Diogenes Laertius 1 .1.11:
Были и другие мужи по имени Фалес, как о том сообщает Деметрий Магнесийский в "Соименниках", и было их пять: первый – ритор из Каллатиса, весьма вычурный; второй – живописец из Сикиона, большого дарования; третий – из древнего времени, живший при Гомере, Гесиоде и Ликурге.[1]
Plutarch Lyc.4:
С неким Фалетом, одним из тех, кто пользовался на острове славою человека мудрого и искушенного в государственных делах, он подружился и ласковыми уговорами склонил его переселиться в Спарту. Слывя лирическим поэтом и прикрываясь этим именем, Фалет на деле совершал то же, что самые лучшие законодатели. Его песни были призывом к повиновению и согласию чрез напевы и ритмы, несшие в себе некий стройный порядок. Эти песни неприметно смягчали нрав слушателей и внушали им рвение к доброму и прекрасному, исторгая из души возобладавшее в ту пору в Спарте взаимное недоброжелательство, так что до некоторой степени Фалет расчистил путь Ликургу и его воспитательным трудам.[2]
Strabo Geography 10.48:
Критяне говорят, продолжает затем Эфор, что Ликург прибыл к ним по следующему поводу. Был у Ликурга старший брат Полидект. После кончины он оставил беременную жену. Ликург занял трон на некоторое время вместо брата, но после рождения ребенка, к которому должна была перейти царская власть, он стал опекуном наследника. Однажды кто-то, издеваясь над Ликургом, сказал, что, как ему хорошо известно, Ликург будет когда-нибудь царем. Тогда последний подумал, что из-за этих речей он может подвергнуться ложному обвинению в злом умысле против ребенка; из страха, как бы враги не возложили на него вину за случайную смерть ребенка, он и отправился на Крит. Такова, говорят, была причина Ликургова путешествия. По прибытии на Крит он сблизился с Фалетом — мелическим поэтом и человеком, сведущим в законодательстве. От последнего Ликург узнал о том способе, каким прежде Радаманф, а потом Минос распространяли среди людей свои законы, как бы исходящие от Зевса. Он побывал в Египте, изучил местные обычаи, встретился, по словам некоторых, даже с Гомером, который жил тогда на Хиосе, и вернулся опять на родину.[3]
Pausanias 1 .14.4:
Фалес же, прекративший болезнь у лакедемонян, не был вообще ни родственником его, ни из одного города с Эпименидом; этот последний был из Кноса, а о Фалесе Полимнаст Колофонский, написавший о нем лакедемонянам поэму, говорит, что он был из Гортины.[4]
Aelian Historical Miscellanies 12 .50:
Лакедемоняне были чужды искусств и наук, ибо заботились только об упражнениях тела и оружии. Если же возникала нужда в помощи Муз — вспыхивали какие-нибудь болезни, повальное безумие или что-нибудь в этом роде — они по наставлению оракула приглашали иноземцев для исцелений и очищений. Так были позваны Терпандр, Талет, Тиртей, Нимфей из Кидонии и Алкман.[5]
Plutarch On Music 9:
Фалет, Ксенодам и Ксенокрит были составителями пэанов.
Plutarch On Music 42:
Вспомним …критянина Фалета, который приглашен был по повелению дельфийского оракула и своей музыкой исцелил лакедемонян, избавив Спарту от постигшей ее моровой язвы, как свидетельствует Пратин.[6]
Ibid 10:
Был ли и Фалет Критский автором пэанов — вопрос спорный. Главк, помещающий Фалета позже Архилоха, говорит, что он подражал архилоховым песням, увеличивая их размеры и вводя в структуру своих песен пэон и кретический ритм, которыми не пользовались Архилох, а также Орфей и Терпандр. В действительности Фалет, как говорят, заимствовал это из композиций Олимпа для флейты, благодаря чему и приобрел известность выдающегося композитора. По словам Главка, Фалет на одно поколение старше Ксенокрита.
Porphyrius Life of Pythagoras 32:
Занятия свои он начинал дома поутру, успокоив душу лирною игрою под пение старинных Фалетовых пеанов.[7]