежденного Зорзина ничего не отнято. За Митридата, на сколько заслужил он более тяжкую участь, не просит он ни власти, ни царства; но лишь бы не был он предметом триумфа и не поплатился головою".
20. А Клавдий, хотя и снисходительный к чужеземным знаменитостям, усомнился было - принять ли пленного с договором о его безопасности, или не будет ли правильнее требовать его выдачи оружием? К последнему склоняло огорчение от оскорблений и жажда мщения; но с другой стороны представлялось: "предпринять войну необходимо будет путями непроходимыми по морю, лишенному пристанищ. К тому же цари, свирепы, народонаселение бродящее (кочующее); земля непроизводящая хлеба. От медленности явится скука, а от поспешности - опасности; мало чести победителям, а бесславия много, если будут прогнаны. Почему же не воспользоваться предложением и не спасти изгнанника? И ему бедному чем жизнь будет продолжительнее, тем более наказания". Подействовали такие рассуждения на Клавдия и он написал Евнону: "Митридат конечно заслужил примерную казнь, да и достаточно было бы у него, Клавдия, силы исполнить это. Но так и предками постановлено: сколько упорства нужно употреблять относительно врага, столько снисходительности к умоляющим о пощаде, а триумфы приобретаются над народами и царями, которые во всей еще силе".
21. Выдан после того Митридат и отведен в Рим Юнием Цилоном, правителем Понта, смелее чем следовало бы в его положении, говорят, он объяснялся перед Цезарем. Распространилось в народе сказанное им в следующих выражениях: "я не прислан к тебе, но возвратился, а если не веришь, то отошли и отыскивай". С неустрашимым лицом остался и тогда, когда подле ростр, окруженный стражами, выставлен был на показ народа. Отличия бывшего консула - Цилону, а Аквилле - претора определены.
22. При тех же консулах жестокая в ненависти Агриппина, а Лоллии неприязненная, за то, что она с нею соперничала о брачном союзе с государем, вызывает обвинения и обвинителя, который ее попрекнул бы Халдеями, Магами, спрошением изображения Аполлона Клария - о бракосочетании императора. Вследствие этого Клавдий, не выслушав подсудимой и предпослав в речи многое о знатности её перед сенатом: "что о на рождена от сестры Волузия, что брат её прадеда был Котта Мессалин, а сама она была замужем когда-то за Меммием Регулом, - а о браке с К. Цезарем с умыслом умалчивал". Присоединил: "гибельные её замыслы против общественного порядка и нужно отнять у нее средства к преступлению, а потому, имущество её описать в казну, а ее удалить из Италии". Таким образом пять миллионов сестерций оставлено изгнаннице из необъятных богатств. И знатная женщина, Кальпурния, погублена за то, что её красоту похвалил государь и вовсе не из вожделения, а так случайно. Вследствие чего насилие Агриппины и не дошло до последней крайности. К Лоллии послан трибун; который должен был вынудить ее к смерти. Осужден по закону о лихоимстве Кадий Руф, по обвинению Вифинцев. Галлии Нарбонской, за отличное уважение к сенаторам, дано: "сенаторам этой провинции дозволяется осматривать свои имущества, не испросив мнения государя по праву, которым пользуется Сицилия". - Итуреи и Иудеи, по смерти царей Согема и Агриппы, присоединены к провинции Сирии. Гадание безопасности (Augurium Salutis - гадание предпринимаемое в мирное время о вопросе - можно ли богов просить за сохранение государства), оставленное в течение 25 лет, заблагорассудили возобновить и потом продолжать. И объем города увеличил Цезарь старинным обычаем, которым предоставлялось раздвигать пределы города тем, которые распространили владения. И, впрочем, вожди Римские, хотя и покорили великие народы не пользовались этим правом, кроме Л. Суллы и божественного Августа.
24. Разно переданы побуждения честолюбия или славы царей в этом случае; но ознакомиться с началом устройства и какие границы городу назначил Ромул - полагаю неуместным. Таким образом от форума бычачьего, где мы видим медное изображение быка - так как этот род животных запрягается в плуг, начата борозда для назначения города, так чтобы захватить в эту черту и жертвенник Геркулеса. Оттуда в известных промежутках разбросаны камни по низам горы Палатинской до жертвенника Конза; за тем к старым куриям и далее до часовни Ларов. Полагали, что форум Римский и Капитолий прибавлены к городу не Ромулом, а Т. Тацием. Вслед за тел с успехами счастья раздвигались пределы города, А какие в то время Клавдий определил границы, легко узнать и записано в общественных актах.
25. В консульство Л. Антистия и М. Суилия торопятся с усыновлением Домиция - по влиянию Палланта. Он тесно связанный с Агриппиною, как уладивший её брак, а потом вступивший с нею и в телесную связь, побуждал Клавдия: "позаботиться о деле общественном; детству Британника дать сильную подпору. Так и у божественного Августа, хотя и окруженного внуками, были в силе и пасынки. Тиберий, кроме собственного рода, присоединил Германика. Пусть он (Клавдий) и себе возьмет молодого человека, который разделил бы часть забот". Уступая таким убеждениям Домицию дает первенство перед сыном, которого тот был старше двумя годами, а перед сенатом сказал речь в том же смысле, как слышал от отпущенника. Люди опытные заметили, что никакого до тех пор не было усыновления у патрициев Клавдиев и от самого Атта Клавза непрерывно велись они. Впрочем, высказана государю признательность с лестью относительно Домиция более изысканною и принят закон, по которому он должен был перейти в семейство Клавдиев и прозвание Нерона. И Агриппина почтена наименованием Августы. Когда это совершилось, не было никого столь чуждого сострадания, которого не коснулось бы горе об участи Британника. Мало-помалу покинутый даже услугами рабов, неуместное внимание мачехи обращал в насмешку, понимая его лживость. И передают, что он имел от природы быстрые способности - может быть и в самом деле, а может быть опасное положение задабривало в его пользу, но добрая слава при нем осталась, хотя и без опытов.
27. Но Агриппина для того, чтобы показать свою силу и союзным народам, выхлопатывает отвести в город Убиев, в котором родилась, заслуженных воинов и поселение, которому название придано от её имени. И надобно было случиться, что именно дед её, Агриппа, принял изъявление покорности этого народа, когда он перешел Рейн. В то же время в верхней Германии произошла тревога, вследствие прихода Каттов, пришедших в движение с целью грабежа. Вследствие этого легат Л. Помпоний убеждает вспомогательных Вангионов и Неметов с присоединением союзной конницы - опередить грабителей, или окружить, когда они разойдутся, ничего не ожидая. Совету вождя соответствовала деятельность воинов; разделились они на два отряда и тот, который пошел по дороге на лево - только что возвратившихся, употребивших добычу на наслаждения и отягченных сном, окружил. Радость была тем сильнее, что некоторые жертвы Варова побоища освободили из рабства после сорокалетней неволи. А те, которые пошли на право по ближайшим дорогам - неприятелю, попавшемуся на встречу и дерзнувшему на бой, сделали еще более урону; обремененные добычею и славою воротились к горе Тавну, где дожидался Помпоний с легионами на случай, если Катты от жажды мщения, дадут случай к сражению. Они из опасения как бы не окружили их с одной стороны Римляне, с другой Херуски, с которыми они вечно враждуют, отправили в город послов из сотников. Определена Помпонию почесть триумфа, малая часть славы его у потомства, в котором он блистает гением поэта.
29. Около этого же времени Ванний, навязанный Свевам Друзом Цезарем, прогнан из царства; в первое время правления был приятен своим землякам и пользовался у них доброю славою, а потом, вследствие долговременного правления, стал надменным и сделался жертвою ненависти соседей и домашних неудовольствий. Исполнителями были: Вибиллий, царь Гермундуров, Вангий и Сид, дети сестры Ванния. А Клавдий, несмотря на частые просьбы не вмешался с оружием в борьбу дикарей, обещая Ваннию - безопасное убежище, если будет прогнан и написал П. Ателлию Гистру, заведовавшему Паннониею: "чтобы он перед берегом (Дуная) устроил легион и вспоможения, набранные из самой провинции, для поддержки побежденных и устрашения победителей, как бы они, возгордясь счастьем, не возмутили и нашего спокойствия". Приходили в бесчисленном множестве Лигии и другие народы по слуху богатого царства, которое Ванний в течение 30 лет обогатил грабительствами и денежными сборами. А у него собственный отряд пехоты, а конница была из Сарматов и Язигов - все это не под силу многочисленности врагов; а потому решился защищаться укреплениями и войну тянуть. Но Язиги, не вынося осады, разбрелись по соседним полям и причинили необходимость сражения, так как туда наступили Лигий и Гермундур. Вследствие этого Ванний, вышедший из укреплений, разбит в сражении и несмотря на неудачу заслужил похвалу за то, что в сражении принял непосредственное участие и получил раны, действуя против неприятеля. Впрочем, он нашел убежище на флоте, дожидавшемся на Дунае; за ним последовали те, которые пользовались его покровительством и, получив земли, поселены в Паннонии. Царство разделили между собою Вангио и Сидо, сохранив примерную в отношении к нам верность; подданные - таков ли был их собственный характер, или таково свойство рабства, пока цари домогались власти, любили их, а еще больше стали их ненавидеть, когда получили ее.
30. А в Британнии И, Остория, пропретора, встретило смутное положение дел: неприятели рассыпались по землям союзников и тем сильнее, что полагали - что новый вождь, еще не знавший войска и при начавшейся уже зиме, не пойдет на встречу. Он зная, что от первых событий возникают, или опасения, или уверенность, увлекает поспешно когорты и избив тех, которые сопротивлялись, преследовал рассеявшихся и чтобы не дать им возможности снова сосредоточиться в массы и чтобы непрочный и неприязненный мир не дал покою ни воину, ни вождям, готовится отобрать оружие у подозрительных и всех удержать укрепленным лагерем у рек Аввоны и Сабрины. Первые отказали в этом Идены, народ сильный, еще не сраженный в битвах так как они добровольно приступили к союзу с нами. Под их руководством соседние народы избрали место для сражения, огражденные сельскою плотиною и с узким доступом, для того чтобы оно было непроходимо коннице. Эти укрепления вождь Римский, хотя он вел союзные войска не подкрепленные силою легионов, пытается прорвать и, распределив когорты, и отрядам пеших назначает их обязанности. Тогда, по данному сигналу, прорывают насыпь и приводят в замешательство запутавшихся в своих собственных окопах. А они вследствие сознания возмущения и видя, что пути к бегству заграждены, совершили многие славные действия. В этом сражении сын легата, М. Осторий, заслужил честь спасения гражданина. Впрочем, поражение Иценов успокоило тех, которые не решались между войною и миром и войско оттуда поведено в землю Кангов. Опустошены поля, добыча в разных местах собрана; неприятель не решился на сражение и даже коварные попытки тайком тревожить движение нашего войска, были строго наказаны. Уже дошли не далеко от моря, которое обращено к острову Гибернии, когда начавшиеся у Бригантов раздоры вернули вождя, твердо решившегося нового не начинать, пока не будет упрочено прежнее. Да и Бриганты, по убиении немногих, взявшихся за оружие, успокоились, когда остальным даровано прощение. Народ Силуров ни жестокие, ни кроткие меры не могли отклонить от продолжения войны и их необходимо было теснить постоянными лагерями легионов. А чтобы скорее этого достигнуть - поселение Комулодунум - сильный отряд заслуженных воинов, отведен на земли пленных - как вспоможение против возмутившихся и средство союзников приучить к повиновению законам. - Оттуда пошли в землю Силуров, а те, кроме собственной смелости, полагались и на силы Карактака: его многие сомнительные и многие удачные действия возвысили до того, что он стал выше прочих Британнских вождей. Но превосходя хитростью, умением пользоваться местностью к обману противников, а уступая силою воинов, переносит войну к Ордовикам, присоединив тех, для кого мир с нами был предметом опасений и испытывает решительный бой, выбрав для него местность, где доступ и отступление равно для нас неблагоприятные, для его воинов были к лучшему. Тут на крутизнах гор, где удобнее был всход наподобие вала набрасывает камни, а впереди бежала река с неверными бродами и лучших из воинов поставил впереди укреплений.
34. Кроме того народные предводители обходили, делали увещания, ободряли умы, уменьшали опасения, а поощряли надеждами и другими побуждениями к войне. А сам Карактак, летая туда и сюда, свидетельствовал: "вот готов день, готов бой или для возвращения свободы, или для начала вечного рабства". Называл имена предков, которые Диктатора Цезаря (Юлия) прогнали; доблестью коих они, свободные от секир и податей, сохраняют неоскверненными тела своих жен и детей". Когда он говорил это и "в таком роде народ одобрял криками; свойственными их народу клятвами обязали они друг друга - не уступать ни перед оружием, ни перед ранами.
35. Такая готовность поразила удивлением вождя Римского и вместе приводили в ужас: препятствие находившейся впереди реки, прибавленного к ней вала, возвышавшихся над ними холмов - все это грозное и наполненное защитниками. А воины требовали битвы; они кричали, что храбростью можно взять все. Префекты и трибуны говорили в том же смысле и разжигали усердие войска. Тогда Осторий, рассмотрев где невозможно было пройти и где можно, повел открытою силою и перебрался через реку без больших затруднений. Когда достигли насыпи, пока состязались стрелами, наши терпели более от ран, да и убитых было очень много. Но когда воины, прикрывшись щитами в виде черепахи, растащили грубо и безобразно сложенные массы камней и рукопашный бой завязался при равных условиях, дикари удалились на горные возвышенности. Но и туда прорвались и легко и тяжело вооруженные воины первые бросая стрелы, а вторые дружным маршем. А ряды Британцев пришли в замешательство у них не было никаких покровов, панцирей и шлемов и если они сопротивлялись вспомогательным войскам, гибли от мечей и копей воинов легионных, а если они обращали свои силы против них, то - от дротиков и кинжалов вспомогательных воинов. То была блистательная победа; взяты жена и дочь Карактака и братья изъявили покорность; а сам (так как при несчастии трудно найти где-либо безопасность) просил убежища у Картисмандуи, царицы Бригангов, но был связан и выдан победителям через девять лет после того, как началась война в Британнии. Молва о ней распространилась по островам и ближайшим провинциям и достигла Италии: все желали видеть того, кто в течение стольких лет презирал наши силы. Да и в самом Риме не безызвестно было имя Карактака и Цезарь, возвышая свою собственную честь, прибавил славы побежденному. Созывается народ как на какое-то необычайное зрелище. Под оружием стали преторианские когорты на поле, находящемся впереди их лагерей. Тут шли впереди люди, принадлежавшие к свите царя, потом богатые убранства коней и ожерелья были несены, а также все, что он приобрел во внешних войнах; вслед за тем вели его братьев, жену и дочь, а наконец показался и сам. Прочих мольбы были униженные, внушенные страхом; а Карактак, не смирясь ни в выражении лица, ни в словах, не искал сострадания. Когда он предстал перед трибунал, то стал говорить так: "если бы моей знатности и высокому положению соответствовала и умеренность в счастье, то я пришел бы в этот город скорее другом, чем пленным и не пренебрег бы ты принять в союз мира человека, происходящего от знатных предков, повелителя многих народов. Теперешний жребий мой сколько для меня позорен, столько для тебя честен; были у меня кони, люди, оружие, богатства. Что же удивительного, если я все это утратил недобровольно? Разве при вашем стремлении повелевать всеми не есть естественное последствие - всем принимать рабство. Если бы я сдался немедленно и с покорностью, ни судьба моя, ни твоя слава не приобрели бы такой громкой известности. И казнь мою покроет забвение, а если ты сохранишь меня невредимым, то я буду вечным примером твоего милосердия". На это Цезарь даровал прощение ему, жене и братьям и они, освобожденные от оков Агриппину, неподалеку сидевшую на другом возвышении - теми же что и государя почтили изъявлениями похвалы и признательности. Невиданное дотоле зрелище и несвойственное древним нравам, что женщина сидела во главе знаков Римского могущества и сама себя представляла как бы соучастницею власти, её предками приобретенной. Позванные после того сенаторы не щадили выражений самых пышных по поводу плена Карактака: дело это не менее славно, как когда Сифакса П. Сципион, а Персея - Л. Павел и если какие другие полководцы показывали народу Римскому царей в оковах. Осторию присуждены знаки триумфа. До этого времени счастливы были его дела, но тут стали сомнительными или потому что с удалением Карактака, как будто бы война приведена была к концу и не так старательно уже занимались и с нашей стороны военным делом, а может быть и неприятели из сожаления о таком царе, воспылали более сильною жаждою мести. Окружают они префекта лагерей и когорты легионов, оставленные для построения укреплений в земле Силуров. Если бы не было оказано поспешной помощи из соседних сел и укреплений, то войска эти были бы окончательно истреблены. Впрочем, и так пали: префект, восемь сотников и лучшие из рядовых воинов; немного спустя обращают в бегство наших фуражиров и посланные на помощь отряды.
39. Тогда Осторий противопоставил легкие когорты и все-таки не остановил бы бегства, если бы не ввел в дело легионы; их силою уравновешена борьба и наконец приняла оборот для нас более благоприятный. Убежали неприятели с небольшим уроном, так как день клонился к вечеру. Частые вслед за тем стычки и чаще наподобие разбоев по лесам, болотам, по указанию обстоятельств, или по степени мужества: то нечаянно, то с предусмотрительностью; из раздражения и из-за добычи; по приказанию, а иногда и без ведома вождей. И в особенности, вследствие упорства Силуров, а их подстрекало слово императора Римского: "как некогда Сугамбры вырезаны и переведены в Галлию, так самое имя Силуров следует искоренить". Вследствие этого две вспомогательных когорты, высланных корыстолюбием преторов для грабежа неосторожно, были перехвачены неприятелем; щедро раздавая добычу и пленных - и прочие народы влекли к измене. Тут Осторий, наскучив утомлением забот, оставил жизнь к радости неприятелей, как вождь которого презирать не следовало, он был жертва если не битвы, то во всяком случае войны. А Цезарь, узнав о смерти легата, дабы провинция не была без правителя, заместил А. Дидием. Он прибыл поспешно, по нашел дела не в цветущем положении, так как между тем произошла неудачная битва легиона, которым начальствовал Манлий Валенс. Слава этого события и неприятелей приняла громадные размеры; было бы чем попугать шедшего вождя; да и он сам выслушал, увеличивая еще значение события для того, чтобы в случае, если бы уладил приобрести больше похвалы, а если бы продолжались неудачи, то это было бы для него тем извинительнее. Силуры и этот урон нам причинили и широко распространили набеги, пока прибытием Дидия не были прогнаны. Но после взятия Карактака, особенно хорошо знавший военное дело Венуций, из города Бригантов, как я выше упомянул, долгое время верный и защищенный Римским оружием - был в супружестве с царицею Картисмандуею; потом вышел раздор, открылась война и он против нас начал неприязненные действия. Но сначала была у них только между собою борьба и Картисмандуя хитрыми замыслами погубила брата и близких Венуция. Вследствие этого, неприятель раздраженный позором, чтобы не быть под властью женщины, с сильною и отборною вооруженною молодежью вторгается в его царство, а мы это предвидели и посланные на помощь когорты завязали упорное сражение; начало его сомнительное имело исход более благоприятный. Не с меньшим успехом сразился легион, которым начальствовал Цезий Назика, так как Дидий, отягченный старостью и избытком богатств, считал достаточным действовать через уполномоченных и только отражать неприятеля. Эти дела, хотя двумя пропреторами Осторием и Дидием в продолжении многих лет совершенные, соединил я вместе для того, что отдельно они не так-то заслуживали бы памяти. Возвращаюсь к последовательному порядку времени.
40. В консульство Тиб. Клавдия в пятый раз и Серв. Корнелия Орфиты поспешили облечь Нерона в тогу возмужалости для того, чтобы он казался способным заняться общественными делами. И Цезарь охотно уступил льстивым предложениям сената: "чтобы Нерон на двадцатом году принял консульство, а между тем будучи назначен в эту должность, пользовался проконсульскою властью вне города и получил бы наименование первого (старшего) из молодых людей". Присоединены от имени его денежные раздачи войску и раздачи деньгами и припасами народу. Во время совершения игр цирка, а они давались для снискания народного благорасположения, провезены Британник в претексте, а Нерон в триумфальной одежде. Пусть смотрит народ одного в императорском убранстве, а другого в детском платье и пусть одинаково догадывается о судьбе того и другого. Вместе те из сотников и трибунов, которые сострадали над жребием Британника, удалены под разными вымышленными предлогами и некоторые под предлогом почтить их; да и из вольноотпущенников, если которые неподкупной преданности, прогнаны при таком случае. Встретясь друг с другом, Нерон приветствовал Британника его именем, а тот его назвал Домицием. И это как начало раздора, Агриппина сильно, жалуясь переносит к мужу: "пренебрегается усыновление и что присудили сенаторы и повелел народ, то среди семейства отменяется и, если не предупредить столь неприязненной злонамеренности научающих, то кончится это со вредом для общества". Растревожен этим Клавдий как бы преступлением, и лучших из воспитателей сына казнит изгнанием или смертью и навязывает ему данных мачехою. Впрочем, Агриппина не решалась еще приняться за самое важное, прежде чем от заведования преторианскими когортами освобождены Лузий Гета и Руфий Криспин, а она полагала, что они помнят о Мессалине и преданы её детям. А потому, вследствие заверений супруги, что когорты жертвою честолюбивых происков двоих и если один будет ими управлять, то тщательнее будет дисциплина, начальство над когортами вверено Бурру Афранию, с отличною военною славою, но знавшему по чьей милости получил он это назначение. И свое значение Агриппина увеличивала все более и более: в колеснице въезжала в Капитолий, а право это издревле предоставленное только жрецам и священнослужителям - увеличивало почтение к женщине и единственный по сей день пример представляла она, рожденная от императора, сестра того, кто стоял во главе государства, супруга и мать. Между тем главный её поборник Вителлий, будучи в её самой большой милости и уже в преклонной старости (до такой степени неверны дела могущественных лиц) подвергся обвинению по доносу сенатора Юния Лупа; он ставил ему в вину оскорбление величества и стремление к верховной власти. Послушал бы Цезарь, если бы не подействовали на него скорее угрозы, чем просьбы Агриппины, и обвинителя устранил. от огня и воды. Именно того и хотел Вителлий.
43. Многие в этом году случились чудесные явления; на Капитолий сели зловещие птицы; дома обвалились от частых землетрясений и при распространившемся страхе и смятении народа все малосильные были задавлены. Самый недостаток произведений земли и возникший вследствие того голод - были приняты за чудесное. И не одни тайные жалобы, но Клавдия, когда он оказывал суд и расправу - осыпали возмутительными криками и, загнав в самую крайнюю часть форума, теснили силою, пока он с отрядом воинов не прорвался чрез неприязненных. Верно только то, что на продовольствие города Рима оставалось хлеба всего на пятнадцать дней не более; по великой благосклонности богов и умеренной зиме, успели пособить такому крайнему положению. А по истине когда-то из Италии возили припасы легионам в отдаленные провинции; да и теперь нельзя жаловаться на непроизводительность почвы; по мы предпочитаем пользоваться Африкою и Египтом и жизнь народа Римского предоставлена судам и случайностям.
44. В этом же году война, начавшаяся между Армянами и Иберами была поводом к весьма важным столкновениям Парфов и Римлян. Над народом Парфов начальствовал Вологез, происходивший от матери, любовницы гречанки; а над Иберами Фаразман и владение его было старинное. Армянами владел брат его Митридат при содействии нашем. Был у Фаразмана сын, по имени Радамист, высокий и стройный, обладавший замечательною телесною силою, перенявший все знания отца и пользовавшийся доброю славою у соседей. Он слишком часто и смело говорил: "скромное царство Иберов задерживает старость отца, для того, чтобы скрыть свои пожелания. А потому Фаразман юношу готового уже властвовать; обнадеженного расположением соотечественников, опасаясь за свои уже преклонный возраст стал прельщать другою надеждою - указывал ему на Армению, напоминая, что он то дал ее Митридату, прогнав Парфов, но нужно отложить намерение действовать силою, и предпочесть хитрость, которою и подавить неосторожного". Таким образом Радамист, притворно рассорившись будто бы с отцом, не будучи в состоянии переносить нерасположения мачехи, отправился к дяде. Тот принял его чрезвычайно ласково точно сына родного, стал склонять знатнейших Армян к перевороту, а Митридат этого не знал и продолжал честить его все более и более.
45. Под предлогом будто бы примирения вернулся к отцу с известием: чего можно только достигнуть хитростью, сделано все; прочее же нужно довершить оружием. "Между тем Фаразман придумывает поводы к войне: когда сражался он против даря Албанцев и звал на помощь Римлян, то воспротивился брат и за это оскорбление отмстит он тем, что пойдет на его гибель". Вместе передает он сыну большие войска. Тот приведенного в ужас внезапным вторжением и потерявшего лагерь Митридата загоняет в укрепление Горнеос, безопасное по местности и гарнизону из воинов, которыми начальствовал префект Цэлий Поллион и сотник Касперий. Ни в чем так малосведущи дикари, как в употреблении машин и вообще осадном искусстве; а нам эта часть военного дела преимущественно знакома. Таким образом Радамист, сделав покушение на укрепления или без успеха или с уроном, начал осаду и, видя что сила остается без действия, подкупает корыстолюбивого префекта, несмотря на громкие заявления Касперия - как бы союзный царь и Армения, дар народа Римского, не сделались жертвою преступления и подкупа. Наконец так как Поллион ставил на вид численность врагов, а Радамист приказания отца, то, условясь о перемирии, удалился с тем, чтобы, если Фаразмана не отпугнет от войны, то дать знать Т. Уммадию Квадрату, префекту Сирии, в каком положении находятся Армении.
46. По удалении сотника префект, как бы освободясь от надзора, стал убеждать Митридата к заключению союзного договора, ссылаясь на их братскую связь, на старшинство годами Фаразмана и на другие родственные отношения; он женат на его дочери, а Радамист ему зять. Не отказываются от мира Иберы, хотя на этот раз перевес силы на их стороне; а вероломство Армян довольно хорошо известно. У него же не осталось другого прибежища, кроме укрепления, где уже чувствуется недостаток в съестных припасах; пусть он не усомнится предпочесть войне условия, которые не будут стоить кровопролития. "Не решался на это Митридат и подозревал замыслы префекта, так как он осквернил царскую любовницу и считался продажным во всех отношениях. Между тем Касперий приходит к Фаразману и требует, чтобы Иберы оставили осаду". Он, давая явно ответы неясные и чаще в духе примирения, тайными гонцами дает Радамисту знать, чтобы как можно поспешил с осадою. Увеличено вознаграждение за преступление и Поллион тайным подкупом склоняет воинов требовать мира и грозить, что они уйдут из укрепления. В такой крайности Митридат принимает день и место для союза и выходит из крепости.
47. Сначала Радамист бросился к нему с распростертыми объятиями, прикинулся послушным, именуя его отцом и тестем. Присоединил и клятву: "не сделает он ему насилия ни мечом, ни ядом; тут же увлекает его в ближайшую рощу, говоря что там приготовлено, по его приказанию, жертвоприношение для того, чтобы скрепить мир свидетельством богов". У Царей есть обычай всякой раз, когда они заключают союзный договор - соединить правые руки и большие пальцы связать, затянув узлом; а потом когда кровь нальется в оконечность члена, легким ударом извлекают кровь и друг у друга прикасаются к ней устами; этот союз считается тайным и как бы освященным взаимною кровью. Но тут тот, кто подходил с этим завязыванием, притворяясь будто бы упал, ухватился за колена Митридата и его повалил; вместе сбежались многие, наложены цепи и его повлекли в ножных оковах, что считается позором у дикарей. Тут же народ, с которым он обращался строго, осыпал его бранью и ударами. С другой стороны были, которые сострадали над такою переменою судьбы. Следовавшая с малыми детьми жена наполняла все плачем. Скрыты они в разные закрытые повозки, пока послали узнать приказания Фаразмана. А для него алчность владения была дороже брата и дочери и дух его готов на преступления; впрочем он позаботился о том, чтобы они убиты были не в виду его, а за глазами, Да и Радамист как бы помня клятву, на сестру и дядю не употребил ни меча, ни яда, но брошенных на землю лишает жизни покрытых большим количеством тяжелого платья. И сыновья Митридата за то, что оплакивали убийство родителей, умерщвлены.
48. А Квадрат, узнав, что Митридат сделался жертвою измены, а царство его во власти убийц, зовет совет, передает о том, что сделалось и спрашивает: мстить ли? Немногим была забота о чести общественной: большая часть толкуют о том, что безопаснее: "каждое внешнее (иноземное) преступление нужно встречать с радостью; необходимо даже бросать семена неудовольствий, так как уже часто государи Римские ту же Армению, под видом щедрости, делали поводом в тому, что произвести смуты у дикарей. Пусть владеет Радамист дурно приобретенным, пусть он будет ненавистен, бесславен, если только из этого можно извлечь больше пользы, чем в том случае, если бы он приобрел со славою". Мнение это принято, а чтобы не показаться, что преступление одобрено, и так как Цезарь предписал совсем другое, то и отправлены к Фаразману гонцы повестить: "чтобы он отступил от пределов Армении и сына бы отвлек".
49. Правителем Каппадокии был Юлий Пелигн, ленивый умом и одинаково заслуживавший презрение смешною наружностью, но человек чрезвычайно близкий к Клавдию, когда тот, будучи еще частным человеком и праздным, находил удовольствие проводить свободное время в обществе шутов. Этот-то Пелигн, собрав вспомогательные войска из провинции как будто бы с тем, чтобы возвратить Армению, пока грабил более союзников, чем врагов, вследствие ухода своих (воинов) и нуждаясь в защите, пришел к Радамисту. Под влиянием его подарков, он же сам, по собственному побуждению, убеждает его - "принять знаки царского достоинства", а когда тот принял, то он был его исполнителем и товарищем. Когда это разнеслось и молва о том была самая дурная, то как бы и о прочих не сделали такой же догадки как о Пелигне, то легат Гельвидий Приск послан с легионом, чтобы по обстоятельствам принять меры в таком смутном положении дел. А потому, поспешно перейдя гору Тавр, он уладил больше умеренностью, чем силою; но тут получил приказание - возвратиться в Сирию, чтобы не подать повода к началу войны против Парфов.
50. Так как Вологез, считая, что пришел случай овладеть Арменией: ею владели его предки, а теперь чужестранный царь присвоил преступлением, собирает войска и готовится отвести брата Тиридата на царство, для того, чтобы ни один член его семейства не оставался без владения. Наступлением Парфов без боя прогнаны Иберы и города Армян: Артаксата и Тиграноцерта - покорились. Затем жестокая зима, а может быть и недостаточные запасы продовольствия, а вследствие той и другой причины возникшая моровая язва - побудили Вологеза оставить на этот раз (замысел). Опустевшую снова Армению занял Радамист, более жестокий чем прежде, так как в отношении к изменившим и при случае опять готовым взбунтоваться. Но они, хотя и привыкшие к рабству, теряют терпение и с оружием окружают царский дворец.
51. И другого средства к спасению не было у Радамиста, как быстрота коней и они унесли его и жену. Но беременная женщина кое-как еще переносила начало бегства из опасения врагов и любви к мужу; но вследствие постоянной поспешности живот приходил в сотрясение и вся внутренность потрясалась, а потому она умоляла честною смертью избавить ее от позора, попасть в плен. Он сначала ее обнимал, приподнимал, увещал, то удивляясь её твердости, то болезненный от страха, как бы она, будучи оставлена, кому-нибудь не досталась. Наконец, в исступлении любви, да и не неопытный в деле преступлений, извлекает меч и раненую влечет к берегу Аракса и бросает в реку, как бы и тело то кто не унес, а сам сломя голову спешит к Иберам в отцовское царство. Между тем Зенобию (так звали эту женщину) в тихом заливе, увидали пастухи дышащую и с признаками жизни; по её величавой наружности, считая ее не простого рода, перевязывают рану, прикладывая сельские лекарства. Узнав её имя и судьбу, несут в город Артаксат, оттуда общественною заботливостью отведена к Тиридату, ласково принята и с нею обращались как с царицею.
52. В консульство Фавста Суллы и Сальвия Оттона, Фурий Скрибониан отправлен в ссылку за то, что будто бы он старался разузнать о кончине государя, через Халдеев. К обвинению припутана была и Юния, мать его, будто бы не вынося того, что постигло ее прежде (она была сослана). Отец Скрибониана, Камилл, в Далмации произвел было вооруженное восстание и Цезарь относил это к милосердию, что опять оставил в живых род неприязненный. Впрочем, изгнанник жил после того не долго; случайно ли он умер или изведен ядом, - каждый рассказывал так, как сам верил. Об изгнании математиков из Италии состоялось сенатское определение, жестокое и бесполезное. За тем похвалены в речи государя те, "которые по стесненному положению дел домашних добровольно оставляли сенатское сословие и удалены те, которые, оставаясь, бесстыдство присоединяли к бедности".
53. Между прочим доложено сенаторам - о наказании женщин, которые соединяются с рабами. Постановлено: "чтобы поступившие так, без ведома господина, считались в рабстве, а если с его согласия, то отпущенниками". Палланту, которого Цезарь представил как виновника этого доклада, дать преторские знаки и пятнадцать миллионов сестерций - подал мнение назначенный консул Бореа Соран. Сципион Корнелий прибавил: "публично высказать ему (Палланту) благодарность за то, что, происходя от царей Аркадии, столь древним благородством пожертвовал общественной пользе и допустил - считаться в числе служителей государя". Клавдий заверил: "доволен почестью Паллант и останется при прежней бедности". И изображено на медной доске всенародно сенатское определение, в котором отпущенник, владелец трех сот миллионов сестерций - осыпан был похвалами за бережливость (умеренность) древних времен.
54. А брат его, по прозванию Феликс, (счастливый), действовал не с такою умеренностью уже давно будучи поставлен начальником над Иудеею, он считал для себя безнаказанным все, чтобы ни сделал дурного, опираясь на такую всесильную поддержку. Конечно Иудеи подали повод, начав возмущение ослушанием К. Цезаря. Когда узнали о его убиении, оно затихло; оставалось опасение, как бы кто из государей не распорядился бы приказать то же самое. Между тем Феликс несвоевременными мерами подстрекал их проступки, причем ему во всем худшем соревновал Вентидий Куман, которому принадлежала часть провинции. Она была разделена так, что Вентидию повиновался народ Галиллеев, а Феликсу - Самаритяне; издавна в раздоре они и в то время, презирая правителей, не старались сдержать взаимной ненависти. А потому они грабили друг друга, насылали шайки разбойников, устраивали засады, а иногда и прямо сходились сражаться, а награбленное и добычу относили к прокураторам. Те сначала радовались, но когда зло принижало все более опасные размеры, употребили в дело оружие воинов, а те были разбиты. Загорелась бы войною провинция, если бы не пришел на помощь Квадрат, правитель Сирии. Не долго думали употребить в дело смертную казнь против Иудеев, которые решились на убийство воинов; а Куман и Феликс причинили замедление, так как Клавдий, выслушав о причинах возмущения, дал (Квадрату) право постановить приговор и над прокураторами. Но Квадрат, чтобы умерить усердие обвинителей, показал Феликса между судей принятого на трибунал и осужден за преступления, совершенные двумя - один Куман. Спокойствие возвращено провинции.
55. Не много спустя народ полевых Киликов, носивший прозвание Клитов, часто волновавшийся и прежде, в то время под предводительством Трозобора, заняли лагерем крутые горы, и оттуда набегами на берега и города, причиняли насилие земледельцам и горожанам, а в особенности купцам и плывшим на судах. Осажден город Анемуриенсский и посланы из Сирии на помощь всадники, но они с их начальником Курцием Севером - приведены в замешательство, так как суровая местность прилежащей страны, представляя удобства для пешего сражения, не годилась вовсе для конного. Потом уже царь прибрежья Антиох, лестью в отношении к простому народу и коварством к вождю, расстроил войска дикарей, Трозобора и не многих старейшин умертвил; остальных успокоил мерами снисхождения.
56. Около этого же времени, прорыв гору между Фуцинским озером и рекою Лирисом - с тем, чтобы великолепие этого дела могло быть предметом зрелища для большего числа, на самом озере приготовляется морское сражение; как некогда Август, устроив по сю сторону Тибра пруд - показал такое же, но легкими судами и в меньшем размере. Клавдий снарядил вполне триремы, квадриремы и девятнадцать тысяч вооруженных воинов; обход опоясал плотами для того, чтобы не было возможности уходить во все стороны, но, впрочем, охвачено было пространство достаточное для силы гребли, искусства кормчих, натиска судов и вообще того, что обыкновенно делается в сражении. На плотах были расставлены взводы и эскадроны преторианских когорт, а впереди устроены оплоты, с которых действовать катапультами и баллистами. Остальное пространство занижали матросы на крутых (с палубами) судах. Берега, холмы и возвышения гор, наподобие театра, наполнило несметное количество зрителей из соседних муниципий, а также и из самого Рима из желания видеть и подслужиться государю. Сам Клавдий в блестящей одежде, и недалеко Агриппина в позлащенной хламиде, сидели впереди. Сражение, хотя и между осужденными, происходило с настроением ума людей храбрых и, после многих ран, от смерти спасены.
57. По окончании зрелища открыт ход воде. Нерадение при производстве работ ясно было, так как выемка была недостаточно глубока до низу или даже до середины озера. Тут же, спустя некоторое время глубже вырыты рвы и для привлечения опять народного множества дано зрелище гладиаторов и сделан помост для пешего сражения. Но тут пиршество, устроенное при истоке озера, поразило всех большим страхом, так как сила воды, прорываясь, увлекала то что ближе, снеся тех, которые стояли по ту сторону или приведя в ужас шумом и плеском. Вместе с тем Агриппина, воспользовавшись испугом государя, обвиняет Нарцисса, заведовавшего работами, в алчности и грабительстве; да и тот не смолчал, уличая ее в женских слабостях и излишних надеждах.
58. В консульство Д. Юния и К. Гатерия, Нерон, шестнадцати лет от рождения, принял в супружество Октавию, дочь Цезаря. А чтобы отличиться честными занятиями и славою красноречия, взявшись за дело Илиенцев, искусно изложив, что Римляне выходцы из Трои и Эней родоначальник семейства Юлиев и другие предания древности, недалекие от басен, добился, что Илиенцы освобождены от всех повинностей для государства. Благодаря тому же оратору Вонониенсскому поселению, сделавшемуся жертвою пламени, оказано пособие в десять миллионов сестерций. Родосцам возвращена свобода, не раз то отнятая, то закрепленная, как они оказывали заслуги во внешних войнах, или провинились внутренними возмущениями. Апамейцы, пострадавшие от землетрясения, освобождены от податей на пять лет.
39. Клавдий вынуждаем был к крайней жестокости интригами той же Агриппины; она погубила Статилия Тавра, знаменитого богатствами, желая завладеть его садами. Обвинителем был Тарквиций Приск. Он был легатом (помощником) Тавра, правившего Африкою с властью проконсула; до возвращении ставил ему в вину незначительное обвинение во взятках и еще в волшебстве и суевериях. Тот не выдержал долее ложного обвинения и незаслуженного жребия и насильственно лишил себя жизни прежде сенатского приговора. Тарквиций, впрочем, выгнан из курии и сенаторы, из ненависти к обвинителю, настояли на том, несмотря на усилия Агриппины.
60. В том же году часто и прежде повторяемые государем слова: "приговоры его прокураторов должны иметь такую же силу как если бы он сам их постановил", - чтобы не сочтены были за вырвавшиеся случайно - установлено и сенатским определением полнее и яснее чем прежде. Еще божественный Август повелел: "всадникам, заведывающим управлением Египта, разбирать дела по законам и решениям их иметь такую же силу, как если бы их постановили сановники Римские". Вслед затем по другим провинциям и в городе (Риме) предоставлена (всадникам) большая часть того, что прежде было в ведении преторов. Клавдий передал всю судебную часть, о которой столько раз состязались возмущениями и оружием, когда по проектам Семпрониев всадническое сословие получило судебную власть и наоборот законы Сервилиевы возвратили ее сенату; а некогда Марий и Сулла об этом-то главное и вели войну. Но в то время сословий были уже вовсе не те стремления и те, которые победили, всенародно обнаруживали свою силу. К. Оппий и Корнелий Бальб первые силами Цезаря могли предписывать условия мира и объявлять войну. Ни к чему не повело бы припоминать здесь всесильные имена Мадиев, Ведиев и других всадников Римских, когда Клавдий отпущенников, которым вверил управление своею частною собственностью, сравнял с собою и законами. - Доложил потом о необходимости дать особые права жителям Коса и привел на память многое об их древности: "Аргивцы или Коей, отец Латоны - древнейшие возделыватели острова; потом с прибытием Эскулапия внесено искусство лечения и оно, в высшей степени, заслужило известность между его предками". - причем приводил он имена каждого порознь и в какое время жили они. Он даже прибавил, что и Ксенофонт, знаниями которого он сам пользуется, происходил из того же семейства, и уступая его (Клавдия) просьбам, необходимо сделать, чтобы Коосцы, на будущее время свободные от всяких платежей, населяли бы остров священный, обреченный одному служению божества. И не подлежит сомнению, что можно было бы передать иного такого рода заслуг народу Римскому и общих побед. Но Клавдий со свойственною ему легкостью, то что делал для кого-нибудь не считал необходимым прикрывать какими-либо чрезвычайными средствами.
62. Византийцы, получив возможность говорить, отмаливались перед сенатом от непомерных тягостей и припомнили все, начав от союзного договора, который они заключили с нами в то время, когда мы вели войну с царем Македонским, которому, как выродку, дано наименование Лже-Филиппа. Приводили на память, что после того посылали они войска на Антиоха, Персея, Аристоника и во время войны с пиратами (морскими разбойниками) оказывали содействие Антонию, предлагали свои услуги Сулле, Лукуллу и Помпею; затем: недавние в отношении к Цезарям заслуги, так как они занимают местность, в высшей степени удобную для полководцев и войск, переходящих (из Европы в Азию) сухим путем и морем и для подвоза припасов". Действительно Греки поставили Византию в самом узком проливе между Европою и Азиею, на краю Европы. И когда они брали совет у Пифийского Аполлона·, где воздвигнуть город? то дан оракул: пусть ищут место для жительства насупротив земли слепых. Этою двусмысленностью обозначались Халцедонии, так как они первые, прибыв в эти края и рассмотрев пользы местности, выбрали худшую. А Византия стоит на плодородной почве и при обильном море, так как бесчисленное множество рыбы, вырываясь из Понта, испуганное рядами камней подводными, расположенными наискось, покинув изгиб противоположного берега, стремится к этому порту. Вследствие этого жители Византии с самого начала стали алчными к приобретению и богатыми; в последствии, теснимые громадностью повинностей, умоляли о конце или мере. Содействовал и государь, говоря, что им, недавно изнуренным войною Фракийскою и Босфоранскою, необходимо помочь. А потому на пять лет им оставлены подати.
В консульство М. Азиния и М. Ацилия частые чудесные явления показали предвестие, что дела переменяются к худшему. Небесный огонь показался на значках и палатках воинов. На вершине Капитолия сел рой пчел. Двуликие порождения людей и у свиньи родился плод, у которого были ястребиные когти. В числе чудесных явлений считалось уменьшенное число всех сановников, так как в течение немногих месяцев умерли один за другим: квестор, эдил, трибун, претор и консул; но в особенном страхе была Агриппина, опасаясь слов Клавдия, вырвавшихся у него в пьяном виде: "видно уж судьба его такая переносить позорное поведение жен и потом казнить их". Она решилась действовать и как можно скорее, а прежде погубила Домицию Лепиду из-за женских расчетов: Лепида родилась от меньшей Антонии, дед у нее был Август; сначала двоюродная сестра Агриппины и родная Кнея, мужа её, она считала себя равною Агриппине знатностью. Действительно и наружность, и лета, и средства были почти одинаковы. Та и другая бесстыдная, чуждая доброй славы, расположенная к насилию; они соревновали пороками не меньше, как и тем, что хорошего получили по милости судьбы. И между них шла борьба преупорная - кто будет иметь больше влияния на Нерона - тетка или мать. Ласкою и щедрыми подарками Лепида задабривала юношеский ум, а Агриппина злилась и грозила; хотела она сыну дать власть, а переносить ее над собою была бы не в состоянии.
65. Лепиде в вину поставили: "будто бы она обречениями (заговором, клятвами) посягала на брачную жизнь государя и будто бы она хотела возмутить спокойствие Италии при содействии не совсем усмиренных по Калабрии шаек рабов". За это назначена Лепиде смертная казнь, при сильном сопротивлении Нарцисса. Он, все более и более подозревая Агриппину, говорят высказывал, своим ближним: "верная ему (Нарциссу) гибель: достанется ли верховная власть Британнику или Нерону. Впрочем, Цезарь такие ему оказал заслуги, что он для его пользы готов пожертвовать жизнью. Уличены Мессалина и Силий. Такие же вновь есть поводы к обвинению (если Нерон будет властвовать. Если же Британник будет преемником, то нет у него перед этим государем никакой заслуги); коварство мачехи грозит гибелью всему роду с большим позором, чем если бы он смолчал о бесстыдстве первой жены. Да в неверности и теперь нет недостатка, когда любовником Паллант и пусть никому не будет сомнения, что для верховной власти жертвуется приличиями, стыдом, телом и всем вообще". Часто повторял он эти слова и в таком роде, обнимая Британника и моля для него скорейшего приращения сил с летами; то к богам, то к нему простирая руки: "пусть он возмужает и поразит врагов отца, а потом пусть хоть отмстит убийцам матери".
66. При таких тяжких заботах, с Клавдием случилось нездоровье и для поправления сил мягкостью климата и целебностью вод, отправился в Синуеесу. Тут Агриппина, уже давно решась на преступление, торопливо ухватилась за представившийся случай и не имея недостатка в соучастниках, советовалась о выборе яда: "как бы скорым и внезапным не обнаружить преступления; а если выберет медленный и обессиливающий, то Клавдий как бы не поняв на краю гроба коварство, не возвратился бы к любви сына. Необходимо было какое-нибудь особенное средство, которое, внеся расстройство в умственные способности, отдалило бы смерть. Орудием этого выбрана одна, по прозванию Локуста (кузнечик, саранча,), незадолго перед тем за отравление осужденная, но долго бывшая в числе орудий верховной власти. Изобретательностью этой женщины приготовлен яд, а подал его служитель из евнухов, по имени Галот, вносивший обыкновенно кушанья и пробовавший их. И все до того сделалось скоро известным, что писатели тех времен передали": яд влит во вкусное кушанье из шампиньонов и Клавдий тотчас не почувствовал силы этого приема, или, по беспечности, или по пьяному состоянию. Вместе с тем открывшийся понос, по-видимому, облегчил его. А потому Агриппина пришла в ужас и, опасаясь всего худшего, пренебрегла негодованием присутствовавших, прибегла к содействию уже раньше приготовленному медика Ксенофонта. Он, как бы желая содействовать рвоте, как полагают, опустил в его горло перо, покрытое быстрым ядом, хорошо зная, что начало преступления сопряжено с опасностью, а доведение до конца с наградою.
68. Сзывается между тем сенат; за здоровье государя приносят обеты консулы и жрецы, а его бездыханного прикрывали уже одеждами и перевязками, пока уладят дела к упрочению за Нероном верховной власти. Сначала Агриппина, как бы пораженная горем и ища себе утешения, держала в объятиях Британника, называла его настоящим портретом отца и разными средствами задерживала, как бы он не вышел из спальни. Она удержала тут же Антонию и Октавию, сестер Британника; все входы заперла караулами и часто повторяла громко, что здоровье государя лучше, "с той целью, чтобы убаюкать воинов хорошими надеждами, а между тем подойдет благоприятное по советам Халдеев время".
69. Тут среди дня, в третий перед идами Октябьрскими день, растворились ворота дворца и Нерон, в сопровождении Бурра, вышел к когорте, которая, по военному обычаю занимала караулы. Здесь по внушению префекта, принят он радостными голосами и садится в носилки. Говорят, что некоторые (воины) были в недоумении, озирались и спрашивали: "где же Британник?" Но потом, так как с другой стороны не было никого, кто бы действовал, последовали за тем, что предлагалось как готовое. Нерон внесен в лагерь и сказал что соответствовало (обстоятельствам) времени, обещал денежную раздачу, по примеру отцовской щедрости и приветствован императором. За мнением воинов последовали сенатские определения; не было колебания и в провинциях. Определены Клавдию небесные почести, а похороны совершены с такою же торжественностью, как и божественного Августа: так как Агриппина соревновала пышности прабабушки Ливии; а завещание не читано, для того, чтобы предпочтение пасынка сыну не вызвало в умах простого народа негодования и недоброжелательства.