13.91-114. Дионисий - тиран Сиракуз. Аѳины побеждают в морском сражении при Аргинуссах; казнив стратегов, они терпят неудачи в последующих сражениях: конец Пелопоннесской войны

Переводчик: 
Переводчик: 

91. (1) Так Гимилькар после восьмимесячной осады взял город незадолго до зимнего солнцестояния[1]. Он не стал сразу же разрушать его, чтобы войско встало там на зимние квартиры. Как только весть о постигшем Акрагант несчастье широко распространилась, такой страх овладел островом, что некоторые сицилийские греки переехали в Сиракузы, а другие отправили своих жён, детей и имущество в Италию. (2) Избежавшие плена акрагантяне, прибыв в Сиракузы, обвинили своих стратегов, заявляя, что те вероломно погубили своё государство. Сиракузяне также подверглись обвинениям со стороны сицилийских греков в том, что избрали таких руководителей, по чьей вине Сицилия оказалась на грани уничтожения. (3) Тем не менее, даже на собрании народ Сиракуз, находясь под их влиянием и пребывая в страхе, никак не решался высказаться относительно войны. Тогда, при всеобщем молчании, слово взял Дионисий, сын Гермократа и, обвинив стратегов в измене в пользу карѳагенян, предложил подвергнуть их наказанию немедленно, а не ожидать судебной процедуры. (4) И когда архонты, в соответствии с законом, наложили на Дионисия штраф, поднялся шум, и Филист, тот который позже написал "Историю"[2], человек богатый, заплатил штраф и призвал Дионисия говорить всё, что тот хотел сказать, обещая оплатить все штрафы, которые судьи наложат на него в течение дня. Поощряемый таким образом, Дионисий продолжил своё выступление и, взбудоражив толпу, перед собранием обвинил продажных стратегов в том, они бросили акрагантян в опасности. Кроме этого он обвинил многих других знатных граждан в сочувствии к олигархии. (5) Поэтому он предложил избрать стратегами не наиболее влиятельных граждан, но предпочесть наилучше расположенных и наиболее благосклонных к народу; ибо первые, утверждал он, управляют гражданами деспотически, презирают народ и в несчастьях отечества видят источник собственной выгоды, тогда как люди наиболее скромные так поступать не будут, поскольку они страшатся своей собственной слабости.
92. (1) Дионисий, тщательно подбирая каждое слово своей пылкой речи к народу, учитывал наклонности каждого слушателя и свои замыслы, тем самым возбудил гнев собрания до немалой степени; так что народ, ненавидевший стратегов неудачно ведущих войну, тут же избрал других, среди которых был и Дионисий, уже отличившийся в нескольких боях с карѳагенянами и пользовавшийся восхищением сиракузян. (2) Ободрённый таким образом, он стал делать всё возможное, чтобы стать тираном в своём отечестве. Так, после вступления в должность, он не принимал участия в совещаниях стратегов, распространяя слухи, что они ведут переговоры с врагом, надеясь таким образом отстранить их от руководства и самому стать единоличным стратегом.
(3) Пока Дионисий действовал в такой манере, наиболее почтенные граждане, подозревая то, что имеет место на самом деле, на каждом собрании порицали его, но толпа, но ведавшая о его интриге, расточала похвалы и кричала, что не найти более твёрдого защитника государства. (4) Между тем на частых собраниях, созываемых для обсуждений приготовлений к войне, он, видя, что сиракузяне пребывают в большом страхе перед врагом, предложил вернуть изгнанников, (5) ибо, сказал он, было бы абсурдно обращаться за помощью к народам Италии и Пелопоннеса, не желая принять помощи собственных соотечественников, которые отклонили обещанные врагом награды за военное взаимодействие, предпочитая скорее умереть на чужбине как изгнанники, чем проявить враждебность по отношению к своему отечеству. (6) И действительно, заявил он, люди, изгнанные ранее за участие в гражданской распре, будут отважно сражаться в благодарность к своим благодетелям, вернувшим их к родным очагам. После того, как он привёл множество доводов в пользу этого предложения, он приобрёл голоса сиракузян, поскольку ни один из его коллег не посмел противоречить, боясь гнева народа и всеобщей ненависти, в то время как Дионисий будет осыпан благодарностями от тех, кто получил от него благодеяние. (7) Дионисий поступал так в надежде привлечь на свою сторону изгнанников, людей имеющих желание и симпатии к учреждению тирании; ибо они будут счастливы видеть смерть своих противников, конфискацию их имущества и возвращение своих владений. Наконец, предложение относительно изгнанников было принято, и они немедленно вернулись на родину.
93. (1) Когда из Гелы было доставлено донесение с просьбой о подкреплении войсками, Дионисий воспользовался случаем для достижения своих целей. Будучи отправленным с двумя тысячами пехоты и четырьмя сотнями всадников, он быстро достиг Гелы, которая в то время находилась под надзором лакедемонянина Дексиппа, назначенного сиракузянами. (2) Когда Дионисий по прибытию туда обнаружил, что богатые граждане города находятся в распре с народными массами, то обвинил их в измене, привлёк к суду и, предав смертной казни, конфисковал имущество. Вырученными от этого деньгами он расплатился с городским гарнизоном под командованием Дексиппа, своим же войскам, пришедшим с ним из Сиракуз, он пообещал жалование вдвое больше обещанного городом. (3) Таким образом он сделал лично преданными себе не только солдат в Геле, но и тех, кого привёл с собой. Помимо этого он завоевал восторженное к себе отношение народа Гелы, видевшего в нем освободителя, так как из зависти к наиболее влиятельным гражданам народ называл их превосходство над собой деспотизмом. (4) Поэтому они отправили в Сиракузы послов, превозносивших его до небес и зачитавших декрет, в котором чествовали его богатыми дарами. Дионисий попытался привлечь на свою сторону и Дексиппа, но, не возымев успеха, стал готовиться к возвращению со своими солдатами в Сиракузы. (5) Но гелийцы, узнав, что карѳагеняне, возобновив военные действия, первым делом собираются идти на Гелу, стали умолять Дионисия остаться и не сидеть сложа руки, пока их не постигла та же участь, что и акрагантян. Дионисий же, пообещав вернуться в скором времени с большим войском, покинул Гелу со своими солдатами.
94. (1) В Сиракузах происходило представление и Дионисий прибыл в тот момент, когда народ выходил из театра. Тотчас толпа окружила его и все стали расспрашивать о карѳагенянах. На это он ответил, что у них есть враги более опасные, чем иноземцы - люди, которые в городе отвечают за общественные интересы; этим людям граждане доверяют пока они занимаются публичными празднествами, но эти люди тратят государственную казну, оставив солдат без жалования, хотя противник ведёт масштабные приготовления к войне, каких ранее не было, и собирается вести свои войска на Сиракузы, их это никак не беспокоит. (2) Он и ранее знал почему они так поступают, теперь же он располагает на этот счёт более точными сведениями. Ибо Гимилькон послал к нему глашатая, чтобы якобы договориться об обмене пленными, на самом же деле обратился с призывом, если не присоединиться прямо, то, по крайней мере, не мешать, как остальные его коллеги. (3) Следовательно, он не желает далее служить стратегом, ибо ему невыносимо, в то время как другие продают отечество, одному разделять опасности вместе с гражданами и рисковать прослыть участником этого предательства[3].
(4) Эти слова разгневали народ и распространились по всей армии, и каждый возвращался домой с тягостным чувством. На следующий день, когда было созвано народное собрание, он вызвал одобрение большинства, выступив с обвинениями против архонтов и возбудил народ против стратегов. (5) Наконец кто-то из присутствующих закричал, что его надо назначить стратегом-автократором, а не дожидаться, когда враг подойдёт к стенам города. Величие войны требует стратега, способного ей противостоять, а что касается предателей, то их дело будет рассмотрено на другом собрании, так как это не имеет отношение к данной ситуации; в самом деле, в прежнее время триста тысяч карѳагенян были разбиты под Гимерой потому, что Гелон был стратегом-автократором[4]. 95. (1) И вскоре народ, как это обыкновенно бывает, принял худшее из решений, и Дионисий был назначен стратегом-автократором. После этого первого успеха, он внёс предложение о повышении жалования наёмникам вдвое. Объяснил он это тем, что солдатам необходимо поднять дух накануне решающих схваток, что же касается средств, то на этот счёт он советовал не беспокоиться: источник средств найдётся легко.
(2) После того как собрание было отложено, немалое число сиракузян осудило то, что было сделано, как будто у них самих не было своего пути в этом вопросе; поскольку их мысли вернулись к собственному государству, они смогли представить тираническую власть, которая должна была последовать. Вместо того чтобы укреплять свободу, они невольно создали деспота над своей страной. (3) Дионисий, со своей стороны, желая предупредить раскаяние большинства, которого он опасался, стал думать о том, как обеспечить себе преданную охрану, и, если бы это ему удалось сделать, он легко бы установил тираническую власть. Тогда он отдал приказ всем военнообязанным гражданам до сорока лет явиться с оружием в Леонтины. Это город в то время был поселением сиракузян, заселённым изгнанниками и иностранцами[5]. Он надеялся привлечь на свою сторону этих людей, желавших перемен в государственном устройстве и, что большинство сиракузян не придёт в Леонтины. (4) Несмотря на это, во время ночного привала, он с помощью своих слуг поднял шум, как будто на него было совершено покушение, затем оставил лагерь и укрылся на акрополе, где провёл всю ночь, разжигая костры и призывая к себе наиболее надёжных солдат. (5) На рассвете, когда ополчение граждан собралось в Леонтинах, он произнёс длинную речь, в которой живописал опасность своего положения и убедил население дать ему охрану в шестьсот солдат, кого он сам выберет. Говорят, что Дионисий сделал это в подражание аѳинянину Писистрату. (6) Тот, преднамеренно ранив себя, явился на народное собрание, утверждая, что стал жертвой заговора, в связи с чем получил от граждан охрану с помощью которой установил тираническую власть[6]. Таким же образом и Дионисий, обманув народ, стал действовать как тиран.
96. (1) Например, Дионисий отобрал свыше тысячи граждан, лишённых имущества, но дерзких, одарил их роскошным оружием и осыпал щедрыми обещаниями; также наёмников он привлёк на свою сторону, вызывая к себе и общаясь в дружеской манере. Кроме этого он внёс изменения в военных должностях, назначив на командные посты людей, преданных ему лично. Лакедемонянина Дексиппа он отправил назад в Грецию, потому что опасался этого человека, боясь, что он, воспользовавшись благоприятным случаем, восстановит свободу сиракузян. (2) Он также призвал к себе наёмников из Гелы и собрал отовсюду изгнанников и отщепенцев, надеясь с их помощью сохранить тиранию. Войдя в Сиракузы, он занял район Большой гавани, открыто действуя уже как тиран. Хотя сиракузяне и были возмущены этим, но вынуждены были молчать, так не в состоянии были что-либо сделать, не только от того, что в городе было множество наёмников, но и из страха перед карѳагенянами, обладавшими сильной армией. (3) Дионисий немедленно женился на дочери Гермократа, победителя аѳинян[7], а за Поликсена, шурина Гермократа, выдал свою сестру. Сделал он это из желания породниться с влиятельной семьёй ради поддержки своей тирании. После этого он созвал народное собрание, и наиболее влиятельных противников - Дафния и Демарха - приговорил к смерти.
(4) Таким образом, Дионисий из писаря и обычного частного лица превратился в тирана самого крупного из греческих городов[8] и оставался им вплоть до своей смерти, правя как тиран тридцать восемь лет[9]. Но мы в своё время и в надлежащем месте подробно будем говорить о его делах, так как этот человек из всех тираний, память о которых сохранилась в истории, смог установить наиболее прочную и длительную.
(5) Карѳагеняне, после захвата города[10], отправили в Карѳаген священные памятники, статуи и другие наиболее ценные вещи. Предав огню храмы и разграбив город, они остались там на зиму. Весной они стали готовить машины и прочие боеприпасы, намереваясь, первым делом, осадить Гелу.
97. (1) Пока происходили эти события, аѳиняне[11], ослабленные частыми поражениями, предоставили гражданские права метекам и вообще всем иностранцам, готовым сражаться вместе с ними; и когда огромная масса народа была занесена в списки граждан, стратеги освидетельствовали всех годных к строевой службе. Они построили шестьдесят кораблей и, оснастив их без существенных затрат, отплыли на Самос, где объединились с другими стратегами, которые собрали восемьдесят триер с других островов. (2) Они также запросили у самосцев людей и дополнительно снарядили десять триер, и всего на ста пятидесяти кораблях вышли в море и направились на Аргинусские острова, намереваясь осадить Митилену. (3) Калликратид, лакедемонский наварх, узнав о приближении кораблей, оставил Этеоника с сухопутной армией позаботиться об осаде, а сам, укомплектовав сто сорок кораблей, поспешно вышел в море по другую сторону Аргинуссы. Эти острова в то время были обитаемы и на них был небольшой городок эолийцев, лежащий между Митиленой и Кимой, недалеко от материка и мыса Канис.
(4) Аѳиняне немедленно узнали о приближении врага, поскольку неподалёку стояли на якоре, но отказались от битвы из-за сильных ветров и готовились к столкновению на следующий день; лакедемоняне поступили также, хотя предсказатели с обеих сторон запрещали битву. (5) Так в случае лакедемонян, голова жертвы, положенная на берег, была неожиданно смыта волной, в связи с чем предсказатель заявил, что командующий погибнет в сражении. На это пророчество Калликратид, как говорят, заметил: "Если я погибну в сражении, то не уменьшу славу Спарты". (6) В случае аѳинян, стратег Ѳрасибул[12], осуществлявший в тот день верховное командование, видел ночью следующее видение. Ему приснилось, что в Аѳинах в переполненном театре он и ещё шесть стратегов играют трагедию Еврипида "Финикиянки", в то время как их соперники исполняли "Просительниц"[13]; и что в результате "Кадмейской победы"[14] он и все прочие погибли, как погибли те, кто вёл войну против Ѳив. (7) Когда прорицатель услышал это, то сказал, что семь стратегов будут убиты, и, поскольку приметы предвещали победу, стратеги запретили говорить кому-либо о своей смерти, но предзнаменования победы были донесены до всей армии.
98. (1) Наварх Калликратид собрал войско, воодушевил его подходящими словами и окончил речь так: "Я с нетерпением ожидаю начала битвы ради отчизны, что, хотя предсказатель объявил, что жертва предвещает победу для вас, но смерть для меня, я, тем не менее, готов умереть. Но зная, что смерть командующего может привести к беспорядку в армии, я назначу того, кто заменит меня в этом случае - Клеарха, человека испытанного в делах войны". (2) Этими словами Калликратид вселил отвагу и воспламенил жажду скорейшего сражения. Лакедемоняне, ободряя друг друга, взошли на корабли, и аѳиняне, выслушав призывы своих стратегов к сражению, поспешно взошли на триеры и заняли свои места. (3) Во главе правого крыла стояли Ѳрасилл и Перикл, сын Перикла, который в силу своего влияния получил прозвище Олимпиец. Он также привлёк на правое крыло Ѳерамена, дав ему командование. На этот раз Ѳерамен в походе служил рядовым, хотя прежде часто командовал армиями. Остальных стратегов он разместил по всей линии у так называемых Аргинусских островов, раскрыв боевой порядок, поскольку хотел охватить своими кораблями как можно большее пространство. (4) Калликратид вышел в море, возглавляя свой правый фланг, левый же вверил беотийцам под командой Ѳрасонда из Ѳив. Будучи не в состоянии развернуть свой флот в линию, равную линии противника, потому что острова занимали большое пространство, он разделил свои силы на две части, каждая из которых должна была вести сражение самостоятельно. (5) Этим он вызвал великое изумление у сторонних зрителей, так как сражались четыре флота, а кораблей в одном месте собралось чуть меньше трех сотен. Это было величайшее морское сражение, в котором греки сражались против греков.
99. (1) Как только навархи отдали приказы звуками труб, оба воинства ответили боевым кличем, подняв ужасающий рёв; все как один, в едином порыве, налегли на весла, соперничая друг с другом из горячего желания первым вступить в сражение. (2) Большинство было испытанными бойцами, поскольку война шла уже давно, и они проявили невиданное воодушевление, потому что были отборнейшими воинами, собранными для решительного столкновении; все считали само собой разумеющимся, что победа в этой битве положит конец войне. (3) Между тем, Калликратид, знающий от прорицателя о конце, его ожидавшем, страстно желал достичь своею смертью великой славы. Поэтому он первым делом направился к кораблю стратега Лисия, и, разрушив первым ударом наряду с сопровождающими триерами, потопил его. Точно также другие корабли, одни он таранил и лишал плавучести, у других ломал весла и делал небоеспособными. (4) Последним он протаранил судно Перикла и мощным ударом пробил большую дыру. Но так как таран его корабля глубоко засел в пробоине, и его невозможно было освободить, Перикл бросил железную лапу[15] на корабль Калликратида, и когда тот был накрепко привязан, аѳиняне, окружив судно, перебрались на него и перебили всех, кто там находился. (5) Именно в это время, говорят, Калликратид, блистательно сражаясь и упорно сопротивляясь, в конце концов, был преодолён численностью, так как он получал удары со всех сторон[16]. Как только гибель наварха стала очевидной, пелопоннесцы поддались страху. (6) Но несмотря на то, что правое крыло пелопоннесцев пустилось в бегство, беотийцы на левом фланге какое-то время продолжали отважно сражаться; так как они, как и евбейцы, сражавшиеся на их стороне, так и прочие греки, восставшие против Аѳин, боялись того, что аѳиняне, вернув себе гегемонию, станут мстить всем, кто их покинул. Но когда они увидели, что большая часть их судов повреждена и, что основная часть победителей обращена против них, то были вынуждены обратиться в бегство. Пелопоннесцы нашли спасение, одни на Хиосе, другие в Киме.
100. (1) Аѳиняне преследовали врага на значительное расстояние и заполнили прибрежные районы трупами и обломками судов. После этого некоторые стратеги считали нужным собрать мёртвых, потому как аѳиняне имели обыкновение строго наказывать тех, кто оставлял тела без погребения[17], но остальные стратеги утверждали, что они должны со всей поспешностью плыть к Митилене, чтобы снять осаду. (2) Между тем разыгралась сильная буря и так сильно раскачивала триеры, что солдаты, уставшие в бою, отказались бороться против волн, чтобы поднимать трупы. (3) Наконец, после того как буря усилилась, они не могли уже ни плыть в Митилену, ни собирать трупы, и были вынуждены укрыться от ветров на Аргинуссах. В сражении аѳиняне потеряли двадцать пять кораблей с большей частью экипажей, а пелопоннесцы - семьдесят семь. (4) В результате гибели такого большого числа кораблей и моряков, все побережье владений Кимы и Фокеи было усеяно трупами и обломками судов.
(5) Когда Этеоник, осаждавший Митилену, услышал о поражении пелопоннесцев, то направил свои корабли в Хиос, а сам со своими сухопутными силами отступил в союзный город пирреян[18]; он боялся потерять свою армию в ситуации, когда аѳиняне подойдут со своим флотом, а жители города произведут вылазку. (6) Аѳинские стратеги, прибыв в Митилену, забрали оттуда Конона и его пятьдесят кораблей и отправились на Самос и, используя его как свой опорный пункт, принялись опустошать вражескую территорию. (7) После этого население Элиды, Ионии и островов, союзных лакедемонянам, собрались в Эфесе и, посоветовавшись, решили отправить в Спарту просьбу назначить Лисандра навархом, так как он, командуя флотом, добился множества успехов, и, как они считали, превосходит всех остальных в военном искусстве. (8) Но лакедемоняне, имея закон, запрещающий дважды назначать одного и того же человека и, не желая нарушать законы отцов, назначили навархом Арака, но послали с ним Лисандра как простого гражданина[19], чтобы при командовании Арак следовал его советам по всем вопросам. Назначенные командиры приступили к сбору максимально возможного числа триер как с Пелопоннеса, так и от союзников.
101. (1) Когда аѳиняне узнали об успехе при Аргинуссах, они хвалили стратегов за победу, но гневались на то, что те оставили без погребения павших при защите отечества. (2) Поскольку Ѳерамен и Ѳрасибул вернулись в Аѳины раньше, то остальные стратеги, предположив, что те обвинят их перед народом в непочтении к мёртвым, отправили народу письма против них, в которых утверждали, что они и есть те, кому стратеги приказали собирать павших. Но именно этот поступок стал главной причиной их гибели. (3) Ибо в суде они могли бы найти помощь Ѳерамена и его товарищей, людей влиятельных и способных ораторов, и, что важнее всего, участников событий, связанных с битвой, но они, напротив, обвинив их, сделали своими врагами. (4) Когда письма были прочитаны перед народом, толпа сразу же ополчилась на Ѳерамена и его товарищей, но после того как те высказались в свою защиту, гнев вновь был направлен на стратегов. (5) Поэтому народ постановил, что им необходимо передать командование армией Конону, которого освободили от ответственности, а самим немедленно возвратиться. Тогда Аристоген и Протомах, опасаясь гнева народа, бежали, но Ѳрасилл и Каллиад, и кроме того Лисий, Перикл и Аристократ с большей частью кораблей возвратились в Аѳины, надеясь, что многочисленные корабельные команды помогут им на суде. (6) Когда народ сошёлся на собрание, он с вниманием слушал обвинения и все речи по этому поводу, но дружно встречал шумом всякого, выступающего в защиту, не позволяя говорить. Кроме того немало им навредили родственники погибших, которые, явившись в траурных одеждах, умоляли наказать виновных в том, что были лишены погребения те, кто погиб, сражаясь за отечество. (7) И, в конце концов, эти родственники, поддержанные своими друзьями и сторонниками Ѳерамена, будучи в большинстве, добились того, что стратегов приговорили к смерти, а их имущество конфисковано.
102. (1) Когда обвинение было утверждено, и пока стратеги приготовлялись государственными палачами к смерти, Диомедонт, один из стратегов, человек решительного образа действий на войне и известный всем выдающейся справедливостью и другими достоинствами, взял слово к народу. (2) И когда все стихли, он сказал: "Аѳиняне, возможно, меры, которые были приняты относительно нас, пойдут на пользу государству; но что касается клятв, которые мы дали ради победы, поскольку Фортуна предотвратила уплату нами долга, было бы хорошо, чтобы вы позаботились об этом: отплатите Зевсу Спасителю, Аполлону и Святым Богиням[20]; ибо этим богам мы дали клятвы прежде, чем одолели врага". (3) После этой речи Диомедонт присоединился к остальным стратегам, чтобы вместе встретить приговор. И многие из лучших граждан оплакивали его судьбу, потому что этот человек, собиравшийся встретить несправедливую смерть, ничуть не жаловался на свою судьбу, а обратился к государству, поступившему с ним несправедливо, выполнить от его имени обеты, данные богам. Это только подтверждало набожность и великодушие этого человека, не заслуживавшего столь недостойной судьбы. (4) Затем эти люди были умерщвлены одиннадцатью магистратами[21], назначенными по закону, хотя они и не совершили никакого преступления против государства и победили в большой морской битве, когда-либо происходившей между греками, и героически сражались в других битвах, и по причине своих личных доблестных деяний ставили победные трофеи над врагами. (5) Так сильно было заблуждение народа, возбуждённого демагогами, что он выместил свою злобу на людях, заслуживающих не наказания, а многих похвал и почестей.
103. (1) Однако вскоре те, кто призывал к этому деянию, раскаялись, а с ними и народ, как будто божество разгневалось на них; ибо те, кто был обманут, получили возмездие за своё заблуждение когда недолгое время спустя попали под власть не одного деспота, а Тридцати[22]; (2) а обманщик Калликсен, который также предлагал чрезвычайную меру, когда народ раскаялся, был привлечён к суду по обвинению в обмане народа, и лишённый возможности выступить в свою защиту, был закован в цепи и брошен в государственную тюрьму; но скрытно прокопав выход из тюрьмы с помощью нескольких других заключённых, он организовал свой побег к врагам в Декелею; итогом такого спасения от смерти стало то, что до конца жизни на него с презрением указывали пальцем как на негодяя не только в Аѳинах, но и по всей Греции.
(3) Таковы были события этого года, о которых мы рассказали. Из историков Филист[23] завершил первую часть "Истории Сицилии" этим годом и взятием Акраганта, охватив период более чем в восемьсот лет в семи книгах. Вторая часть продолжает первую и написана в четырёх книгах[24].
(4) В это же время Софокл, сын Софила, автор трагедий, умер в возрасте девяноста лет, после того как в восемнадцатый раз завоевал приз[25]. Об этом человеке говорят, что когда он представил свою последнюю трагедию и завоевал приз, то ликование так переполнило его, что стало причиной смерти. (5) Аполлодор[26], который составил "Хронологию", сообщает, что и Еврипид умер в тот же год, хотя другие говорят, что он жил при дворе Архелая, царя Македонии, и, что, однажды, гуляя по округе, подвергся нападению собак и был разорван на куски незадолго до этого времени.
104. (1) По окончанию этого года Алексид стал архонтом в Аѳинах, а римляне избрали вместо консулов трёх военных трибунов: Гая Юлия, Публия Корнелия и Гая Сервилия. В это время аѳиняне, после казни стратегов, назначили Филокла главнокомандующим и, поручив ему флот, отправили к Конону, наказав им совместно исполнять руководство военными силами. (2) После того как он присоединился к Конону, стоявшему у Самоса, общее количество кораблей стало сто семьдесят три. Они оставили двадцать из них, а с остальные направились к Геллеспонту под общим командованием Конона и Филокла.
(3) Лакедемонский наварх Лисандр, собрав от пелопоннесских союзников тридцать пять кораблей, направился в Эфес. Также он вызвал флот, стоявший в Хиосе и подготовил его. Затем он отправился к Киру, сыну царя Дария, и получил от него большую денежную сумму на содержание солдат. (4) Кир, вызванный отцом в Персию, поручил Лисандру управление городами, находящимися под его властью, и приказал платить дань. Лисандр тогда, получив средства на военные нужды, возвратился в Эфес.
(5) В это же время некоторые граждане Милета, стремящиеся к олигархии, с помощью лакедемонян свергли демократическое правительство. В то время когда отмечался праздник в честь Дионисия, они проникли в дома своих противников и перерезали их, всего около сорока человек. Затем, дождавшись, когда рыночная площадь была полна народа, они выбрали три сотни богатейших граждан и всех убили. (6) Наиболее почтенные граждане, из числа благоволящих к народу, примерно тысяча человек, напуганные обстановкой, бежали к сатрапу Фарнабазу, который их любезно принял и, дав каждому по золотому статеру[27], поселил в Блавде, крепости в Лидии.
(7) Лисандр с большей частью своих кораблей направился Ясу в Карии и, взяв штурмом этот союзный Аѳинам город, перебил всех мужчин способных держать оружие, числом восемьсот, женщин и детей продал в рабство, а город сравнял с землёй. (8) После этого он оправился против Аттики и других мест, но не добился ничего достойного упоминания, поэтому мы опустим эти события. Наконец, захватив Лампсак[28], он позволил уйти аѳинскому гарнизону по условию перемирия; потом разграбил имущество горожан, после чего вернул им город.
105. (1) Аѳинские стратеги, узнав, что лакедемоняне всеми силами осаждают Лампсак, собрали со всех стоянок триеры и поспешно выдвинулись против них со ста восьмьюдесятью кораблями. (2) Но, обнаружив, что город уже взят, они пришвартовали свои корабли у Эгоспотамы[29], откуда ежедневно стали показываться в виду врага, вызывая его на бой. Так как пелопоннесцы упорно отказывались отвечать на эти вызовы, аѳиняне оказались в затруднительном положении. Они не знали что делать, так как не могли добыть продовольствия для дальнейшего пребывания войска. (3) Алкивиад[30] пришёл к аѳинянам и заявил, что его друзья, ѳракийские цари Медок и Севѳ, обещали предоставить в его распоряжение большое войско, если он захочет воевать с лакедемонянами. Поэтому он просил допустить его к участию в командовании над войском, обещая аѳинянам одно из двух - или вынудить врагов принять морской бой, или сразиться с ними на суше, имея союзниками ѳракийцев[31]. (4) Алкивиад, поступая так, имел в виду совершить славный подвиг для отечества и своею помощью приобрести прежнее расположение народа. Однако, аѳинские стратеги, считая, что за неудачи придётся расплачиваться самим, тогда как все успехи будут приписаны Алкивиаду, приказали ему удалиться и впредь не приближаться к лагерю.
106. (1) Поскольку враг отказывался принять морской бой, и голод охватил армию, Филокл, осуществлявший командование в тот день, приказал триерархам снарядить триеры и следовать за ним, тогда как он с тридцатью триерами, заранее подготовленными, вышел в море. (2) Лисандр, узнав об этом от каких-то перебежчиков, вышел со всеми своими кораблями в море и принудил Филокла повернуть к остальным кораблям и преследовал его[32]. (3) Так как аѳиняне ещё не разместились на триерах, возникла полная неразбериха, вызванная неожиданным появлением неприятеля. (4) Лисандр, обнаружив смятение в стане врага, поспешно высадил на берег Этеоника с пешим войском, чтобы тот начал сражение на суше. Этеоник, живо воспользовавшись удобным моментом, захватил часть лагеря, в то же время сам Лисандр расположил все свои триеры в линию и стал бросать железные лапы на аѳинские корабли, стараясь оторвать их от берега. (5) Аѳиняне, охваченные паникой из-за неожиданного манёвра, поскольку не имели ни передышки для вывода кораблей в море, ни возможности сражаться на суше, продержались недолго, но потом поддались отчаянию и все разом стали покидать кто корабли, кто лагерь, разбегаясь куда глаза глядят, и каждый думал лишь о собственном спасении. (6) Ускользнуть удалось лишь десяти триерам, на одной из которых находился стратег Конон; он решил не возвращаться в Аѳины, боясь народного гнева и бежал к Эвагору, правителю Кипра, с которым был связан дружбой. Что касается солдат, то большинство бежало по берегу и нашло спасение в Сесте[33]. (7) Лисандр захватил остатки флота, взял в плен стратега Филокла, привёз его в Лампсак и там казнил.
После этого он отправил самую быструю триеру в Лакедемон, чтобы доставить весть о победе, украсив перед этим судно наиболее дорогим оружием и богатыми трофеями. (8) Потом он пошёл на аѳинян, укрывшихся в Сесте, взял город, а с аѳинянами заключил перемирие на условии, чтобы они удалились из крепости. Тотчас после этого он отправился со своим войском на Самос и принялся осаждать город. Оттуда он отправил в Спарту Гилиппа, того самого, который сражался на Сицилии в рядах сиракузян[34], чтобы тот доставил захваченные у врага трофеи и полторы тысячи талантов серебра. (9) Деньги были в небольших мешках, в каждый из которых была вложена скитала[35] с указанием суммы. Гилипп, не зная об этом, тайком развязал мешки и вынул триста талантов. Но когда, при прочтении записей, обман был раскрыт, он бежал из страны и был приговорён к смертной казни. (10) То же произошло и с отцом Гилиппа Клеархом[36], бежавшего из отчества много раньше, который, как полагали, получил взятку от Перикла, чтобы не совершать вторжения в Аттику. Он был осуждён на смерть, и закончил свою жизнь в изгнании в Ѳуриях, что в Италии. Так эти люди, весьма способные, такими поступками навлекли на себя позор на всю оставшуюся жизнь.
107. (1) Когда аѳиняне узнали[37] о том, что их армия уничтожена, они отказались от политики господства на море и принялись укреплять стены и перекрывать порты в ожидании скорой осады. (2) Оба лакедемонских царя Агис и Павсаний вторглись одновременно в Аттику с большим войском и разбили свой лагерь под стенами, а Лисандр с более чем двумястами триерами подошёл к Пирею. Аѳиняне, хотя подверглись суровым испытаниям, между тем не пали духом, и некоторое время не имели трудностей в защите города. (3) Так как осада предполагалась трудной, пелопоннесцы решили вывести свои войска из Аттики и установить морскую блокаду для предотвращения подвоза пшеницы населению. (4) Когда это было сделано, аѳиняне стали испытывать ужасные лишения, так как продовольствие им доставлялось, главным образом, по морю. Поскольку страдания увеличивались изо дня в день, город наполнился мёртвыми, и тогда оставшиеся в живых отправили послов для заключения мира с лакедемонянами. Мир был заключён на следующих условиях: аѳиняне уничтожат длинные стены и стены Пирея, будут держать не более десяти военных кораблей, уйдут из всех городов и признают гегемонию лакедемонян. (5) Пелопоннесская война, самая длинная из всех, какие мы знаем, длившаяся двадцать семь лет, окончилась так, как мы описали.
108. (1) Спустя некоторое время после заключения мира умер Дарий, царь Азии, царствовав девятнадцать лет. Артаксеркс, его старший сын, вступил на престол и царствовал в течение сорока лет. В это время, по сообщению Аполлодора из Аѳин[38], поэт Антимах[39] был в самом расцвете.
(2) На Сицилии[40] с началом лета Гимилькон, главнокомандующий карѳагенян, стер с лица земли город Акрагант. В храмах, не уничтоженных полностью огнём, он разрушил скульптуры, выполненные с исключительным мастерством, а затем вторгся со своей армией в область Гелы. (3) Завладев всей этой территорией, а также территорией Камарины, он обогатил свою армию различной добычей. После этого он подошёл к Геле и разбил свой лагерь вдоль реки одноименного названия с городом. (4) У гелийцев за пределами города была огромная статуя Аполлона, отлитая из бронзы, которая была захвачена и отослана в Тир[41]. Гелийцы создали эту статую в связи с пророчеством оракула, и тирийцы, в последствии, когда были осаждены Александром Македонским, отнеслись к богу неуважительно, так как он воевал на стороне врага[42]. Но когда Александр взял город, рассказывает Тимей, в тот же день и час, когда карѳагеняне захватили Аполлона в Геле, греки принесли жертву этому богу и провели торжественную процессию, чтобы отблагодарить его за взятие города. (5) Хоть эти события и произошли в разное время, мы решили, что будет уместно рассказать о них одновременно в связи с их необычайностью.
Карѳагеняне стали рубить растущие в округе деревья и вырыли ров[43] вокруг лагеря, так как они ожидали прихода Дионисия с сильной армией на помощь осаждённым. (6) Гелийцы из-за величины ожидаемой опасности первым делом постановили удалить из города всех женщин и детей в Сиракузы. Но когда женщины бежали к алтарям на рыночной площади и стали просить оставить их, чтобы разделить судьбу с мужчинами, то это им было позволено. (7) Вслед за этим, сформировав большое число отрядов, они отправили солдат рыскать по округе, и те, хорошо зная местность, стали нападать на бродивших мародёров, ежедневно приводя пленных и убивая большое число врагов. (8) И хотя карѳагеняне, приблизившись к городу, стали разрушать стены ударами таранов, жители отважно защищались. Разрушенные днём участки стен, ночью при помощи женщин и детей они восстанавливали. Те, кто был в расцвете лет, держали оружие и участвовали в боях, остальное население с усердием выполняло прочую работу по обороне. (9) Одним словом, они выдерживали атаки карѳагенян так стойко, что хоть и их город и не имел естественной защиты и они были лишены союзников, кроме того, стены обрушились в ряде мест, они не были сломлены угрожающей им опасностью.
109. (1) Дионисий, тиран сиракузян, вызвав помощь от италийских греков и других союзников, поставил их впереди своей армии; он также призвал большую часть сиракузян призывного возраста и навербовал наёмников. (2) Эта армия, говорят, доходила до пятидесяти тысяч человек, но, согласно Тимею, насчитывалось тридцать тысяч пехоты, тысяча кавалерии и пятьдесят бронированных кораблей. (3) Не желая разделять армию, он разбил лагерь на морском побережье, чтобы руководить как сухопутными, так и морскими силами. Легковооружённых он отправил досаждать неприятелю и мешать ему добывать провиант в округе, а при помощи кавалерии и флота пытался лишить карѳагенян поставок, ожидаемых с их собственной территории. (4) Таким образом прошло двадцать дней без каких-либо значительных событий. Тогда Дионисий разделил армию на три части. Одной, состоящей из сицилийцев, он приказал обойти город слева и стать лагерем, вторую часть, образованную союзниками, отправил вдоль моря, оставив город справа. Третью часть, состоящую из наёмников, возглавил сам и двинулся через городскую агору к месту расположения карѳагенских сил. (5) Кавалерии приказал, как они только увидят движение пехоты, переходить реку и занять равнину, но вступать в бой, лишь увидев, что их товарищи одерживают победу, или оказывать помощь там, где происходит отступление. Флоту, с находившимися на нем войсками, он приказал, как только италийские греки начнут атаку, плыть против лагеря противника.
110. (1) Когда флот в надлежащее время выполнил этот приказ, карѳагеняне бросились в это место, чтобы помешать высадке войск, так как эта часть лагеря, расположенная вдоль берега, не была укреплена. (2) В это время италийские греки, преодолев пространство отделявшее их от моря, атаковали лагерь карѳагенян, которые, в своём большинстве, были заняты отражением флота, и опрокинув, находившихся там защитников, ворвались в лагерь. (3) Тогда карѳагеняне развернули большую часть своего войска и после упорного боя выбили прорвавшихся за рвы. Италийские греки, подавляемые численным превосходством варваров и не получившие подкрепления, были прижаты к частоколу, вкопанному вдоль рва. (4) Сицилийские греки, продвигавшиеся через равнину, прибыли слишком поздно, а наёмники Дионисия столкнулись с трудностями, проходя через городские улицы, и поэтому были не в состоянии прийти так быстро, как было запланировано. Гелийцы совершили вылазку, чтобы оказать помощь италийцам, но они выдвинулись на небольшое расстояние от города, опасаясь оставить стены без защиты, поэтому их помощь не подоспела вовремя. (5) Иберы и кампанцы, служившие в армии карѳагенян, жестоко тесня италийских греков, убили более тысячи из них. Но поскольку команды кораблей осыпали преследователей ливнем стрел, и остальные благополучно отступили к городу. (6) В другой части поля битвы сицилийские греки атаковали выступивших протии них ливийцев, большую часть убили, а остальных преследовали до лагеря. Но когда иберы, кампанцы и карѳагеняне пришли на помощь ливийцам, они, потеряв около шестисот человек, возвратились в город. (7) Кавалерия, увидев поражение своих товарищей, также удалилась в город, преследуемая врагом. Дионисий, только что пересёкший город, обнаружил свою армию разбитой и был вынужден остаться в пределах стен.
111. (1) После этого Дионисий собрал своих друзей и стал с ними совещаться относительно военных действий. Когда они все высказались за то, что позиция неблагоприятна для решающей битвы с неприятелем, он отправил вечером вестника, чтобы на следующий день провести обмен мёртвыми, но в первых часах ночи приказал всему населению выйти из города, сам же вышел в полночь, оставив две тысячи легковооружённых. (2) Им было приказано в течение всей ночи жечь огни и шуметь, чтобы карѳагеняне думали, что он все ещё в городе. На рассвете они быстро вышли и присоединились к Дионисию, а карѳагеняне, узнав о произошедшем, вошли в город и занялись грабежом брошенных домов.
(3) Когда Дионисий прибыл в Камарину, то обязал её жителей перебраться в Сиракузы совместно с детьми и жёнами. И так как вселившийся страх не допускал промедления, одни наспех собрали серебро и золото, и всё, что можно было унести, другие бежали только с родителями и малыми детьми, не обращая внимания на ценности, третьи, ослабленные старостью и болезнями и не имевшие родственников или друзей, остались позади, так как прибытие карѳагенян ожидалось в скором времени. (4) Судьба Селинунта, Гимеры и Акраганта[44] приводила в ужас все народы, как будто они были свидетелями свирепости карѳагенян. И действительно, те не щадили своих пленников и не проявляли никакого сострадания к жертвам, распиная их или подвергая мучениям, на которые невозможно смотреть. (5) Таким образом, когда два города обратились в бегство, вся местность заполнилась женщинами, детьми и толпами черни. Солдаты, наблюдая это, были не только в ярости на Дионисия, но и преисполнись жалости к несчастным. (6) Они видели свободнорождённых юношей и девиц, достигших брачного возраста, спешивших в неразберихе вдоль дороги, не думающих о своём возрасте и лишённых внимания и забот, которые они испытывали в прошлом. Судьба стариков была также достойна сострадания; они были вынуждены против природы идти так же быстро, наравне с подростками.
112. (1) По этим причинам вспыхнула ненависть к Дионисию, поскольку народ думал, что он действует ради определённой цели: используя страх перед карѳагенянами, стать властелином других городов. (2) Они обсуждали его задержку при оказании помощи[45], и то, что ни один из его наёмников не пал, и, что он отступил без причины, не испытав серьёзного поражения, и, главное, что враги не погнались за ним. Поэтому для тех, кто имел желание поднять мятеж, все эти обстоятельства как будто давались богами для свержения его владычества.
(3) Италийские греки оставили его и направились домой через внутренние части острова. Сиракузская кавалерия сначала выжидала, надеясь убить тирана, но, увидев, что наёмники не собираются его покидать, они единодушно двинулись в Сиракузы. (4) И, обнаружив, что гарнизон порта[46] ничего не знал о событиях в Геле, без препятствий вошли в город, затем ограбили дом Дионисия, наполненный золотом, серебром и прочими богатствами. Затем, схватив его жену, всадники жестоко над ней надругались[47], желая тем самым дать выход своей злобе против тирана и надеясь, что этот акт насилия будет гарантией борьбы в дальнейшем. (5) Между тем Дионисий по дороге стал подозревать о случившемся и, выбрав из кавалерии и пехоты наиболее верных себе людей, с ними спешно отправился к городу, убеждённый, что сможет одолеть всадников лишь быстротой действий. Неожиданным прибытием он надеялся с лёгкостью осуществить свой замысел. (6) Так и случилось. Всадники думали, что Дионисий не осмелился бы возвратиться без армии и веря в свой замысел, объявили, что он оставил Гелу и бежал к финикийцам в то время как на самом деле он шёл в Сиракузы.
113. (1) Пройдя четыреста стадиев[48], Дионисий во главе ста всадников и шестисот пехотинцев к полночи прибыл к воротам Ахрадины. Обнаружив, что ворота закрыты, он закидал их тростником, растущим в окрестных болотах, который сиракузяне обыкновенно используют для связки штукатурки. Пока ворота горели, подошли отставшие отряды. (2) Когда огонь уничтожил ворота, Дионисий со своими последователями прошёл через Ахрадины. Некоторые всадники, узнав о случившемся, не дожидаясь остальных хотя и в очень малом числе, поспешили оказать сопротивление. Они были окружены на рыночной площади наёмниками и все до единого погибли. (3) Тогда Дионисий прошёл через город, истребляя всех, кто пытался оказать сопротивление, затем, проникая в дома своих противников, одних убил, других изгнал из города. Уцелевшие всадники бежали из города и заняли так называемую Этну. (4) На рассвете основная часть наёмников и армия сицилийских греков прибыли в Сиракузы, но гелийцы и камаринцы, бывшие в противоречии с Дионисием, оставили его и ушли в Леонтины.
114. (1)...[49] Тогда Гимилькар, вынужденный обстоятельствами, отправил в Сиракузы посла для предложения мира побеждённым. Дионисий с радостью согласился, и они заключили мир на следующих условиях. Карѳагенянам принадлежат вместе с первоначальными поселенцами Элимия и Сикания; жители Селинунта, Акраганта, Гимеры, а также Гелы и Камарины, могут проживать в своих городах, которые не должны быть укреплены, и обязаны выплачивать дань карѳагенянам. Жители Леонтин и Мессены и все сикелы должны жить по своим собственным законам, а Сиракузы остаются во власти Дионисия. Наконец, пленные и корабли должны быть возвращены тем, кто их потерял.
(2) Как только этот договор был заключён, карѳагеняне отплыли в Ливию, потеряв более половины своих солдат от чумы, но мор продолжала бушевать и там не в меньшей степени, и большое число как карѳагенян, так и их союзников, были поражены болезнью.
(3) Дойдя в нашем повествовании до конца войн Пелопоннесской в Греции и первой между карѳагенянами и Дионисием на Сицилии, и выполнив, таким образом, намеченную задачу[50], мы думаем, что в следующей книге изложим дальнейшие события.


[1] 22 декабря.
[2] Из Сицилии. Написал историю в тринадцати книгах (ср. ниже, гл. 103.3).
[3] Или, следуя Eichstädt и Reiske, «ибо было невыносимо для него, в то время как остальные стратеги продавали государство, не только сражаться вместе с гражданами, но также и рассматриваться в последующие годы замешанным в предательстве».
[4] Ср. Диодор 11.22.
[5] т. е. несиракузянами.
[6] Ср. Геродот, 1.59; Плутарх, Солон, 30.
[7] См. гл. 18.3; 34.4.
[8] Вероятно, Сиракузы стали такими перед смертью Дионисия.
[9] 405–367 гг. до н. э.
[10] Акраганта.
[11] Возобновляется повествование с гл. 79.
[12] Должен быть Ѳрасилл.
[13] Также Еврипида. Обе пьесы на тему войны семерых аргоских вождей против Ѳив.
[14] Ср. Диодор 11.12.1.
[15] «Кошка», впервые применённая в боевых действиях в гавани Сиракуз (ср. Ѳукидид, 7.62). У римлян назывался «Ворон», использовался ими с большой эффективностью против карѳагенян в 260 г. до н. э.
[16] Ксенофонт (Hell. 1.6.33) говорит, что он «упал за борт в море и исчез».
[17] Элиан (Var. Hist. 5.14) утверждает, что аѳиняне имели закон, согласно которому каждый, кто наткнётся на не погребённое человеческое тело, должен бросить землю на него.
[18] Около пятнадцати миль к западу от Митилены.
[19] Заявление Ксенофонта (Hell. 2.1.7) является более точным и надёжным. Он говорит, что закон запрещает человеку «занимать должность адмирала дважды», и что Лисандр был послан в качестве «вице-адмирала».
[20] Эринии (Фурии)
[21] Коллегия, которая ведала осуждёнными и исполнением смертных приговоров. Более известны просто как «Одиннадцать».
[22] «Тридцать тиранов». См. Диодор 14,3 и сл.
[23] Из Сиракуз (ср. выше, гл. 91.4).
[24] Филист также написал ещё две книги о Дионисии Младшем (ср. Диодор 15.89.3), а в общей сложности тринадцать книг о Сицилии.
[25] Восемнадцать призов подтверждаются «Победными» надписями (IG II.977a).
[26] Философ и историк Аѳин II в. до н. э. (ср. Диодор 1.5.1). Его хронология охватывает 1184-119 годы до н. э.
[27] Возможно, персидские дарики.
[28] В Троаде, около тридцати пяти миль от Геллеспонта.
[29] «Козья река», около 56 км. через пролив от Лампсака.
[30] Он отступил в две крепости во Ѳракии, одна из которых была возле Пактий, примерно в 32 км. от того места, где аѳиняне стояли на якоре (ср. выше, гл. 74.2).
[31] Ксенофонт (Hell. 2.1.25 далее) ничего не говорит об этом запросе Алкивиада, но только то, что он призвал стратегов укрепиться на Сесте.
[32] Этот отчёт о бое в корне отличается от Ксенофонтова (Hell. 2.1.27-28), который является более надёжным.
[33] Примерно в восьми милях к Геллеспонту от Эгоспотам.
[34] См. 7.8.28 и след.
[35] σκυτάλη — жезл для записи шифра. Лакедемоняне брали две круглых палки одинакового размера, одна хранилась в Спарте, другая в распоряжении командиров. Полоска бумаги оборачивалась вокруг жезла и отправитель писал продольно на ней; в развёрнутом состоянии надпись была не читаема, но обернув вокруг скиталы, командир мог прочитать её. Даже если Гилипп нашёл записи, он не мог их прочитать.
[36] Ѳукидид (6.93.2) называет его Клеандридом.
[37] Ксенофонт (Hell. 2.2.3), который был в Аѳинах, рассказывает, как пришло известие. «Была ночь, когда Парал прибыл в Аѳины с вестью о катастрофе, и звуки плача полетели из Пирея через длинные стены в город, один человек передавал новость другому; и в ту ночь никто не спал...»
[38] См. гл. 103.5.
[39] Антимах из Колофона написал эпическую поэму под названием «Ѳиваида» и элегическую поэму «Лида».
[40] Повествование продолжается с конца гл. 96.
[41] Тир был метрополией Карѳагена. Аполлон Тирский, а также Аполлон, который упоминается в договоре между карѳагенянами и Филиппом Македонским (Полибий, 7.9), обычно, считается богом Решеф (имеются варианты написания), первоначально сирийский бог огня или молний.
[42] См. Диодор 17.41.7.
[43] И также укрепили палисадом, построенным из брёвен (ниже, гл. 110,3).
[44] Ср. гл. 57 и далее, 62 и 90 соответственно.
[45] Геле.
[46] Где Дионисий держал свою резиденцию (глава 96.2).
[47] Согласно Плутарху (Dion, 3.1), впоследствии она покончила самоубийством.
[48] Около 74 км.
[49] Здесь, вероятно, рассказывалось о чуме, которая поразила армию карѳагенян.
[50] Ср. гл. 1.3.