1. Египет
(эллинистическая и римская эпоха)
Вся земля (Grund und Boden) Египта в птолемеевскую эпоху принадлежит юридически царю. Но часть ее фактически находится в частном владении, так как царь или продает ее, или передает для καταφύτευσις (таким путем приобретенные виноградные и садовые земли технически называются κτήματα, пахотная земля - γή ιδιόκτητος), или сдает в наследственную аренду (μίσδωσις εις πατρικά), или же ассигнирует территориальной армии и чиновникам (γη κληρουχική). Остальная земля принадлежит царю или непосредственно, или как представителю богов на земле (γη βασιλική и γη Ιερά). Землей богов управляет царь, но доходы с нее оставляет для храмов; доходы с γη βασιλική, как и оброки с частной земли, поступают прямо в царскую казну. Свободной от оброков является, по-видимому, только земля, подаренная царем богам и любимцам (γη έν δωρεά).
Обработка γή βασιλική, ιερά и δωρεαία производится в большинстве случаев особым классом населения Египта, который технически называется γεωργοί βασιλικοί (царские земледельцы), а в обиходной речи также λαοί. Это - свободные люди, которые живут в деревнях и обладают, правда, очень ограниченным, самоуправлением. Отношение этих γεωργοί βασιλικοί к государству это последнее рассматривает как аренду. Государство диктует арендаторам условия аренды в форме νόμος ώνης, арендатор принимает (akzeptiert) условия в форме предварительного заявления своего желания снять землю (durch ein Pachtangebot). Срок при этом не указывается, и отношение арендаторов носит поэтому прекарный характер. В то время, как государство может, таким образом, во всякое время разорвать (lösen) свое отношение с арендатором, для арендатора сделать это гораздо труднее. Хотя он не прикреплен к месту своего жительства и к своему участку (Landparzelle), государство рассматривает их как его ίδια и смотрит как на ненормальное положение, если крестьянин оставляет их и не исполняет своей работы.
В качестве прекарных арендаторов государственной земли γεωργοί βασιλικοί находятся под постоянным и бдительным надзором чиновником. Совсем не говоря уже о том, что в способе ведения своего хозяйства (in der Gestaltung ihrer Wirtschaft) они вовсе не являются свободными, вся их жизнь находится под опекой деревенских чиновников и деревенской полиции. Каждый спор, каждая распря доводится до сведения деревенского писаря (Dorfschreiber). Деревенские чиновники (die Dorfbeamten) и деревенская полиция по своей воле воздействуют на жизнь (gestalten das Leben) своих подвластных еще и постольку, поскольку они в последней инстанции управомочены требовать от крестьян всякого рода принудительных работ, барщины, ручной и с упряжкой (Hand-und Spanndieste), для государства: к таким службам прежде всего принадлежит принудительная обработка остававшейся необработанной государственной земли, γεωργία άνευ συναλλάξεων.
Мы имеем, таким образом, дело с отношениями, которые довольно близко стоят к крепостничеству (Leibeigenschaft). Что эти отношения действительно развились и из крепостничества, это доказывает по-моему тот факт, что γεωργοί βασιλικοί во многих документах трактуются как один класс с рабочими в государственных монополиях (Monopolarbeitern), υποτελείς, когда известные законы и мероприятия получали применение только к этой части населения Египта. Α υποτελείς, поскольку их положение определено большинством законов Филадельфа о монополиях, трактуются как настоящие крепостные (Leibeigene) монополии. Характерным образом предписания об их принудительном возвращении к их работе звучат почти так же, как и аналогичные предписания о колонах IV столетия после P. X. Эти отношения, конечно, не были созданы птолемеевской эпохой; она получила их от предшстующей эпохи и фиксировала их в закон. При этом γεωργοί βασιλικοί были трактованы более мягко, а υποτελείς более сурово; но для тех и других общим является то, что они поставлены в непосредственную зависимость от государства и освобождены от зависимости от храмов и от их настоятелей (эпистатов), и от частных феодальных владельцев (von privaten Lehnherren).
Провели ли Птолемеи во всех деталях крестьянское освобождение, которое соответственно этому следует предполагать, или только подвели итоги уже совершившемуся развитию, решить этого нельзя. Достоверно только то, что государственное крестьянство в эпоху Птолемеев везде выдвинуто на первое место и вытеснено прежнее полуфеодальное крепостничество (Leibeigenschaft).
В аграрную жизнь Египта римская императорская эпоха не внесла ничего принципиально нового. Частное владение, которое значительно развилось впервые под влиянием греческой правовой жизни при Птолемеях, под римским владычеством все растет и растет. Остановили раздачу земли военным, но зато объявили их раньше бывшее прекарным владение за окончательное и неограниченное. Эти κτήματα умножались и путем эмфитевтических продаж из государственного фонда, причем делали только формальное различие между землями, отдававшимися для обсеменения, и землями, предназначавшимися для насаждений. Много земель было роздано в качестве подарков членам императорской фамилии и императорским любимцам. Это производилось в виде пожалования крупных комплексов, целыми комами (деревнями) вместе с жившими в них γεωργοί βασιλικοί. Эти раздаренные поместья (Güter) назывались теперь ούσίαι. Но уже к концу I столетия после P. X. императоры прекратили эти раздачи. Старые, большей частью конфискованные ούσίαι образовали с эпохи Флавиев новую ratio, λόγοσ ούσιαρός, которая теперь слилась в одно большое целое с прежней γή βασιλική, переименованной теперь большей частью в γή δημοσία (ager publicus).
Большей частью все эти земли возделывались государственными крестьянами (δημόσιοι, ούσιακοί γεωργοί). Правовое, социальное и хозяйственное положение этих государственных крестьян изменилось теперь по сравнению с птолемеевской эпохой лишь постольку, поскольку их, чем дальше, тем все больше и больше, трактовали одинаково с остальными слоями населения Египта. Особенно ясно выступает это в дальнейшем развитии учения об ιδία (рим. origo). При каждом цензе появляются теперь эдикты префектов, которые напоминают всему населению Египта о том, что каждый подданный имеет свою ιδία, в которой он обязан нести неотложные повинности: это были главным образом всякого рода литургии, как обязанность занимать места должностных лиц и обязанность нести всякого рода барщину, ручную и с собственной упряжкой (Hand und Spanndiesten). Обязанность возделывать всю пахотную площадь каждой κώμη или в качестве владельцев, или в качестве государственных съемщиков также принадлежит как важная составная часть к этим литургиям.
Плохая и злонамеренно плохая податная оценка, беспощадное безнедоимочное взимание податей и невыносимое бремя литургий были причинами, которые выгоняли население из его ίδία. Следствием этого бегства было постепенное залустение страны. Правительство старалось остановить это запустение в большинстве случаев мерами принуждения. Пришедшие в запустение участки или раздавались в принудительную аренду, или распределялись между δημόσιοι γεωργοί, или же на вечные времена взваливались на плечи владельцев частных земель. При такой системе должны были способствовать развитию частного землевладения еще сильнее, чем прежде, но теперь уже по чисто фискальным соображениям. Взялись даже за образование новых ουσίαι. На основе этого частного владения построили наконец в течение III столетия даже в почти не имевшем раньше городов Египте общую, во всей империи действовавшую фискальную городскую систему: на городские советы и на городских должностных лиц (δεκάπρωτοι) возложено было теперь вместе с государственными чиновниками бремя сбора податей, т. е. ответственность за государственную землю и за δημόσιοι γεωργοί. Этим землевладельцы были превращены в фактических господ государственных крестьян. Неудивительно, что при этих отношениях бегство из деревень все учащалось. С этим правительство боролось тем, что усилило строгость учения об ιδία, принимало принудительные меры против беглых частных съемщиков, государственных крестьян и проч. Сами землевладельцы гарантировали себя от этого бегства также путем изменения условий частной аренды. Частные арендные контракты, чем дальше, тем все больше и больше, составлялись по образцу государственных контрактов: аренды сдавались на неопределенный срок, в контракты вставляли гарантии, которые обязывали арендаторов постоянно оставаться в имении сдавшего землю. Этим земледельческое население, чем дальше, тем все больше и больше прикреплялось к земле, и притом как государственные, так и частные съемщики. Гнет государства бросал их, чем дальше, тем все больше и больше, в руки становившихся все могущественнее землевладельцев и превращал целые деревни в клиентов крупных землевладельцев как их патронов.
2. Малая Азия
(эллинической и римской эпохи)
Империя Александра и его преемников состоит, как известно, поскольку принимается во внимание Малая Азия, из территорий греческих городов (сюда входят и храмы), с одной стороны, и из χώρα βασιλική, которая не имеет городов и расчленена на комы - с другой. Часть этой χώρα βασιλική оставлена царями во владении туземных храмов, т. е. их жрецов-царей (Priesterkönige), и прежних ленных владельцев (Lehnherren), δυνασταί. На городских территориях не вся земля возделывается городскими гражданами, как владельцами и арендаторами. Почти каждый малоазиатский город владеет большими земельными пространствами, на которых обитают и которые обрабатывают покоренные туземцы. Эти туземцы частью трактуются как настоящие крепостные (Leibeigene). Но в большинстве городов они пользуются более свободным положением: они лично свободны, имеют даже в своих деревнях (κώμαι, κατοικίαι) род самоуправления и уплачивают свой арендный чинш (Pachtzins) непосредственно городу. Технически они называются в большинстве случаев πάροικοι или κάτοικοι. Это, таким образом, настоящие городские крестьяне (Stadtbauern). Χώρα βασιλική возделываются крепостным (leibeigener) населением, λαοί βασιλική. Эти λαοί, даже поскольку они живут на храмовых территориях, принадлежат непосредственно царю. Их владельцы каждого данного момента имеют только право пользования (καρπεία) и не могут продавать λαοί. Но эти крепостные (Leibeigenen), чем дальше, тем все больше и больше рассматриваются как настоящие государственные крестьяне. Они получают известную свободу передвижения, продаются и дарятся только вместе с землей, даже получают в своих деревнях известное самоуправление. Их повинность в отношении к царю ограничивается главным образом уплатой ежегодного арендного чинша (Pachtzins). Управляются они особыми чиновниками, для них назначаются также собственные судьи. Наряду с этим мы видим, что Селевкиды стремятся постепенно ликвидировать χώρα βασιλική, раздаривая значительные участки χώρα и распродавая или обращая их в городские территории или же каким-либо из этих способов присоединяя к городским территориям. Что сталось с λαοί βασιλική в прежней χώρα βασιλική, об этом мы, к сожалению, не имеем данных. При дарениях и продажах λαοί остаются прикрепленными к χώρα (an die χώρα gebunden) и платят теперь свой чинш новым владельцам. Но позже они в большинстве превращаются в городских πάροικοι или κάτοικοι, т. е. в городских крестьян (Stadtbauern). Это превращение крепостных (Leibeigenen) в государственных и городских крестьян характеризует, таким образом, политику эллинистических властителей в отношении в λαοί βασιλική; но тем не менее многие феодальные владения (Lehnherrschaften), как и храмовые территории, остаются до римской эпохи при своем старом устройстве.
Как известно, Пергамское Царство первым попало в руки римлян. Χώρα βασιλική, естественно, превратились в ager publicus p. R. Co времени Гракхов эта государственная земля сдавалась в аренду публиканам. Публиканы зорко следили за тем, чтобы размеры ager publicus не уменьшались. Естественно, публиканы довольствовались сбором платежей с туземных крестьян и лишь в виде исключения сами вели хозяйство. Дальнейшие завоевания Рима в Малой Азии привели к усвоению им политики Селевкидов. Опять возникают на χώρα βασιλική новые города, опять начинается раздаривание больших земельных пространств, опять многие πόλισματα иеродулов превращаются в города. Но, с другой стороны, эта эпоха означает поворот назад. Падение влияния публиканов отдает ager publicus в лучших частях Малой Азии в жертву жадности римских магнатов; некоторые римские магнаты, в частности Антоний и его сообщники, создают себе в этой области целые княжества. Этому положению вещей Август готовит конец. В течение немногих лет Август соединил в своих руках почти всю χώρα βασιλική Малой Азии, а тот ager publicus, какой еще оставался, был соединен с ней позже административным путем. Постепенно исчезает и большинство феодальных владений (Lehnherrschaften) и храмовых территорий, дальнейшее основание городов совершается за их счет. К концу I столетия Малая Азия представляет картину провинции, которая состоит, за немногими исключениями, только из городских территорий императорских имений.
Внутренний, социальный и хозяйственный строй этих территорий едва изменился с элинистической эпохи. Картина, которую рисуют нам надписи III столетия после P. X., относящиеся к императорским доменам во Фригии, Посидонии и Лидии, лишь немногим отличается от той, какую мы выше набросали для II столетия до P. Χ. χώρα βασιλική расчленяется, как и раньше, на κώμαι и κάτοικοι, которые обладают ограниченным, примыкающим к религиозным союзам, самоуправлением. Туземное население состоит из πάροικοι и γεωργοί. Оно обязано платить чинш землевладельцам (Grundherren); чинш взимается туземными откупщиками податей. Во главе управления стоят императорские чиновники (Beamte). Как и раньше, крестьяне прикреплены к своей κώμη: она - их ιδία, и в своей ιδία они должны находиться во всякое время, чтобы быть в состоянии нести многие лежащие на них литургии. Эти-то литургии и отравляют им жизнь. Единственное спасение от притеснений - в бегстве, и можно признать вероятным, что эдикты наместников, которые приглашают к возвращению в ιδία на случай ценза, здесь, как и в Египте, заключали в себе много увещаний.
И в городах живется не лучше. И на них лежит гнет учения об ιδία; и они обязаны нести те же литургии. Городские должностные лица, которые требуют отбывания литургий и собирают подати, принадлежат почти исключительно к крупным землевладельцам, и эти последние становятся все влиятельнее. Что борьба между такими важными людьми (Herren) и мелкими землевладельцами и πάροικοι была совершенно неравной, само собой понятно. Городские территории, таким образом, чем дальше, тем все больше и больше превращаются в комплексы крупных поместий (Grossgrundherrschaften), хотя правительство от времени до времени и здесь делает попытки покровительствоваь мелкому владению. К этим поместьям (Grundherrschaften) вступают в подчиненные отношения более бедные граждане городов и большинство πάροικοι в качестве арендаторов и подзащитных (Schutzbefohlene) землевладельцев (Grundherren). Это рост крупного землевладения не ограничивается городскими территориями. И на территории государственной земли мы наблюдаем тот же процесс. Как и в Египте, здесь образуются новые феодальные владения (Lehnherrschaften).

3. Африка
После завоевания аграрные отношения провинции Африка были окончательно зафиксированы сохранившимся в надписях законом 111 г. Настоящими собственниками - domini - являются только римские колонисты, рядом с ними продолжают существовать некоторые иммунные территории. Но самая большая часть Африки представляет собой ager publicus p. R. Значительная часть его оставлена прежним владельцам; эти владельцы называются stipendiarii, платят чинш, Stipendium, который сдается на откуп публиканам. Наряду с этим развивается в сильнейшей мере римское частое владение, почти исключительно крупное землевладение. Как и в эллинистических царствах, главным образом в Египте, создается это частное владение главным образом путем продажи; путем этой продажи возникает ager privatus vectigalisque - римская γη ιδιόκτητος. Владельцы его занимают среднее положение между собственниками и наследственными арендаторами и поэтому могут, как и подобные им землевладельцы в Сицилии, неправильно (abusiv) называться domini. Остальной ager publicus по сицилийско-карфагенскому образцу был обложен десятиной (decuma) и сдан на откуп публиканам в Риме.
Новые римские владельцы вели отчасти чистое рабское хозяйство, но наряду с этим мы видим, и притом с самого начала, и хозяйство с колонами (Kolonenwirtschaft), в особенности на agerdecumanus. Эти последние держатели (Afterpächter) рекрутировались главным образом из обедневших италийских крестьян и из туземных владельцев прилегавшего ager stipendiarius. О положении этих колонов в республиканскую эпоху мы, к сожалению, не имеем сведений. Но оно было, как и одновременно в Италии, совершенно прекарным. В императорскую эпоху эти отношения изменяются. Как и в Малой Азии, на территории стипендиариев возникают из туземных деревень более и менее крупные города со значительными территориями. Наряду с ними продолжают существовать крупные поместья (Grossgüter) в качестве собственных, к городам не принадлежащих территорий: это в большинстве случаев поместья сенаторов. Наряду с ними растет императорское владение. Особенно сильно увеличилось владение императоров при Нероне, который, как это он сделал и в Египте, конфисковал для себя целое множество сенаторских имений.
Так как императорские поместья в большинстве случаев образовались из частных saltusʼов, то они переняли и их способ хозяйства (Wirtschaftsmodus), т. е. соединение рабского хозяйства с хозяйством с колонами (Kolonenwirtschaft). Но так как новые domini в своих поместьях, само собой разумеется, не жили, то сам собой развился обычай сдавать целые поместья в крупную аренду (in Grosspacht) кондукторам (conductores). В качестве органов контроля над этими арендаторами служил постепенно образующийся ряд императорских чиновников.
Для дальнейшего развития время после нероновских конфискаций составляет эпоху. Императорский уполномоченный, нам ближе неизвестный Mancian издал общий, имевший силу для всего ager publicus закон, который сохранился для нас в извлечениях. Этот закон регулировал отношения государства к ager publicus, к domini и к крупным съемщикам (Grosspächter) императорских имений, с одной стороны, и отношения между этими последними и мелкими съемщиками (Kleinpächter), которые в отношении к государству являлись пересъемщиками (Alterpächter), - с другой. Так как из этого закона в нашем распоряжении находятся только сделанные прокураторами и приспособляющие закон к данным обстоятельствам извлечения, которые делались вследствие жалоб coloni, то мы хорошо осведомлены только о второй части закона. Повинности различных категорий колонов по этому закону в главном, по-видимому, были одинаковы: dominusʼy" т. е. собственно кондуктору все они был обязаны платить часть полученных с земли плодов и нести раз навсегда нормированные службы, ручные и с упряжкой (Hand-und Spanndienste). Размер чинша и служб определяется, смотря по обычаю поместья, в согласии с его прежним lex locations для каждого поместья императорскими прокураторами. Способ (modus) уплаты следуемой с колона части плодов обстоятельно определяется в законе.
Новые участки колонов (Kolonenstellen) возникают не путем новой сдачи в аренду самими domini, т. е. собственно conductores, но, насколько нам известно, только путем оккупации впусте лежащей земли колонами поместья. Эти оккупаторы в отношении к своим повинностям поставлены наравне с колонами: оккупанты пахотной земли получают только пожизненный usus proprius, те же, которые засаживают свой участок (die Parzelle) растениями, становятся наследственными владельцами. Оккупация происходит на основе извещения (Meldung) прокуратора, на которое нужно смотреть как на предложение взять землю в аренду (Pachten gebot) эллинистического права. Lex Manciana, правда, уже скоро после своего появления устарел. Поэтому императором Адрианом он был или дополнен, или заменен в двух новых законах. Один из этих законов регулировал оккупацию лежащей впусте и поэтому еще не возделанной кондукторами земли, другой содержит в себе общие предписания. Большое новшество, которое вносил первый закон, состояло в том, что он превращал в наследственное владение (Erbgut) оккупированные пахотные земли и предоставлял для оккупации невозделанные кондукторами земли. Эти законы - leges dictae - имеют поразительное сходство с эллинистическими νόμοι ώνης и с сицилийским lex Hieroniса. Многие предписания этих законов становятся ясными только из сравнения не с нормами римского городского права, но с нормами эллинистических законов об аренде: таковы особенности (Modalitäten) уплаты чинша и предписание об оккупации, т. е. собственно об эмфитевсисе.
Чисто эллинистической является и тенденция этих законов: нормы оккупации, ограничение прав распоряжения (Dispositionsrechte), принадлежащих domini и conductores в отношении к их поместьям, эмансипация колонов от их произвола, предоставление решающих прав чиновникам, прежде всего права в определенных предписаниями закона пределах осуществлять юрисдикцию, их широкая административная власть принуждения (administrative Coercitionsgewalt), полномочие, которое им было дано, приспособлять общие законы к обычаям отдельных поместий, - все эти представляется нам совершенно эллинистическим и делает для нас наглядным процесс превращения частных пересъемщиков (Afterpächter) в настоящих эллинистических государственных крестьян. Еще лучше освещают нам этот процесс известия, которые мы имеем о внутренней жизни поместий. Деревни колонов и крепости колонов (castella), чем дальше, тем все больше и больше, превращаются в настоящие эллинистические κάτοικοι. Таким образом, и в Африке возникает государственное крестьянство, на совсем других основах, чем на Востоке. Но покровительство этому государственному крестьянству со стороны императоров не привело к устойчивому результату. И здесь фискальные точки зрения правительства и административные непорядки привели к краху всей системы. Как ни ограничивали деятельность domini и conductores, они все же оставались посредниками между правительством и колонами, посредниками, без которых правителство не умело регулировать своих отношений к колонам. Они могли (главным образом кондукторы) быть низведены до положения полудолжностных лиц (zu Haibeamten degradiert worden sein), но все они оставались вместе с чиновниками (Beamten) господами колонов. Не partes agrariae, но барщинные повинности, ручные и с упряжкой (Handund Spanndienste) вели к сильнейшим притеснениям и жесточайшим экзекуциям. И учение об ιδία, которое с превращением поместий в прочные территории и в Африке прочно утвердилось, в противоположность признанной законом свободе колонов благоприятствовало непорядкам. Отказ колонов нести больше служб, ручных и с упряжкой (Handund Spanndienste), чем было определено законом, заставлял кондукторов ограничивать размеры своего хозяйства; многие поля более не возделывались, и все же колоны не были в состоянии, при неблагоприятных условиях, в которых они жили, тотчас же оккупировать все невозделываемые поля. С другой стороны, раз хотели оказывать покровительство хозяйству кондукторов, то должны были угнетать колонов, и результат был тот, что благодаря этому гнету колоны, как это было и в эллинистические времена, убегали. Окончательным результатом было запустение больших пространств императорской и государственной земли. Подобный же процесс совершался и на городских территориях. Роль кондукторов сыграли здесь крупные землевладельцы, которые входили в состав городских советов.

4. Италия
Об Италии я могу говорить коротко, так как главные вопросы, поскольку речь идет о республиканской эпохе, основательно рассмотрены М. Вебером в его работе "Аграрная история Древнего мира".
Прежде всего нужно подчеркнуть, что к концу республиканского периода крупное землевладение везде в Италии готово было одержать победу, как на ager publicus, так и на городских территориях. Но это никоим образом не означает исчезновения крестьянского владения и крестьянского хозяйства: до поздней императорской эпохи включительно они составляли - участки ветеранов не идут при этом в счет - широко распространенное, даже типическое явление. С точки зрения хозяйственной истории эта форма владения и хозяйства сравнительно с крупным хозяйством, которое тогда дает тон, мало идет в расчет. Особенно сильный расцвет пережило крупное землевладение в I в. до P. X. в смутные времена после Гракхов. И здесь значительная часть этих частных владений составляли собственно, чем дальше, тем все более и более, определенно отграчиненные территории, которые трактуются подобно муниципальным территориям.
Крупные поместья самых значительных фамилий, поскольку они не были пастбищами (Weidegüter), при всем желании их владельцев (Herren) не могли быть возделываемы только с помощью рабского труда. По крайней мере часть их сдавалась свободным колонам в аренду, - форма хозяйства, которая с давних времен была в обычае в Италии. Положение этих колонов нам очень плохо известно: юристы и аграрные писатели рассматривают это отношение как locatioconductio, но, по-видимому, в более крупных поместьях это locatio-conductio формально приблизилось к государственной аренде (Staatspacht), так как условия просто были продиктованы владельцем в lex locations и принимались (akzeptiert werden) колонами. Некоторые разбросанные у писателей середины и второй половины I столетия известия о целых войсках, которые составляли некоторые крупные землевладельцы из своих рабов, вольноотпущеников и колонов, позволяют заключить, что социальное положение этих трех категорий сельского населения было почти одинаково; это можно объяснить только тем, что многие рабы и вольноотпущенники разделяли положение колонов, т. е., может быть, владели самостоятельным хозяйством, а с другой стороны - тем, что колоны были связаны с личностью и с хозяйством крупного землевладельца еще и узами клиентелы. При феодализации одной части земли (Grund und Boden) Италии не отсутствовал, таким образом, и обычный коррелат - порабощение населения. Но оно было кратковременно. Ибо зачатки его были в большинстве случаев задушены в зародыше императорами - с Цезарем во главе. Тем не менее для Италии крупные поместья частных богачей остаются типическими. Я этим вовсе не хочу сказать, что владение императоров в Италии было незначительло; но оно не было таким дающим тон явлением, каким оно было в Египте, Азии или Африке. Здесь, таким образом, скорее императорское хозяйство следовало за эволюцией частного хозяйства.
Эволюция последнего все более и более клонилась к оставлению рабского хоязйства и к переходу к хозяйству с колонами (Kolonenwirtschaft). Положение этих колонов в I- III вв. после P. X. делают для нас наглядным известные изображения поэтов эпохи Августа для I в., письма Плиния для II столетия, скудные надписи для позднейших времен. Мы встречаем старые отношения locatio-conductio, теперь более частую аренду из части (Teipacht), мы наблюдаем все более и более становящийся постоянным обычай пребывания колонов в течение целых десятилетий на одном и том же fundus, хотя достаточно часто встречается и сдача земли новым колонам, мы слышим, и чем дальше, тем все чаще, жалобы на обеднение и нерадивость колонов, на растущие reliqua (недоимки), на продажу с публичных торгов их инвентаря. Но настоящие условия для появления крепко сидящих на земле (schollenpfichtigen) колонов возникли лишь когда, с одной стороны, бо́льшие (grössere) пространства почвы Италии пришли в запустение, а с другой стороны, Италия, чем дальше, тем все больше и больше становилась обязанной платить подати так же, как и провинции. Благодаря только этому государство было заинтересовано в процветании хозяйства крупных владельцев и выступило в качестве стороны в вечном споре арендаторов и сдающих землю на стороне этих последних. Но это произошло позже, как в провинциях и по образцу их. Для развития колоната Италия имеет поэтому меньше значения, чем провинция, городское право имеет меньшую важность, чем нормы реципированного эллинистического имперского права.
Приведенные данные об Италии и азиатских и африканских провинциях Римской империи доказывают, что в каждой провинции Римской империи мы с уверенностью можем или констатировать, или предполагать самостоятельное развитие колоната из до-римских хозяйственных и социальных условий. В римскую эпоху доримские аграрные отношения, конечно, не изменяются, самое большее - они приспособляются к нормам римской администрации. Где, как в Египте и на Востоке, существует обширное аграрное законодательство, оно просто реципируется (самое лучшее доказательство - lex Hieronica в Сицилии) и служит базисом для дальнейшего развития. Но где существует только обычное право, то, поскольку речь идет об ager publicus и земле императора, оно кодифицируется в форме императорских leges locationis и видоизменяется посредством собственных, опять же по эллинистическим образцам выработанных дополнений.
Императорское законодательство и императорская административная практика как на Западе, так и на Востоке имеет в виду на земле ager publicus и императорских доменов или создать (на Западе), или консолидировать (на Востоке) крепкий слой состоятельных государственных крестьян. Основой для этих стремлений служит развитие императорского крупного землевладения за счет частного владения и объединение управления ager publicus в руках императоров. Рука об руку с этим идет борьба с крупными съемщиками (Grosspächter), которые во многих странах выступают в качестве посредников между государством и государственными крестьянами. Государственных крестьян хотят, насколько это возможно, поставить в непосредственное отношение к государству, а крупных арендаторов превратить в органы государства в виде чиновников-литургов (zu liturgisch-beamtlichen Staatsorganen). И в пределах городских территорий покровительствуют, насколько это совместимо с фискальной политикой государства, мелкому владению и городским крестьянам (Stadtbauern).
Но это только одна сторона медали. Фискальные точки зрения приводят к тому, что вся Римская империя разделяется на ряд самостоятельных, в качестве фискальных единств (Einheiten) служащих территорий. На одной стороне стоят городские территории, на другой - крупные поместья (Grossgrundherrschaften), которые большей частью принадлежат императорам, а также некоторым сенаторским фамилиям. На городских территориях, чем дальше, тем все больше, расцветает эллинистическая система финансового управления, которая состоит в том, что состоятельные граждане делаются ответственными за все население города и его территории в отношении к податям и литургиям. Так как богатые граждане в преобладающей части являются крупными городскими землевладельцами, то им выдают (man liefert aus) мелкое владение. Городские территории, чем дальше, тем все больше и больше, превращаются в комплексы крупных поместий (Grossgrundherrschaften), которые большей частью, с умиранием рабского хозяйства, возделываются попадающими все в большую и большую зависимость колонами.
Подобным же образом складываются отношения и на крупных saltusʼax, сельских территориях, которые, как и города, являются самостоятельными фискальными территориями. Мы видели, как на них развивалось, собственно консолидировалось государственное крестьянство. Наряду с этим мы видели также, как постоянное опекание населения чиновниками, тесная правовая и хозяйственная зависимость государственных крестьян от них, их административные полномочия и полномочие толковать закон приводили вопреки усилиям императоров к тому, что государственные крестьяне все более и более становились прямыми подданными этих чиновников, настоящими государственными рабами по своему положению и настроению.
И в хозяйственном смысле положение государственных крестьян было маловыгодным. Ибо, если императоры и могли своим законодательством способствовать хозяйственному развитию государственных крестьян в самом большом масштабе, они все же не были в состоянии вызвать действительное развитие. Ибо на первом плане для государства всегда стояли фискальные соображения, и они давали полную волю произволу чиновников. А эти последние в большинстве случаев шли рука об руку не с государственными крестьянами, а с крупными предпринимателями. Произошло то, что административная практика, руководившаяся фискальными соображениями и государственной и чиновничьей алчностью, чем дальше, тем все больше и больше, становилась на сторону посредников и закабаливала им государственных крестьян. Результатом был упадок мелкокрестьянской инициативы, обеднение крестьян, их бегство с доменов, уменьшение рождений и запустение домениальных имений. Борьба за существование между мелкими крестьянами, с одной стороны, и чиновниками и крупными арендаторами - с другой, велась во II и III вв. Хотя императоры, как показывают некоторые памятники, принципиально стояли на стороне мелких крестьян, мелкое крестьянство все больше и больше оставалось внакладе, и следствием этого было то, что императоры финансовыми нуждами были побуждены постепенно стать на сторону обладающих большим капиталом крупных владельцев и крупных арендаторов.