Дурис Самосский

Переводчик: 

Македоника

1. Photius Bibl. cod. 176: Дурис Самосский в первой книге своих Историй говорит так: «Эфор и Феопомп из более древних [писателей] весьма слабые; вовсе не пример для подражания, язык так себе и чтение не в радость; они всего–навсего графоманы». Однако Дурис и сам в том, чего требует, этим мужам весьма уступает.
2. Athen. XIII 560 B: Ни для кого из нас не секрет, я думаю, мужи друзья, что множество напастей произошло из–за женщин: Илионская война из–за Елены, чума из–за Хрисеиды, гнев Ахиллеса из–за Брисеиды, а так называемая Священная война [началась] из–за другой замужней женщины, как говорит Дурис во второй книге Историй, фивянки по имени Феано, похищенной каким–то фокейцем. Сравнявшись по продолжительности с Троянской, война эта на десятом году имела конец при содействии Филиппа фиванцам, которые взяли Фокиду.
Arist. Polit. V 3. 4: И у фокейцев произошла смута из–за дочери–наследницы между Мнасеей, отцом Мнесона, и Евтикратом, сыном Ономарха; смута эта стала началом священной войны для фокейцев.
3. Tzetzes ad Lycophr. 103: Осиротевшая мать двух голубок]: осиротела (Елена), лишенная потомства из двух голубиц, то есть Ифигении, которую она имела от Тесея, как говорит Дурис Самосский, и Гермионы, прижитой ею от Менелая. Ибо сперва семилетней она была выкрадена Тесеем, но после рождения Ифигении отобрана у него; в другой раз Александр, повстречав ее на морском берегу только что принесшей жертвы Вакхам и Инам и похитив, увез в Египет и сошелся с ней.
Tzetzes ad Lycophr. 143: На ней женились пятеро мужей: сперва Тесей похитил ее, когда ей было семь лет, но потерял, потерпев поражение от Полидевка и Кастора, братьев ее, родившей в афинском городке Афиднах Ифигению, которую удочерила Клитемнестра.
Tzetzes ad Lycophr. 183: Некоторые говорят, как и Дурис, что Агамемнон не был отцом Ифигении, которая на самом деле родилась у Елены от Тесея и была удочерена Клитемнестрой.
Schol. Hom. T 327: Неоптолем, согласно некоторым, был сыном Ифигении, ибо Дурис говорит, что Ахиллес тайно увел ее на остров Скирос.
4. Athen. IV 155 C: Дурис пишет, что и Филипп, отец Александра, приобретя золотую чашу весом в пятьдесят драхм, брал ее с собой и, ложась спать, клал всегда под изголовье.
Athen. VI 231 B: Ибо действительно золото было у эллинов большой редкостью, да и серебра добывалось немного в рудниках. Поэтому и Филипп, отец великого Александра, говорит Дурис Самосский, приобретя золотой фиал, всегда клал его себе под подушку.
Plin. XXXIII 14: Верхом необузданности у чужеземцев считалось то, что Филипп обычно спал с золотой чашей, засунутой под подушку.
5. Athen. XII 532 D: В сочинении Феопомпа «О похищенных из Дельф деньгах» [говорится]: «Афинянину Харету через Лисандра [передали] 60 талантов, на которые он угощал афинян пирами на агоре, принеся жертвы в честь своих побед над Филипповыми наемниками», которыми командовал Адей по прозвищу Петух и о котором комический поэт Гераклид упоминает так: «Поймал Филиппова он петуха, словил, когда тот кукарекал рано и бродил, да и забил его, а он и гребень не успел надеть. И вот, забивши одного, Харет немало дал пиров — как благороден был!». То же пишет и Дурис.
Вместо «Лисандра» предлагается «растратил». И конечно нет ничего о Лисандре у Eustath. ad Odyss. p. 1479. Об олинфских походах Харета см. Philochor. F 132. Cp. Zenob. Proverb. VI 34. Apostol. XX 23.
6. Plut. Demosth. 19: Но похоже некая божественная судьба, действующая в круговерти событий, препятствовала добивающимся свободы Эллады и явила многие знаки будущего, в том числе и Пифия предрекла ужасные прорицания и пропела древний оракул из Сивиллиных книг: «О бой у Фермодонта, от тебя подальше б быть и как орлу, витая в облаках, на брань взирать. Рыдает побежденный враг, пропал и взявший верх противник». Фермодонт, говорят, есть у нас в Херонее маленькая речка, впадающая в Кефис. Однако нам неизвестно, чтобы так назывался какой–нибудь из потоков, но кажется по–нашему, что тогда именовался Фермодонтом теперь называемый Гемон, который протекает у Гераклиона, где стояли лагерем эллины, и предполагаем, что, когда произошла битва, река, наполнившись кровью и трупами, изменила свое название (cp. Thes. 27). Дурис же говорит, что Фермодонт не река, но [сообщает], что некие, ставящие палатку и копающие [землю] нашли каменную статуэтку, по буквам на ней означающую, что это Фермодонт, несущий на руках раненую амазонку, притом Дурис добавляет, что пели и другой оракул: «Черная птица, дождись лишь конца Фермодонтского боя, вдоволь насытишься там человечьим ты мясом».
7. Plut. Eumen. 1: Отец кардийца Эвмена, пишет Дурис, трудился возчиком в Херсонесе из–за бедности, однако [сам Эвмен] был воспитан достойно благородного человека в лоне грамоты и палестры; еще мальчиком его приметил Филипп, гостивший [в Кардии] и смотревший на досуге состязания кардийцев: панкратий юношей и борьбу мальчиков, где имевший успех и показавший разум и мужество Эвмен понравился царю и был им взят с собой. Но кажется более правы утверждающие, что Эвмен был увезен Филиппом благодаря гостеприимству и дружбе с его отцом.
У Nepos Eumen. 1 Эвмен знатного рода. С Дурисом согласен Dio Chrysо. Or. 64. У Aelian. VH 12.43 Эвмен сын флейтиста, играющего на похоронах.
8. Athen. VI 249 C: Но не был льстецом ахеец Аркадион, о котором пишет тот же Феопомп и еще Дурис в пятой книге Македоники. Аркадион этот, ненавидя Филиппа, добровольно покинул отечество. Был же он остроумнейший человек, и многие его изречения упоминаются.
9. Plut. Demosth. 23: Тотчас Александр потребовал, послав [людей], выдачи десятерых демагогов, как сказали Идоменей и Дурис, или, как сообщает большинство и славнейших писателей, восьмерых, а именно Демосфена, Полиевкта, Эфиальта, Ликурга, Мерокла, Демона, Каллисфена, Харидема.
Девять у Arrian. I 10.7, десять у Diod. XVIII 5. У Suid. s. v. Antipatros Антипатр требует десятерых, но перечислено одиннадцать. Ораторы, которых требовал Антипатр (Polyb. IX 29) скорее смешаны с теми, которых требовал Александр. Plut. Phoc. 17 называет еще Гиперида, которого в нашем месте нет.
10. Plut. Alex. 15; De fort. Alex. I 3; II 11: Число войска указывающие меньшие цифры [авторы] называют в 30 тысяч пехоты и 5 тысяч всадников, тогда как приводящие самое большое число ставят 43 тысячи пехоты и 4 тысячи всадников. Денег на содержание войска он имел не более 70 талантов, как пишет Аристобул; по Дурису же провианта было лишь на 30 дней.
11. Clem. Alex. Strom. I p. 337 A: Согласно Дурису от взятия Трои до переправы Александра в Азию [насчитывается] тысяча лет.
Tzetzes Posthom. 779: Согласно Гелланику и Дурису Троя была взята в 12‑й день месяца Фаргелиона.
12. Athen. IV 167 C: Дурис в седьмой книге Македоники говоря о расточительности Пасикипра, царя в Кипре, пишет также следующее: «Александр по окончании осады Тира отпустив Пнитагора, вручил ему и другие дары, и крепость, которую тот просил. Ее прежде Пасикипр, еще царствуя, продал по причине мотовства за 50 талантов Пимату Китиейскому, и заодно с замком [продал] и свое царство, и взяв деньги, проводил старость в Амафунте».
О Пасикипре ничего не известно; о Пнитагоре, сыне Эвагора, см. Diod. XV 4. 2. XVI 46. 1 sqq., Arrian. II 20, Curt. IV 3. 11. Возможно, что царь Пимат тот самый, который подарил Александру меч по сообщению Plut. Alex. 32. Дройзен не различает его от Пигмалиона Киприйского, которого в Ол. 117, 1 поддерживал Птолемей (Diod. XIX 79).
13. Athen. X 434 D: У персов царю позволено пьянствовать один день, в который приносят жертвы Митре. Об этом пишет так Дурис в седьмой книге Историй: «В один из праздников, отмечаемых персами, в праздник Митры, царь пьянствует и пляшет персидский танец, из остальных никто [не пляшет] в Азии, но все воздерживаются в тот день от плясок. Ибо персы обучаются как езде верхом, так и пляске, и считают, что движения при занятии танцами укрепляют телесную силу». Cp. Ctes. F 55.
14. Athen. XII 529 A: Схож [с Нином] был и Сарданапал, которого одни называют сыном Анакиндаракса, другие сыном Анабаксара. Арбак, один из его стратегов, мидянин родом, добился от одного из евнухов, Спарамиза, [возможности] увидеть Сарданапала, и с трудом получил разрешение, когда тот пожелал; войдя к нему, увидел мидянин царя набеленным и наряженным по–женски и с наложницам сучащего пурпур, и с поднятыми вверх ногами с ними сидящего, в женскую столу одетого, и без бороды, и натертого пемзой (было же [лицо его] белее молока, и глаза разрисованы; когда же он глядел на Арбака, то вращал белками глаз); большинство [писателей], в том числе и Дурис, пишут, что тот в негодовании [при мысли], что вот кто ими царствует, умертвил его, заколов. Cp. Ctes. F 20, Const. Manass. p. 26.
15. Plin. XXXVI 10: О пирамидах писали Геродот, Эвгемер, Дурис Самосский, Аристагор, Дионисий, Артемидор, Александр Полигистор, Буторид, Антисфен, Деметрий, Демотел, Апион. Между собой все они расходятся в том, от кого они построены, но справедливейше обличают громадное тщеславие их создателей. Некоторые из них сообщают, что на лук, чеснок и редьку [строителям] было затрачено 1600 талантов.
16. Anecd. Gr. Bekkeri p. 782: Историк Дурис Самосский говорит, что финикийские буквы были названы от Финика, воспитателя Ахиллеса.
17. Athen. XIII 606 D: В Иасе дельфин якобы влюбился в мальчика, как пишет Дурис в девятой книге, где он ведет речь об Александре и говорит так: «Пригласил он и мальчика из Иаса. Ибо в окрестностях этого города жил некий мальчик по имени Дионисий, который придя однажды с другими детьми из палестры на пляж, плавал в море. Дельфин же, встретив его из пучины и взяв к себе на спину, долго носил по волнам и потом ссадил на сушу.
Историю эту немного иначе излагают Aelian. HA VI 15; Tzetz. Hist. VII 117 и Plut. de sollert. anim. 36, который добавляет: «Случай этот иасцы запечатлели на монете». Plin. IX 8 (и из него Solin c.12) рассказывает, что мальчик этот из Иаса, местоположение которого описал Polyb. XVI 12. 1, был приглашен Александром в Вавилон и возглавил там жречество Посейдона.
18. Plut. Alex. 46: Здесь к нему пришли амазонки, как большинство [писателей] говорит … Аристобул же … и Дурис Самосский считают это выдумкой. Ср. Arrian. VII 13. 6. Onesicrit. F 5.
19. Schol. Apoll. Rhod. II 1249: Был прикован Прометей и орел к нему [клевать печень] присылался, говорит Гесиод, за воровство огня, а по Дурису за то, что влюбился в Афину: поэтому живущие в окрестностях Кавказа не приносят жертв Зевсу и Афине как виновным в мести Прометею и усердно поклоняются Гераклу за то, что он поразил орла стрелой. Ср. Arrian. V 3.
19a. Plin. VII 3: По словам Дуриса некоторые из индов совокупляются со зверями и так рождаются полуживотные. У калингов, народа той же Индии, женщины беременеют в пятилетнем возрасте, а живут не более восьми лет. И еще в одном месте люди рождаются с мохнатым хвостом и обладают невероятным проворством, другие же полностью покрывают себя ушами. Ср. Megasth. F 30 sq.
20. Athen. I 17 F: На пирах герои сидят, не возлежат. Сидели иногда и у царя Александра, как говорит Дурис. Угощая ведь однажды игемонов числом до 6 тысяч, он усадил их на серебряных креслах и ложах, застеленных пурпурными гиматиями. Codd. U. L: Дурис говорит, что Александр четыреста игемонов однажды угощая усадил.
Рассказ Дуриса относится кажется к семидневной пирушке, которую Александр якобы устроил в Кармании. См. Plut. Alex. 62, Curt. IX 10. 26, Dioid. XVII 106 и Arrian. VI 28, который утверждает, что об этом молчат Аристобул и Птолемей и лучшие авторы. Вместо «иногда» скорее «обычно».
21. Suidas: Которому священный огонь нельзя возжигать. Тимей в 38‑й книге Историй передает, что Демоклид [Тимоклид у Harpocratio] касательно Демохара сказал, что ему одному из всех афинян священный огонь нельзя возжигать как нечистому в отношении верхних частей. Согласно Дурису в десятой книге, Пифей заявил то же самое о Демосфене.
Это можно отнести к перебранке между Пифеем и Демосфеном в Аркадии вскоре после смерти Александра (Plut. Demosth. 27. Diod. XVII 10), но возможно, что речь здесь идет о процессе Гарпала, когда Пифей сказал, что «в Демосфене живут все пороки и зло человеческое» (Dionys. Hal. Is. jud. 4)
22. Plut. Phoc. 4: Ибо Фокиона смеющимся или плачущим почти никто из афинян не видел, как и в бане публично моющимся, о чем пишет Дурис, и руки он прятал под плащом; по улице же или в походе всегда шел полуголым, если, конечно, не было чрезмерного или невыносимого холода; поэтому воины шутили, что признак большого мороза одетый Фокион. Ср. Plut. Apophth. p. 187 E.
23. Plut. Phoc. 17: Ведь Дурис сказал, что Александр, ставши великим и победив Дария, убрал из своих писем слово «привет», исключая те, которые он посылал Фокиону; его одного лишь, не считая Антипатра, он удостаивал приветствием. — Наверняка из некролога Фокиону. Ср. Aelian. VH 1. 25.
24. Athen. XIII 560 F: Дурис Самосский говорит, что первыми из женщин воевали Олимпиада и Эвридика, причем Олимпиада выступала скорее как вакханка, с тимпанами, а Эвридика вооружалась по–македонски и обучилась военному делу у иллириянки Киннаны.
25. Strabo IX p. 60: Дурис говорит, что мидийские Раги названы от землетрясений, когда разверзлось место около Каспийских ворот, так что были уничтожены многие города и деревни, и реки претерпели различные изменения. — Ср. Strabo XI p. 539. Место фрагмента указал Diod. XIX 44.
26. Schol. Apoll. Rhod. IV 264: Дурис в пятнадцатой книге Македоники говорит об Аркаде, от которого названа Аркадия, сыне Орхомена, от коего и город аркадский Орхомен.
27. Athen. XII 542 C: Деметрий Фалерский, как говорит Дурис в шестнадцатой книге Историй, имел ежегодный доход в 1200 талантов и из них лишь чуть–чуть расходовал на войско и на управление городом, а все остальное проматывал по причине врожденной невоздержности, устраивая каждый день шикарные пиры и имея при себе толпу собутыльников, и тратами на застолья превзошел македонцев, а изящностью оставил позади киприйцев и финикийцев: извержения благовоний падали сверху, и множество цветистых полов, разрисованных мастерами, устилало мужские залы. Происходили и тайные соития с женщинами, и любовь по ночам с юношами, и Деметрий, устанавливая законы для остальных и регламентируя чужие жизни, в отношении себя не соблюдал ни правил, ни ограничений. Заботился он и о своем внешнем виде, окрашивая волосы на голове в рыжий цвет, и лицо румянил, натирался и другими мазями, ибо хотел иметь веселый вид и казаться приятным для встречных. В процессии же на Дионисиях, которую он устроил, будучи архонтом (Ол. 117, 4), хор пел в его честь поэму Сиромена из Сол, где он уподоблялся солнцу. Ср. Aelian. VH 9.9
28. Schol. Eurip. Alc. 254: Свидетельствует и Дурис в шестнадцатой книге Македоники, что Алкестида вышла замуж в Иолке. Ибо царем Иолка был Пелий. Schol. Apoll. Rhod. I 211: Дурис говорит, что Зет и Калаид плыли вместе с аргонавтами от гипербореев.
29. Athen. IV 155 C: Дурис Самосский в семнадцатой книге говорит, что Полисперхонт в состоянии опьянения, хотя и преклонный летами, плясал, никому из македонцев не уступая ни в стратегии, ни в звании и, облаченный в шафрановое платье и обутый по–сикионски, не прекращал танца.
30. Athen. IV 253 D: Так сказал Демохарет о лести афинян [по отношению к Деметрию Полиоркету], а Дурис Самосский в двадцать второй книге Историй привел саму итифаллическую песнь: «Нету богов величавее, нету дороже, чем те, что явились в наш город. Кстати ж пришли к нам Деметрий с Деметрой! Приходит богиня, чтоб справить мистерии Коры, а он, как и надо быть богу, веселый, прекрасный, идет и смеется. И кажется он неземным, и его окружают друзья, все подобные звездам, а сам он как солнце средь звезд. Посейдона могучего сын и Киприды, привет! Остальные все боги пропали, иль слуха лишились, иль бросили нас, или нет их вообще, но тебя лицезреем мы впрямь, и не в камне, не в древе, живым. Мы же молим тебя: нам даруй сперва мир, о приятнейший бог; он во власти твоей. Сфинкс Элладу подмял, а не только фивян — этолиец сидит на скале, похищая всех наших людей, одолеть же его не могу. Вечно грабил этолец окрест, а теперь залезает и вдаль. Лучше б ты проучил его сам, иль Эдипа нашел, чтоб тот сфинкса низверг со скалы». Так пели не только на публике, но и у себя дома марафонские бойцы, которые убили поклонявшегося царю персов [человека] и которые истребили бесчисленные мириады варваров.
31. Athen. XII 535 E: Дурис в двадцать второй книге Историй говорит: «Павсаний, царь спартиатов, сняв отечественный трибон, надел персидскую столу. Сицилийский тиран Дионисий перенял сценический плащ и трагический золотой венок с застежкой. Александр, овладев Азией, пользовался персидскими платьями. Но Деметрий всех превзошел. Ибо обувь, которую он носил, была сготовлена за большие деньги, и по виду работы то были почти котурны, но покрытые поверх войлока роскошнейшим пурпуром, а спереди и сзади мастера вшили массу золотых узоров. Хламиды его были темно–багрового цвета, все с изображением небосвода, имеющего золотые звезды и двенадцать знаков зодиака. Его митра была усыпана золотом и крепко держала пурпурный кавсий, ниспадающий на спину бахромой тканей. И когда в Афинах были мистерии, он был нарисован переселяющимся с проскения на ойкумену». Ср. Plut. Demetr. 41.
32. Athen. XII 546 C: И Дурис говорит в двадцать третьей книге Историй, что была в древности у династов страсть к пьянству. Поэтому Ахиллес у Гомера бранит Агамемнона: «Пьяница грузный и зришь ты как псина» (Илиада 1. 225). И описывая смерть царя, поэт говорит: «Как средь кратеров и круглых столов возлежим мы», показывая, что даже гибель его случилась в пьяном угаре (Одиссея 12.418).
33. Plin. VIII 40: Пес, которого Дурис называет Гирканом, когда загорелся костер [с телом его хозяина] Лисимаха, бросился в пламя.
Из Дуриса черпает Plut. de sollert. anim. p. 970; другому автору следует App. Syr. 64. Cp. Tzetz. Hist. IV 131, V 252 sqq.

История Агафокла

34. Athen. XIV 628 B: Ливийской же флейту поэты называют (говорит Дурис во второй книге сочинения «Об Агафокле») потому, что Сирит, который кажется первым изобрел игру на флейте, был ливийцем из номадов, и он же впервые играл на ней в честь Матери богов.
35. Schol. Aristoph. Vesp. 1030: Дурис во второй книге «Ливики» пишет, что была прекрасная женщина Ламия, и когда с ней сошелся Зевс, Гера из ревности погубила ее дитя от него, поэтому от горя та стала безобразной и, похищая детей у других, убивала.
То же Phot. v. Lamia. Arsen. Ap. 332. Suid. s. v. Favorinus. Apostol. XI 75. Место фрагмента указывает Diod. XX 41. Cp. Schol. Aristoph. Pac. 757, Eudocia p. 274, Aristides. p. 19 Frommel, Plut. Moral. p. 515 F, Philostrat. Vit. Apoll. IV p. 165, Schol. Apoll. Rhod. IV 328, Steph. Thes. v. Lamia.
36. Tzetzes Lyc. 847: Некоторые, в том числе и Дурис, говорят, что в Ливии находятся истоки Нила, но это неправда.
37. Athеn. XIII 605 D: Ибо мне кажется, что также согласно природе поступил спартиат Клеоним, первый из людей взяв в заложники у метапонтцев женщин и знатнейших и прекраснейших девушек числом двести, как пишет Дурис Самосский в третьей книге «Историй об Агафокле». См. Diod. XX 104.3.
38. Suidas: Эврибат, негодный [человек], происходит от того Эврибата, который, будучи послан Крезом для набора наемников с деньгами, как говорит Эфор, перешел потом к Киру, и был он эфесец. Другие называют его вторым керкопом. Диотим в «Подвигах Геракла»: «Керкопы, часто по перекресткам беотийцев бродя, [многим] вредили; родом же были эхиалейцы, и Ол, и Эврибат, двое злых духов–мужей». Никандр [передает], что был эгинец Эврибат, лукавейший [человек], которого упоминает Аристотель в первой книге сочинения «О справедливости». Дурис же в сочинении «Об Агафокле» [производит поговорку] от товарища Одиссея, [глашатая Эврибата].
Взято, я подозреваю, из рассказа о том, что в последние годы царствования совершил в Италии против бруттиев, кротонцев и других тамошних народов Агафокл. Ибо известно, что у писателей–топонимов Одиссей и его спутники немало поучаствовали в фабулах о происхождении италийских городов. Так Strabo VI p. 255 рассказывает о спутнике Одиссея, Полите, который был «злым духом» для бруттиев. Сходное Дурис кажется передавал об Эврибате, который у Гомера описывается как безобразный человек, как почти обезьяноподобный и керкоп. Ксенагор у Harpocration. v. Kerkops поместил керкопов на Пифекусских островах. И что в достаточно древние времена италийцам и сицилийцам были известны те «злые духи», доказывают памятники искусства. Возможно, случай сказать об этом доставили Дурису города Пифекусской Ливии, знаменитые культом обезьян, которые подчинил полководец Агафокла, Эвмах. См. Diod. XX 58.3. Zenobius I 5.
39. Schol. Apoll. Rhod. I 501: Дурис говорит, что когда гиганты швыряли камни, то брошенные в море стали островами, а кинутые на землю — горами.
40. Diod. XXI 6: В войне с тирренами, галатами, самнитами и другими союзниками римляне в консульство Фабия убили десять мириад [врагов], как говорит Дурис.
Tzetz. ad Lyc. 1378: Пишут сходное [с подвигом Кодра] Дурис, Диодор и Дион, что в войну самнитов, тирренов и других народов против римлян, римский консул Деций, коллега Торквата [на самом деле Кв. Фабия Максима], точно так же [как и Кодр] предал себя закланию, и было убито в тот день сто тысяч врагов. Ср. Liv. X 29: «Убито в тот день 25 тысяч врагов, 8 тысяч взято в плен».
41. Athen. XII 542 A: Дурис в четвертой книге [у Афинея в десятой книге] «Истории Агафокла» [говорит], что и вблизи города Гиппония показывают некую рощу выдающейся красоты и орошаемую водами, в которой есть место, называемое рогом Амалфеи, созданное Гелоном.
Город был взят по свидетельству Diod. XXI 8 в Ол. 124, 4. Strabo VI p. 256: [Гиппоний] имеет гавань, которую соорудил некогда Агафокл, овладев городом.
42. Tzetz. ad Lyc. 772: Дурис Самосский в Истории Агафокла говорит, что Пенелопа сошлась со всеми женихами и родила козлоногого Пана, но мелет вздор, ибо один Пан родился от Гермеса и другой Пенелопы, а второй Пан — от Зевса и Гибрис. Ср. Eudocia. p. 274.
43. Argum. Idyll. Theocr. VI p. 10: Дурис говорит, что за счет множества стад и изобилия молока Полифем соорудил Галатее храм на Этне, и что Филоксен, проживавший в Киферии и не в состоянии придумать причину [постройки], сочинил, что Полифем крутил любовь с Галатеей.
44. Athen. I 19 F: Удивлял [людей] и фокусник Нимфодор, который оставил после себя ученика, Кратисфена флиунтца, у которого сам собой загорался огонь и который искусно исполнял многие другие трюки, от которых сбивался разум людей. Сходен был и фокусник Нимфодор, который, подвергшись оскорблению со стороны регийцев, как говорит Дурис, первым высмеял их за трусость.
45. Athen. XI 504 B: Софроновы мимы мудрый Платон всегда имел под рукой. См. Diogen. Laert. III 18.
46. Steph. Byz.: Акраганты, пять городов Сицилии, происходящие от реки, ибо Дурис говорит, что большинство сицилийских городов названо от рек — Сиракузы, Гела, Гимера, Селинунт, Феникунт, Эрик, Камик, Галик, Ферм, Камарина, как и в Италии. — О Феникунте ничего не известно. Вместо городов Галик и Ферм эксцерптор кажется назвал реки.

Самосские хроники

47. Athen. XII 525 E: Дурис, когда пишет о роскоши самосцев, приводит стихи Азия, что они носили вокруг рук браслеты и проводя праздник Геры, шли с расчесанными за шеей и плечами волосами. Обычай этот засвидетельствован следующей поговоркой: «идти в храм Геры с заплетенными волосами». Вот стихи Азия: «И они, расчесавши волосья себе, торопились к святилищу Геры в прекрасных плащах, в белоснежных хитонах, что гладь подметали обширной земли; волновалися кудри от ветра средь лент золотых, острия золотые концов возвышали их, словно цикад, а браслеты умелой работы скрывали их руки; солдат проходил со щитом».
48. Steph. Byz.: Ауасис, город Египта. Его также называют Оасин …. Геродот же и Дурис именуют его островом Блаженных. Herod. III 26: придя [воины Камбиза] в город Оасин, которым владеют так называемые самосцы из Эсхрионовой филы.
Согласно исследователю Панофке, из трех частей, на которые разделил самосское государство Поликрат (см. Herod. III 39) две, Схесия и Астипалея, упоминаются в Etym. Magn. p. 160.22, а третья, геродотова Эсхриония, названа от героя Эсхриона. Возможно, самосцы были переселены в Оасин персами, или скорее осели там, плавая по торговым делам, которые у них уже в Ол. 37 настолько процветали, что они достигли Тартесса. Некоторые самосцы, судя по фрагментам Кастора, обосновались даже в Аравии.
49. Zenob. Prov. V 64: Поликрат матерей распределяет. Упоминает эту [поговорку] Дурис. Он говорит, что самосец Поликрат, собрав матерей погибших на войне, «раздал» их богатым гражданам, чтобы те их кормили, и сказав каждому: «Мать тебе эту я даю». Отсюда и возникла поговорка.
Сыновья этих матерей пали на войне, которую Поликрат вел против царя Кира ок. Ол. 60.
49a. Steph. Byz.: Горгия, место на Самосе, в котором, как пишет Дурис, почитается Дионисий Горгиреец.
Ср. Etym. Magn.: «Горгир, Дионис, от Горгиры, места Самоса». Steph. Thesaur. v. Gorgyra: «горгира — подземная тюрьма». У Herod. III 145 говорится, что тиран самосцев Меандрий бросил своего брата Харилая в горгиру. О том же мог рассказывать и Дурис. Близ тюрьмы находилась статуя Диониса или святилище. Была еще Горгира, жена Ахеронта и мать Аспалафа у Apollod. I 5.3.
50. Schol. Venet. Eurip. Hec. 915: Дурис во второй книге Хроник пишет так: «В то же время афиняне, досаждаемые от эгинетов на море, посылают пехоту на их остров, рассчитывая, что если успеют высадить воинов, много навредить Эгине. Но эгинеты, выступив вместе с приплывшими к ним прежде спартиатами, уничтожили всех встреченных афинян кроме одного, которого послали назад возвестить [о гибели своих]. Дома его обступили женщины с расспросами, где их мужья, сыновья и братья. В те времена женщины носили дорийские столы. Сняв с плеч застежки, они сперва ослепили его, потом убили. Афиняне сочли произошедшее большим несчастьем и решили лишить женщин застежек».. Eurip. Hec. 915: Дурис во второй книге Хроник пишет, что страдающие от пиратства эгинцев афиняне послали против них войско, но эгинцы и [их союзники] спартиаты его уничтожили. Возвратился вестником [несчастья] лишь один, которого жены погибших обступили и, сорвав с плеч застежки, ослепили, потом убили. Афиняне, сочтя ужасным содеянное, отобрали у женщин застежки, так как они пользовались ими как оружием, а не для стережения платья. И мужи отращивали волосы, а женщины стриглись, и у мужей были хитоны до пят, а женщин оскорбляли дорийские столы [платья]. Поэтому голых и без хитона называли doriazein.
Историю эту пространнее и немного иначе рассказывает Herod. V 82–88. По Геродоту, афиняне, чтобы женщины не пользовались больше застежками, переменили их дорийскую одежду на ионийскую. И у Геродота вместо спартиатов аргосцы.
51. Diogen. Laert. I 119: Дурис во второй книге Хроник говорит, что ему [Ферекиду] написали на [могиле] следующую эпиграмму: «Пребывает вся мудрость во мне, коль что будет со мной, Пифагор ее взял: первый он среди всех, кто живет на эллинской земле: то не лгу, говоря».
О смерти Ферекида на острове Самос рассказывает Heraclid. Pontic. F 10; то же утверждал Дурис.
52. Diogen. Laert. I 22: Фалес, как говорят Геродот, Дурис и Демокрит, имел отцом Экзамия, а матерью Клеобулину из рода Фелидов, которые есть финикийцы, благороднейшие происхождением от Кадма и Агенора, как заявляет и Платон ….. Был же записан в число граждан в Милете, куда пришел с Нилеем, изгнанным из Финикии. См. Herod. I 170. Об Экзамии см. Steph. Thes. s. v.; там же по–моему Дурис. О Нилее ничего неизвестно.
53. Diogen. Laert. I 74: Питтак, сын Гиррадия, митиленец. Дурис же говорит, что его отцом был фракиец. — Ср. Suidas: Питтак, сын Кеика или Гиррадия (Гирры Arsen. Violet. p. 513) фракийца; мать же Лесбиада.
54. Diogen. Laert. I 82: Биант, сын Тевтама, приенец ….. Одни думают, что он был богатым, а Дурис считает его приживалой.
55. Diogen. Laert. I 89: Клеобул, сын Эвагора, линдиец, согласно Дурису, кариец.
56. Porphyr. Vit. Pyph. § 3: Дурис Самосский во второй книге Хроник пишет, что его [Пифагора] сыном был Аримнест, и говорит, что тот был учителем Демокрита. И Аримнест [говорит Дурис], возвратившись из изгнания, посвятил медное подношение в храм Геры, диаметром около двух локтей, на котором была начертана следующая эпиграмма: " Пифагора любезнейший сын посвятил меня здесь, сочинитель премудрых речей». Эти подношение похитил Сим, который, присвоив Гармонику и музыкальный канон, издал как свои собственные; было семь надписей мудрости, одну унес Сим, остальные надписи на подношении исчезли.
57. Suidas: Паниасид, сын Полиарха, галикарнасец … Дурис же пишет, что он был сыном Диокла и самосцем; сходно [написал] и фуриец Геродот.
58. Harpocratio: Аспазия … она была якобы наставницей и любовницей Перикла и кажется виновницей двух войн, Самосской и Пелопоннесской, как можно узнать у Дуриса Самосского, из четвертой книги «Политиков» Феофраста и из Аристофановых «Ахарнян».
То же без указания авторов Suidas s. v. и Anecd. Bachmann. I p. 153.7. Об Аспазии как причине войны см. Plut. Pericl. 25. Об этой выдумке (?) комиков молчат и Фукидид, и Диодор.
59. Phot. Lex. v.: Самосский народ столь ученый весьма …. Афиняне захваченных на войне самосцев клеймили совой, самосцы же [плененных] афинян — саменой: имеется в виду судно–бирема, впервые изготовленное тираном самосцев Поликратом, как говорит Лисимах во второй книге «Возвращений». Но Дурис это выдумал.
Suidas s. v. Apostol. Prov. XVII 25. О том, что самосцев клеймили совой, говорит также Aelian. VH II 9, иначе Plut. Pericl. 29: «Самосцы у плененных афинян в свою очередь выжигали на лбу сову, ибо афиняне выжигали [у пленных самосцев] самену». Ошибается или автор, или писец. О форме и использовании самены много Plut. loc. cit. из Дуриса кажется. Ср. Hezych. Sam. demos.
60. Plut. Pericl. 28: На девятый месяц, когда самосцы сдались, Перикл разрушил их стены, забрал корабли и наложил в наказание немалый штраф, часть которого самосцы внесли сразу, а остальные обещали выплатить в условленный срок и дали заложников. Дурис Самосский по обычаю трагиков здесь преувеличивает, обвиняя афинян и Перикла в больших жестокостях, о которых не пишут ни Фукидид, ни Эфор, ни Аристотель, но повидимому сочиняет, что [Перикл], приведя на агору Милета триерархов и матросов самосцев и привязав к столбам сроком на десять дней, умирающих уже приказал убить ударами по голове досками и потом бросить тела без погребения. Но Дурис ведь даже там, где ему нет собственного интереса, обычно не придерживается в рассказе истины, и похоже, особенно здесь он устрашает [читателя] описанием несчастий отечества с целью оклеветать афинян.
61. Cic. Epp. ad Att. VI 1.18: Кто не сказал, что Евполида, писателя древней комедии, Алкивиад не выбросил в море, когда плыл в Сицилию? Уличает [эту ложь] Эратосфен: ибо он сообщает, какие пьесы поставил на сцене [Евполид] после этого времени. А над Дурисом, человеком в истории усердным, когда он во многом заблуждался, разве не насмехаются? . Aristid.: Погубил же его [Евполида] Алкивиад, стратег и ритор, ибо высмеиваемый Евполидом, он бросил его, соучаствующего в походе в Сицилию, в море, произнеся: «Окунаешь ты меня [в грязь] на сцене, а тебя я, в волны окуная, в жесточайших водах погублю».. Ox. I p. 7.11: Воины же схватили его и, как некоторые говорят, до смерти захлебнули в море, согласно другим, связав канатом, опустили за борт, однако не захлебнули до смерти.
62. Harpocratio: Герма Андокида. Эсхин в речи против Тимарха (§ 125): «Далее, герма, называемая Андокидовой, есть дар не Андокида, а филы Эгеиды». И сам Андокид в речи «О мистериях» сказал, что то дар Эгеиды, так что Дурис выдумывает, называя герму Андокидовой.
63. Plut. Ages. 3: Во время царствования Агиса пришел Алкивиад из Сицилии беглецом в Лакедемон и лишь немного времени провел в городе, как был обвинен в том, что сошелся с женой царя, Тимеей. И рожденное от нее дитя не признал Агис [своим], но говорил, что оно от Алкивиада. Тимея же не знала печали, говорит Дурис, но и дома среди служанок шепотом звала мальчика Алкивиадом, а не Леотихидом. И Алкивиад говорил, что сблизился с Тимеей не ради оскорбления, но стремясь к тому, чтобы спартиатами царствовали его потомки. — Ср. Plut. De anim. tranquill. p. 467, Lysandr. 22, Alcib. 23. Xen. Hell. III 3. 1.
64. Plut. Alcib. 32: Алкивиад, и страстно желая увидеть уже родину, и тем более стремясь показаться гражданам победившим столько раз врагов, отправился с [флотом в Афины]; [притом] разукрасив многими щитами и добычами аттические триеры, ведя многих пленных и везя еще больше ростр уничтоженных или захваченных им судов. Ибо было и тех, и других не менее двухсот. А Дурис Самосский — по его словам, потомок Алкивиада, добавляет к этому, что на флейте играл для гребцов пифионик Хрисогон, тогда как распоряжался ими трагический актер Каллипид, в статос, ксистиду и в прочие атрибуты для состязаний облаченные оба, и [пишет еще] что Алкивиадова с пурпурным парусом навархида принеслась в гавань словно с шумной процессией после попойки, [о чем] ни Феопомп, ни Эфор, ни Ксенофонт не писали.
Из Дуриса черпает Athen. XII 535 C; сp. Diod. XIII 68. Алкивиад долго жил на Самосе, даже держал там лагерь, и если Дурис действительно имел родство с Алкивиадом, то вполне вероятно, что в Самосских хрониках о нем рассказывалось благоприятно.
65. Plut. Lys. 18: Тогда [после битвы при Эгоспотамах] Лисандр как никто из прежних эллинов могущественный, кажется со спесью начал пользоваться властью. Ибо первому, как пишет Дурис, ему из эллинов города воздвигали алтари и как богу совершали жертвоприношения; ему первому стали петь пеаны, начало одного из которых, как вспоминают, следующее: «Доброму мужу Эллады, из Спарты обширной стратегу мы гимн пропоем, о, иэ Пеан». Самосцы же [празднуемые] у себя Гереи постановили называть Лисандриями. Из поэтов же он всегда имел около себя Херила как украшавшего его деяния поэзией. Антилоху, составившему о нем несколько посредственных стихов, он, радуясь, наполнил серебром шляпу. Когда Антимах Колофонский и какой–то гераклеот Никерат соревновались в написании поэмы на Лисандриях, и Лисандр увенчал венком Никерата, Антимах в гневе уничтожил свою поэму. В то время молодой еще Платон удивляясь, что Антимах так тяжело переносит свое поражение, пригласил его к себе и утешал, говоря, что для неведающих зло неведение как слепота невидящим. Когда однако кифаред Аристоной, шесть раз победивший на Пифийских играх, возвестил Лисандру, ластясь, что если он победит опять, то объявит себя Лисандровым, «рабом? ", спросил тот.. XV 696 E: Не имеет же [песнь, составленная Аристотелем в честь Гериея Атарнейского] даже пеанической эпирремы (восклицания Ио Пеан!), как [имеет ее] действительно написанный в честь спартиата Лисандра пеан, который по словам Дуриса в Самосских хрониках поют самосцы.
66. Etym. Magn.: Иейос называется Аполлон, по словам Дуриса, потому что Лето, неся в руках солнце (Аполлона) увещала его говоря: «иейе пайон».. XV 701 C: Лето, неся из эвбейской Халкиды в Дельфы Аполлона и Артемиду, оказалась у пещеры так называемого Пифона. И когда Пифон напал на них, Лето, имея одного из детей на руках, взойдя на камень, еще и теперь лежащий под ногой сработанной из меди ее [статуи] … сказала: «ие пай» (стреляй, дитя). Случилось, что имел в руках лук Аполлон … Поэтому отсюда и говорится: «ие пай» и «ие пайон».
67. Procl. ad Plat. Tim. I p. 28: Гераклид Понтийский говорит, что хотя тогда было в славе творчество Херила, Платон предпочитал произведения Антимаха и убедил самого Гераклида прийти в Колофон, чтобы собрать поэмы сего мужа. Напрасно поэтому болтают Каллимах и Дурис, что Платон не был способен судить о поэтах.
68. Zenobius Prov. II 28: Аттический сосед. Дурис [также] о ней [поговорке] говорит, что когда афиняне изгоняли окрестных с ними и соседних [жителей], имела силу эта поговорка. По словам же Кратера поговорка возникла от посланных из Афин на Самос поселенцев. Ибо аттикийцы, посланные на Самос и там поселившись, изгнали местных.

Прочие фрагменты

69. Athen. XIV 636 F: Дурис в книге «О трагедиях» говорит, что магада [музыкальный инструмент] названа от Магдия (или Магда в epit.).
70. Athen. IV 184 D: Дурис в книге «О Еврипиде и Софокле» говорит, что Алкивиад учился играть на флейте не у первого встречного, но у Пронома, имевшего величайшую славу [флейтиста].
Согласно Памфиле у Gell. XV 17 играть на флейте Алкивиада учил Антигенид. Напротив, Plut. Alcib. 2: Игры на флейте избегал Алкивиад как неблагородной и несвободной.
71. Etym. Magn. v. Thorax: Дурис Самосский в книге «О законах» говорит, что Дионис, выступив походом на индов и не сумев их покорить, наполнил кратеры вином и расставил у границ их земли; они же, наглотавшись напитка и обезумев, так и были покорены опьяненными. Откуда поэты вместо «пьянствовать» говорят «вооружиться панцирем» (thoressesthai). Ср. Polyaen. I 1.1. Nonnus Dionys. XIV 15.
72. Schol. Platon Hipp. maj. p. 293 A: Дурис говорит, что она [Макария] погасила костер отца [Геракла], и отсюда у малийцев установлено, чтобы дочери погребаемых, поскольку они им дети, поступали с отцами так же.
73. Tzerz. ad Lycophr. 613: Tymbos называется гробница. И Дурис говорит в книге «Об агонах», что алтарь называется гробницей.
74. Photius Lex.: Венок из сельдерея означает траур, ибо сельдерей имеет отношение к трауру, как сказал и Дурис в книге «Об агонах»
75. Photius Lex.: Агон, имя собственное, как пишет Дурис.
76. Schol. Platon. p. 380: Против двоих не Геракл. Происхождение этой поговорки Дурис объясняет так. Он говорит, что Геракл, воздвигнув алтарь у Алфея, учредил состязание в кулачном бою и победив, на следующей Олимпиаде опять соревнуясь, был на этот раз побежден в борьбе от Элата и Ферандра, и отсюда возникла поговорка «против двоих не Геракл». Ср. Herodor. F 14. Dinon. F 4. Pherecid. F 36.
77. Diogen. Laert. I 38: Есть и другие Фалесы … из которых четвертого упоминает Дурис в книге «О живописцах».
78. Diogen. Laert. II 19: Дурис говорит, что он [Сократ] рабствовал (или: был резчиком из камня) и работал с камнем: некоторые говорят, что и одетые Хариты на акрополе его труд.
79. Plin. XXXIV 19. 61: Дурис отрицает, что сикионец Лисипп был чьим–либо учеником, но [утверждает], что якобы сперва он был медником и подался в искусство, руководясь ответом художника Евпомпа. Ибо на вопрос, кому из его предшественников надо следовать, тот произнес, показав на толпу людей, что следует подражать самой природе, а не художнику.
80. Plut. Prov. I 48: Возьмет хоть ком земли Алет. Ибо Алет, как говорит Дурис, изгнанный из Коринфа, пытался возвратиться туда по совету оракула и, бродя по стране, попросил у какого–то пастуха еды. Тот же вынул из сумы и протянул ему ком земли. Но Алет принял это за доброе предзнаменование, сказав: «Возьмет хоть ком земли Алет». Cp. Diogenian. IV 27. Apostol. VI 83. Zenob. III 22. Hesych. v. Dios Korinthos. Фрагмент взят из Самосских хроник.
81. Proverb. Bodl.: Себе на голову луну заговариваешь … Асклепиад говорит, что фессалийцы, узнав о затмении луны, возвестили, что они ее захватят, и так поступили во зло себе, ибо или приносили в жертву детей, или потеряли один из глаз. Говорится так о доставляющих себе зло. Дурис же говорит, что астролог предсказал затмение луны себе на голову.
82. Zenobius II 26: Аттические Элевсинии. Означает «отдельно». Дурис говорит, что когда некоторые, собравшись отдельно, делают что–либо, то говорят о себе «Аттические Элевсинии».
83. Anecd. Gr. Bekkeri. p. 451.32: Дурис по словам Аристотеля (Аристотеля младшего? Аристокла? Аристида Милетского?) говорит, что азиада (кифара) была прозвана так от употребления ее лесбосцами, проживающими около Азии.
84. Etym. Magn.: Дурис говорит, что кифара названа от Киферона, так как Амфион занимался там музыкой.

Из комментария К. Мюллера

Согласно Athen. VIII 337 D, Дурис был на Самосе «тираном», может быть не вследствие собственной узурпации, но как наследник своего отца, Скея. Как историк он пробовал себя в различных формах, например, обработал самосскую хронику. Историографией большого стиля служат «Истории», называемые так обычно у Афинея и аттицистов в F 1, античными же филологами приводимые обычно под заглавием «Македоника», а диодоровский хронограф (XV 60. 6) переносит на нее употребляемый Феопомпом и Каллисфеном титул «Элленика».
В обширном историческом труде Дуриса рассказывались события в Греции и Македонии начиная с года, который первым следовал за битвой при Левктрах и который стал фатальным для трех царей, Филиппова отца Аминты, лакедемонянина Агесиполида и Ясона Ферского (Diod. XV 60), а именно с Ол. 102, 1=370. Цитаты не встречаются дальше, чем из 23‑й книги (F 32); последним определяемым событием является смерть Лисимаха, который пал в битве при Курупедии против Селевка в 281 г. (F 33). Рассказ, следовательно, доходил до смерти Селевка, который погиб спустя несколько месяцев после Лисимаха. Титул у работы то Истории (FF 1. 2. 13. 27. 29. 31. 32), то Македоника (FF 8. 12. 16. 26 и 28, где Лакедемоника), то Элленика (Diod. loc. cit.). Если Eudocia p. 229 приписывает нашему Дурису Историю Персии, то это очевидно та часть работы, где речь шла о походах Александра.
Об устройстве труда точнее по большей части сказать нельзя. В предисловии стояла острая полемика против исократовцев Эфора и Феопомпа. Книга 1‑я простиралась до начала царствования Филиппа (370–361), ибо во 2‑й книге (F 2) излагалось уже о Фокейской войне. В книгах 2–5 автор выставлял деяния царя Филиппа (360–336), ибо то, что в 5‑й книге говорится о Филиппе, обнаруживает F 8, тогда как F 12 из 7‑й книги касается уже осады Тира. В книгах 6–10 обсуждался поход Александра (336–323). F 21 надо отнести к 325  г.Книги 11–15 длились от смерти Александра до 315 г. или до смерти Олимпиады и восстановления Фив, как можно связать из F 26, который касается 315  г.Книги 16–22 продолжали события 314–301 гг., или до битвы при Ипсе. Два фрагмента из 22‑й книги (FF 30, 31, ср. Plut. Demetr. 40. 41) относятся к 290 г.; характеристика Деметрия Фалерского в F 27 давалась повидимому по случаю его бегства в Египет (ок. 296, ср. Diod. XX 45. 4; Strabo IX 398; Hermipp. ap. Diogen. Laert. V 78). Что сообщается из 23‑й книги (F 32), определения времени не допускает. Так как до смерти Лисимаха остается двадцать лет, то предположительно весь труд состоял примерно из 28 книг.
В виде приложения шла История Агафокла. Что для восточной части Европы значили Филипп и Александр, тем же для западных регионов являлся Агафокл. Его историю самосский тиран рассказал в особом труде, в котором он явил себя к сиракузянину куда более благосклонным, нежели Тимей, который немного спустя после Дуриса описал деяния Агафокла в пяти книгах. Почти того же объема был и опус самосца. Собирал ли он исторический материал на местах, или использовал записки об Агафокле Каллия и Антандра, неизвестно. Во второй книге стояла экспедиция в Африку (310–307), третья доходила по меньшей мере до 303 г. (F 37), в пятой встречались события 293 г. (F 41). Из этой работы Диодор эксцерпировал свою историю Агафокла, и сохранившиеся из нее части дают хотя бы приблизительное представление о писательском искусстве Дуриса. Из фрагментов можно заключить, что труд отличался многими отступлениями о природе, сказаниях и чудесах Сицилии, Италии, Ливии (откуда Дурису Ливику прибавляют, F 35).
Сомнение в исторической достоверности Дуриса возбуждает Плутарх (F 60) и определенно опровергнуть его суждение мы не можем. Еще в двух местах Плутарх спорит с Дурисом (FF 7 и 64). Выдумкам историков Александра Дурис верит (FF 19, 71), хотя басню об амазонке Фалестрис отвергает (F 18). У парепатетиков он позаимствовал, что Сократ был рабом (F 78). Потайные сказания предпочитал распространенной традиции (FF 3, 14, 38, 72). Подозрительны в достоверности FF 65 и 67, ложны FF 61 и 62, хотя ошибки эти не самого Дуриса, а тех, кому он следовал.