Жизнь, датировка
Рутилий Клавдий Намациан, выходец из галльско-римской знати, в 414 г.[1] становится префектом Рима; его отец также исполнял эту должность. Поздней осенью 417 г.[2] он едет из Рима в Галлию. Там он собирается увидеть свои земли, опустошенные готами.
Написанный в элегических дистихах itinerarium сочинен после прибытия в Галлию.
Обзор творчества
Пропало начало первой книги; таким образом, взятый из 1, 1 заголовок De reditu suo не аутентичен. От второй книги сохранились первые 68 строк; к этому добавляются 38 испорченных стихов.
Изложение причин путешествия включает похвалу прирожденным римлянам (1,1-34), а прощание с Вечным городом - гимн-молитву к Роме с просьбой о счастливой поездке (35-164). Затем - разлука с друзьями (165-178), последний из которых оставляет Рутилия у Остии (179-216). Описание плавания от Portus Romae до Portus Pisanus (217- 644) оживляют достопримечательности (например, 1, 249-276 - серные ключи; 1, 475-490 - солеварни; памятник отцу автора в Пизе - 1, 574-590) и посещение друзей (1, 465-474; 541-558).
После вступления (2, 1-10), экскурсов о географическом положении и облике Италии (17-40) и роковой деятельности Стилихона (41-60) вторая книга обрывается на прибытии в Луну (61-68). Новооткрытые в одном из Bobiensis фрагменты A и B показывают, что путешественник достиг Галлии.
Источники, образцы, жанры
Безусловно, кроме собственных наблюдений, Рутилий использует и путеводители. Как опытный оратор, он знаком с римской историей. Автор сведущ в латинской поэзии и использует своих предшественников[3] - Вергилия и Овидия, а в особенности родственные по жанру тексты, вроде Iter Brundisinum (sat. 1, 5) Горация и Tristia Овидия (например, 1, 10), Propempticon (silv. 3, 2) Стация и Мозеллу Авзония - очень умело, его подражание отличается технической утонченностью. Он прямо цитирует Гомера. Произведение - удачный пример скрещивания жанров: скорее мы ожидали бы гекзаметра, чем элегического дистиха; однако связи между жанром и метром в эту эпоху слабеют.
Литературная техника
Мы имеем дело не с документальным дневником, но с поэтическим произведением императорской эпохи - материал обрабатывается задним числом и с помощью риторических средств. Крупная форма предопределяется экскурсами, связанными со стоянками в пути и содержащими этиологические сведения, ἐϰφράσεις или моральные рассуждения.
Язык и стиль
Язык и стиль отличаются чистотой; автор учился на хороших примерах. К архаическим и простонародным элементам относится употребление пассивного причастия прошедшего времени в активном значении: necdum decessis umbris ("поскольку еще не ушли тени" 1, 313); quisque вместо quisquis (1, 276). Строение стиха изысканно, однако многосложные слова в исходе стиха - не редкость. Размер благоприятствует риторическому заострению мыслей: достижения Рима отражаются в антитезах (urbem fecisti quodprius orbis erat, "в Рим ты сумел превратить, прежде что миром звалось" 1, 66; excedis factis grandia fata tuis, "мощь судеб велика; больше деянья твои" 1, 92) и парадоксах (profuit iniustis te dominante capi, "несправедливым к тебе выгодно в плен попадать" 1, 64).
Образ мыслей I. Литературные размышления
Основание собственной славы Рутилий усматривает на архаический манер не в своих словах поэта, а в своих политических деяниях во славу народа: Рим должен вспоминать о них (1, 155-164)[4]. В одном из новооткрытых фрагментов (В 15-19) автор, кажется, намекает, что он хочет воспеть Констанция[5], если хватит на это его талантов - весьма древний топос.
Образ мыслей II
Похвала Констанцию (frg. B) и выпад против Стилихона (2, 41-60) - полезные коррективы к преувеличениям Клавдиана. Хотя Рутилий и ценится как хороший исторический и географический источник, мы лишь изредка можем узнать что-то о реальной жизни той эпохи. Подлинное впечатление мы получаем о чрезмерной учтивости, которая царит в обращении между знакомыми и друзьями.
Автор, вероятно, язычник. Правда, колкости в адрес монахов (1, 439-452; 517-526) и иудеев (1, 381-398) имеют характер топоса; их можно найти и у христианских авторов[6]. Вражда к германцам дополняет образ несколько узколобого представителя своего сословия. Духу времени соответствует меланхолическая медитация о бренности городов, вызванная руинами Популонии (1, 401-414). Личные нотки звучат тогда, когда Рутилий заговаривает о своем отце.
Объяснение римской идеи отчасти может быть ответом (впрочем, неудовлетворительным) на De civitate Dei Августина[7]. Особую ценность Рутилий усматривает в представлении о правовом сообществе (1, 1-66). Идеализированный образ Рима соответствует воззрениям аристократической партии Симмахов и Никомахов, но как-то не вяжется с жесткими условиями начала V в.. С другой стороны, после взятия Рима Аларихом (410 г.) исповедание его способности возродиться выглядит особенно трогательно. Восстать из пепла и вырасти под ударами судьбы - вот что автор со всей своей проницательностью считает одним из законов существования Рима: ordo renascendi est crescereposse malis ("вот возрождения путь - в бедах суметь возрасти", 1,140).
Традиция
Испорченная рукопись, обнаруженная в 1493 г. в Боббио, вскоре была вновь утрачена. Саннадзаро († 1530 г.) и еще два писца делают с также погибшего промежуточного источника копию - codex Vindobonensis lat. 277 (конец XV либо начало XVI в.), fol. 84 г. - 93 v. Этот последний и editio princeps Ио. Бапт. Пия (Болонья, 1520 г.) восходят к одному и тому же оригиналу; но в editio уже есть интерполяции. Romanus[8], XVI в., происходит от другого списка, однако хуже Vindobonensis. Недавно в одном фрагментарно сохранившемся Bobiensis (Taurinensis F IV 25) на старом, использованном для починки книги пергаменте (VII или VIII в.), нашли еще 38 стихов которые, к сожалению, сохранились лишь фрагментарно[9].
Влияние на позднейшие эпохи
Рутилия потомство знало плохо; однако его сюжет привлек к нему внимание исследователей древности, может быть, не вполне заслуженное с чисто литературной точки зрения.

---

[1] Иначе I. Lana 1961,15—16.
[2] Иначе I. Lana 1961, 60 по E Vollmer 1914,1251: 21—22 сентября 416 г. Основание датировки — указание на возраст Рима (1,135); о времени года стих 183; 201; 205 сл.; за раннюю датировку (415 г. по Р. Х.): I. Lana и Е. Castorina у A. Bartalucci (и др.) 1975,16 и 17; со своей стороны, за 417 г. V. Tandoi, ibid. 18.
[3] W. Schmid i960, 877—887; A. Bartalucci 1965, 30—39; о жанре: E Paschoud 1979-
[4] «Рутилий — умный, интересующийся литературой дипломат, который вряд ли хотел обнаружить в стихах глубины собственной души в большей степени, нежели он это делал в повседневной жизни» (F. Vollmer 1914,1251).
[5] Консул 414, 417, 420 гг.; позднее Констанций III.
[6] H. Schenkl, Ein spatromischer Dichter und sein Glaubensbekenntnis, RhM 66,1911, 393—416; за язычество Рутилия (с подробным изложением дискуссии) E. Doblhofer, изд., 1,1972, 27—33.
[7] Courcelle, Histoire 319б4,104 сл.; A. Cameron 1967.
[8] C. Hosius, Die Textgeschichte des Rutilius, RhM 51,1896,197—210.
[9] M. Ferrari 1973; ср. также a. Bartalucci (и др.) 1975; P. Frassinetti 1980, см. Издания.