Записки Об Африканской войне

1. Цезарь, совершив правильные переходы и не останавливаясь ни на один день, прибыл в Лилибей, в 14-й день Январских календ, и немедленно обнаружил намерение садиться на суда, хотя при нем был только один легион из новобранцев и около 600 всадников. Палатка Цезаря была разбита по его приказанию у самого берега, так что до нее почта доходили морские волны. Это было сделано с тою целью, чтобы никто не рассчитывал на промедление, а чтобы все каждую минуту были готовы. В это время господствовали сальные ветры, не благоприятствовавшие плаванию; тем не менее, по приказанию Цезаря, воины и гребцы не выходили из судов, но были готовы воспользоваться первою возможностью для отплытия. От жителей этой провинции узнали о силах неприятеля, о его бесчисленной коннице: у царя Юбы было четыре легиона, много легковооруженных, у Сципиона десять легионов, 120 слонов; притом у неприятеля был огромный флот. Ничто не могло смутить Цезаря или остановить его действия; уверенность была у него в душе, обнаруживалась и в действиях. Между тем с каждым днем умножалось число галер, стекались в большом числе транспортные суда, сходились легионы вновь набранные, и с ними пришел пятый легион, состоящий из ветеранов; всадников же было около двух тысяч.
2. В сборе было шесть легионов и две тысячи всадников. Каждый легион лишь только подходил к берегу, то немедленно садился на галеры, а конница была нагружаема на транспортные суда. Цезарь отдал приказание большей части флота идти вперед к Апонианскому острову, находящемуся неподалеку от Лилибея. Сам же остался на короткое время, и продал с молотка имущества немногих жителей, потом дал наставление претору Аллиену, правившему Сицилиею, относительно всех дел и особенно просил его как можно скорее, отправить вслед за ним еще остававшиеся войска. Распорядясь таким образом всем нужным, Цезарь сам сел на корабль в шестой день перед Январскими календами я тотчас же настиг прочие суда. Пользуясь благоприятным ветром и имея судно легкое на ходу, Цезарь на четвертый день по отплытия достиг берегов Африки в сопровождении немногих галер. Прочие транспортные суда, кроме немногих, были рассеяны ветром и плыли на удачу разными дорогами. Цезарь с флотом проплыл сначала мимо Клупеи, потом Неаполя и много других городов и укрепленных мест, находившихся невдалеке от берега и оставил их за собою.
3. Цезарь подошел к Адрумету (где находился гарнизон неприятельский под начальством К. Консидия), а с другой стороны у Адрумета явился Кн. Пизон, шедший от Клупеи с тремя тысячами Мавров всадников. Тут Цезарь, постояв несколько времени перед пристанью для того, чтобы дать время подойти прочим судам, высадил войска на берег; их было с ним только три тысячи пеших и 150 всадников. Цезарь расположился лагерем перед городом; воздерживаясь от неприязненных действий, он строго запретил воинам грабить. Между тем жители города вооруженные стали на стенах и многочисленными отрядами прикрывали городские ворота; гарнизон города состоял из двух легионов. Цезарь объехал город кругом и, рассмотрев местность, возвратился в лагерь. Были люди, которые обвиняли Цезаря в непредусмотрительности за то, что он не назначил кормчим и начальникам судов сборного места и, изменив своему всегдашнему обыкновению, которому постоянно следовал прежде, не дал запечатанных конвертов, распечатав которые в назначенный срок, все начальники знали бы одно сборное место, куда должны были идти. Но Цезарь сделал это не без причины; не было ни одной пристани по всему Африканскому берегу, которую можно бы считать совершенно безопасною от покушений неприятеля. Только случай мог указать Цезарю безопасное место для высадки.
4. Между тем Л. Планк легат стал просить у Цезаря позволения снестись с Консидием и попытаться, нельзя ли как будет его образумить. Получив позволение, Планк написал письмо к Консидию и поручил его отнесть в город пленному. Когда тот пришел в город и, исполняя возложенное на него поручение, стал вручать Консидию письмо, то тот спросил: "откуда он?" Пленный на это отвечал: "от императора Цезаря". На это ему Консидий сказал: "в настоящее время а знаю только одного императора у народа Римского в это - Сципион". Потом при себе тотчас приказал умертвить принесшего письмо, а его, не читая, запечатанным как оно было, отослал с верным человеком к Сципиону.
5. Сутки провел Цезарь у города, а ответа от Консидия не было. Прочие войска не приходили еще; в коннице был недостаток. Войск было мало для приступа к городу и притом войска были вновь набранные. Притом Цезарю не хотелось подвергать урону войско при самом прибытии. Город был сильно укреплен и самая местность не благоприятствовала приступу. Слух носился, что сильное подкрепление конницы идет на помощь городу. Вследствие всех этих соображений Цезарь не хотел приступать к городу и оставаться долее перед ним. Он мог в случае, если бы упорствовал в своем намерении, быть взят с тылу неприятельскою конницею.
6. Когда же Цезарь хотел снять лагерь, то многочисленные толпы неприятелей устремились вдруг из города. Случайно в то же время поспела к ним на помощь конница, присланная Юбою для получения жалованья. Неприятель занял место лагеря, только что покинутое Цезарем и, преследуя его, стал тревожить задние рядя его войска. Видя это, легионы вдруг остановились и ваша конница, как ни была малочисленна, смело устремилась на несравненно превосходившую ее в числе неприятельскую. Случилось событие невероятное: менее чем тридцать Галльских всадников сбили две тысячи Мавров и втоптали их в город. Когда таким образом неприятель был отражен в загнан в укрепления, то Цезарь продолжал начатый поход. Неприятель возобновлял свои нападения и снова был прогоняем в город нашею конницею; но Цезарь медленно продолжал путь, прикрывая задние ряды несколькими, бывшими при нем, когортами ветеранов и частью конницы. Чем далее наше войско отходило от города, тем медленнее в преследовании были Нумиды. На пути встречали Цезаря посольства разных укреплений городов, предлагая ему запасы хлеба и изъявляя готовность исполнить все его приказания. Таким образом в этот день, первый календ Январских, Цезарь стал лагерем у города Руспины.
7. Оттуда двинулся Цезарь и прибыл к городу Лептису, вольному и самостоятельному. На встречу ему вышли послы из города, изъявляя готовность охотно исполнить все его требования. Цезарь поставил у городских ворот сотников и караулы из воинов для того, чтобы кто нибудь из воинов не проник в город и не причинил бы какой обиды его жителям; в недальнем же расстоянии от города, у самого морского берега, расположился он лагерем. Туда же случайно пришло несколько галер и транспортных судов. прочие же, не зная местности, отплыли по направлению к Утике, как это показали видевшие их. Таким образом Цезарь не мог отойти от берега и проникнуть внутрь страны вследствие разбросанности своего флота; конницу всю он держал на судах, вероятно опасаясь, как бы она не причинила грабежа и велел суда снабдить водою. Когда гребцы вышли из судов на водою, то вдруг вовсе неожиданно бросились на них Маврские всадники, и иных убили, а многих переранили. Вообще они всегда ищут случая напасть из засады, скрываясь с конями в оврагах; рукопашного же боя в открытом поле они взбегают.
8. Между тем Цезарь послал в Сардинию, и во все соседние области, гонцов с письмами к их начальствам, приказывая им, немедленно по получении писем, прислать вспомогательного войска, хлеба и припасов разного рода. Разгрузив часть галер, он послал их, под начальством Рабирия Пестума, в Сицилию за вторым транспортом войск. Десять галер он отправил разыскивать транспортные суда остального флота, и вместе оберегать прибрежье от покушения неприятеля. Претору К. Саллюстию Криспу Цезарь приказал с частью флота идти в Церцинскому острову, находившемуся во власти неприятеля, где, как Цезарь звал по слуху, находились большие запасы хлеба. Цезарь давал каждому такие приказания и такие точные наставления, что отговорки не могло быть ни в каком случае, и медленность или уклонение не нашли бы себе оправдания. Между тем Цезарь от перебежчиков и жителей узнал об обстоятельствах Сципиона и тех, которые за одно со Сципионом вели против него войну; он подивился ослеплению и нерассудительности людей, которые предпочитают быть данниками иноземного царя (Сципион насчет провинции Африканской содержал царскую конницу) возможности жить спокойно в отечестве, пользуясь всеми своими правами и состоянием.
9. Цезарь, в третий день Январских нон, выступил из лагеря и, оставив гарнизоном в Лептисе шесть когорт под начальством Сазерны, с остальными войсками двинулся к городу Руспине, откуда пришел за день. Тут покинув войсковые обозы, с легким отрядом отправился на поиск хлебных запасов по соседним селам, приказав горожанам выставить телеги и вьючных животных. Нашед хлеба большое количество, Цезарь возвратился в Руспину. Я полагаю, что Цезарь поступил так с тою целью, чтобы, на случай похода внутрь страны, приморские города не оставались без запасов, а будучи снабжены гарнизонами, представляли бы верные и безопасные убежища для флота.
10. Вследствие этого Цезарь оставил там легион вод начальством П. Сазерны, брата того, которого власти вверил, лежавший поблизости, город Лептис, и приказал ему заготовить и свезти в город как можно более лесу. А сам, взяв с собою семь когорт, состоявших из ветеранов, служивших на флоте под начальством Сульпиция и Ватиния, вышел из города Руспины и отправился к пристани, которая от города находится в расстоянии двух тысяч шагов. Тут к вечеру Цезарь с этими войсками сел на суда. Никто в войске не знал намерений Цезаря и все старались отгадать их, сильно тревожась беспокойством и страхом. Не без чувства печали видели они, что с небольшим войском новобранцев, и то не в полном составе высаженном, они были брошены в Африке на жертву народа, известного своим предательством, и неприятеля, имевшего многочисленные пешие войска, и бесчисленную конницу. Настоящее не представляло ничего утешительного и не было казалось надежды ни откуда; но они получали ее, глядя на спокойное и веселое лицо своего вождя. Твердость, величие и спокойствие его духа высказывались на нем. На него все надеялись и были убеждены, что, как бы ни были велики опасности и затруднения, но он восторжествует над ними умом своим и знанием военного дела.
11. Цезарь провел ночь на судах и на рассвете уже собирался сняться с якоря, как вдруг часть флота, заблудившаяся было, прибыла к этому же месту. Узнав это, Цезарь, тотчас приказал высадить всех воинов, и которые выходили из судов на берег, должны были в оружии дожидаться, пока высадка кончилась. Таким образом суда немедленно были отведены в пристань, а Цезарь с вновь прибывшими пешими и конными войсками возвратился к городу Руспине и стад там лагерем; сам же с тридцатью легкими когортами отправился собирать запасы хлеба. Тогда-то узнали план Цезаря: он, тайно от неприятеля, хотел идти на помощь заблудившейся части своего Флота, опасаясь как бы она не наткнулась неосторожно на неприятельский флот. А от воинов своих оставленных в гарнизоне, Цезарь скрыл свое намерение, дабы они не ощутили робости, оставшись в малом числе в виду неприятеля, гораздо многочисленнейшего.
12. Цезарь уже отошел от лагеря мили три, когда лазутчики и конные разъезды его дали звать ему о том, что видели не вдалеке неприятельские войска. Почти в то же время замечены были вдали облака пыли. Узнав об этом, Цезарь тотчас послал в лагерь за всею конницею, которой с ним было весьма немного и за стрелками, которых число было также не велико, и приказал и коннице в стрелкам в порядке, не спеша, идти за ним, а сам с немногими вооруженными воинами пошел вперед. Когда же вдалеке ясно увидели ряды неприятельские, то Цезарь отдал приказание воинам тут же в поле надеть шлемы в приготовиться к бою. Войска Цезаря состояли из тридцати когорт, ста пятидесяти всадников и ста сорока стрелков.
13. Между тем вожди неприятельского войска, Лабиен и оба Пацидия, выстраивают его в боевую линию, растянув ее в длину на огромное пространство и наполнив ее не пехотою, а конницею. В промежутках поместили Нумидов легковооруженных и пеших стрелков в толпах, густых до того, что сначала наши полагали, что фронт неприятеля состоит из пехоты. Правое и левое крыло также было подкреплено сильными массами кавалерии. Цезарь со своей стороны, по малочисленности своего войска, образовал из него только одну боевую линию, прикрыв ее спереди стрелками. Конницу свою поместил он на обеих крылах, правом и левом, и приказал ей всячески беречься, как бы не обошла ее с тылу неприятельская конница. Цезарь был в том убеждении, что будет иметь дело с пешими войсками неприятеля.
14. Обе стороны казалось чего-то ждали. Цезарь не двигался с места: при малочисленности своего войска, сравнительно с неприятельским, ему нужно было рассчитывать не столько на открытую силу, сколько на хитрость. Вдруг конница неприятельская стала развертываться, обходить возвышения и тревожить нашу конницу, обнаруживая явное намерение обойти ее в тыл. С трудом наша конница отражала нападение неприятельской несравненно многочисленнейшей. Когда главные силы обеих армий, находившиеся в центре, сошлись для боя, вдруг из густой толпы неприятелей бросились легковооруженные пешие Нумиды и с ними всадники, и осыпали наших воинов стрелами. Когда наши бросились на неприятеля, всадники его отступали, но пешие воины старались задержать наших, а между тем конница их, оправившись, снова возобновляла атаку.
15. Цезарь, заметив при этом новом роде сражения, что его воины, бросаясь на неприятеля для его отражения, приходят в замешательство (когда наши пешие воины, выходя из рядов, далеко преследовали неприятельскую конницу, то находившиеся вблизи Нумиды осыпали их стрелами с открытого фланга, и много народу у нас таким образом переранили), приказал по всем рядам, чтобы воины не отходили от значков далее, как на четыре шага. Между тем конница Лабиена, в надежде на свою многочисленность, пытается обойти слабые силы Цезаря. Малочисленные наши всадники, утомленные борьбою с несравненно многочисленнейшим неприятелем, переранившим у них большую часть лошадей, стали мало-помалу отступать; тем сильнее и упорнее напирал неприятель. Таким образом немного времени потребовалось на то, чтобы неприятелю обойти наши войска. Сбитые в кружок, они не имели места, чтобы развернуться, и должны были сражаться в тесноте.
16. Лабиен на коне с обнаженною головою ездил по передним рядам своего войска; то ободрял своих, то с насмешкою обращался к воинам Цезаря. Так он сказал одному: "Что ты горячишься, новобранец; и тебя сумел своими речами свести с ума он (т. е. Цезарь); и ввел он вас в большую опасность, жаль мне вас". Воин ему отвечал: "не новобранец я, Лабиен, но старый воин десятого легиона". Лабиен ему на это сказал: "не узнаю значков десятого легиона". Тогда воин ему в ответ: "а вот узнаешь, кто я таков" и, сбросив с себя шлем, чтобы Лабиен мог его узнать, воин всею силою руки бросил в Лабиена дротик, который пронзил глубоко грудь его лошади, говоря: "узнай же, Лабиен, в том, кто бросил в тебя дротик, воина десятого легиона". Впрочем невольно ужас овладевал всеми и в особенности новобранцами. Взоры всех обратились на Цезаря, а воины уже ограничивались тем, что старались уклоняться от стрел, бросаемых неприятелем.
17. Заметив план неприятеля, Цезарь приказал своим войскам растянуться в длину как можно более, а когортам обратиться одним к одной, а другим к другой стороне, следуя одна за другою и поддерживая друг друга. Таким образом Цезарь разрезал армию неприятельскую на две половины в тогда напал на каждую порознь, осыпав стрелами и пустив в атаку пехоту и конницу. Неприятель обратился в бегство, но Цезарь не преследовал его далеко, опасаясь засады и вернулся к своим. Тоже сделала другая часть конницы и пехоты Цезаря. Удовольствуясь тем, что отразил неприятеля и с уроном, Цезарь в боевом порядке отступил к своим запасным войскам, находившимся в лагере.
18. Между тем М. Петрей и Кн. Пизон с тысячью сто отборных Нумидских всадников и значительною массою Нумидской пехоты, прямо с похода подоспели на помощь своим. Тогда неприятель, оправясь от замешательства и страха, обратил коней вперед и снова смело ударил на наших отступавших воинов, тревожил их задние ряды и не давал им спокойно взойти в лагерь. Приметив это, Цезарь приказал снова выступить вперед и возобновить битву на средине поля. Она происходила по прежнему; неприятель избегал рукопашной схватки, а лошади малочисленной Цезаревой конницы были до того изморены недавно перенесенною морскою болезнью, жаждою и усталостью, а многие и переранены, что невозможно было рассчитывать на них для атаки и преследования неприятеля; притом день уже клонился к вечеру. А потому Цезарь приказал когортам, вместе с конницею, дружно и в порядке ударить на неприятеля, прогнать его за ближайшие возвышения и овладеть ими. Вдруг, по данному сигналу, когда уже неприятель действовал вяло и изредка пускал стрелы, устремились на него наши когорты, в сопровождении кавалерии. В одну минуту без труда неприятель был сбит с поля и отброшен за холмы; наши, заняв на них удобную позицию и постояв на ней несколько времени, в том же самом порядке медленно отступили к своим укреплениям. Неприятель после этого поражения наконец также отступил к своим окопам.
19. Во время сражения, и по окончании его, много перебежчиков явилось к нам в лагерь и много неприятельских воинов, и пеших и конных, захвачено было в плен. От них узнали мы, что неприятель имел в виду небывалым родом сражения привесть в замешательство наших немногочисленных вновь набранных воинов и, как это, случилось с войском Куриона, подавить их своею кавалериею. Лабиен сказал в военном совете: "что он противопоставит нам столь многочисленные вспомогательные войска, что наши придут в изнеможение, только поражая их, и тогда сделаются его легкою добычею". Лабиен основывал надежду успеха на многочисленности своих воинов. Притом до него дошел слух, что в Риме легионы ветеранов отказались от службы и не захотели перейти в Афрвку; своих же воинов, в течение трехлетнего пребывания в Африке, он успел привязать к себе. Кроме того он имел многочисленное вспомогательное войско Нумидов, состоявшее из кавалерии и легковооруженных воинов. Кроме того Лабиен собрал после поражения Помпеева, всадников Галльских и Германских, которые были привезены им с собою из Брундизия; к ним присоединил он впоследствии толпы людей смешанного происхождения (от Римлянина или вольного от чужестранки или рабыни), вольноотпущенных и рабов, дав им вооружение и приучив их управлять конями взнузданными. Сверх всего этого у Лабиена были, присланные на помощь от царя, многочисленные пешие и несметные конные войска, и 120 слонов: вообще у него было составлено из разного звания людей более 12 легионов. Такою надеждою и смелостью воспламененный Лабиен, смело атаковал Цезаря с тысячью пятьюстами всадников Галльских и Германских, с 8 тысячами Нумидских на невзнузданных конях; кроме того приведены были на помощь Петреем 1100 всадников, а пеших и легковооруженных в четыре раза более, множество пращников и стрелков, и пеших, и конных. Против этих-то сил сражался Цезарь, накануне нон Январских, на третий день после высадки в Африку, на совершенно ровном и открытом месте, от пятого часа дня до самого заката солнца. В этом сражении Петрей был так тяжело ранен, что должен был оставить поле битвы.
20. Между тем Цезарь тщательно укреплял лагерь, усилил гарнизоны в отдельных укреплениях; от города Руспины провел окопы до самого моря и таковыми же соединил лагерь с городом. Это он сделал с целью - обеспечить себе сообщения и возможность получать безопасно подкрепления всякого рода. Цезарь приказал перенесть с кораблей в лагерь оружие всякого рода и военные машины. Он взял с судов в лагерь часть гребцов и матросов родосских и галльских, вооружил их, имея в виду образовать из них род легкой пехоты, которая, по примеру неприятельской, могла бы сражаться вместе с конницею. Взяв стрелков со всех кораблей Итирейских, Сирских в других, Цезарь привел их в лагерь, стараясь всячески умножить свои силы (он слышал, что, на третий день после вышеописанного сражения, приблизился Сципион с восьмью легионами и тремя тысячами всадников, и соединился с Петреем в Лабиеном). Цезарь приказал устроить мастерские с кузницами для заготовления как можно более стрел и всякого рода оружия и для литья пращей, велел заготовить множество кольев, послал в Сицилию гонцов и письменное приказание заготовить и привезть лесного материалу для приготовления военных машин, в котором Африка терпит недостаток, а также железа и свинцу. Цезарь видел, что продовольствовать войско ему придется привозным хлебом. В прошлом году вследствие набора, обратившего земледельцев в солдат, жатвы не было; а какой и был Африке хлеб, то неприятель свез его в немногие и сильно укрепленные города, а поля опустошил и все на них истребил. Города, кроме немногих, сильно укрепленных и снабженных многочисленными гарнизонами, неприятель разрушил, а жителей принудил перейти в укрепленные места. Таким образом поля представляли покрытую развалинами в выжженную пустыню.
21. Вынужденный такою необходимостью Цезарь, действуя ласкою и убеждениями на жителей, успел получить от них некоторое количество хлеба, свезть его в свои укрепления и расходовал его с большою бережливостью. Сам ежедневно обходил укрепления лагеря, и, вследствие многочисленности неприятелей, имел на постах попеременно караулы. Лабиен своих раненых, которых у него было множество, приказал отвезть, привязанных к телегам, в Адрумет. Между тем транспортные суда Цезаря, не зная местности, ни того, где наш лагерь, скитались на удачу; некоторые из них попадись в руки многочисленным легким судам неприятельским и сожжены ими, или захвачены в плев. Узнав об этом, Цезарь расставил свой флот около островов и пристаней, с целью обеспечить себе подвозы морем.
22. Между тем М. Катон, начальствовавший в Утике, не давал покоя Кн. Помпею, сыну убитого Помпея, своими убеждениями и упреками. Он говорил ему: "твой отец, когда был в твои года, видя государство жертвою немногих наглых злодеев, благонамеренных граждан или казненными или сосланными и таким образом лишенными и отечества и прав гражданства, воспламененный жаждою славы и величием духа, будучи еще частным человеком и едва вышедши из отроческих лет, собрал остатки отцовского войска, спас Италию и город Рим, бывшие на краю гибели и возвратил вольность отечеству. С удивительною быстротою возвратил он нашей власти Сицилию, Африку, Нумидию и Мавританию. Такими подвигами снискал он ото всех народов уважение и славу, которой нет ничего на свете дороже. Будучи только всадником римским и в самых юных летах, он был удостоен триумфа. А впрочем ему не могли служить опорою славные деяния отца, ни уважение, предками заслуженное, у него не было ни многочисленных друзей отца, ни общего уважения к его памяти. Ты, уже прославленный и возвеличенный отцом, наследник его величия духа и деятельности, почему сидишь в бездействии, не ищешь себе поддержки в друзьях твоего отца и не стараешься принесть пользу отечеству, которой ждут от тебя с нетерпением все благонамеренные граждане?"
23. Юный Помпей не пропустил без внимания убеждений столь почтенного человека, как Катон, и с тридцатью судами небольшого размера, из коих очень немного было с носами, обитыми железом, отправился из Утики в Мавританию и проник в земли царя Богуда. С легким войском, состоявшим из рабов и из свободных, частью вооруженных, а частью безоружных, числом около двух тысяч человек, приступил к городу Аскуру, где находился царский гарнизон. Видя приближение Помпея, жители города дали ему подойти к самим укреплениям и, вдруг сделав вылазку, напали на его воинов, поразили их, смяли и погнали частью в море, частью на суда. После этого поражения, Кн. Помпей сын отплыл от Африки и, не приставая более к ее берегу, со своим флотом направился к Балеарским островам.
24. Между тем Сципион с теми силами, о которых мы говорили перед этим, выступил в поход, оставив в Утике большой гарнизон, и сначала остановился лагерем у Адрумета. Пробыв здесь недолго, он продолжал поход ночью и соединился с войсками Петрея и Лабиена. Они остановились в трех милях от Цезаря, все в одном лагере, заняв им большое пространство. Между тем их конница бродила кругом укреплений Цезаря в захватывала в плен тех из его воинов, которые выходили за вал искать фуражу или воды; таким образом войско Цезаря принуждено держаться внутри укреплений. Вследствие этого, оно стало терпеть большую нужду; подвозов не было еще ни из Сицилии, ни из Сардинии. притом флот по времени года не мог безопасно плавать в открытом море. В нашей власти в Африке было земли не более, как на шесть миль кругом. Главное - ощутителен был недостаток в корме для лошадей; в такой крайности воины наши, участвовавшие во многих сухопутных и морских войнах и нередко бывавшие в подобных опасных и крайних обстоятельствах, собирали по берегам морские поросли и, вымыв их в пресной воде, давали лошадям, терпевшим голод, и таким образом поддерживали в них жизнь.
25. Пока это происходило, царь Юба, сведав о затруднительном положении, в каком находился Цезарь, и о малочисленности его войска, решился не дать ему времени оправиться и собраться с силами. С этою целью, собрав многочисленное войско и пешее и конное, он двинулся на помощь своим и вышел за пределы своего царства. Между тем П. Ситий и царь Бокх соединили свои войска и, узнав о выступлении царя Юбы, придвинули к царству свои войска и, напав на Цирту, один из самых богатых его городов, после кратковременной осады, взяли приступом и сверх того два города Гетулов. Сначала предложили было они жителям выйти из города и сдать его пустым; они отвергли это условие и по взятии города были все умерщвлены. Продолжая поход, они опустошали поля и тревожили города. Узнав об этом, Юба, уже находившийся не в дальнем расстоянии от Сципиона и других главных начальников, счел за лучшее возвратиться на помощь своему царству и не подвергаться опасности, оказывая помощь другим, лишиться собственных земель и там не достигнуть цели. Вследствие этого он не только отступил, но в взял с собою вспомогательный отряд, находившийся у Сципиона, - так он опасался за безопасность свою и того, что ему принадлежало. он оставил ему только 30 слонов и отправился на защиту своих областей и городов.
26. Между тем Цезарь, вследствие того, что в провинции возникло сомнение о его прибытии и все полагали, что он не сам пришел в Африку, а легат его с войском, разослал письма по провинции, давая звать всем городам о своем прибытии. Между тем стекались к нему в лагерь значительнейшие граждане из городов, жалуясь ему на жестокие обиды и притеснения со стороны неприятеля. Сильно подействовали их жалобы и слезы на Цезаря и он, дотоле стоявший постоянным лагерем, с наступлением теплого времени года, сосредоточил все свои войска, и собственные и вспомогательные, и решился перейти к наступательным действиям. Немедленно написал он письма в Сицилию к Аллиену и Рабирию Постуму, и отправил с нарочным, на легком судне; эти письма были такого содержания: "чтобы они немедленно, не ссылаясь ни на ненастную погоду, ни на противные ветры, как можно поспешнее, отправили к нему войска. Провинции Африке угрожает совершенная гибель и окончательное разорение. Если не будет оказана немедленная помощь союзникам, то скоро в Африке, кроме голой почвы, ничего не останется, ни даже одной крыши, которая могла бы служить приютом; до того далеко неприятель простирает свои коварные и злодейские замыслы". Нетерпение и желание немедленной деятельности были так велики у Цезаря, что не успел он отправить гонца и письма в Сицилию, а на другой день ждал уже прихода флота и войска, не сводил глаз с моря и винил своих наместников в медленности. Это было весьма понятно: в глазах у него селения предавались пламени, поля - опустошению; неприятель отгонял скот, убивал жителей, города и укрепления обращал в развалины; именитейших граждан или казнил смертью, или содержал в оковах, а их детей уводил в рабство под видом заложников. Но Цезарь, несмотря на мольбы жителей о защите, находился в то время в невозможности, по малочисленности своих войск, пособить им. В ожидании подкреплений, Цезарь занимал воинов разного рода работами, укреплял лагерь, возводил башни и укрепления, а в пристани делал новый мол; все эти работы продолжались безостановочно.
27. Между тем Сципион старался приучить слонов к сражению следующим образом: он поставил две боевых линии одна против другой; первая - пращников была обращена лицом к слонам, изображая собою неприятельскую армию во время сражения; она пускала маленькие камни в слонов, расположенных против нее в ряд. За ними стояло собственно его войско: воины должны были - слонов, когда те, испуганные неприятельскими каменьями, обратятся на них, метанием со своей стороны камней обращать снова на неприятеля. Впрочем маневр этот исполнялся тяжело и не совсем удачно; тяжелые, неповоротливые слоны, как их ни учат в течение многих лет, в сражении не менее страшны для своих, как и для неприятелей.
28. Между тем как у Руспины с обеих сторон готовились к решительным действиям, К. Виргилий, бывший претор, начальствовавший приморским городом Тапсом, заметив, что некоторые суда флота Цезарева, не зная местности и расположения своего лагеря, скитаются по морю, думал этим воспользоваться. Взяв находившееся в пристани транспортное судно, он наполнил его воинами и стрелками и, взяв еще несколько небольших судов с собою, начал производить погоню за судами Цезаря. Наткнувшись на несколько их, бывших вместе, он потерпел поражение и должен был бежать. Это впрочем не заставило его отказаться от своих намерений; случайно встретил он корабль, на котором находились два молодые Испанца Тиции, трибуны пятого легиона (отца их Цезарь избрал в число сенаторов) и с ними сотник того же легиона Т. Салиен (он то осаждал в Мессане легата М. Мессалу и говорил ему самую возмутительную речь). Теперь, присвоив себе деньги и украшения, назначенные для триумфа Цезарева, он опасался за это ответственности. Сознавая свою виновность, уговорил он молодых людей не сопротивляться и сдать судно Виргилию. будучи приведены Виргилием к Сципиону, они заключены в оковы и на третий день казнены. Когда их вели на казнь, то старший Тиций просил как милости у сотников, чтобы его умертвили прежде брата, на что без труда и получил их согласие. Таким образом оба они и погибли.
29. Между тем конные отряды, прикрывавшие с обеих сторон укрепления по распоряжению вождей, не переставали иметь между собою ежедневно небольшие схватки. Нередко, по взаимному согласию, на короткое время, неприязненные действия превращались и служившие у Лабиена галльские и германские всадники дружелюбно вели разговоры с Цезаревыми. Лабиен с частью конницы пытался взять приступом город Лептис, где начальствовал Сазерна с тремя когортами. Впрочем, благодаря сильному укреплению города и множеству метательных орудий, гарнизон отстоял его без труда. Впрочем конница неприятельская неоднократно возобновляла свои покушения; раз, когда густая толпа ее стояла перед воротами, скорпион был брошен так удачно, что пронзил неприятельского десятника и как бы пригвоздил его в воротам. Устрашенные всадники обратились в бегство к лагерю, и с того времени оставили свои покушения на город.
30. Между тем Сципион, почти ежедневно перед своим лагерем, шагах в трехстах, выстраивал войско в боевой порядок и, продержав под оружием большую часть дня, отводил его назад в лагерь. Несмотря на это, войска Цезаря не выходили из лагеря и оставались на своих местах. Тогда, как бы в насмешку над терпением Цезаря и его войска, Сципион вывел все свои пешие и конные войска и 30 слонов с башнями и, вытянув свою боевую линию как можно больше в длину, расположился, готовый к битве, недалеко от лагеря Цезарева.
31. Узнав об этом, Цезарь отдал приказание воинам своим, находившимся в равнине вне укрепления частью для сбора фуража и дров, частью материала для лагерных укреплений, и тем из них, которые занимались производством работ, отступить к укреплениям мало-помалу, не обнаруживая ни робости, ни торопливости, и остановиться на них. Конным отрядам, оберегавшим посты, Цезарь отдал приказание держаться на них, пока до них не станут долетать неприятельские стрелы; когда же неприятель подойдет ближе, то они должны во всевозможном порядке отступить внутрь укреплений. Остальной коннице Цезарь отдал приказание, чтобы она на своих местах была совершенно готова и в полном вооружении. Все эти распоряжения делал Цезарь не на основании личных наблюдений, сделанных с лагерного валу, но до того приобрел он удивительную опытность в военном деле, что приказания отдавал, не выходя из своей преторианской палатки, через гонцов и рассыльных. Цезарь был убежден, что как неприятель ни смотрит с самоуверенностью на свои многочисленные силы, но уже не раз им разбитый и обращенный в бегство, не раз обязанный его милосердию жизнью, никогда не отважится он, вследствие собственного малодушия и под влиянием претерпленного от него уже страха, атаковать его лагерь. Достаточно было имени Цезаря и его славы, чтобы уменьшить самонадеянность неприятеля. Притом, превосходно устроенные, укрепления лагеря, вышина вала и глубина рвов, скрытые перед укреплениями, рассеянные в удивительном порядке, волчьи ямы - делали доступ неприятелю к нашему лагерю затруднительным уже сам по себе. Притом лагерь снабжен был в изобилии скорпионами, катапультами в другими военными орудиями, служащими для обороны. Все эти меры защиты приняты были Цезарем вследствие малочисленности и неопытности его войска, а не потому, чтоб он опасался или робел неприятеля. С умыслом старался Цезарь вселить в нем убеждение в своей нерешительности и робости. Не потому Цезарь не выводил в поле своего войска, чтобы сомневался в победе вследствие его малочисленности, а потому, что он принимал в соображение, что победа победе рознь. Он был убежден, что после столь блистательных успехов, после поражения столь сильных неприятельских войск, после столь славных побед, мало чести ему принесет одержать с усилием, стоившую бы много крови, победу над остальными силами неприятельскими, уцелевшими и собравшимися после поражения. А потому Цезарь решился сносить похвальбу и надменность неприятеля, пока вторичный транспорт не доставит ему хоть некоторую часть опытного, состоявшего из ветеранов войска.
32. Сципион со своей стороны несколько времени помедлил на занятой им позиции, как бы в пренебрежение Цезарю, а потом мало-помалу отвел свои войска в лагерь. Здесь, перед собранием воинов, он говорил, что ужас и отчаяние господствуют в войске Цезаря и убеждал своих потерпеть еще немного, говоря, что скоро он доставит им верную победу. Цезарь приказал воинам возвратиться к работам, и новобранцы постоянно у него трудились над укреплениями лагеря. Между тем Нумиды и Гетулы почти ежедневно уходили из лагеря Сципиона - одни домой, а другие толпами в лагерь Цезаря, помня благодеяния к ним К. Мария и слыша, что Цезарь ему приходится с родни. Цезарь, отобрав значительнейших из Гетульских беглецов, дал им письма к их соотечественникам, убеждая их взяться за оружие и защитить себя и страну от врагов своих, совершенно поработивших их своей власти.
33. Пока это происходило у Руспины, к Цезарю явились послы из Ахиллы, вольного города, и разных других мест, изъявляя готовность исполнить охотно все его приказания. Одного просили они у Цезаря - прислать к ним отряд войска, под защитою которого они могли бы безопасно принесть свои намерения в исполнение; со своей же стороны они готовы доставить хлеба, и вообще всеми силами содействовать делу общей безопасности. Цезарь без труда согласился на их требование, и приказал К. Мессию, бывшему эдилу, отправиться в Ахиллу с отрядом войска. Узнав об этом Консидий Лонг, имевший в Адрумете под своим начальством два легиона и 700 всадников, поспешно, оставив часть войска в гарнизоне, с 8 когортами двинулся в Ахилле. Мессий, ускорив походом, первый со своим отрядом прибыл в Ахиллу. Между тем Консидий, подошед к городу со своими войсками, заметил, что он уже занят войсками Цезаря и не решился приступить в нему, несмотря на значительные свои силы, и таким образом безо всякого успеха отступил обратно в Адрумет. Потом, через несколько дней, к нему привел Лабиен на помощь часть конницы; тогда Консидий двинулся к Ахилле и, расположившись лагерем, стад снова осаждать город.
34. В тоже время К. Саллюстий Крисп, который, как мы упоминали выше, за несколько дней перед тем был с флотом отправлен Цезарем, прибыл к Церцине. При его приближении начальствовавший там К. Децимий, бывший Квестор, охранявший запасы хлеба с многочисленною толпою рабов, на небольшом судне искал спасения в бегстве. Тогда претор Саллюстий, принятый дружелюбно жителями Церцины, найдя там большие запасы хлеба, наполнил им, находившиеся в значительном числе, транспортные суда и отправил их в лагерь к Цезарю. Между тем проконсул Аллиен в Лилибее посадил на суда воинов 13 и 14 легионов, восемьсот Галльских всадников, тысячу пращников и стрелков и отправил к Цезарю в Африку второй транспорт войск. При попутном ветре все эти суда на четвертый день прибыли благополучно в Руспинскую пристань, у которой был расположен лагерем Цезарь. Таким образом, к искренней радости Цезаря, все исполнилось сообразно его желанию - и войска прибыли, и съестные припасы были в изобилии. Он был успокоен, воины стали веселы, и нужда исчезла; войскам, вышедшим на берег и пешим и конным, Цезарь дал время отдохнуть и оправиться от страданий морской болезни, а потом разместил их по укреплениям и отдельным постам.
35. Видя все это, Сципион и его приближенные дивились и не знали, что и подумать: К. Цезарь, обыкновенно сам начинавший всегда военные действия и первый вступавший в сражение, теперь вдруг стал действовать совершенно иначе. Они подозревали, что эта перемена не могла произойти без важной причины. Самая мнимая робость Цезаря была для неприятеля поводом к сильному опасению. Вследствие этого Сципион двух Гетулов, которых считал наиболее к себе приверженными, склонил наградами и надеждою еще больших, явиться к Цезарю в лагерь в виде перебежчиков и разузнать там все. Приведенные к Цезарю, эти Гетулы просили позволения говорить с ним свободно, без опасений. Получив его, они сказали следующее: "Не раз уже, император, намеревались многие из нас Гетулов, которые считаем себя вечными клиентами К. Мария и почти все граждане римские, составляющие легионы четвертый в шестой, перейти к тебе на службу; но нам не давали безопасно привести в исполнение ваш умысел конные сторожевые отряды Нумидов. Теперь мы рады поводу явиться к тебе в качестве лазутчиков Сципиона; он прислал вас разузнать, какие рвы и западни для слонов сделаны тобою перед лагерным валом и его воротами, и вообще изведать твои распоряжения как в этом отношении, так и твои намерения относительно военных действий и обо всем этом дать ему знать". Цезарь сказал им несколько слов похвалы, дал денежное награждение и приказал отвесть к прочим перебежчикам. Скоро истина показания перебежчиков не замедлила подтвердиться; на другой день из тех легионов, о которых упоминали Гетулы, много воинов перебежало в лагерь Цезаря.
36. Пока это происходило у Руспины, М. Катон, начальствовавший в Утике, ежедневно производил набор вольноотпущенников, туземцев, рабов, - одним словом, всякого разбору людей, способных по своим летам носить оружие, и отрядами постоянно отсылал их в лагерь Сцициона. Между тем к Цезарю пришли послы из города Тисдры, где находилось триста тысяч мер пшеницы, свезенной туда итальянскими купцами и земледельцами, и сообщили ему сведение о, находившемся у них, запасе хлеба и вместе с тем просили послать к ним гарнизон для защиты как запасов хлеба, так в частной собственности. Цезарь благодарил послов в обещал в самом непродолжительном времени прислать отряд войска; сделав увещание послам, он им велел возвратиться к своим соотечественникам. Между тем П. Сиций двинулся с войском в пределы Нумидии и силою овладел укреплением, устроенным на высоком месте, которое царь Юба избрал складочным местом для провианта и прочих вещей, необходимых для ведения войны.
37. Войско Цезаря, по прибытии второго транспорта, умножилось двумя легионами ветеранов, частью конницы и легковооруженными воинами. Немедленно Цезарь приказал шести транспортным судам идти в Лилибей и привести оттуда остальное войско; а сам в 6 день Февральских календ, около первой стражи ночи, отдал приказание, чтобы все лазутчики и разъездщики были неотлучно при войске. Таким образом никто из неприятелей не звал и не подозревал, как в третью стражу ночи Цезарь вывел все легионы из лагеря и приказал им следовать за собою к городу Руспине, который первый встретил его дружелюбно и в котором находился его гарнизон. Оттуда, спустившись с небольшого возвышения, Цезарь повел свои легионы левою стороною равнины, подле морского берега. Равнина эта представляет открытую местность на пятнадцать миль протяжения. Поднимаясь от моря огромный, но не очень высокий, горный хребет опоясывает ее в виде амфитеатра. В хребте этом есть несколько отдельных возвышений: на некоторых из них издавна устроены были сторожевые башни; у крайней находился отряд войска Спициона для охранения позиции.
38. Цезарь, подошед к вышеупомянутому горному хребту, начал строить башни и укрепления на каждом холме; менее чем в полчаса они были приведены к концу. Подошед на недальнее расстояние к последнему холму и башне, ближайшим к неприятельскому лагерю, где находился, как мы выше сказали, отряд Нумидов, Цезарь остановился на некоторое время, рассматривая местность. Расположив впереди конницу, Цезарь приказал легионам заняться немедленно работами для соединения валом того места по середине горного хребта, до которого он дошел, с тем пунктом, откуда выступил. Когда Сципион и Лабиен это приметили, то, выведя всю конницу из лагеря и расположив ее в боевой порядок, двинулись с нею на милю вперед укреплений; пешие же войска были расположены во второй линии, в расстоянии от лагеря менее четырехсот шагов.
39. Цезарь нисколько не встревожился вследствие движения неприятельских войск и убеждал своих воинов продолжать работы. Когда же расстояние неприятельского фронта от его укреплений было не более полуторы тысячи шагов, то Цезарь угадал намерение неприятеля своим приближением остановить наши работы и вынудить его отвести легионы от производства укреплений. Он приказал эскадронам Испанцев поспешить на ближайший холм, сбить оттуда неприятельский пост и занять позицию; в подкрепление коннице Цезарь послал за нею небольшой отряд легковооруженных воинов. Действуя с быстротою, наша конница ударила на Нумидов, частью захватила в плен, частью переранила обратившихся в бегство всадников, и овладела позициею. Заметив это, Лабиен, желая скорее подать помощь своим, двинул туда из боевого строя кавалерии почти все правое крыло и поспешил на помощь своим, искавшим спасения в бегстве. Цезарь, видя, что Лабиен оставил значительный промежуток между собою и прочим войском, отправил левое крыло своей конницы с целью отрезать часть неприятельского войска.
40. В той части поля, где происходило описанное выше дело, находился огромный загородный дом, на котором устроены была четыре башни. Он-то закрыл от глаз Лабиена движение Цезаревой конницы, и не прежде увидал он Цезаревых всадников, как уже с тылу они поражали его воинов. Неожиданность нападения вкинула ужас в конницу Нумидов, и она пустилась в бежать по прямому направлению к своему лагерю. Галлы и Германцы, оставшиеся на своем посту, были обойдены с тылу и спереди с горы теснимы нашими, и после упорного сопротивления погибли все до одного. Видя это, легионы Сципиона, которые были расположены в боевом порядке перед лагерем, в ослеплении ужаса, устремились в свой лагерь всеми воротами. Таким образом войска Сципиона были сбиты и с возвышенной позиции, и с поля, и оттеснены в свой лагерь. Цезарь приказал играть отбой, и всей коннице удалиться внутрь укреплений. Когда поле совершенно очистилось, то увидали громадные тела Галлов и Германцев; это были те, которые частью ушли за Лабиеном, подчинившись его влиянию, частью вызваны были из отечества обещаниями наград; а некоторые, пощаженные после поражения Куриона, остались на службе у победителя из благодарности за сохранение им жизни. Тела их обращали внимание красотою и огромностью и, будучи разбросаны в разных местах, покрывали все поле.
41. После этого успеха, на другой день, Цезарь вывел когорты из отдельных укреплений, и все свои войска расположил на ровном месте в боевом порядке. Сципион, видя поражение своих и понесши значительный урон убитыми и ранеными, заблагорассудил лучше остаться внутри укреплений. Цезарь, сначала расположившись у самой подошвы горы, мало-помалу стал придвигаться к неприятельским укреплениям. Уже тысячи шагов (мили) не оставалось пройти легионам Цезаря до города Узиты, находившегося во власти Сципиона, как тот, опасаясь потерять город, откуда он снабжал войско свое водою и прочими нужными предметами, вывел все свои войска из лагеря и, по своему обыкновению, устроил их в боевом порядке в четыре линии, из коих первая состояла из конных отрядов, в интервалах между которыми были поставлены слоны с башнями и вооруженными воинами. В таком порядке Сципион готовился идти на помощь городу. Цезарь, заметив это, полагал, что Сципион готов принять сражение и потому в некотором расстоянии от города, на месте, о котором я упоминал выше, остановился так, что город прикрывал центр его армии; а правое и левое крыло, прикрыв слонами, расположил в виду неприятеля.
42. Почти до заката солнца дожидался Цезарь и заметив, что Сципион, с того места, где остановился, ближе к нему не подступает, он, Цезарь, ожидал нападения Сципиона, но скоро увидел, что тот остается на месте и более рассчитывает на крепость своей позиции, если бы его к чему нибудь и вынудили обстоятельства, чем решается выступить в открытое поле. Цезарь не заблагорассудил в этот день подойти ближе к городу, зная, что в нем находится сильный гарнизон Нумидов, и что неприятель им прикрыл центр своей боевой линии. Цезарю надлежало бы в одно и то же время - и брать приступом город, и сражаться на правом и левом крыле при невыгодных условиях местности, что сопряжено было с большою опасностью тем более, что войско его с раннего утра было под оружием и без пищи, и следовательно было усталое и голодное. А потому Цезарь, отведя свои войска обратно в лагерь, решился на следующий день выдвинуть свои укрепления ближе к стороне неприятеля.
43. Между тем Консидий, осаждавший с восемью когортами Нумидов и Гетулов, состоявших на жалованьи, город Ахиллу, где находился К. Мессий с своими когортами, в течение долгого времени истощал все свои усилия. Неоднократно производил он большие осадные работы, но они осажденными были преданы огню. Видя бесполезность своих усилий и встревоженный внезапно полученным известием о поражении конницы, Консидий - запасы хлеба, находившиеся у него в лагере, сжег, а прочие припасы, как то вино, масло в другие годные в пищу, испортил; затем отступил от Ахиллы, сняв осаду. Направив путь через области царя Юбы, Консидий часть своих войск уступил Сципиону, а с остальною удалялся в Адрумет.
44. Между тем одно судно второго транспорта, отправленного Аллиеном из Сицилии, на котором находились К. Коминий и Л. Тицида, всадник Римский, отстало от остального флота и занесено ветром к Тапсу. Тут Виргилий захватил его с помощью лодок и легких судов и отвел к Сципиону. Другая трирема этого же флота, отделившаяся от прочих судов, бурею была занесена к Эгимуру и здесь захвачена флотом Вара и М. Октавия; на этой триреме находились воины ветераны под начальством одного сотника и несколько человек новобранцев. Вар сберег пленных безо всякого вреда и велел их отвесть к Сципиону. Когда они явились к Сципиону и стали перед его судилищем, то он сказам им следующее: "знаю, что вы не по собственному побуждению, но вынужденные властью преступного вашего императора, безбожно преследуете всех благонамеренных граждан. Теперь, предоставленные судьбою во власть нашу, возвратитесь к своему долгу, за одно с благомыслящими гражданами защищайте отечество и таким образом заслужите и жизнь и денежные награждения. Скажите же, как вы об этом думаете?"
45. Сказав эту речь, Сципион был убежден, что пленные с признательностью примут его предложения в потому-то он позволял ям говорить; но из них сотник четырнадцатого легиона сказал следующее: "Благодарю тебя, Сципион (а императором тебя не признаю) за твое великое к нам благодеяние, что, захватив нас военнопленными, ты обещаешь нам жизнь и безопасность. Твоим благодеянием может быть я бы и воспользовался, если бы оно не было под условием гнусного преступления. Дерзну ли поднять меч на Цезаря, моего императора, под начальством которого я служил, и на его войско, за честь которого и торжество сражался я в течение более, чем тридцати шести лет? Но я никогда этого не сделаю, да и тебя прошу оставить твои намерения. С какими войсками имеешь ты дело, если ты не испытал прежде, то узнай теперь. Выбери из своих войск одну когорту, самую лучшую по твоему мнению, и поставь ее против меня; я же из моих товарищей, находящихся теперь в твоей власти, возьму только десять. Тогда мужество наше тебе покажет, в какой степени можешь ты надеяться на свои войска.
46. Когда сотник с совершенным хладнокровием высказал свое убеждение, вовсе не соответствовавшее надежде Сципиона, то он, пришед в гнев и будучи глубоко оскорблен в душе, дал знать своим сотникам, как им надлежало поступить. У ног Сцнциона убит был сотник Цезаря; прочих ветеранов Сципион повелел отделить от новобранцев. "Уведите - сказал он - этих людей, запятнанных преступлениями и злодействами, и несытых крови сограждан". Они отведены за вал и там убиты мучительным образом. Новобранцев приказал Сципион распределить по своим легионам, а Коминия и Тициду запретил приводить к себе. Цезарь был весьма огорчен этим событием и тех, которым он поручил с галерами крейсировать перед Тапсом для того, чтобы они служили прикрытием транспортным и прочим судам, счел за нужное удалить из войска в виде позорного наказания, и издал против них эдикт в самых сильных выражениях.
47. Около этого времени с войском Цезаря случилось обстоятельство невероятное и неслыханное. По заходе созвездия Плеяд, около второй стражи ночи, поднялся страшный вихрь, сопровождаемый каменным дождем. Последствия его были тем хуже для нас, что Цезарь - не как военачальники, до него бывшие, держал воинов не на зимних квартирах, но каждый третий и четвертый день подвигал лагерь ближе к неприятелю и снова его укреплял; в беспрерывных работах воины не имели времени позаботиться о себе. Притом войско из Сицилии было перевезено так, что на суда брали только воинов и их оружие; брать же с собою прислужников и вообще вещи для домашнего обихода, к употреблению которых привыкли воины, не позволялось. Во время же пребывания в Африке воины не только не имели возможности приобресть что нибудь для себя или запастись чем нибудь, но и вследствие дороговизны хлеба и прежде приобретенное все истратили. Вследствие этого воины наши до того обедняли, что, стоя под городом, весьма немногие находили убежище в кожаных палатках; остальные же ограничивались шалашами, покрытыми их же платьем или хворостом и камышом. Таким образом застигнутые внезапно дождем и градом, они сильно потерпели от них, в темноте под потоками воды, они скитались по лагерю, покрывая головы щитами; огни все были загашены, предметы же, употреблявшиеся в пищу, были повреждены. В ту ночь верхушки дротиков пятого легиона были сами собою все в огне.
48. Между тем Царь Юба, получив известие о результате бывшего сражения конниц и приглашаемый письмами Сципиона, оставил против Сиция префекта Сабуру с частью войска; а сам, надеясь своим прибытием придать силы войску Сципиона и устрашить Цезаря, взял с собою три легиона, восемьсот всадников со взнузданными конями, множество Нумидских всадников на невзнузданных конях и легковооруженных воинов и 30 слонов. Вышед из своего царства, Юба двинулся на соединение с Сципионом. Приблизившись к нему, Юба расположился со своими войсками, исчисленными выше, отдельным лагерем неподалеку от Сципионова. (В лагере Цезаря сначала с ужасом ждали прибытия Царя, и войско Цезаря тревожилось при мысли об его силах; а когда он соединил лагерь с лагерем, то, наше войско вместо страха стало питать пренебрежение в неприятелю. Таким образом Юба по прибытии своем утратил и то значение, какое имел находясь в отсутствии). Впрочем весьма естественно, что с прибытием царя, Сципион возымел более надежды на успех. На другой же день он вывел в поле все свои войска и пришедшие с Царем, и 60 слонов; он расположил их в боевом порядке, стараясь выказать их многочисленность. Выступив с ними несколько вперед своих укреплений в, помедлив немного в поле, Сципион отвел свои войска обратно в лагерь.
49. Цезарь видел, что к Сципиону прибыли все подкрепления, каких только он ждал и что стало быть сражение не замедлит иметь место. Вследствие этого он выдвинул свои войска вперед по вершине горного хребта, приказал весть дальше свои работы и укреплять отдельные пункты, занимая возвышенности все ближе и ближе к армии Сципиона. Неприятель с своей стороны, обнадеженный многочисленностью своих войск, занял ближайший холм, и таким образом преградил дорогу Цезарю к дальнейшему наступлению. Лабиен задумал овладеть этим пунктом и, находясь ближе всех к нему, тем скорее завял.
50. Цезарю надлежало, чтобы достигнуть этого холма и овладеть им, перейти глубокую лощину, довольно широкую; скаты ее, очень крутые, имели расселины в роде пещер, по ту сторону долины находилась очень густая роща старых масличных дерев. Заметив все это, Лабиен и зная, что Цезарю, чтобы достигнуть холма, надобно пройти лощину и масличную рощу, решился воспользоваться своим знанием местности и расположился там в засаде с частью кавалерии и легковооруженной пехоты, а по ту сторону горы и холмов скрытно расположил всадников. Плав его был таков: когда он с фронта неожиданно ударит на легионы Цезаря, с холма вдруг покажется его конница, то Цезарь и его войско, обойденные кругом, не имея возможности ни пробиться вперед, ни отступить назад, должны были бы погибнуть. Цезарь, отправив вперед конницу, шел с войском, не подозревая засады и подошел к этому месту; но неприятельские воины, находившиеся в засаде, или забыв наставления Лабиена или опасаясь быть захваченными в ущелье, стали один по одному выбираться на скалу и двигаться по направлению к холму. Конница Цезаря погналась за ними и частью побила их, частью захватила в плев. Вслед за тем тотчас она атаковала холм и немедленно овладела им, сбив находившийся там отряд Лабиена, который сам едва успел спастись бегством с частью своей конницы.
51. После этого дела конницы, Цезарь назначил работу легионам и на том холме, которым овладел, начал укреплять лагерь. Потом он приказал весть два вала от своего главного лагеря через поле по направлению к городу Узите, находившемуся в равнине между лагерями его и Сципиона, таким образом, чтобы они сходились один к правому, а другой к левому углу города. Цель этих работ была та, чтобы когда он войска подвинет ближе к городу и станет к нему приступать, то чтобы прикрыты были укреплениями оба его фланга, как бы обойденный многочисленною неприятельскою конницею, не был вынужден оставить приступ. Притом эти укрепления облегчали сношения с неприятельским войском и перебежчики могли без труда исполнить свое намерение, тогда как прежде это было сопряжено с большою опасностью. Притом, приближаясь более и более к неприятелю, Цезарь хотел узнать, расположен ли он дать сражении. Ко всем этим причинам присоединялась и та, что низменность места позволяла поделать в нем частые колодцы, а войско Цезаря снабжалось водою издалека и с трудом. Пока эти работы производимы были частью легионов, другая часть нашего войска, стоя под оружием, прикрывала их от нападения неприятеля. Его туземная конница и легковооруженные воины не переставали пробовать силы в небольших схватках.
52. Уже к вечеру Цезарь отвел свои войска, прикрывавшие работы, в лагерь. Тут Юба, Сципион, Лабиен со всею конницею и легкою пехотою дружным натиском напали на наши легионы. Конница Цезаря не вынесла внезапного нападения неприятеля столь многочисленного, и отступила немного. Но конец предприятия неприятельского не соответствовал его началу. Цезарь воротил свои войска с половины дороги и поспешил на помощь своей коннице. Она, обнадеженная прибытием пехоты, повернула своих коней снова на неприятеля и напала на нумидских всадников, рассеявшихся в преследовании, переранила большую часть их, многих умертвила и гнала ее до самого царского лагеря. Если бы не ночь положила конец сражению и пыль, гонимая встречным ветром, не ослепляла глаза нашим, то Юба и Лабиен попались бы в руки Цезаря, а неприятельская конница и легкая пехота были бы совершенно истреблены. Между тем, по непонятной причине, воины из четвертого и шестого легионов Сципиона толпами бежали одни в лагерь Цезаря, а другие куда попало. Также всадники из бывшей армии Куриона, сомневаясь в успехе Сципиона и его войска, переходили в большом числе к Цезарю.
53. Между тем как такого рода действия происходили между обеими враждующими сторонами под Узитою, два легиона - девятый и десятый - были отправлены из Сицилии на транспортных судах. Уже они были недалеко от Руспинской пристани, как вдруг увидав корабли Цезаря, стоявшие перед Тапсом для наблюдения, сочли их неприятельскими и опасаясь, как бы не наткнуться на флот неприятелей, остававшихся там как бы в засаде - неблагоразумно, опасаясь засады, пустились снова в открытое море. Таким образом только после долговременного и трудного плавания, в течение многих дней терпя голод и жажду, наконец эти суда прибыли к Цезарю.
54. Легионы были высажены, а Цезарь не забыл своеволия некоторых воинов в Италии и их грабительств. Потому он воспользовался незначительным поводом, что К. Авиен, военный трибун десятого легиона, целый корабль занял своею прислугою, собственными вещами и вьючными животными, не взяв собою ни одного воина. На другой день, в собрании трибунов в сотников всех легионов, Цезарь, с своего места сказал следующее: "Всегдашним и искренним моим желанием было образумить вас, чтобы вы добровольно положили конец вашему своеволию и дерзости и оценили наконец мою снисходительность, кротость и долготерпение. Но так как вы не знаете ни меры, ни границ вашему своеволию, то я покажу на вас пример строгости воинской дисциплины, чтобы удержать других от подражания вам. Ты, Авиен, в Италии возмущал воинов народа римского против отечества и производил грабежи по муниципиям, ты оказался бесполезным для дела общественного, нагрузивши на свой корабль, вместо воинов, своих рабов и имущество. Через тебя отечество в такую крайнюю минуту терпит недостаток в воинах. За все за это обрекаю тебя позору, отсылаю тебя от своего войска и приказываю тебе сегодня же, в как можно скорее, оставить Африку. И тебя, А. Фонтей, отсылаю от себя за то, что ты, в должности военного трибуна, показал себя неблагонамеренным и беспокойным гражданином. И вы, Т. Салиен, М. Тирон, К. Клузинас, не заслугам вашим, а моей милости обязанные местами в моем войске, вели себя так, что, не отличась ничем на войне, и в мирное время показали себя негодными и бесполезными гражданами; ваши способности употребляли вы не на то, чтобы отличиться скромным и тихим поведением, но возмущали воинов против вашего императора. А потому я вас считаю недостойными занимать места в моем войске, отсылаю вас от себя в приказываю немедленно оставить Африку". Затем Цезарь сдал их на руки сотникам, и они порознь были посажены на суда, и каждому дозволено взять с собою не больше одного невольника.
55. Между тем гетульские перебежчики, отправленные домой, как мы выше упоминали, с письмами и поручениями Цезаря, прибыли к своим соотечественникам. Своим влиянием они от имени Цезвря легко убедили их, оставив царя Юбу, взяться поголовно за оружие и действовать против него. Узнав об этом, Юба, принужденный весть войну в трех местах, отделил от своего войска, приведенного им против Цезаря, шесть когорт и отправил их в земли своего царства для обороны их от Гетулов.
56. Цезарь привел к концу обе линии укреплений, выдвинув их к городу настолько, чтобы стрелы из города не могли вредить нашим воинам, и укрепился лагерем. С лицевой стороны его против города выставил он множество метательных машин, баллистов и скорпионов, стараясь их действием сбить осаждающих со стены; сюда же перевел Цезарь 5 легионов из прежнего лагеря. Таким образом явилась возможность для важнейших и значительнейших лиц видеться с родными и бывшими знакомыми и переговорить с ними. Цезарь предвидел, какие полезные последствия будет иметь это обстоятельство. Действительно, знатнейшие Гетулы, из царской конницы и префекты всадников, которых отцы служили некогда под начальством Мария и получили от него в награду земли, а Сулла, победив Мария, отдал их под власть царя Гиемпсала - в числе тысячи человек, с конями и прислужниками, ночью, когда уже огни были разложены, перешли в лагерь Цезаря, находившийся подле города Узиты.
57. Когда это известие дошло до сведения Сципиона в его приверженцев, то оно поразило их неприятным образом. Около этого же времени случилось, что Сципион увидал М. Аквиния, ведущего разговор с Б. Сазерною. Сципион послал сказать Аквинию, что ему не о чем весть переговоры с неприятелями. Останусь - отвечал Аквиний посланному, пока не скажу всего, что нужно. Когда же царь Юба прислал к нему воина сказать - Сазерна это слышал - царь запрещает тебе дальнейшие переговоры, то в страхе Аквиний немедленно повиновался и ушел. И случилось это с гражданином римским, почетным лицом между соотечественниками! Еще отечество и благо всех было вне опасности, а он предпочел повиноваться лучше чуждому царю, чем приказанию Сципиона, тогда как даже, если бы его партии угрожала гибель, все он имел возможность безопасно возвратиться в отечество. Притом поступок Юбы был не столько оскорбителен для М. Аквиния, человека еще недавно выслужившегося и не пользовавшегося большим весом сенатора, сколько для Сципиона, именитого происхождением, саном и почестями. До прибытия царя Сципион надевал обыкновенно порфиру (красную мантию); но Юба, говорят, сделал ему представление, что неприлично ему носить ту же одежду, какую и он. Вследствие этого Сципион опять стад надевать белое платье и должен был повиноваться - Юбе, непомерно гордому, но лишенному всех прочих достоинств.
58. На другой день обе стороны вывели из лагерей все свои силы. Заняв небольшую возвышенность недалеко от Цезарева лагеря, неприятель расположился на ней в боевом порядке. Цезарь также вывел свои войска и поспешно расположил их в боевом порядке впереди своих полевых укреплений. Он полагал, что неприятель, надеясь на многочисленность собственных и вспомогательных войск царя, сам двинется к нему и начнет сражение, тем более, что он первый с такою готовностью вывел свое войско в поле. Цезарь объездил на коне легионы, ободряя их, и дал сигнал к бою, ожидая с минуты на минуту атаки неприятеля. Сам двинуться вперед Цезарь не хотел по многим причинам. В городе Узите, находившемся во власти Сципиона, были когорты войска, а в него упирался правый фланг Цезаря; потому Цезарь опасался, что, в случае движения его вперед, из города может быть произведена вылазка, и его войска обойдены с боку. Притон перед фронтом Сципионовой армии было неудобопроходимое место, и Цезарь не решался первый пуститься туда со своим войском.
59. Считаю неизлишним упомянуть, в каком порядке были расположены обе армии. Сципион таким образом устроил свое войско: в первой линии он поставил свои легионы и царя Юбы, и позади ее в резерве Нумидов, растянув их в длину так, что издали казался центр стоящим из одной линии, а фланги из двух. Слонов поставил Сципион на обоих крыльях, правом и левом, оставив между ними ровные промежутки. Позади слонов находились легковооруженные воины и вспомогательная Нумидская конница. Вся регулярная кавалерия (со взнузданными конями) собрана была на правый фланг; левый упирался в город Узиту и там не было достаточно места свободно действовать кавалерии. Кроме того Сципион на правом же крыле, почти в миле от главной армии, расположил отдельно у подошвы холма несметное множество Нумидской конницы и легкой пехоты, с умыслом удалив их от боевой линии своей и неприятельской. Это сделано было с тою целью, что когда оба войска сойдутся и начнется сражение, тогда конница Сципиона, обойдя немного подальше, неожиданно замкнет своею многочисленностью войско Цезаря и подавит его, нанеся ему большой вред стрелами. Вот каков был плав Сципиона для сражения в этот день.
60. Говоря о расположении войска Цезарева, начнем с левого фланга и кончим правым. На левом крыле стояли легионы восьмой и девятый, на правом тридцатый и двадцать восьмой; а тринадцатый; четырнадцатый, двадцать шестой и двадцать девятый составляли центр. У правого фланга вторая линия состояла из когорт, взятых из тех же легионов; к ним присоединено было несколько когорт новобранцев. Третья линия находилась на левом крыле, протягиваясь до середины всей боевой линии; таким образом левое крыло армии Цезаря состояло из трех линий. Такое расположение было необходимо потому, что правое врыло опиралось на укрепления, а левое надобно было особенно усилить, чтобы оно могло с успехом сопротивляться атакам многочисленной неприятельской конницы. На этом же крыле Цезарь поставил всю свою конницу; но, не очень на нее полагаясь, он подкрепил ее пятым легионом и перемешал всадников с легковооруженными пехотинцами. Стрелки были рассыпаны в разных, наиболее важных пунктах, но преимущественно по флангам.
61. Устроенные таким образом в боевом порядке, оба войска простояли от раннего утра до десятого часа дня, в расстоянии друг от друга не более трехсот шагов и не сразились, - пример дотоле почти небывалый. Цезарь уже начал вводить свои войска в укрепления, как вдруг весь дальний отряд неприятельской иррегулярной конницы, состоявшей из Нумидов и Гетулов, всею массою стал двигаться вправо по направлению к лагерю Цезаря, расположенному на холме. Между тем регулярная конница неприятельская, которою начальствовал Лабиен, стояла на месте и задерживала движение легионов Цезаря. Вдруг часть нашей конницы и легкой пехоты, без приказания Цезаря, необдуманно устремилась вперед на Гетулов и проскакала болото, но, не будучи в состоянии выдержать натиск неприятеля, оставленная легкою пехотою, она была сбита и переранена; потеряв одного всадника и двадцать шесть легковооруженных воинов убитыми, с перераненными конями, наша конница искала спасения в бегстве к своим рядам пехоты. Обрадованный успешным концом этой стычки обеих конниц, Сципион уже ночью отвел свои войска в лагерь. Но судьба не долго позволила ему гордиться этим успехом. На следующий день часть конницы, отправленная Цезарем в Лептис за запасами хлеба, дорогою нечаянно наткнулась на, возвращавшуюся с грабежа, конницу Нумидскую и Гетульскую, напала на нее и разбила. Неприятель потерял до ста человек убитыми и много пленных. Цезарь между тем ежедневно выводил свои легионы в поле, занимал их работами, стараясь перерезать все поле валом и рвом, и всячески стараясь препятствовать набегам неприятельским. Сципион со своей стороны вел укрепления с поспешностью, опасаясь, как бы Цезарь не отрезал его от горной возвышенности. Хотя таким образом оба вождя заняты были работами, но, несмотря на это, ежедневно происходили небольшие сражения конницы.
62. Между тем Вар, услыхав о приближении из Сицилии транспорта с седьмым и восьмым легионом, флот свой, собранный им уже было на зимовку в гавань города Утики, поспешно вывел в море, наполнил его гребцами и матросами из Гетулов. Выступив из Утики, с целью захватить врасплох ваш флот, он прибыл к Адрумету с пятьюдесятью пятью судами. Не зная о его приближении, Цезарь отправил к Тапсу на крейсировку для безопасности шедших к нему транспортов Л. Циспия с флотом из двадцати семи судов, а К. Аквилу с тринадцатью галерами послал для той же цели к Адрумету. Циспий поспешно прибыл к месту своего назначения; а Аквила вытерпел бурю, никак не ног обойти мыс и вынужден был искать убежища в одной пристани, защитившей его от бури, не вдалеке от обыкновенной дороги судов. Остальной наш флот находился в море перед Липтисом; гребцы частью с него разошлись на берег, а частью в город за покупками, и флот был почти беззащитен. Вар узнал об этом от перебежчика и, желая воспользоваться столь благоприятным случаем, во вторую стражу ночи вышел из Адруметского Котона, и на рассвете со всем флотом прибыл к Лептису. Тут он предал огню транспортные суда, находившиеся в открытом море в отдалении от гавани, а два корабля о пяти рядах весел увел за собою беспрепятственно, так как на них не было защитников.
63. Тотчас же гонцы дали знать Цезарю о случившемся. Он в это время осматривал работы в лагере, расстоянием от пристани в шести милях; немедленно, оставив все, он поскакал в Лептис. Тут он приказал следовать за собою всем судам в сам сел на небольшой корабль. Дорогою встретил он Аквилу, испуганного многочисленностью неприятельского флота. Вместе с Аквилою Цезарь бросился в погоню за неприятельским флотом. Вар был устрашен решительностью и смелостью Цезаря и со всем своим флотом стал бежать по направлению к Адрумету. За четыре мили до пристани, Цезарь нагнал неприятельский флот, отнял назад свою квинкверему со всем ее экипажем и 130-ью находившимися для ее защиты воинами, и кроме того захватил со всеми, находившимися на ней, гребцами в воинами, бывшую вблизи неприятельскую трирему, пытавшуюся было обороняться. Прочие неприятельские суда поспешили обогнуть мыс и все искали убежища в Адруметском Котоне. При том же ветре Цезарь не мог успеть обойти мыс и провел эту ночь с флотом на якорях в открытом море, а на рассвете подошел к Адрумету; там транспортные суда, находившиеся вне Котона, предал пламени, а остальные вынудил неприятеля или вытащить на берег. или увесть в Котон. Цезарь несколько времени простоял перед пристанью, ожидая, не примет ли неприятель сражения на море, а потом удалился в лагерь.
64. На неприятельском судне захвачены в плен П. Вестрий, всадник римский, в П. Лигарий. Последний служил в Испании под начальством Афрания: там, вместе с прочими, Цезарем ему возвращена была свобода, но он опять ушел к Помпею; потом он бежал со сражения и пришел в Африку к Вару. За такое клятвопреступление и вероломство Цезарь велел его казнить смертью, а П. Вестрия простил. Во-первых брат Вестрия в Риме внес предписанную ему сумму денег, во вторых П. Вестрий доказал Цезарю, что, будучи захвачен флотом Назидия в плен, он спасением жизни обязав был Вару, в потом не имел возможности бежать к Цезарю.
65. Жители Африки имеют обыкновение в полях и везде в жильях. в нарочно устроенных для того ямах, прятать хлеб, а особенно в военное время и при нашествии неприятеля. На основании показаний лазутчика, Цезарь, в третью стражу ночи, отправил за десять миль от своего лагеря два легиона и всю конницу; они возвратились оттуда со значительным количеством хлеба. Узнав об этом, Лабиен, выступив от своего лагеря миль на семь по горным возвышениям, по которым накануне шел Цезарь, и расположил там в лагере два легиона. Полагая, что Цезарь неоднократно в этом направлении будет посылать за хлебом, Лабиен располагался ежедневно в засаде по местам удобным с большим отрядом кавалерии и легкой пехоты.
66. Цезарь от перебежчиков узнал о засаде, приготовленной ему Лабиеном; с умыслом промедлил он несколько дней, предвидя, что неприятель. повторяя ежедневно один в тот же маневр, ослабит свою бдительность. В один день, вдруг рано утром, Цезарь приказал выступить за собою в задние ворота лагеря восьми легионам ветеранов и части конницы. Конница была послана вперед; она вдруг напала, на находившиеся в засаде, неприятельские войска, не ожидавшие ничего подобного и рассеянные по ущельям, и умертвила около 500 человек легковооруженных воинов; прочих же вынудила обратиться в самое постыдное бегство. Между тем Лабиен со всею конницею поспешил на помощь своим, обращенным в бегство. Наша конница по своей малочисленности не могла бы устоять против гораздо многочисленнейшей неприятельской, и потому Цезарь противопоставил неприятелю свои легионы, устроенные в боевом порядке. Тогда устрашенный Лабиен приостановил нападение, и наша конница без потери примкнула к войску. На другой день Юба приказал распять на кресте тех Нумидов, которые, оставив свой пост, бежали в лагерь.
67. Затем Цезарь, ощущая недостаток в продовольствии для войска, сосредоточил все свои силы в лагерь, оставив гарнизоны в Лептисе, Руспине и Ахилле; а флот вверил Циспию и Аквилле, приказав первому осаждать с мора Адрумет, а последнему. - Тапс. Сам Цезарь, предав лагерь пламени, в четвертую стражу ночи, выступил в поход в боевом порядке, на левом фланге поместив войсковые тяжести, и прибыл к городу Агар. Гетулы не раз уже приступали в этому городу, но были отбиты его жителями, защищавшимися с величайшим упорством. Здесь Цезарь все войска расположил в одним лагере в поле, а с частью их отправился по окрестным местам за поисками хлеба. Он нашел большое количество ржи, вина, масла деревянного и фиг, а очень мало пшеницы. Дав таким образом оправиться своему войску, Цезарь возвратился в лагерь. Между тем Сципион, узнав о движении Цезаря. со всеми войсками стал следовать за ним по возвышениям и, остановясь от его лагеря в шести милях, расположил свои войска в трех отдельных лагерях.
68. Милях в десяти от лагерей Сципиона в к их стороне находился город Зета, гораздо ближе впрочем от них, чем от лагеря Цезарева, от которого он был в расстоянии более 18 миль. Сципион отправил туда за хлебом два легиона. Цезарь, узнав об этом от перебежчика, перенес лагерь с поля на холм для большой безопасности и, оставив там для защиты лагеря часть войска, с остальною выступил в четвертую стражу ночи, прошел мимо неприятельских лагерей и овладел городом Зетою. Здесь Цезарь узнал, что легионы Сципиона отправились за хлебом далеко; тем не менее он хотел идти их отыскивать, как вдруг увидал, что все войско неприятельское выступило к ним на помощь; это обстоятельство замедлило дальнейшее движение Цезаря. Таким образом Цезарь в Зете взял в плен К. Муция Регина, всадника римского, одного из самых приближенных лиц к Сципиону (он начальствовал в этом городе), в П. Атрия, всадника римского, одного из членов сената города Утики, и двадцать два верблюда, принадлежавших царю Юбе. Оставив в городе гарнизон под начальством легата Оппия, Цезарь выступил в обратный путь к своему лагерю.
69. Когда Цезарь с войском стал приближаться к лагерям Сципиона, мимо которых ему надлежало проходить, Лабиен и Афраний выступают вдруг из засады со всею конницею и легкою пехотою, нападают на задние ряды и спереди с возвышений тревожат наше войско. Видя это, Цезарь отдал приказание своей коннице отражать неприятеля, а легионам снять свои тяжести и собрать их в середину, а потом быстро ударить на неприятеля: когда это было исполнено, то, при первом натиске наших легионов, неприятельская конница и легкая пехота без труда были сбиты с места и сброшены с холма. Цезарь уже полагал, что отбитый и устрашенный неприятель потерял охоту его преследовать, и продолжал свое движение вперед, как вдруг с соседних возвышений поспешно устремились, как прежде, на легионы Цезаря Нумиды и легкая пехота. Последняя действовала с удивительною быстротою и ловкостью; она сражалась в рядах конницы и поспевала вместе с ними и наступлении и в отступлении. Неприятель неоднократно повторял этот маневр, то преследуя войско Цезаря в походе, то отступая, когда оно останавливалось, и прекращая на то время нападение, сражался в рассыпную и старался метанием дротиков как можно более переранить наших. Цезарь понял намерение неприятеля - вынудить его остановиться лагерем в этом месте, совершенно лишенном воды, и погубить голодом и жаждою как все его войско, с четвертой стражи ночи до десятого часа дня не принимавшее никакой пищи, так и вьючных животных.
70. Уже солнце приближалось к закату, а войско Цезаря в течение часа подвинулось вперед не более как на сто шагов. Конница, потерявшая большую часть лошадей, вынуждена была удалиться к задним рядам войска, и Цезарь поочередно вводил легионы в дело для отражения неприятеля, а сам продолжал движение вперед, приостанавливая и отражая успешно натиск неприятеля пехотными воинами легионов. Между тем Нумидская конница с обеих сторон шла впереди нашего войска и по всей многочисленности со всех сторон окружала войска Цезаря, а часть ее следовала по пятам за его арьергардом. Впрочем стоило только трем или четырем из ветеранов Цезаревых обратиться лицом к неприятелю и пустить в него дротики, то две в более тысячи Нумидов все до одного обращались в бегство и отступали к своим рядам. Потом собравшись с силами через несколько времени, снова возобновляли преследование и бросали дротики. Таким образом Цезарь то идя вперед, то отражая неприятеля, двигался чрезвычайно медленно и не прежде, как в первом часу ночи, возвратился в лагерь с войском, не потеряв ни одного человека и имея только десять раненых. Лабиен же отступил к своим войскам, потеряв более 300 человек, имея кроме того много раневых и изморив всю конницу преследованием. Сципион между тем отвел в лагерь войска свои и слонов; он расположил их было в боевом порядке перед своим лагерем в виду Цезаря, думая этим устрашить его.
71. Видя, с какого рода неприятелем он имел дело, Цезарь вынужден был свое, столь заслуженное и победоносное войско, бывшее в стольких кампаниях, обучать тем же штукам, каким учат молодых людей и гладиаторов. он учил воинов, как им уклоняться от неприятеля и на каком расстоянии снова к нему обращаться, то нападая, то убегая нападения, то снова угрожая им; он дал им наставление, как, и откуда, и когда с большим успехом бросать в неприятеля стрелы. Вообще легкая пехота неприятельская наиболее причиняла хлопот и вреда нашему войску. Конница не могла вступить в дело, не потеряв тотчас лошадей, большая часть коих гибла от неприятельских дротиков; а быстротою и ловкостью движений легкая пехота неприятельская очень утомляла нашу тяжелую пехоту легионов. Тяжело вооруженный воин как только, будучи преследуем неприятелями, останавливался и хотел сделать на них нападение, то те быстрым бегом легко избегали от опасности.
72. Сильно тревожило Цезаря то обстоятельство, что в сражениях каждый раз его конница, без поддержки воинов из легионов, должна была уступать коннице и легкой пехоте неприятельской. Озабочивало его еще и то, что не испытал он силу неприятельских легионов и не знал еще, как выдержать нападение конницы и легкой пехоты неприятельской, сила коих была удивительна, когда их будут поддерживать легионы. Притом множество слонов и их громадность распространяли ужас в наших воинах. Впрочем этому последнему обстоятельству Цезарь нашел средство помочь. Нарочно приказал он привезть слонов из Италии, чтобы ознакомить лучше воинов с видом и привычками этих животных. Воинам указывали места, куда следовало бросать стрелы, особенно когда слон был вооружен и покрыт; надобно было им звать места, где обнаженное его тело давало возможность навести ему вред. Притом таких образом лошади наши мало-помалу привыкли к этим животным и не пугались их страшного вида, пронзительного крика и распространяемого ими вокруг себя дурного запаху. Расчет Цезаря удался вполне: воины до того привыкли к этим животным, что не боялись трогать их руками, зная их неповоротливость, а всадники обучались бросать в них стрелы, острия у которых были сняты; самые лошади от частого обращения перестали пугаться слонов.
73. Все эти вышеприведенные обстоятельства, озабочивавшие Цезаря, были причиною, что он стал действовать медленно и обдуманно, отказавшись от прежнего своего быстрого и решительного образа действий на войне. И неудивительно. Имел он войска, привыкшие сражаться в Галлии на ровных и открытых местах, притом с народом, действовавшим прямо и без хитростей, обыкшим прибегать только к открытой силе, а не в ухищрению коварства. А потому Цезарю нужно было приучить своих воинов к хитростям, уловкам и засадам неприятельским, внушить им, чего они должны домогаться и чего избегать. С этою целью, чтобы скорее познакомить своих воинов с образом действий неприятеля, Цезарь редко оставался с легионами долго на одном месте, а водил их с места на место под предлогом фуражировки, зная, что неприятель, куда бы он ни двинулся, станет следовать за ним по пятам. На третий день Цезарь, устроив тщательно войска в боевом порядке, прошел с ними мимо неприятельского лагеря, предлагая врагу бой в открытом поле. Видя, что неприятель не расположен принять сражения, Цезарь к вечеру отвел свои легионы в лагерь.
74. Между тем в Цезарю пришли послы из города Вакки, находившегося недалеко от города Зеты, которым, как мы выше упомянули, овладел Цезарь. Они умоляли Цезаря прислать к ним для защиты отряд войска, обещаясь снабдить его многими предметами, нужными для ведения войны. Но в то же время - и в этом нельзя не видеть особенной милости богов бессмертных в Цезарю - явился перебежчик, который объявил своим согражданам, что царь Юба устремился поспешно к городу, чтобы упредить приход войска Цезарева, окружил его своими многочисленными силами и овладел им. Жителей города он всех до одного перерезал, а город отдал своему войску на разграбление и совершенное уничтожение.
75. Затем Цезарь, в 12-й день календ Апрельских, произвел смотр своему войску, а на другой день вывел все войска из лагеря, отошел от него миль пять так, что между занятою им позициею в лагерем Сципиона было не более двух миль расстояния, и расположил свои войска в боевом порядке. Долго оставался Цезарь на позиция, предлагая неприятелю бой, но видя, что он от него отказывается, Цезарь отвел свои войска обратно в лагерь. На другой день Цезарь снял лагерь и двинулся с войском к городу Сарсуре, где Сципион имел гарнизон из Нумидов и куда он свез запасы хлеба. Лабиен, увидав движение Цезаря, стал тревожить его задние ряды своею конницею и легкою пехотою. Ему удалось отбить у нас несколько повозок, на которых армейские прислужники и купцы везли войсковые тяжести и товары; такая удача ободрила неприятеля и он стал сильнее теснить наших, полагая, что воины наши под тяжестью вооружения и походных вещей не в состоянии будут отразить его. Но Цезарь, предвидя этот случай, оставил в каждом легионе по триста человек легковооруженных. они-то поспешили на помощь нашей коннице и ударили на войско Лабиена. Не ожидая этого, Лабиен, устрашенный при одном виде наших значков, обратился в постыдное бегство; он много потерял из своего войска убитыми, а еще более ранеными. Отразив неприятеля, воины наши возвратились в ряды легионов и продолжали движение вперед. Лабиен впрочем не переставал следовать за нашим войском в значительном от него отдалении по горным возвышениям, находившимся у нас справа.
76. Цезарь прибыл к городу Сарсуре; находившийся в нем гарнизон Сципиона он истребил в глазах неприятеля, не смевшего подать помощи своим. В Сарсуре противопоставил сильное и упорное сопротивление П. Корнелий, волонтер армии Сципиона, начальствовавший здесь от его имени; но он был окружен многочисленными нашими войсками, погиб сражаясь, и город достался Цезарю. Раздав хлеб войску, Цезарь на другой день прибыл к городу Тиздре, в коем в это время находился Консидий с многочисленным гарнизоном и собственною когортою гладиаторов. Цезарь осмотрел местность города и видя, что осаждая его будет терпеть недостаток в воде, отошел от него тотчас и, расстоянием в четырех от него милях, расположился лагерем у воды; а на четвертый день выступил и возвратился в лагерь, находившийся подле Агара. Тоже сделал и Сципион; он отвел войско в свой прежний лагерь.
77. Между тем жители города Табены, находившегося под властью царя Юбы в его землях, почти на границе их и на берегу моря, избили находившийся у них гарнизон царский и отправили послов в Цезарю, давая ему знать о своем поступке и прося народ Римский не оставить их без помощи в их искреннем желании быть ему полезным. Цезарь одобрил их поведение и послал для обороны Табены трибуна Марция Криспа с когортою, стрелками и многими военными орудиями. В тоже самое время воины разных легионов, которые дотоле не могли переехать в Африку или по болезни или потому, что срок отпуска их не вышел, прибыли в Цезарю на одном транспорте в числе четырех тысяч пехоты, шестисот всадников, тысячи пращников и стрелков. Цезарь все своя войска как прежние, так и вновь прибывшие, устроил в боевой порядок и, отошед с ними на 8 миль от своего лагеря, остановился в открытом и ровном месте, в четырех милях от Сципионова лагеря.
78. Пониже лагеря Сципионова находился город Тегея, в котором в виде гарнизона было постоянно около 600 всадников. Расположив ату конницу по направлению от города на право и на лево, Сципион вывел свои войска из лагерей и поставил их в боевом порядке на небольшом возвышении, где и оставался, отошед от своих укреплений не более, как милю. Видя, что Сципион долго остается на одном месте и что день проходит без пользы, Цезарь отдал приказание своим конным отрядам напасть на неприятельскую конницу, стоявшую на позиции перед городом, послав им на подкрепление легковооруженных, стрелков и пращников. Приказание Цезаря было исполнено, но когда наша конница бросилась в атаку на неприятельскую, то Пацидий, не прекращая упорного сражения, стал растягивать фронт своей конницы в длину с целью обойти эскадроны Цезаревы с флангов. Заметив это движение неприятеля, Цезарь тотчас послал на помощь коннице своей триста человек легковооруженных, находившихся по его распоряжению при каждом легионе, из того легиона, который стоял ближе других к месту сражении. Лабиен с своей стороны беспрестанно посылал на помощь своей коннице новые конные войска и заменял раненных и утомленных людей свежими в не бывшими в деле. Уже наши всадники, бывшие в числе четырехсот, уступая превосходству сил неприятельских, состоявших более чем из четырех тысяч человек, начали отступать, преследуемые легкою пехотою неприятельскою, переранившею у нас много людей тогда Цезарь приказал двинуться свежему конному отряду, который и бросился поспешно на выручку наших, теснимых неприятелем. Тогда наши, ободрясь, все дружно ударяли на неприятеля и обратили его в бегство, при чем он потерял много убитыми, а еще более ранеными. На три мили преследовали наши войска неприятеля, оттеснив его до самых возвышений и потом отступили к своим рядам. Цезарь оставался до десятого часу в боевом порядке и потом возвратился в лагерь, не потеряв ни одного человека. В этом сражении Пацидий получил тяжелую рану в голову дротиком, пробившим шлем; другие вожди неприятельские и храбрейшие воины или убиты, или тяжело ранены.
79. Цезарь видел невозможность вынудить неприятеля принять сражение, и вывести его легионы в открытое поле; сам же не мог стать лагерем ближе к неприятельскому по безводности места. Неприятель в этом случае полагался не столько на собственную храбрость, сколько на отсутствие воды и потому не опасался нападения Цезаря. Вследствие этого, накануне Апрельских нон, в третью стражу ночи, Цезарь оставил Агар и, пройдя в течение ночи шестнадцать миль, стал лагерем под городом Тапсом, где находился Виргилий с многочисленным гарнизоном. В тот же день Цезарь принял меры к обложению города, укрепив и заняв войсками важнейшие около него пункты; так он поступил, чтобы неприятелю не дать возможности проникнуть к нему, или иметь сообщение с внутренностью страны. Сципион, между тем, узнав о движении Цезаря, увидел необходимость прибегнуть наконец к бою для того, чтобы не оставить постыдным образом на жертву Цезарю жителей Тапсы и Виргилия, не раз доказавших на деле свою к нему верность. Вследствие этого Сципион немедленно двинулся вслед за Цезарем по горным возвышениям, и остановился двумя лагерями, в восьми милях расстояния от Тапса.
80. В этом месте, в расстоянии от морского берега не более полторы тысячи шагов, находится соляное озеро. Сципиону, чтобы подать помощь городу, надобно было идти этим перешейком. Цезарь это предвидел и устроил в этом месте укрепление, в котором оставил тройной гарнизон, а сам с прочими войсками расположился, в устроенных им около Тапса, укреплениях в виде полукружия. Тогда Сципион, видя, что ему перерезана дорога, которою он предполагал идти, по прошествии дня и последовавшей за ним ночи, стал на рассвете лагерем повыше озера у морского берега, в расстоянии от вашего укрепления не более тысячи ста шагах. Цезарь, получив об этом известие, отозвал воинов от работ и, оставив в лагере для защиты его проконсула Аспрената с двумя легионами, сам с остальными войсками налегке поспешно двинулся к означенному месту. Флоту Цезарь отдал приказание - части его оставаться перед Тапсом, а прочим судам пристать к берегу в тылу неприятеля, как можно в нему поближе и там дожидаться от него сигнала; по данному же сигналу находившиеся на судах люди должны были поднять громкие крики, чтобы устрашить неприятеля и развлечь его внимание и силы опасением того, что происходит у него в тылу.
81. Цезарь, прибыв на место, увидал армию Сципиона расположенную впереди вала; правое и левое крыло ее были прикрыты слонами, а часть армии неусыпно трудилась над укреплениями. Цезарь расположил свое войско в три линии: на правом крыле стояли легионы десятый и второй, на левом восьмой и девятый, в центре пять легионов. Четвертую линию составляли поставленные против слонов на каждом крыле, по пяти когорт; по крыльям же были сосредоточены стрелки и пращники, а легкая пехота перемешана с кавалериею. Сам Цезарь пешком обходил ряды солдат, напоминая ветеранам их подвиги в прежних сражениях ими совершенные и ласково беседуя с ними, воспламенял их дух. Новобранцев, еще не бывших ни разу в деле, Цезарь убеждал: "в доблести брать пример с ветеранов и домогаться того, чтобы по приобретении победы они во всем, и в славе и в чести, сравнялись совершенно с ними".
82. Обходя свои ряды, Цезарь заметил в неприятельском войске беготню и смятение: воины неприятельские суетились около укреплений: иные теснились у ворот, стремясь в лагерь, а другие неосторожно выступали слишком далеко вперед. Тоже было замечено и многими из наших воинов; тогда легаты и волонтеры стали умолять Цезаря дать сигнал к сражению: "пусть он - говорили они ему - подаст сигнал без всякого сомнения; боги бессмертные дают ему в руки верную победу". Но Цезарь еще колебался, не уступал желанию в просьбам воинов, кричал громко, что он несогласен атаку обратить в род вылазки или набега, и удерживал ряды на месте. Вдруг на правом крыле раздался звук трубы (воины принудили трубача играть, не дождавшись приказания Цезарева). По этому сигналу все когорты устремились на неприятеля; тщетны были усилия сотников грудью удержать воинов, чтобы они не вступали в бой, не дождавшись приказания Императора. Все средства к этому остались бея успеха перед воодушевлением воинов.
83. Цезарь, видя, что ничто не может остановить воспламененный дух воинов, дал пароль слово "счастие" я сам, подстрекнув коня, в первых рядах устремился на неприятеля. В тоже время на правом крыле наши стрелки и пращники осыпали слонов, стоявших близко друг к другу, градом стрел. Эти животные, испуганные свистом пращ и камней, обратились назад, внося смятение и смерть в густые ряды неприятелей и стремясь к воротам вала, еще не приведенного к концу. Мавританские всадники, находившиеся на том же крыле, где слоны, видя, что остались одни вследствие бегства этих животных, первые показали пример бегства! Таким образом, действуя поспешно, наши легионы обошли слонов и овладели неприятельских валом. Немногие из неприятелей, оказавшие упорное сопротивление, были убиты, а прочие искали спасения в поспешном бегстве, стремясь в тот лагерь, из которого вышли накануне.
84. Пример доблести и присутствия духа, оказанный ветераном 5-го легиона, заслуживает, чтобы его рассказать. На левом крыле один слон, получив рану, разъяренный от боли, бросился на безоружного прислужника и, повалив его, наступил на него коленом, давя его изо всех сил и испуская страшный рев, поднял к верху хобот. Воин не вынес этого зрелища и бросился к слону. Тот, видя, что к нему на встречу идет человек с поднятым мечем, оставил свою жертву, ставшую уже трупом, обвил воина своим хоботом и поднял его к верху, как он был с мечем в руках. Несмотря на такую опасность, воин не потерял присутствия духа и мечем не переставал рубить его всех сил по обвивавшему его хоботу. Наконец боль вынудила слона далеко отбросить от себя воина, и с ревом искать спасения в бегстве к прочим животным.
85. Между тем гарнизон города Тапса вышел из города в обращенные к морю ворота, с целью или подать помощь своим или, оставив город, искать спасения в бегстве. Воины неприятельские по пояс в воде старались достигнуть берега; но рабы и дети, находившиеся в нашем лагере, не допустили их выйти на берег, бросая в них каменья и дротики и принудили их возвратиться в город. - Войска Сципиона были совершенно разбиты, и все поле было ими покрыто, бегущими в беспорядке. Их преследовали по пятам легионы Цезаря, не давая им времени опомниться и собраться с силами. Неприятельские воины, прибежав в прежний лагерь, хотели было удержаться в нем и возобновить укрепления; но тщетно искали они человека, который бы привял над ними начальство и сделал бы нужные распоряжения. Не видя ни в ком себе опоры, они побросали оружие и устремились к лагерю царя Юбы, но, приблизившись в нему, увидели его во власти наших воинов. Тогда, не видя ни откуда надежды на спасение, неприятель положил оружие и приветствовал наших по военному обыкновению. Но это не спасло несчастных от гибели. Наши ветераны до того были воодушевлены и ожесточены, что не только не щадили никого из неприятелей, но и много своих убили и переранили, особенно знатнейших граждан города Рима, обвиняя их, что они действовали за одно с неприятелем. Так погиб Туллий Руф, бывший квестор, которого один воин умышленно проколол дротиком. Также Помпей Руф был ранен мечем в руку и был бы убит, если бы не ушел поспешно в Цезарю. Видя такое своеволие и остервенение воинов, которые в чаду победы полагали, что им все позволено и, опасаясь за свою жизнь, многие всадники Римские и сенаторы оставили поле битвы. А воины Сципиона в глазах Цезаря, которого они умоляли о пощаде, избиты все до одного, несмотря на все усилия Цезаря защитить их от ярости воинов.
86. Таким образом Цезарь овладел тремя неприятельскими лагерями и удалился в свой лагерь, потеряв убитыми только 50 человек и немного ранеными; неприятель же потерял десять тысяч убитыми, и войско его было совершенно рассеяно. Прямо с похода явился Цезарь в городу Тапсу и велел выстроить перед ним в ряд шестьдесят четыре неприятельских слона, захваченных в плен с находившимися на них башнями и полным вооружением. Это он сделал для того, чтобы убедить Виргилия и осажденных в полноте своего успеха и склонить их к сдаче, победив их упорство. Тут же сам Цезарь, обратясь к Виргилию, говорил ему о своем милосердии и кротости, и предлагал ему сдаться. Не получив никакого ответа на свои предложения, Цезарь отступил от города. На другой день, по совершении благодарственной мольбы, Цезарь собрал воинов и в глазах осаждающих похвалил их за мужество, одарил всех ветеранов и со своего возвышенного места раздал награды особенно отличившимся. Потом Цезарь немедленно выступил в поход, оставив для осады Тапса - Ребила проконсула с 3 легионами, а для осады Тисдры, где находился Консидий - Кн. Домиция, с двумя легионами. Послав вперед свою конницу, под начальством М. Мессалы, к Утике, Цезарь и сам двинулся туда же.
87. Конница Сципиона, убежавшая с поля битвы, по направлению к городу Утике, достигла города Парад. Жителя его, до которых уже достигла молва о победе Цезаря, отказались принять в свои стены воинов Сципиона. Они овладели городом силою и, разложив на площади посереди города огромный костер, зажгли его и побросали не только все имущество жителей, во и всех их связанных без различия пола и возраста. Так погибли несчастные жители этого города в ужасных мучениях. Оттуда конница Сципиона прибыла прямо в Утику. Еще прежде М. Катон, не полагаясь на верность жителей Утики, воспользовавшихся благодеянием закона, изданного Юлием Цезарем, изгнал всю безоружную чернь из города. Перед воротами, носившими название военных, он отвел ей место для поселения, окружив его небольшим рвом и поставив там стражу для наблюдения, а сенат города держал под стражею. Зная приверженность жителей этого предместья к Цезарю, всадники Сципиона, пришед к городу, пытались овладеть предместьем, чтобы гибелью его жителей утолить свою злобу. Но жители Утики, ободренные известием о победе Цезаря, отразили нападение конницы Сципиона палками и каменьями. Не будучи в состоянии овладеть предместьем, она проникла в город и многих жителей его умертвила, а дома их взяла приступом и разграбила. Тщетно Катон убеждал ее, оставив убийства и грабежи, за одно с ним защищать город, обещаясь исполнить их требования. Чтобы отвязаться от них, он выдал каждому воину по сто сестерций. Сулла Фавст поступил точно также, сделав им подарок из собственных своих денег; вместе с ними оставил он Утику и двинулся в земли царя Юбы.
88. Мало-помалу в Утику собралось много беглецов. Катон созвал их, пригласив в собрание и те триста человек, которые дали Сципиону свои деньги на военные издержки. он их убеждал - возвратить свободу рабам и вооружиться всем на защиту города. Видя, что одни согласны с ним, а другие в ужасе помышляют только об одном бегстве, Катон оставил свое намерение и отдал в их распоряжение суда, чтобы они ехали на них, куда их вздумается. А сам, распорядясь всем самым тщательным образом, вверил своих Л. Цезарю, находившемуся при нем в должности квестора, и пошел спать со спокойным видом, как всегда. Тайно принес он с собою в свою комнату меч, и закололся им. Он упал, не смертельно поразив себя; в комнату к нему бросились домашние его и доктор, подозревая что нибудь необыкновенное, и начали перевязывать рану; но Катов сам сорвал повязки в умер с полным сознанием того, что он делает. Жители Утики хотя ненавидели Катона за избранную им сторону, но, отдавая справедливость его удивительному бескорыстию, в чем он вовсе не походил на бывших прежде у них начальников и его заслугам, что он окружил их город превосходными башнями в укреплениями, похоронили его со всеми почестями. По смерти Катона, Л. Цезарь решился воспользоваться этим обстоятельством, созвал народ и сказал к нему речь, убеждая его отворить ворота Цезарю в прибегнуть к его изведанному милосердию. Таким образом оставив мысль о сопротивлении, Л. Цезарь вышел из Утики в отправился на встречу Цезарю. Мессала, исполняя данное ему приказание, вошел в Утику и поставил стражу у всех ворот города.
89. Между тем Цезарь, выступив от Тапса, прибыл к городу Усцету, в котором находился, под защитою небольшого отряда Сципионова, большой запас хлеба, оружия и равных других вещей. Цезарь овладел им как только подошел и оттуда прибыл в Адрумет, который отворил ему тотчас ворота. Осмотрев находившийся в городе запас хлеба, оружия и денег, Цезарь даровал жизнь К. Лигарию в К. Консидию сыну, находившимся в то время в Адрумете. В тот же день Цезарь выступил из Адрумета, оставив в нем гарнизон из одного легиона под начальством Ливинейя Регула, и двинулся в Утике. Тут на дороге встретил его Л. Цезарь; он пал ему в ноги, умоляя его только об одной жизни. Цезарь без труда простил его, следуя в этом случае столько же и влечению своего доброго сердца, сколько и видам политики. Вследствие этого Цезарь даровал прощение Цецине, К. Атею, П. Атрию, Л. Целле как отцу, так и сыну, М. Еппию, М. Аквинию, сыну Катона и детям Дамазиппа. К Утике Цезарь подошел в начале ночи, когда стали зажигать огни, и эту ночь провел вне города.
90. На другой день рано утром Цезарь вошел в город. Созвав нарочно собрание, он в речи своей благодарил жителей за их усердие, а граждан Римских, купцов в тех, которые в числе 300 человек пожертвовали деньги Варону и Сципиону, укорял в сильных выражениях. Изложив подробно их в отношении к нему проступки, Цезарь наконец приказал явиться к себе без страха: "Он им дарует - таков был его приговор - одну лишь жизнь, а имущества продает с публичного торгу, с тем впрочем условием, что кто из них пожелает, имеет право сан внести в виде выкупа за свою жизнь цену своего имущества". Те, трепетавшие от страха за свою жизнь, быв исполнены отчаяния от сознания своих проступков, увидели вдруг неожиданно надежду на спасение и приняли ее с радостью и благодарностью. Они просили как милости у Цезаря, чтобы он их всех, в количестве трехсот человек, обложил пенею денежною; вследствие чего Цезарь и приказал им внесть в казну народа римского два миллиона сестерций, рассрочив на три года и на шесть взносов. Виновные с радостью согласились на это и благодарили Цезаря, говоря, что он им даровал новую жизнь.
91. Между тем царь Юба, спасаясь бегством после сражения, вместе с Петреем, днем скрывался в селениях, а по ночам совершал путь к землям своего царства. Наконец достиг он города Замы, где у него находился весь дом, жены и дети. Туда же по распоряжению Юбы с начала войны собраны были все его сокровища и драгоценности, и этот город обнесен был вследствие этого сильными укреплениями. Но жители города уже получили столь желанное для них известие о победе Цезаря, а потому затворяли Царю ворота. Причиною было и то, что он с самого начала войны с народом Римским, приготовил на площади огромный костер из дров. Он хотел, в случае поражения, бросить в огонь все свое имущество, граждан всех перерезать и тела их предать пламени, а в заключение и самому себя умертвить; одним словом погубить огнем жен и детей своих, граждан и все сокровища. Долго стоял Юба перед воротами города. сначала угрозами стараясь подействовать на жителей его и склонить их к повиновению. Видя, что это средство остается без пользы, он стал их умолять пустить его к его домашнему очагу. Но жители города продолжали упорствовать в своем намерении, равно презирая и угрозы Царя в его мольбы. Наконец Юба просил жителей Замы выдать ему покрайней мере жен и детей, чтоб он мог их взять с собою. Видя что и эту просьбу жители города оставили безо всякого внимания, царь Юба отошел от Замы и, вместе с Л. Петреем, в сопровождении немногих всадников, удалился в свой загородный дом.
92. Между тем жители Замы отправили послов в Утику к Цезарю о своих делах, представляя ему: "чтобы он поспешил прислать ям вспомогательное войско прежде, чем царь соберет новое войско и сделает на них нападение; впрочем они готовы защищать для него город, пока у них будет искра жизни". Цезарь, выразив послам свое благоволение, приказал им возвратиться домой и сказать там, что он немедленно прибудет вслед за ними. На другой день Цезарь выступил из Утики и с конницею вошел в пределы царства. На дороге встретились ему многие вожди царских войск, прося его о пощаде. Простив их, Цезарь прибыл в Заму. Вследствие распространившейся молвы о милосердии и кротости Цевара, почти все всадники царские явились в Заме к Цезарю, который простил их, и не велел им ничего опасаться.
93. Пока это происходило, Консидий, который в Тисдре начальствовал над толпою рабов своих, гладиаторов и Гетулов, получив известие о поражения своей партии, с ужасом услыхал о приближении Домиция и легионов и, отчаявшись в своем спасении, оставил город с огромною суммою денег, в сопровождении немногих туземцев, и бежал в земли Мавританского царства. Но сопровождавшие его Гетулы, соблазнясь на унесенные Консидием сокровища, убили его дорогою и с своею добычею ушли куда кто попало. Вслед затем и Виргилий, видя, что он обложен и с моря и с сухого пути, и что партия, к которой он принадлежал, уничтожена совершенно, что М. Катон в Утике сам на себя наложил руки, что царь Юба скитается беглецом, презренный и оставленный всеми, что войско Сабуры и сам Сабура погибли от войска Сициева, что Утика без сопротивления отворила ворота Цезарю, что от такого войска не осталось и столько, чтобы могло служить защитою ему и детям его, сдался осаждавшему его проконсулу Канинию, взяв с него клятвенное обязательство в безопасности его жизни.
94. Между тем ни один город не хотел впустить к себе царя Юбу. отчаявшись в спасении, раз после ужина он с Петреем решились умереть смертью храбрых и сразились мечами. Юба, как сильнейший, без труда умертвил Петрея, уступавшего ему в силе и в здоровье. Потом он хотел себе пронзить грудь, но без успеха, и наконец один из его рабов, уступая его просьбам, умертвил его.
95. Между тем П. Сиций, разбив войско Сабуры, полководца царя Юбы и его самого умертвив, двинулся к Цезарю с небольшим отрядом через Мавританию. Случайно встретил он Фавста и Афрания с тем войском, которое ограбило Утику и теперь направляло путь к Испании, в числе тысячи пятисот человек. Немедленно, пользуясь ночным временем, Сиций расставил отряды в засаду, и на рассвете произвел нападение на неприятеля. За исключением немногих всадников, ушедших из первых рядов в начале сражения, остальные все были или убиты, или захвачены в плен. Афраний в Фавст были захвачены живые, и с последним жена его и дети. Вскоре после того в войске произошло возмущение, в котором Афраний и Фавст убиты. Помпее, жене Фавста и детям его, Цезарь даровал жизнь и возвратил им все их имущество.
96. Что касается до Сципиона, то он вместе с Дамазиппом, Торкватом и Плеторием Рустианом ушли в море на галерах, намереваясь бежать в Испанию. Настигнутые бурею, они долго носились по морю, пока не прибило их к Гиппону царскому, где в то время находился флот П. Сиция. Окруженные многочисленными судами, немногие неприятельские без труда были потоплены; тут-то погиб Сципион и с ним все те, которых я только что назвал.
97. Вслед за тем, Цезарь в Заме продал с публичного торга имущество царя Юбы и тех граждан Римских, которые обнажили оружие против народа Римского, а жителям Замы за то, что они не впустили к себе царя, роздал награждения, отменил подати, установленные царем, а земли его обратил в провинцию, Власть над новою провинциею Цезарь вверил проконсулу Криспу Саллюстию и, оставив Заму, удалился в Утику. Здесь он продал с публичного торга имущества тех лиц, которые служили в войске Юбы и Петрея, и в виде пени приказал внесть жителям Тапса два миллиона сестерций, а правительственным лицам города три миллиона сестерций, жителям Адрумета три миллиона, а их сенату пять миллионов сестерций. Самые же города и все имущества жителей защитил от всякой обиды и грабежа. Жители Лепта, несколько лет тому назад, терпя притеснения и грабежи от царя Юбы, через послов принесли свои жалобы сенату Римскому, который возвратил им понесенные убытки. Так как, не смотря на это, они сначала войны, вследствие домашних своих несогласий, вступили в союз с царем Юбою и оказывали ему пособие оружием, людьми и деньгами, то Цезарь велел им вносить в виде пени ежегодно по триста тысяч фунтов деревянного масла. Жители Тисдры, вследствие бедности их города, наказаны были небольшим ежегодным взносом хлеба.
98. Совершив все это, Цезарь в июньские Иды сел на корабль в Утике, в на третий день прибыл в Каралес в Сардинию. Здесь он Сульцитан за то, что дали было у себя убежище Назидию и его флоту и помогали ему войсками, обложил пенею в десять миллионов. сестерций и приказал им платить, вместо десятой части своих доходов, восьмую, а некоторых немногих лиц имущества продал с публичного торгу. За три дня июльских календ Цезарь снова сел на корабль и отправился из Каралеса, держась берега. Впрочем, не прежде, как на двадцать восьмой день после отъезда из Каралеса, удалось Цезарю прибыть в Рим, потому что сильные встречные ветры не позволяли ему войти в пристань.