Пиндар пользовался в древней Греции большой известностью и любовью. О нем упоминают Геродот, комики Аристофан и Эвполид; Платон заимствует у него некоторые мысли и выражения. В александрийскую эпоху ему подражал Феокрит (Идилл. 24, подражание первой Немейской оде). Александрийские ученые работали над Пиндаром. Зенодот составил критическое издание его произведений; Аристофан Византийский и Аристарх объясняли Пиндара. Комментировал его и Дидим, объяснения которого послужили главным источником схолиев к этому поэту. О Пиндаре встречаются упоминания у Дионисия Галикарнасского и в приписывавшемся Лонгину трактате "О возвышенном". Особенным уважением пользовался Пиндар в Дельфах (надо заметить, что некоторые члены рода Эгидов были жрецами Аполлона). В Дельфах, даже после смерти Пиндара, в праздник Феоксений глашатай приглашал его к торжественному пиру бога словами: Πίνδαρον καλεῖ ὁ θεὸς ("Пиндара зовет бог"). При раскопках в Дельфах был найден вырезанный на мраморной плите отрывок пятого олимпийского эпиникия Пиндара. По приказанию тиранна Диагора одна из од Пиндара была вырезана на камне в городе Линде (на Родосе). Гимн Пиндара в честь Зевса-Аммона был вырезан на трехгранной колонне и поставлен близ алтаря этого бога, воздвигнутого Птолемеем Лагом. Слава Пиндара проникла и в Македонию. Александр Македонский при взятии Фив (336 г.) приказал своим воинам оставить в неприкосновенности дом, в котором некогда жил Пиндар. О широком распространении известности Пиндара свидетельствует значительное число отрывков из его произведений, найденное в египетских папирусах.
Замечательная по своему поэтическому лаконизму характеристика Пиндара сохранилась в Палатинской Антологии (VII,35):

Был этот муж согражданам мил и пришельцам любезен;
Музам он верно служил. Пиндаром звали его.
(Перев. О. Б. Румера)

О Пиндаре писали в XIII веке византийские ученые Фома Магистр, Москопуло и Триклиний. Биография Пиндара, к сожалению, не сохранившиеся до нашего времени, были составлены Хамелеонтом, Дидимом и соотечественником Пиндара Плутархом.
В Риме Пиндара читали и знали мало. Римлянам уже трудно было понимать его и ценить, но все-таки Гораций был знаком с произведениями Пиндара и считал их неподражаемыми. Кроме Горация, с большой похвалой отзывался о Пинкаре, как мы уже видели, ритор Квинтилиан.
Западная Европа долго не знала Пиндара, В Византии же его, вероятно, читали в школах, о чем свидетельствует большое число рукописей, содержавших стихотворения Пиндара. Число их доходит до 150.
Первое печатное издание Пиндара вышло в 1513 г. в венецианской типографии Альда. Затем последовал целый ряд изданий Пиндара с переводом на латинский язык.
Эти издания, несмотря на их крупные недостатки, дали Западной Европе возможность ознакомиться с Пиндаром. Прошло не более двадцати лет со времени изданий Альда, как в Италия появились подражания Пиндару. Аллеман подражал ему в своих гимнах (1532); Минтурно - в своих кантатах в честь императора Карла V; Лампридий - в одах (1550). Вместе с пиндаровской триадой (строфа, антистрофа, эпод) они вносили в свои стихи его смелые образы и сравнения и стремились подражать ему в созвучиях.[1]
Во Франции в середине XVI века Ронсар[2] издал четыре книги од, написанных в стиле Пиндара (1550). Но, в дальнейшем, большинство французских писателей не понимало Пиндара. Малерб назвал лиризм Пиндара "галиматьей"; подобных же взглядов держались Буало, Перро, Ламот; Вольтер характеризовал Пиндара как "le sublime chanteur des cochers grecs et des combats à coup de poing",[3] и даже составил оду под названием "Galimatias Pindarique", где воспевал в шуточном тоне карусель 1766 г. при дворе Екатерины II. Но Вольтер не знал греческого языка и высказывал суждения о греческой литературе более чем странные (ср. его отзывы о Гомере выше, гл. VII, стр. 136). Ла-Гарп,[4] признавая за Пиндаром некоторые достоинства, находил, однако, что на читателя, знакомого с ним по французским прозаическим переводам, он может навести лишь скуку и даже отвращение. Его оттолкнет пышный мифологическая аппарат, приводящий Пиндара к вечным отступлениям, которые кажутся заглушающими основную тему оды, и к непонятным скачкам в сторону.[5] Лишь в небольшом кругу ученых и членов Французской академии, знакомых с греческим языком, делались попытки изучить и разъяснить Пиндара (аббат Фрагье,[6] Вовилье,[7] Шабанон[8] и др.). Единственным поэтом, который своим художественным чутьем оценил Пиндара, был Андре Шенье. Указывая на недостатки приветственной оды, которую Малерб в 1600 г, поднес Марии Медичи, Шенье сожалеет, что составитель оды не дал себе труда изучить и понять Пиндара.[9]
В начале XIX века знакомство с Пиндаром замечается в одах Виктора Гюго (1824).
В Испании подражателем Пиндара явились Луис-Понс де-Леон (1527-1591) и Луиза Гонгорп (1561-1627), составившая оду в честь "непобедимой" армады Филиппа II (1588) в стиле эпиникиев Пиндара.
Большинство, подражателей Пиндара, - если не все, - вряд ли было знакомо с ним по греческому тексту, а знало его по латинским, французским и немецким переводам.
В Германии подражания Пиндару находим в XVII веке в произведениях Мартина Опитца (1597-1639). В позднейшее время особенно увлекался Пиндаром Гёте. В его юношеских стихотворениях "Wanderers Sturmlied" ярко отражено влияние Пиндара. Увлекаясь чтением Пиндара, Гёте восторженно писал Гердеру: "В настоящее время я живу в Пиндаре, и, если бы великолепие чертога давало счастье, я мог бы быть счастливым".[10]
В Англии влияние Пиндара отразилось на творчестве поэтов Джона Драйдена (1631-1700), Александра Попа (1688-1744) и др.[11]
В русской литературе знакомство с Пиндаром замечается у М. В. Ломоносова (он перевел IV Олимпийскую оду) и В. К. Тредиаковского ("Ода торжественная о сдаче города Гданска" 1734 г.). П. Голенищев-Кутузов перевел (с французского) Олимпийские и Пифийские оды (М. 1804). Попытки перевода Пиндара есть у Г. Р. Державина и А. Ф. Мерзлякова. Первый перевод Пиндара с греческого языка на русский был сделан Н. Львовым в 1797 г. Полный прозаический перевод сделан А. Мартыновым (СПб., 1827). Позднее отдельные оды переводили Н, Водовозов, Н. Майков, Вяч. Иванов, M. Е. Грабарь-Пассек и др.
В конце XVIII и в Начале XIX века имя Пиндара становится нарицательным для обозначения особенно торжественной и возвышенной оды; вместе с тем непонимание основной сущности его поэзии привело некоторых подражателей в сторону высокопарного и ходульного ложного классицизма, который вызывал отрицательную критику, - например, А. П. Сумарокова и И. И. Дмитриева ("Чужой толк").

---

[1] О влияния Пиндара на западноевропейскую литературу см. Τk. Sinko. Literature grecka. Краков. 1931, т. I, стр. 363 сл.
[2] E. Gandor, Ronsard considéré comme imitateur d’Homère et de Pindara, Париж 1854.
[3] „Возвыщенный певец греческих наездников и кулачных боев“ (Письмо к Шабанону. 1772).
[4] LaHarpe. Lycée, ч. 1, гл. 7.
[5] Ср. суждение молодого Пушкина („О вдохновении и восторге“, 1824): „Восторг не предполагает силы ума, располагающего частями в отношении к целому. Восторг непродолжителен, непостоянен… Гомер неизмеримо выше Пиндара. Ода стоит на низших ступенях творчества. Она исключает постоянный труд, без коего нет истинно великого… И плана не может быть в оде. Какой план в одах Пиндара?“
[6] Sur le caractère de Pindare (Mém. de l’Ac. des inscriptions et belleslettres, т. 2, стр. 34 (Anc. Série).
[7] Discours sur Pindare et la poésie lyrique (Mém. de l’Ac. des inscriptions et belleslettres, т. 32, стр. 456).
[8] Essai sur Pindare, 1772.
[9] E. Nageotte, Histoire de la poésie lyrique grecque. Париж, 1889, стр. 88, 271 сл.
[10] См. Lichtenberger, Étude sur les poésies lyriques de Goethe, стр. 74.
[11] Robinson, Pindar a poet of eternal ideas. Балтиморa, 1936.