Мы чрезвычайно мало знаем и очень мало интересуемся нашим прошлым, особенно, тем прошлым, которое не кажется, на первый взгляд, связанным с нашими судьбами.
A priori непонятно и не может быть понятно, какая может быть связь между эллинами и иранцами, сидевшими на юге России в эпоху, когда о славянах и русских мы ровно ничего не знаем, с нашей историей и нашей культурой.
Между тем, эта связь, связь не этнографическая и не политическая, а культурная, связь преемственности, имеется, и определяет собою культурные особенности жизненного уклада того, что позднее сделалось Россией, в наиболее ранние эпохи существования этой части культурного мира.
Для того, чтобы иметь право поставить этот вопрос, имеющий огромное значение для нашей истории и для истории человечества вообще, надо, прежде всего, знать политические и культурные судьбы эллинства и иранства, главнейших носителей древнейшей культуры, на пространстве России.
Судьбы эти нам известны очень плохо. Во-первых, потому, что огромный накопленный материал не только не изучен, но даже не приведен в систему. Во-вторых, потому, что в основу изучения не кладется единственно правильная сравнительно — историческая точка зрения.
Эллинство и иранство на юге России изучались всегда отдельно одно от другого или в чисто механическом соединении, и, притом, эллинство почти вне связи с историей античного мира вообще, иранство — вне связи с историей всего огромного иранского мира и тесно связанных с ним областей.
В предлагаемом очерке я стараюсь как выяснить сделанное в области изучения мате-риала, внося и свою посильную лепту, так и поставить это изучение в правильную связь, связать историю юга России с историей античного мира вообще.
Путь, которым я пришел к моей концепции, изложен в многочисленных моих статьях и книгах о юге России; в общей форме, с приведением всего материала, этот путь намечен в печатающейся большой книге моей „Исследования по истории Скифии и Боспора“.
Более, чем кто либо, я сознаю, что много и много еще осталось сделать в области изучения юга России. Перечислять все несделанное здесь не место. Поэтому и выводы мои, в значительной части своей, — гипотезы. Считаю их, однако, необходимыми, так как без них дело исследования не сдвинется с мировой точки.
Чем больше хорошо подготовленных людей возьмется за изучение юга России, тем лучше. Количество нужных рабочих сил огромно. Может быть, моему очерку суждено привлечь хотя бы некоторое количество необходимых сил к большому общему делу.
Вопроса о связи юга России в эллинский и иранский период с прилегающими областями и вопроса о дальнейшей переработке воспринятых элементов я в этой книге не касаюсь. Выяснение этого вопроса дело будущего.
Но без его выяснения дело изучения древнейшей истории России не подвинется. Это мое глубокое убеждение.
Книгу свою я иллюстрировал наиболее важными и типичными, на мой взгляд, памятниками. Количество иллюстраций можно было бы умножить до бесконечности: так богат и обилен материал. Это надо помнить, читая мою книгу.

М. Ростовцев.
Петроград,
1918 г. 25 мая.