1. ФИЛОЛОГИЯ В РИМЕ

Век Цицерона был началом также филологических и антикварных занятий в Риме. Правда, по некоторым свидетельствам древности, такие занятия начались еще раньше, но они были, по-видимому, ничтожны и касались почти исключительно орфографии. Так, будто бы уже Аппий Клавдий (IV-III вв. до н. э.) сделал некоторые орфографические изменения (заменил букву s между гласными буквой r согласно изменившемуся произношению). Эннию (III-II вв. до п. э.) приписывают даже сочинения по грамматике: "О буквах и слогах" и "О метрах". Но, как говорит Светоний в своем трактате "О грамматиках" ("De grammaticis"), "изучение грамматики внес в город Кратет из Малла, современник Аристарха. После окончания третьей Македонской войны в 168 г. пергамский царь Эвмен II отправил посольство в Рим, чтобы поздравить римлян с победой. В числе послов был Кратет из города Малла (в Малой Азии), знаменитый ученый Пергамской школы[1]. Совершенно случайное обстоятельство заставило Кратета пробыть в Риме довольно долго: он сломал себе ногу и во время пребывания посольства, в период своего выздоровления, стал читать римлянам лекции. Кратет занимался грамматическими вопросами: тогда между учеными Александрийской и Пергамской школы шел спор об "аналогии" и "аномалии": первая школа следовала аналогии, вторая - аномалии. Спор этот касался не общего вопроса, разбиравшегося уже раньше, что такое язык, возник ли он "по природе" (φύσει), или "по установлению" (θέσει) т. е. по соглашению между людьми; спор касался более узкого вопроса - вопроса о склонении (главным образом) и о спряжении. Александрийцы с Аристархом во главе хотели подвести склонения и спряжения под известные правила: открыть, например, законы, по которым из формы именительного падежа можно произвести форму родительного падежа. Пергамцы с Кратетом во главе вообще отрицали аналогию и признавали нужным руководиться наблюдением над разговорной речью; так учили стоики.
Таким образом, Кратет во время своего вынужденного пребывания в Риме, читая лекции, вводил и это стоическое учение о языке. Возможно, что он касался и литературных вопросов, например, вопроса о поэмах Гомера, которым он специально занимался; но об этом у нас нет известий. Результатом этих лекций Кратета, говорит Светоний, было то, что его последователи в Риме стали редактировать и распространять стихи, до тех пор мало известные. Так, Гай Октавий Лампадион разделил на семь книг "Пуническую войну" Невия, которая была в одном свитке и написана без разделения на части (continenti scriptura). Квинт Варгунтей читал по известным дням при большом стечении публики "Анналы" Энния; в домах Лелия, Архелая и Веттия Филокома читались "Сатуры" Луцилия.
Вероятно, под влиянием лекций Кратета и первые работы римлян по языкознанию носят стоическую окраску. Первым автором в этой области был поэт Гай Луцилий (180-102 гг.), который в IX книге своих сатур касался грамматических вопросов и предлагал некоторые реформы. На основании скудных отрывков этой работы, дошедших до нас, нельзя судить о характере и объеме ее, по, как показывает исследование одного из ученых нового времени (Sommer), в этой работе Луцилия сказалось влияние стоических теорий. В ней он осмеивал орфографические реформы трагического поэта Луция Акция (р. в 170 г.), занимавшегося, между прочим, и вопросами орфографии. Вообще с этого времени вплоть до самых поздних времен вопросы орфографии играют значительную роль у римских грамматиков.
Первым римским грамматиком в собственном смысле был Луций Элий Стилон Преконин (L. Aelius Stilo Praeconinus), живший приблизительно в 154-74 г. до н. э. Он был родом из города Ланувия, принадлежал к сословию римских всадников, держался стоических убеждений. Прозвище Stilo он получил за то, что хорошо владел "стилем" (орудием письма, соответствующим нашему карандашу или перу), искусно писал речи для римских аристократов (Светоний, "О грамматиках", 3). Варрон (у Геллия) называет его "в высшей степени образованным" - litteris ornatissimus, а Геллий - "самым крупным ученым того времени" - cloctissimum tunc civitatis hominem (I, 18, 2). Цицерон в "Бруте" (56, 205) характеризует его как глубокого знатока греческой и римской литературы и как компетентного критика древних авторов и римских древностей, а в сочинении "Об ораторе" (I, 43, 193) указывает на его юридические и антикварные знания.
Элий Стилон был плодовитым писателем, но от его многочисленных сочинений не дошло до нас ничего, кроме ничтожных отрывков. Из его сочинений упоминаются древними следующие: 1) комментарий к гимнам Салиев; 2) список комедий Плавта, из которых он признавал подлинными только 25; может быть, в этом списке была, и его похвала стилю Плавта, выраженная в словах: "Если бы Музы хотели говорить по-латыни, то они говорили бы языком Плавта" (Квинтилиан, X, 1, 99); 3) сочинение грамматического содержания - о формах предложений (de proloquiis), которое, по мнению Геллия, написано Элием "для себя" - Sui magis admonendi, quam aliorum docendi gratia (XVI, 8, 3); 4) речи, о которых Цицерон высказывается неодобрительно, называя их "легковесными" - leves oratiunculas ("Брут", 56, 206); 5) издания сочинений, например, Метелла Нумидийского и, возможно, других авторов; 6) может быть, комментарий к законам Двенадцати таблиц (это недостаточно засвидетельствовано). Как видно из этого перечня, работы Элия Стилона были грамматического, антикварного и историко-литературного содержания. Главными его учениками были Цицерон и Варрон.


[1] Рассказ об этом приводится Светонием в указанном сейчас сочинении, гл. 2, но он называет царя Атталом. По хронологическим соображениям, это невозможно; Аттал II вступил на престол в 159 г., а между тем, по словам Светония, это посольство прибыло в Рим «sub ipsam Ennii mortem» — «около смерти Энния», что может значить или «непосредственно перед смертью Энния» или «непосредственно после смерти Энния». Так как Энний умер в 169 г., то я посольство должно было быть в Риме тоже около этого года, когда царствовал еще Эвмен.