Земледелие эллинов, поскольку оно не принимало характера специальных культур, состояло в возделывании полбы [1], ячменя, пшеницы по травопольной системе (Feldgraswirtschaft) (отсюда четные сроки аренды) различной степени интенсивности. Трехпольная система, по-видимому, встречалась реже. Плодопеременной системы не существовало. Только бобовые растения сеют иногда на земле, лежащей под паром. Удобрение почвы путем унаваживания известно Гомеру (растительное удобрение относится уже к позднейшему времени), но в других отношениях техника земледелия остановилась на довольно примитивной стадии и дальше не двигалась. Соха (долгое время целиком деревянная), волы в упряжке, вбрасывание руками семян в борозды, взрыхление мотыгой и вспалывание хлебного поля, серп и, во всяком случае, доска для молотьбы (die Dreschtafel) в качестве орудий уборки хлеба, все это требовало большой интенсивности труда и, так как запас девственной почвы истощился, делало для хлебопашества, даже при высоких ценах более позднего времени, трудным перенесение центра тяжести с натурально-хозяйственного производства на производство для рынка. Скотоводство начинает более заметно сокращаться благодаря развитию земледелия, по-видимому, впервые в эпоху покровительствовавшей крестьянам (см. ниже) тирании.. В эпоху гомеровского эпоса главную пищу составляют сыр, молоко и - заметьте: у знатных - мясо; шерсть и шкуры служат широкой массе народа материалом для одежды; главное богатство царей и знатных - кроме благородного металла и сделанной из него и из бронзы утвари - составляют стада: козы, овцы, коровы и волы (в качестве рабочего скота, так как молоко и сыр получали главным образом от овец и коз), между тем как лошадей держат в большом количестве лишь для военных целей, да еще для передвижения и спорта на больших равнинах - в Эвбее и в Фессалии [2]; пастухи являются самыми почетными слугами царя. Нередко и здесь уже в раннюю пору большую роль играет орошение. Но оно не вызывает необходимости в бюрократии, и вообще, конечно, совсем нельзя сравнивать вечные препирательства, происходившие, например, между Тегеей и Мантинеей из-за закупоривания друг другу катавотр [3], с катастрофами, которые вызывались какими-нибудь непорядками на Ниле или на Евфрате.
Обычной формой домашнего общежития (Hausgemeinschaft) в классическую эпоху является повсюду патриархальная малая семья (Kleinfamilie) с таким же по существу, как у семитов, положением жены и детей (покупка жены, приданое, право отсылки жены домой, принадлежавшее отцу право первоначально неограниченного, затем ограниченного правами законных детей и пробудившимся у знатных "родов" (Geschlechter) (см. ниже) сознанием кровной связи, распоряжения детьми в форме выбрасывания детей, убийства их, продажи и отдачи внаймы с целью получения барыша; ко времени возникновения права Гортины [4] все уже приняло значительно более современный вид). Знать и царь - первоначально между ними почти не было никакой разницы (см. ниже) - живут, наоборот, как и везде, большими семейными общинами (in grossen Hausgemeinschaften) на основе агнатического рода (γένος [5]) в интересах сохранения в неразделенном виде наследственного имущества. Поэтому гомеровский эпос знает раздел наследства наряду с наследованием семейной общины (όμοσίπυοι Харонда, ομογάλακτες аттического юридического языка; изображение дома Риама общеизвестно).
Юридическая структура большой патрицианской семейной общины впоследствии, при переходе к городскому строю, подвергается в своем историческом развитии изменениям, подобным тем, какие мы наблюдаем, например, в больших семейных общинах итальянских средневековых городов: первоначальный полный семейный коммунизм с проникновением денежного хозяйства уступает место новому взгляду на такую общину, как на приобретательскую ассоциацию;
постепенно входит в обычай (например, в праве Гортины) выделение в особую категорию из отдельного имущества члена общины дарений и случайно доставшихся имуществ, собственности женщин на принесенную в дом мужа движимость, как на Востоке (в противоположность Риму). Как и в итальянско-сицилийском средневековом праве, нередко возникает вопрос, не может ли сын требовать своей доли еще при жизни отца (право Гортины определенным образом отрицает только применение к отцу принуждения в деле выдела). Имущество все более и более является продуктом приобретательской деятельности членов семьи, и тем самым разлагаются основы старого домашнего патриархального быта.
Охранителями (Garanten) личной безопасности каждого отдельного лица в силу обязанности кровной мести, а вследствие этого и запасными наследниками на случай вымирания домовой общины, является в позднейшем праве "άγχιστεύς" [6], различный по широте круг ближайших родственников (большей частью до сестриных детей включительно), который мы находим уже у Гомера. Это идет, вероятно, из глубокой Древности и находит себе, во всяком случае, аналогии в практике кровной мести у других народов, которая опять-таки далеко не всегда соответствовала их "теории". Отсутствие такого многочисленного и экономически сильного "рода" ("Sippe") заставляет всех безземельных по необходимости отдаваться в клиентелу знатным. "Иметь долю в земле" и "принадлежать к категории простых свободных" первоначально было одним и тем же; ограниченный запас земли и рост имущественного неравенства создают впервые клиентелу знатных.
Что "фратрии" - впоследствии местные подразделения фил с определенными административными и религиозными функциями - первоначально также отправляли функцию охраны права (в смысле кровной мести), по-видимому (судя по остаткам ее в историческую эпоху), не подлежит сомнению. Но действительно ли они представляют собой "древнейшую", - т. е. повсеместно господствовавшую еще в чисто крестьянский период эллинской истории - форму социального единения, хотя в пользу этого приводились более или менее правдоподобные доводы, остается все-таки недоказанным.
Аналогии с областями, не имевшими городского строя в историческое время, можно проводить лишь с осторожностью (вспомним только, какие коренные различия существовали среди "древнейших" для нас германцев между
воинственными племенами - например, свевами Ариовиста [7] - и другими. Во всяком, случае "фратрии", несомненно, очень древнего происхождения. Только не следует думать, будто упоминаемые в историческое время пиры, которые они устраивали иногда для всех своих членов, были "остатками" первоначально полной хозяйственной общности (Wirtschaftsgemeinschaft) кочующей орды. Напротив, они могут (как пиры германских "защитных гильдий") (Schutzgilden) служить как раз признаком искусственного образования союза; общность питания ("домашняя община" в экономическом смысле), а не "кровь", является древнейшим источником взаимных обязанностей (что можно, например, совершенно явственно видеть и у арабов): поэтому она и должна была соблюдаться, по крайней мере символически, как раз в (первоначально) самопроизвольно возникавших союзах. Фратрии относятся к той стадии развития, когда землевладельцы организовались в военную общину и земля ее считалась "приобретенной копьем"; этому соответствует и ее позднейшая функция: забота о военной подготовке детей ("Wehrhaftmachung", говоря по-немецки) и тем самым за их пригодностью стать наследниками. О тех переменах, какие происходили в социальном строе фратрий, в частности о том, в какое отношение они становились к благородным родам (Sippen) и, что было бы еще гораздо важнее, к древней "κώμη" [8], ничего не дает ни аттический закон, который предписал им принимать в свой состав и благородные, и неблагородные союзы, ни акты Демотионидов (IV в.), ни, наконец, список фратрий (IV в.), изданный Кастриотисом и истолкованный Кёрте, потому что в то время фратрии уже давно представляли собой союзы, искусственно регламентированные сверху (решающее значение имело бы установление того, в каких отношениях фратрии стояли в древнейшую эпоху к κώμη и δήμος [9]). Фратрии были, быть может, продуктом дифференциации, совершившейся в эпоху крупных политических перемен, когда находившаяся в распоряжении земля нуждалась в постоянной военной охране, так что физическая и экономическая способность носить оружие приобрела единственно решающее значение. Быть может, они возникли непосредственно из практики свободных крестьян (gemeinfreier Bauern), заводивших такой порядок на завоеванной или находившейся под угрозой неприятельских нападений земле, ко времени так называемого "переселения дорийцев" [10].
Всем полисам одинаково присуще деление на филы, превратившиеся впоследствии в чисто военно-административное деление государства, причем филы часто в свою очередь являются союзами фратрий. Деление на филы относится к еще более поздней ступени - к эпохе образования полиса, и обыкновенно сопутствует "синойкизму". Первоначально оно служит главным образом военно-административным целям: чтобы сделать возможным расчленение на слои и обложение повинностями организовавшегося теперь в "государство" сословия воинов, следовательно, имело совершенно второстепенное значение. Формулировка Шанто (Szanto), что три дорийские филы опирались на местную связь земельных участков, заставляла бы предполагать какую-то аграрно-политическую цель (в смысле раздела земли), которой доказать нельзя. Конечно, бывают случаи, что войско победителей, делившееся при своем выступлении в поход на филы, делит на филы и завоеванную землю и предоставляет уже им дальнейшее деление (так было на Родосе [11]); бывает также, что, при синойкизме нескольких общин приблизительно одинакового размера в один "полис", вновь образовавшиеся филы просто соответствуют тем общинам, из соединения которых он произошел. Но здесь не могло быть ни того, ни другого. Дорийские полисы - это настолько специфически военные государства, что они везде вводили три одинаковые филы. В других местах господствует пестрое многообразие. Но всегда деление на филы в техническом смысле слова означает, что народ образовал из себя хронически находящийся на военном положении полис (см. ниже). (Название φυλή [фила], может быть, гораздо старше, но техническим термином, означающим "племена" не имеющих городского строя общин, как показывает терминология дельфийских амфиктионий [12], был έθνος [этнос]).
О политической и социальной жизни "свободных" общин в ранний период мы не знаем никаких подробностей. По аналогии с другими народами можно предположить, что положение "государя" (άναξ) переходило по наследству в одной особенно богатой стадами фамилии, которая своими успехами в бою и справедливыми решениями в спорах узаконила себя как близкую к богам. Более крупная доля в военной добыче, подарки при случае, подарки сторон за приговор на третейском суде составляют доходы князя. Так как традиция является единственным источником познания "права", то князю необходима помощь совета "старейшин", который, конечно, тоже вскоре оказался состоящим из состоятельных, отличившихся в бою родов. Собственный авторитет князя меняется в зависимости от потребности в нем, а эта последняя определяется прежде всего мерой внешней военной опасности.
Эти близкие к богам, а потому прежде всего необходимые для исполнения обрядов культа роды местных князей и советников составляют и здесь ядро, из которого образовалась знать. В их кругах возникает здесь, как и повсюду, идея о значении уз крови, как таковых, об особых передаваемых с кровью предков качествах. Соединенный узами той крови род (Geschlecht) (γένος) есть расширенный род (Sippe) знатного человека, что экономически выражается, как уже было упомянуто, в нераздельности имущества в ойкосе (όικος) (выражение, которое часто служит синонимом γένοςʼа), - два института, отделяющих знатного человека от простого. Мнение, будто первоначально весь народ (alle Volksgenossen) - в качестве активных или пассивных членов - входил в состав родов (Geschlechter), большинством признается за перенесение в более раннюю эпоху позднейших порядков, созданных искусственно в целях административных. Стояли ли роды (Geschlechter) уже первоначально в каких-нибудь определенных отношениях к фратриям, а если стояли, то приобрели ли они в их среде после борьбы или без борьбы с другими, не принадлежащими к всадническому сословию членами фратрии, определенные привилегии, а если приобрели, то какие, об этом пока еще не достигнуто, а, может быть, и не может быть достигнуто общего для всех мнения, и, во всяком случае, только специалист, имеющий археологическую подготовку, может позволить себе иметь здесь свое суждение.
Селятся первоначально деревнями; места поселения не укреплены; возведенные на высотах стены дают, в случае надобности, защиту людям и скоту. Понятие о владении землей как об основе и принадлежности права (Genossenrecht) того, кто является членом военной общины, проявляется в более позднее время, кроме участия фратрии в акте признания данного лица как suus heres [13] (см. выше), еще и в форме, какую принял иск о собственности в классическом праве. В такой же малой мере, как и древнейший римский процесс о собственности, знает и классическое греческое право односторонний петиторный иск [14] о земельной собственности и о наследстве. Эти вопросы, как и вопросы о публичных правах и обязанностях отдельного лица - поскольку они могли быть предметом процесса (литургии, права на имя, принадлежность к фратрии) - решались больше путем покоящегося на контравиндикации процесса [15], так называемой диадикасии, досудебным порядком (präjudiziell) по принципу относительно лучшего права (и на совершенно одинаковом во всех случаях основания). Односторонний иск о насильственном лишении владения (Exmissions klage) (δίκηέξούλης), юридически не однородный с римским интердиктом [16], но по своей функции очень родственный ему, был предоставлен только определенным, имевшим право
самоуправства лицам, право которых определенно и ясно установлено приговором, государственной ассигнацией [17], признанным за ними правами как sui heredes (см. выше) и качеством владельца заклада (ср. римский прекарий), и также представляет собой не абсолютный иск, но иск на основе лучшего права (по-моему, очень правильно Г. Лейст (Leist) видит причину отсутствия абсолютного иска о собственности в греческом праве в отсутствии в нем римской usucapio [18], давности).
Первоначальный греческий полевой строй (Flurverfassung) так же, как и древний римский, не следует представлять себе похожим на германский надельный порядок (Hufenverfassung). Играли ли там какую-нибудь роль при обработке земли общинно-полевые элементы (flurgemeinschaftliche Elemente), нам совершенно неизвестно. Присвоение земли в собственность, во всяком случае первоначально, не могло быть безусловно окончательным. Что политическая община гомеровских времен распоряжалась довольно автократично наделением полевыми участками земли отдельных лиц, на это указывают многие источники; достаточно вспомнить одно часто упоминаемое выделение "царской земли" (τέμενος) [19] из общинного поля (aus der Feldflur) при возведении какого- нибудь знатного рода в царское достоинство. У аттических сельских общин (δήμοι) были еще в IV в. до P. X. очень значительные, в то время сдававшиеся в аренду, пространства земли, которыми они, несомненно, владели еще с давних пор. В IV в. до P. X. эти земли - первоначально, несомненно, бывшие общинными пастбищами - нередко обращались в обработанные поля и огороды. Напротив, мнимые свидетельства, приводимые (Риджуэй) в пользу существования полевой общины (Feldgemeinschaften) с принудительным севооборотом, наподобие немецких деревень, совершенно не имеют доказательной силы. Если судить по аналогиям с Востоком, по способу вспахивания земли у южно-европейских народов вообще и принять во внимание полное, сколько известно, отсутствие сервитутов, то этот взгляд представляется решительно противоречащим вероятности. Если выражение "клерос" (κλήρος) [20] и свидетельствует, может быть, о распределении участков земли по "жребию" при новых поселениях, оно отнюдь не доказывает периодических переделов земли. У Гомера оно употребляется в двух значениях: 1) как земля, которой князь наделяет своих домочадцев (Эвмей [21]), и 2) как земельный надел воина как такового.
Заповедное пастбище (ewige Weide) выступает у Гомера во всем своем значении. Так как собственное разведение льна вполне доказано только для времен Фукидида, а разведение конопли - для времен Плиния в Малой Азии, то держать овец для удовлетворения потребности в одежде было необходимо - отсюда известия о запрете забоя овец до первой стрижки и до первого помета, - и уже поэтому следует предполагать и в историческое время существование больших пространств, оставленных под пастбище, о чем свидетельствуют надписи, говорящие об общинных пастбищах очень значительного размера. Точно также и пространства, покрытые лесами, были очень значительны еще во времена Теофраста [22] (конец IV в. до P. X.), несмотря на развитие кораблестроения и горного дела.
Первый большой толчок, вызвавший сдвиг социальных отношений в Элладе и приведший к образованию полиса, по всей вероятности, был дан проникновением с моря элементов восточной культуры и вовлечением прибрежных местностей в торговый оборот с заморскими странами. Поскольку в эллинских государствах, как и повсюду, правовое положение отдельного лица определялось его участием в войске, то среди населения должна была произойти резкая дифференциация благодаря: 1) проникновению распространившейся на всю область античного оборота, от индусов до галлов, новой военной техники - сражений на колесницах и в большей или меньшей мере закрывающего тело панциря, для чего является необходимым состоятельный и атлетически подготовленный воин, 2) монополизации обмена в руках все более и более достигавших господства царей побережных бургов. Бурги Микен и Тиринфа [23] и др. являются резиденцией сражающихся на колесницах "царей" с их нередко весьма многочисленными, а иногда за недостатком места насчитывающими только каких-нибудь несколько дюжин, "товарищами", которые ели за столом царя, иной раз наделялись им землей, рабами, скотом, - что мы совершенно в такой же мере находим у военной придворной знати в Ассирии и Персии, у гетеров македонских царей, у галльских solduriʼев и у degenʼов и антрустионов германских королей [24]. Бург окружен поселениями ремесленников и мелких торговцев. Хотя гомеровский эпос знает сельское крестьянское население только как слой ΰητες и οικήες, но на основании этого отнюдь не следует предполагать существования во всей Элладе всеобщего вотчинного закрепощения (grundherrliche Knechtung). Скорее крестьяне, благодаря военному превосходству владетелей бургов и их дружин, лишились только своего политического влияния и остались в стороне от придворной культуры. "Народ" во всяком случае - как показывает "Одиссея" (феаки [25]) - принужден терпеть "поборы" от своих властителей ("Umlagen" der Herren) даже тогда, когда и он призван на войну и формально обладает правом одобрять или не одобрять их решения, подвергается издевательству и насилию при каждом высказанном самостоятельном суждении (Терсит [26]). В военном смысле это не более, чем обоз, и из-за своего бессилия он нередко встречает фактические, а иногда, может быть, и юридические затруднения в отстаивании своих прав и, в конце концов, бывает вынужден вступать в клиентские отношения. Обычно это положение было уделом лишь неимущих и поэтому неспособных нести военную повинность, но и для обедневшего простого свободного (Gemeinfrei) оно если не было юридически необходимым, то во всяком случае было полезным. Но нередко, надо думать, гнет бывал еще значительно тяжелее. Во всяком случае, поражающее величие сооружений, которые возводились в бургах, может быть объяснено только страшно напряженной барщинной работой в военном отношении совершенно подчиненного бургам сельского населения.
Экономически это преобладание первоначально, несомненно, и здесь опиралось на участие властителей, как таковых, в заморской торговле (Verkehr): ведь эти живущие в бургах и облагающие сельское население барщиной властители впервые появляются на морском берегу и отсюда уже распространяются внутри страны. Торговые сношения (Verkehr) сперва, конечно, сводились к монополизированной пассивной торговле с посещавшими берег восточными купцами, но постепенно превратились в самостоятельную торговлю и приводили, в поисках нового рынка, к военным экспедициям за море и, наконец, к устойчивым оккупациям наподобие тех, какие устраивали в более позднее время норманны, и к колониальной экспансии. Экспорт "микенских" кузнечных и гончарных изделий, например, несомненно, находился, как первоначально на Востоке, в руках самого царя, который получал товар от изготовлявших его для него селившихся вокруг бурга барщинников - одна впоследствии часто упоминаемая киренейская ваза показывает тамошнего царя при отвешивании сильфия [27], исполняющим функцию не торгового контролера, а самостоятельного торговца. Этот торговый оборот наполняет золотом сокровищницы в гробницах немногочисленного властвующего слоя, приносит ему полотняную восточную одежду, хитон и устанавливает резкую разницу в потребностях и образе жизни между ним и не носящей оружия массой сельского населения. "Государственные" отношения (die "staatlichen" Verhätnisse) соответствуют этому. Встречаются - в "микенском царстве" - довольно обширные политические образования, но всегда лишь в форме соединения нескольких принадлежащих владетелям бургов феодальных владений в руках одного верховного царя: Агамемнон предлагает Ахиллу в ленное владение несколько "городов" [28], указывая при этом на хорошее состояние скотоводства у живущего вокруг них населения (как на важнейший источник податей). Принимаемые в клиенты неимущие и чужестранцы являются "феодальной", а закабаленные за долги простые свободные (Gemeinfreie) "капиталистической" составной частью лично зависимых от сидящей в бурге знати категорий людей, к которым прибавляются еще доставшиеся в виде военной добычи и все чаще и чаще приобретавшиеся покупкой рабы. Клиенты преобладают в древнейшую эпоху и прочными узами связаны с сидящей в бургах землевладельческой знатью, попавшие же в кабалу за долги и купленные за деньги рабы - в позднейшую эпоху и в прибрежных местностях. [В Элладе ясного разграничения нет даже между покупным рабом и "клиентом". Эвмей куплен Одиссеем, но надеется от него получить клерос ("precanum") и сам имеет слугу.]
Колонизация этого раннего периода носит тоже особый характер, сообщаемый ей соединением феодализма с торговлей: это "земледельческая колонизация" ("Ackerbaukolonisation") лишь постольку, поскольку подвластное крестьянство, очевидно, необходимо как основа для вновь основываемого полиса; но "роды" ("Geschlechter"), держащие его в руках, как и князья метрополии, желают иметь выгоды и от торговли. Напротив, маловероятно, чтобы колонизация малоазиатского берега произошла, как "вполне постепенная" колонизация с помощью факторий (Faktoreikolonisation) (вроде финикийской), как думал когда-то Э. Мейер. О плате туземцам чинша за пользование землей (как в Карфагене) ничего неизвестно; наоборот, знать завоевателей господствует в некоторых местах, по-видимому, даже сидя в своих бургах, как и на родине. Скорее всего можно предполагать такой характер "факторий" у некоторых (позднейших) коринфских колоний, в частности у Эпидамна (основ, в 627 г. до P. X.), где олигархия на общий счет вела торговлю с материком при помощи πωλήτης [29], и едва ли этот характер был общим для всех колоний.
Во всяком случае развитие колонизации, несомненно, стоит в связи с переходом от пассивной торговли к активной, к владению собственными судами, к исканию эллинскими мореплавателями иностранных рынков и тем самым относится к великому перевороту, результатом которого явилась эллинская культура во всем ее своеобразии. Решительный поворот в эллинской социальной истории был вызван развитием военного городского партикуляризма и вместе с тем характерного для него типа "полиса", в противоположность ходу развития на Востоке, где царская власть на основе городского властвования (Stadtherrschaft) создала бюрократическую территориальную, а в конце концов и "мировую" монархию. Главная, решающая причина того, что ход развития на Востоке был иной (см. выше), несомненно, заключается в оросительных потребностях, в тесной зависимости всего городского существования от сооружения каналов, регулирования рек и постоянного контроля за состоянием воды, которые требовали единого бюрократического режима. Кроме того, на почве неизменности создавшихся раз навсегда условий существования и строгой прикрепленности отдельного лица к общественному хозяйственному механизму (an die Gemeinwirtschaft) создавалось господство над жизнью религиозной традиции и политическое могущество духовенства. Наконец, постоянно сменяющееся порабощение стран речной культуры то арабскими, то иранскими чужеземными властителями надолго приводило к разоружению и обезличению нации. Таким образом, здесь из сотрапезников и соратников (Waffengenossen) городского царя вышло чисто царское, бюрократически экипировавшееся и содержавшееся, а потому и бюрократически организованное войско, из охватывавшей все более и более широкие круги царской клиентелы - царская бюрократия, а из борьбы этих бюрократических организаций - первая "мировая держава" - Ассирийское царство.
Наоборот, в Элладе дружины царей бургов утрачивают всякое значение; лишь в лице сотрапезников победоносных властителей Македонии опять оживают они в качестве политического фактора. Вместе с тем падает значение царей и начинается процесс развития, который в своем конечном результате, к началу "классического" периода, приводит к тому, что обязанность оружием защищать государство, а вместе с ней и политическая власть, оказывается в руках независимых, самоэкипирующихся граждан - земледельцев (Ackerbürger), и в связи с этим в то же время возникает та чисто светская культура, которая так характерна для эллинского мира и которая налагает свой особый отпечаток и на его капиталистическое развитие, делающий его непохожим на капитализм восточный.
Зачатки этих перемен, а также, в большинстве случаев, их дальнейший ход, скрыты во мраке, да и ход их, и результаты в высшей степени различны в отдельных государствах. Если сравнить гомеровских царей богатого конями (rossefrohen) Лакедемона с их сокровищницами, не менее соблазнительными для их вороватых гостей, чем их жены, и спартанское государство гоплитов, с полнейшим отсутствием в нем конницы, в котором обладание благородным металлом считалось чем-то особенно предосудительным, вспомнить отсутствие в нем укрепленного города-бурга, ежегодную клятву избираемых войском эфоров [30] не посягать на царскую власть, если цари в свою очередь поклянутся не посягать на исстари существующие у войска установления, тогда не останется сомнения, 1) что перед нами порядок, некогда созданный сознательно, путем компромисса царей с войском, и 2) что эта перемена стояла в связи отчасти с введением дисциплинированного (строевого) сражения (вместо единоборства) с (железным) оружием для рукопашного боя (вместо прежних бронзовых метательных копий и стрел), отчасти с падением политического значения царской "сокровищницы". На Востоке у всех властителей даже во времена персидского владычества забота о "сокровищнице" и ее судьбе стоит на первом месте, совершенно как у Нибелунгов. Их могущество всегда в значительной степени опирается на запас благородного металла, которым вознаграждается служба дружины и на который в случае надобности нанимаются солдаты. "Сокровищницы" эллинских царей, владетелей бургой, создавались благодаря отношениям с большими восточными государствами (Grosstaaten). Совершенно справедливо признается, что распад этих больших государств к концу II тысячелетия до P. X. был причиной упадка также и микенской культуры [31], хотя, конечно, свои особые географические условия и без того, в конце концов, привели бы, быть может, к победе партикуляризма в Элладе. Во всяком случае, окончательное падение (das absolute Sinken) экономического могущества царской власти ясно видно уже из исчезновения восточной роскоши. Этим одним уже пресекалась возможность развития царской клиентелы в царскую "бюрократию" и уничтожались все предпосылки для образования большого государства (der Grosstaatenwickelung).
Но еще важнее было косвенное (relativ) влияние падения старых царских родов, так как к тому времени, несомненно, должны были образоваться такие социальные слои, которые по своему экономическому положению составляли конкуренцию царю. Наемничество (das Reisläufertum), которое давало возможность фараону вербовать солдат для войска по всему Средиземному морю вплоть до Сардинии, быть может, впервые создало в Элладе слой людей обеспеченных и имеющих военную тренировку, который в социальном отношении был независим от царя и мог играть немаловажную роль в походах и в захватах земель для колоний. Но и боевые товарищи царя должны были, совершенно, как и в государстве Меровингов [32], тем скорее образовать из себя наделенное землей, вооружающееся на свой счет и потому фактически эмансипировавшееся от царя военное сословие, чем больше теряла свое значение царская "сокровищница". Когда герои, окружавшие владевших бургами царей, из жажды добычи начали пользоваться судоходством для своих заморских набегов, они взяли верх над царем, который стал зависеть от их каприза - ведь "гнев" одного обиженного при дележе добычи героя мог посадить на мель всю экспедицию. Отправляющийся в набег царь бурга (Burgenkönig) становится лишь царем-полководцем (Heerkönig), так как не он один, как это было на Востоке, держит в руках экономическую основу войска, т. е. его экипировку и содержание, а вместе с тем и командование. Но постоянно меняющееся соотношение сил между царем-полководцем и его войском - колеблющееся между властью и произволом и зависимостью и компромиссом в отношении к своему войску положение Агамемнона и, первоначально, диадохов, Хлодвига [33] и первых Меровингов в этом отношении лишь разновидности одного и того же типа - складывается в эллинском мире не в пользу царя с тех пор, как царская "сокровищница" и царский стол утратили свое центральное экономическое значение, т. е. с тех пор, как активная торговля и военные походы за море заняли место пассивной торговли с Востоком. Личная дружина царя, которая не могла не существовать в микенском государстве, уже у Гомера - где она, по крайней мере насколько об этом можно судить, состоит сплошь из единоплеменников царя - отступает на задний план и мало чем отличается от "на случай набираемой дружины" (Gelegenheitsgefolgschaft), вроде тех, о которых упоминает Тацит [34], с которыми совершали свои набеги германские князья.
Рядом с царем теперь стоят, кроме его сидящих в собственных бургах вассалов, также другие знатные "роды" ("Geschlechter"), имеющие, как и он, свои собственные замки и земельные владения и живущие рядом с ним в том же "городе"; они отправляются вместе с ним за свой счет в поход, поэтому и заседают с ним в совете, делят с ним добычу и являются участниками его политической власти над "народом". Значение существовавшего исстари и состоящего из знати совета растет, тогда как на Востоке он совершенно исчезает, и его место заступают чиновники и жрецы. Понятие "города" у Гомера изменчиво, что находится в соответствии с тем, что отдельные песни возникли в разное время, и есть нечто среднее между древним бургом и позднейшим, возникшим путем синойкизма "полисом". Чтобы "благородными" вообще являлись у него сидящие на земле и противополагались в этом смысле городским жителям, этого из мест, приводимых в подтверждение такого понимания Э. Мейером (говорящих на самом деле о "земле" в смысле "родины", а не "деревни"), по моему мнению, не следует. Положение было скорее такое: многие из местных вождей (Gauhäuptlinge) крестьянского периода и другие разбогатевшие фамилии превратились во владеющую землей и клиентами знать. Признавая над собой власть как первого среди равных (primus inter pares) "царя" (до этого положения спустился прежний микенский властитель, облагавший барщинными повинностями всех своих подданных) (Fronherrscher), но во всем остальном координируя свои действия на основах равенства, они живут в " городе", который является исключительным средоточием "политики". Они имеют обыкновение только с хозяйственными целями посещать деревню, своих пастухов, наделенных землей на правах ленного владения рабов и клиентов. Тот, кто, как царь Лаэрт, удаляется навсегда в деревню [35] (на свой стариковский надел), тем самым отказывается от всяких притязаний на царское достоинство. Все эти знатные "роды" (Geschlechter) накопили сокровища из своей доли военной добычи и (несомненно) участия в прибылях от торговли, с их помощью собрали в своих руках большое количество земли (об этом после) и могут набирать на войну собственных клиентов в качестве обоза или пехоты. Царь теперь не выше их. Если уж царская власть клонилась к упадку в прибрежных местах, преимущественно принимавших участие в морской торговле, то тем более это происходило в тех, которые больше сохранили характер континентальных местностей (Binnenorten), и где значение царской "сокровищницы", и сообразно с этим и царской дружины, было, конечно, с самого начала меньше. Так называемое "дорийское переселение", т. е. нашествие племен изнутри страны, способствовало, конечно, ускорению этого процесса. Ибо чем бы оно ни было в действительности в других отношениях, во всяком случае, оно создало такие политические общины - в частности Спарту, - в которых сословие воинов оставило за царскими родами, призывавшимися предводительствовать на войне, вне "службы" еще только одни почетные преимущества, и это не только в своем полисе, но по мере сил и у соседей, где оно в интересах обеспечения своего собственного государственного устройства везде выступало в пользу господствующего военного сословия против всяких попыток установить "монархию" восточного типа.
Возникающее таким путем "государство греческого средневековья", как называет его Э. Мейер, представляет величайшее разнообразие в смысле социальных отношений, если даже оставить Спарту в стороне, как нечто sui generis. По всей Элладе появляется то "рыцарское" общество, которое организует военный спорт и национальные турниры, подготовляет почву для героической, а позже для любовной песни (Minnesang), которое на средневековый лад берется регулировать "Comment" [36] рыцарских раздоров (тщетные попытки путем взаимного соглашения воспретить употребление метательного оружия: довольно характерно для лежащего в основе всего этого развития военной техники!) и прибегает в сражениях к формам куртуазии вроде средневекового: "Messieurs les Anglais, tirez les premiers" [37]. Наподобие "гвельфов" и "гибеллинов" [38] оно разделяется на два лагеря, независимо от национальности (как в Лелантской войне [39]), но и внутри каждой общины оно делится на постоянно враждующие между собой роды, пока, наконец, и здесь, как и в средние века, отдельные роды не приходят к мысли - в качестве "эйсимнетов" или "тиранов" (трудно провести между теми и другими резкую грань) - путем союза с "народом" возвыситься до синьории [40] (signoria). Возможность такого союза с "народом" предполагает, конечно, как и в Италии, существование способного к союзу "народа". В Элладе это стало возможным в результате исторического развития, которое можно приурочить к следующим основным моментам: 1) к введению оружия для рукопашного боя вместо бронзовых копий и стрел, как это было в микенский период; в связи с этим 2) к возрастающему значению военной дисциплины (известной уже Гомеру) и строевого боя, в особенности пешего боя сомкнутой фалангой гоплитов (Брасид [41] в своем известном изречении говорит о военной дисциплине эллинов в противоположность принятому у варваров способу сражаться); и вследствие этого 3) в тех государствах, которые или уже распространили свое политическое господство за пределы своей территории, или еще только распространяют (Спарта: завоевание Мессении, Афины: завоевание Саламина [42]), к перенесению военно-политической власти на тех, кто входит в состав этого войска гоплитов; 4) наконец, к идущему параллельно с этим развитию чисто "бюргерских источников дохода", (des "bürgerlichen Erwerbes"), которые расширяли слой людей, имевших экономическую возможность приобрести себе полное вооружение, паноплию.
"Бург" ранней поры окружен поселениями торговцев и ремесленников. Гомеровская эпоха знает уже каменщиков, плотников, столяров, тележников, золотых дел мастеров, медников, мастеров изделий из рога и мастеров кожаных изделий, гончаров. Конечно, они все появляются лишь в позднейших частях поэм. Но чтобы когда-либо все ремесленники в Элладе были несвободными работниками жившей в бургах знати - это столь же маловероятно для Греции, как и подобный же взгляд для раннего Средневековья, которого прежде держались, а теперь оставили. Невероятно также, чтобы они - наподобие восточно-азиатских сельских ремесленников - в еще более раннюю эпоху были на службе у деревни, а после того, как развился полис, были рабами полиса. В Эпидамне [43], где торговля была организована олигархией на основах общественного хозяйства (gemeinschaftlich organisiert), при случае и переработка сырья могла производиться подобным же образом, и это могло встречаться довольно часто. Но чтобы это было правилом - этого доказать нельзя. И барщина ремесленников была, несомненно, знакома микенскому государству так же, как и его восточным образцам: как фараон и городской царь Месопотамии, так и (в достаточной мере состоятельный) древнеэллинский городской князь поселял вокруг бурга ремесленников, заставляя их за то исполнять барщину. Но эти (предполагаемые) ремесленники царского ойкоса микенской эпохи, - поскольку они существовали - во всяком случае сошли со сцены вместе с падением основ микенской культуры (как показывает уже изменение техники). Не имевшие даже позднее собственной промышленности города могли следовать своего рода "меркантильной системе", ввозя обученных рабов в качестве государственных рабов. Но всего вернее, что те явления, которые объясняют иногда первоначальный государственной службой (Staatsanstellung) или государственным рабством всех "демиургов" (δημιουργοί) [44], стоят в связи с военной организацией полиса. Что ремесленники, как "fabri" в Риме, были организованы для изготовления предметов, удовлетворявших потребности государства, и были обложены литургиями - это следует признать явлением, часто встречающимся в более древний период эллинской истории. (Выражение "демиург" искони шире нашего понятия "ремесленник" и обнимает всех, получающих средства к жизни за услуги, оказываемые неопределенному множеству людей, в том числе и врачей, певцов, предсказателей и т. д.)
Эти поселения плебеев вокруг бурга не укреплены: так было в Экбатане [45], так было и в Афинах еще в исторические времена. В Спарте царский бург совсем "сломлен", полис превратился в открытый военный лагерь. Но, как общее правило, полис сохраняет укрепления или делается крепостью, как восточные города, но крепостью, которой распоряжаются связанные тесным союзом военные товарищи, а не царь. Этот акт "синойкизма" означает также конструирование класса воинов как господствующего в городе-государстве класса. Что в большинстве случаев это было настоящее совместное поселение (Zusammensiedelung) - в этом не может быть сомнения, если даже оставить в стороне доподлинно известные примеры из позднейшей эпохи. Отдельные бурги были уничтожены или, во всяком случае, утратили свое политическое значение резиденций властителей, знатные роды (Geschlechter) были "включены в состав общины" ("eingemeindet"), вроде того, как это произошло с сельской знатью во многих итальянских городах Средневековья. Но в античную эпоху синойкизм означает прежде всего образование разделенного на филы и на их более мелкие подразделения (см. выше) войска, чтобы быть на высоте того хронического военного положения, которое с этого времени делается нормальным положением согласно эллинскому международному праву (которое не знает "вечного" мира между несоединенными союзом городами и не желает его знать, ссылаясь на религиозную опасность клятв на вечные времена).
Синойкизм не означает непременно совершенного прекращения всякой деревенской оседлости, но означает оседлость также и прежде всего в городе, как в политическом центре. Несомненно, уже очень рано с ним соединяется впоследствии рационально действовавшее штапельное (складочное) право и другие регулирующие торговлю меры. Ибо город делается не только политическим, но и экономическим центром: рынком. Со времен фараонов и до римской императорской эпохи право устраивать "рынок" есть право, принадлежащее верховной власти. И как в средние века, так и в древности, не только город, но каждый город есть рынок. Мы видели на Востоке развитую технику обмена при отсутствии чеканки монеты. Эллины, как это доказано, за много веков до того, как государство впервые начало у них чеканить монету, стали таким же ведущим активную торговлю народом, как и финикияне. Однако едва ли лишено значения, что они первые в полной мере воспользовались этим изобретением. Ибо, во всяком случае, их превосходство над финикиянами в торговле, несомненно, сильно возросло благодаря тому, что они на много столетий раньше стали употреблять монету (Карфаген впервые стал чеканить монету в интересах своей новой военной организации - наемного войска, которая открывает собой эру его великих завоеваний; не знавшей монеты древней технике обмена в Передней Азии соответствовала финикийская система колонизации, в форме основания факторий).
Но денежно-хозяйственное развитие во внутреннем обороте со всеми его последствиями и в Элладе старше изобретения монеты (VII в. до P. X.); оно лишь усилилось благодаря ему. С давних пор, наряду с экстенсивным международным оборотом, существовал интенсивный местный рынок. "Демиург", т. е. профессиональный ремесленник, в области промышленности работающий (см. выше) "на народ", т. е. на всякого, кто пожелает сделаться его заказчиком, а не только (как "άυτουργός" [46]) работающий у себя дома (im Hausfleiss) для собственного потребления или на барщине для своего господина (Fronherr), "Lohnwerker" (ремесленник, работающий на заказ), по бюхеровской терминологии, размножается и специализируется. Растущий слой людей, принимающих участие в заморском обмене (Verkehr) в качестве активных торговцев, распространяет уже давно практиковавшиеся на Востоке и оттуда перенятые капиталистические формы обмена; во внутреннем обороте с появлением монеты выдвигается все более и более вперед денежно-хозяйственное покрытие потребностей.
Всем этим создавались условия для развития местного сельскохозяйственного, крестьянского производства на сбыт, и отдельные составные части "городского хозяйства" ("Stadtwirtschaft"), таким образом, налицо. Пока еще, впрочем, в зачатках и с примесью феодальных черт. В качестве военной общины полис, т. е. "вместе поселившаяся" в нем военная знать, господствует над окружающим сельским округом (Land) на первых порах совершенно так же, как прежде господствовали владевшие бургами цари. Но развитие шансов сбыта продуктов сельского хозяйства, с одной стороны, изменение военной техники, с другой, расширяло круг тех землевладельцев, которые по своему экономическому положению были способны нести военную службу в панцире; а вечная угроза опасности извне заставляла также привлекать силы всех слоев общества, способных по своему экономическому положению вооружиться за свой счет и отдавать время на военные упражнения. Характер города при этом продолжает быть очень различным в зависимости от степени демократизации милитаризма. Где военная служба остается преимущественно службой в коннице, там, естественно, сравнительно тонкий слой крупных землевладельцев (Grundherren) держит в строгой крепостной зависимости (Hörigkeit) население лежащей вдали от моря страны (im Binnenland), например, в Фессалии; и в Аттике они господствовали над городом, пока конница имела определенное значение на войне. Но и там, где благодаря развитию военной техники, как то было повсеместно в исторической Элладе, центр тяжести составляли дисциплинированные, тяжело вооруженные с головы до ног, сражавшиеся в строю, обученные военному делу гоплиты - во времена персидских войн конница исчезла совершенно - и там число родов, имеющих полноправное гражданство, было очень нередко невелико, каких-нибудь несколько сотен или "тысяча" - т. е. тысяча самых богатых. Число мест в совете граждан неодинаково и иной раз пополняется путем кооптации, в этом случае вступают сыновья - как сыновья мастеров в каком-нибудь цехе - старшие прежде младших. И так как военная служба, как в цехах, лежит на оседлых гражданах, способных по своему экономическому положению самоэкипироваться, то, естественно, с расширением военной общины основой этой экономической квалификации становится земельное владение членов цеха. Отец Гесиода [47] прибыл из Кимы в Беотию, приобрел на берегу моря маленькое состояние и потом поселился вблизи Геликона [48] как крестьянин с земельным владением; надо сравнить эту свободу передвижения, предоставленную каждому частным правом, в частности земельным правом, с позднейшей цеховой политикой демократии в отношении к праву гражданства и к земельному праву, чтобы увидеть, насколько увеличилась связанность владения и лица. И точно также исчезает древний странствующий рыцарь-министериал, все более и более уступая место замкнутой местной знати полиса.
Мы встречаем уже в историческую эпоху самые разнообразные следы возникшей в ту эпоху связанности земли, составлявшей владение захватившего политическую власть военного цеха - πρώτοι [49] или παλαιοί κλήροι, αρχαία μοίρα Аристотеля. Прежде всего существует преимущественное право сыновей, в обход дочерей, на владение землей, а иногда и стадами, обремененное лишь обязанностью дать сестрам приданое. По праву Гортины сыновья заранее получают городские земельные участки, как носители политических прав. При отсутствии сыновей повсюду существовало право на руку дочери-наследницы (έπίκληρος) [50], переходившее в строго определенном порядке, наподобие права на наследство, от одного агнатического родственника к другому, в силу которого иногда даже разрывался уже заключенный ранее брак и которое первоначально (как в иудейском левирате), несомненно, было связано с соответствующей обязанностью, позднее иногда (например, в Афинах) заменяемой обязательством дать приданое. Выдать замуж дочь- наследницу и вместе с ней отдать клерос ее мужу было важным с военной точки зрения, следовательно, общественным делом, которое в случае отсутствия правомочных родственников брал на себя магистрат (в Спарте - царь). В интересах сохранения воинских наделов соответствующего сословному цензу размера клерос, во всяком случае в дорийских, специфически военных государствах, но и вне их, очень часто был неделим и неотчуждаем - как, например, в основанной в VII в. до P. X. колонии Левкаде еще до позднего времени - или во всяком случае и деление, и отчуждение его было ограничено. Это милитаристическое право владения землей составляет полную противоположность общеэллинскому земельному праву. Ибо в эпоху Гомера и Гесиода разделение земли на равные части in natura является общим правилом. Преимущественное право старшего было неизвестно. (Смутные воспоминания о порядке древнейшей поры - старейший в роде занимал положение патриарха в качестве домашнего жреца - можно, пожалуй, видеть в том, что Посейдону, который, выступая против Зевса, ссылается как раз на этот общеэллинский принцип, Ирис указывает на то, что эринии стоят на стороне старшего брата [51].) Во всяком случае, связанность клероса на практике должна была действовать как установленный законом порядок наследования и препятствовать распадению больших семейных общин; с другой стороны, она должна была иметь последствием, по крайней мере в Спарте, ограничение деторождения и даже многомужество (т. е. совместное обладание одной женщиной, что едва ли было "остатком древнейших времен", как думает Э. Мейер). Завещание существует в Афинах лишь со времен Солона, в Спарте - с Пелопонесской войны и первоначально служит, главным образом, цели усыновления ради способного носить оружие рода и ради культа умерших.
Имела ли когда-либо эта связанность военных участков повсеместно юридический характер - вопрос этот должен остаться без ответа; быть может, достаточно было сословной традиции, которая дает себя знать и в позднейшую пору в моральном осуждении, какому подвергалась продажа наследственных владений. Во всяком случае, в источниках упоминается об ограничении отчуждаемости клероса, например, в Элиде и в Фивах (Филолай) [52], о равенстве наделов в Аргосе (Федон [53]).

* * *
Экономическая основа военного цеха могла быть в отдельных случаях очень различна. Наиболее приспособлена она к чисто военным интересам там, где она носит натурально-хозяйственный характер, как во многих дорийских военных государствах, в особенности на Липарских островах [54], на Крите и прежде всего в Спарте. Подвластное население трактуется здесь как находящееся в рабстве или в лично зависимом состоянии у государства (in Staat - sklavereibezw. - Hörigkeit). Их взносы натурой идут на содержание воинов, отчасти на началах общественного хозяйства (gemeinwirtschaftlich), о чем ниже будет речь, отчасти так, что отдельное лицо получало доход с определенных отведенных ему и обрабатываемых при помощи рабов площадей земли, которые в различной мере становятся его собственностью, впоследствии все более и более делающейся наследственной. Новое распределение участков и дальнейший их раздел считались допустимыми и в историческое время, по-видимому, практиковались. Это, конечно, не были переделы пахотной земли, а переделы в известном смысле источника рент (Rentenfondsumteilungeri).
Военные соображения, в особенности милитаристская политика народонаселения (Bevölkerungspolitik), определяют все детали: при отсутствии наследников прибегают частью к обязательному в этом случае усыновлению или вступлению в брак с дочерью умершего, или же к праву и обязанности "разбудить потомство" с помощью третьего лица, как это было в Израиле. Вполне законченная организация гражданского войска завершается устройством Совместных обедов воинов наподобие наших казино, так называемых "сисситий" или "гетерий" [55], и совместным военным воспитанием детей, как в наших кадетских корпусах, за счет государства. Тут уже военные союзы (фратрии), благодаря развитию милитаризма вырастают в настоящие коммунистические общины (zu vollen Lebensgemeinschaften) в ущерб общине семейной (Familiengemeinschaft). Этому соответствует и право военных частей участвовать в решении судьбы новорожденных или входящих в военный возраст детей, которое не имеет в себе решительно ничего "первобытного" ("первобытное" отцовское право над жизнью и смертью детей).
Спарта боролась сознательно за сохранение этой натурально· хозяйственной основы городского милитаризма и за свой цех воинов с его товарищеским равенством привилегированных членов, которые с юности должны были посвящать себя исключительно упражнениям, подготовляющим к битве в качестве гоплитов. Но этот цеховой дух ставил государству известные границы. В виде противовеса постоянно, до самого позднего времени возобновлявшимся усилиям царской власти увеличить политическую наступательную силу государства путем демократизации права носить оружие (Wehrrecht) учреждается эфорат. С разлагающим влиянием денежного хозяйства боролись путем искусственного сохранения натурального хозяйства и прежнего уровня потребностей военного положения: отсюда воспрещение денежного обмена, введение неотчуждаемости земельных участков спартиатов и сохранение общественных обедов (Kasinogemeinschaft). Это препятствовало увеличению числа воинских земельных участков, но не препятствовало уменьшению его путем соединения нескольких участков в одних руках (в руках женщин) и обеднению владельцев, а также тайному участию в добывании денег за пределами страны, в то же время затрудняло всякий крупный политический акт со стороны государства и приводило к известному боязливому бережению наличного состава спартиатов. В конце концов, это перестало быть возможным, когда первенствующее положение, занятое Спартой после Пелопонесской войны, и вызванная им необходимость перейти к денежно-хозяйственному покрытию государственных потребностей внесли денежное хозяйство в самые недра замкнутого государства воинов, создали денежное богатство, радикально изменили уровень потребностей господствующей касты и тем самым в самое короткое время уничтожили экономические основы всей системы. Демократическая реставрация Клеомена с ее новым переделом земли потерпела фиаско при Селласии [56] (222 г. до P. X.)
По эллинской традиции, опирающийся на натуральное хозяйство милитаризм Спарты той формы, в какой он был известен современникам, являлся продуктом совершенно единственного в своем роде законодательства. Это заблуждение так естественно. Спарта представляет собой лишь доведенное до своих крайних последствий дальнейшее, самое крайнее развитие древнего города-государства (Stadtherrschaft). Действительно, "единственное" заключается здесь лишь в том, что на феодальную основу опирается здесь класс, вступление в который определялось не происхождением, а одним лишь воспитанием, и что выработанная таким путем виртуозность боя гоплитов, в силу его особенностей требовавшая и особого образа жизни (Lebenszuschnitt), составляла противоположность всякой "аристократии".
Принадлежность к касте полноправных граждан требовала, как и принадлежность к рыцарскому [всадническому] сословию в средние века, повсюду непрерывных профессиональных упражнений в военном деле (что поэтому и составляло повсюду заботу государства), а эти упражнения делали необходимым, по крайней мере для самого ядра войска - состояло ли оно из всадников или из гоплитов - жить совместно в городе: "непобедимость" спартиатов, как и "священного отряда" в Фивах более позднего времени, была результатом их непрерывной "тренировки" ("training"). Кто, следовательно, в строго милитаристских общинах покидает город и вместе с тем и военные упражнения, тот становится "περίοικος", "άγροικος" [57], тот политически деклассируется, теряет свои политические права; участие в Гимнасиях и политическое полноправие неотделимы друг от друга.
Но чтобы система натурально-хозяйственного милитаризма, которую мы находим в исторические времена в Спарте и на Крите, являлась, хотя бы в основных своих чертах, в качестве всеобщей переходной стадии, представляется, с другой стороны, совершенно невероятным, потому что нигде в другом месте нельзя встретить такой полной демократизации греческого городского феодализма, чтобы члены правящего военного класса могли существовать только на доходы с земельного владения в 8-12 гектаров, обрабатываемого для них илотами, и потому что, далее, строгость проведения в жизнь характерных военных учреждений даже в историческое время отнюдь не ослабевает в Спарте, но, по-видимому, усиливается, так как, с увеличением территории и относительным уменьшением числа граждан, военное могущество государства становилось все более и более шатким. Такие учреждения, как афинские обеды за счет государства в пританее [58] - замена прежних обедов за царским столом - конечно, не доказывают, чтобы когда-нибудь там существовали спартанские сисситии с их специфически военным значением (или хотя бы что-нибудь подобное). Мы не находим у Гесиода никаких следов феодального прикрепления свободного крестьянина, который работает самолично с небольшим числом постоянных работников и поденщиков, взятых на время жатвы. Только судебные злоупотребления, неизбежность отдачи себя на время или навсегда в клиенты к богатым для того, чтобы иметь возможность обратиться к суду, и долговое право составляют повсеместно предмет жалоб.
Этот последний пункт является решающим. В противоположность спартанскому, критскому и другим создавшимся путем завоевания феодальным государствам, порабощение сельского населения, где оно ни происходит, является, как общее правило, закабалением за долги, перед которым все более и более отступает назад в раннюю эпоху везде сама собой разумеющаяся клиентела неимущих (как, например, πελάται [59] в Афинах).
Нахождение политической власти в руках живущего в городе военного сословия само по себе так же мало должно было приводить к возникновению многочисленного сельского класса илотов, как и господство военных монархов Востока должно было везде иметь своим последствием принудительную организацию работ, какая существовала в Египте. В историческое время "крепостная зависимость" ("Hörigkeit") всего сельского населения, кроме дорийских государств, в Пелопоннесе - Спарты, Аргоса, Сикиона, - а также Крита, встречается наверное только в Фессалии, Локриде, Византии и в обеих Гераклеях [60]. Она, по-видимому, встречалась и во многих других местах, но невозможно установить ничего достоверного о ее юридическом характере. В Сикионе и Аргосе источником ее было, очевидно, как и в Спарте, завоевание или превращение клиентов в зависимых людей, вследствие монополизирования военного дела гражданами города (зависимые следуют за ними в качестве легковооруженных); здесь и в основанных путем завоевания колониальных государствах, как Крит, Византий и обе Гераклеи, зависимые (там, где они не несут воинской повинности) являются, очевидно, платящими оброк государственными зависимыми людьми, положение которых государство (как в Гераклее на Понте) отчасти гарантирует при завоевании путем договора (они представляют собой нечто среднее между спартанскими илотами и периэками [61], которые, как и они, несли воинскую повинность и платили подати, но лично были свободны). В Фессалии, по-видимому, скорее существовало в смягченной форме настоящее личное прикрепление крестьян к земле (Grundhörigkeit). Фессалийские и критские зависимые люди (Herigen), очевидно, имели определенно гарантированное им право на семью и собственность.
Что эта государственная зависимость (Staatshörigkeit) всего сельского населения, являющаяся результатом эксплуатации политического его подчинения, не была общей переходной стадией эллинского развития - это представляется в высшей степени вероятным. Городской феодализм приводил к такого рода последствиям только в отдельных местах и, по крайней мере, преимущественно только в покоренных областях. Что, с другой стороны, зависимость отдельных частей населения была явлением более общераспространенным, чем позволяют об этом судить скудные источники, представляется вполне вероятным. Ведь повсюду существовала клиентела, как источник дохода (Tributquelle) для знати. Напротив, в "средневековой" Элладе городская знать доставала человеческий материал для своего хозяйства, наверное, тем же путем, как это делалось на Востоке, в более древнюю эпоху в Риме, вообще в древних городах-государствах в более ранний период их истории до появления в них масс покупных рабов. Наряду с нанимавшимися на время жатвы жнецами, которых мы встречаем как в более раннюю, так и в позднейшую эпоху, главный контингент постоянных рабочих там, где хозяйство велось самими землевладельцами, составляли отчасти рабочие, нанятые за годовую плату, отчасти - главным образом, у знати, и чем дальше, тем все больше и больше - попавшие в кабалу должники (Schuldknechte). Попавших в кабалу должников, как деклассированных свободных, следует отличать, как это показывает критское право, от личных клиентов политически подвластных "зависимых" (Hörige) (об историко-юридических контраверзах в связи с ними см. ниже в главе об Афинах). Они появляются здесь, как и повсюду, обычным типическим для них способом, лишь только устанавливается правление живущих в городе "родов" (Geschlechter) и пока покупные рабы еще не приобретают массового распространения.
О применении покупных рабов специально в полевых работах в эллинской древности источники сообщают сравнительно немного. Их применение в более крупном производстве в то время, очевидно, не было типическим явлением. Да и вообще кажется невероятным, чтобы настоящее "крупное производство" (Grossbetriebe), особенно в это время, представляло собой сколько-нибудь распространенное типическое явление. Изображение сцены жатвы и стоящего возле хозяина с жезлом в руке указывает только на то, что и в Греции существовало среднее помещичье хозяйство ("Squire" - Betrieb), в котором хозяин сам не принимает участия в работе. Когда однажды пифия назвала коринфян Χοινσκομετροί [отмериватели хлебных пайков] за то, что у них было большое количество рабов, то еще вопрос, имелось ли при этом в виду крупное производство (см. ниже в главе об Афинах). Во всяком случае, как раз в эпоху эллинского средневековья на первом плане стоит несвободная или полусвободная аренда, находившаяся в руках или прямо попавших в рабство несостоятельных должников, или же должников, отрабатывавших свой обеспеченный закладом долг (Einlösungspfandschuldnern). Задолженность, при которой обе стороны принадлежат к слоям землевладельцев, задолженность крестьянства у крупных владельцев земли, скота и денег, является типичной для всего раннего периода древней истории и так резко отличает тогдашние "социальные" конфликты от наших: надо представить себе наших юнкеров кредиторами, а крестьян - их должниками, и юнкеров притом живущими в городах, чтобы совсем перенестись в эти отношения. Залоговые камни на землях крестьян и обращенные в рабство несостоятельные должники на землях магнатов - два явления параллельные. Точно так же еще и в более позднее время бывало в Вавилоне, что отдельные капиталисты имели в своем распоряжении поражающее количество земельных участков в городе, причем представляется вероятным, что они владели ими не как собственностью, а в качестве залога в обеспечение денежного займа (in antichretischem Pfand) и сдавали их в аренду своим должникам. Земледельцы древней Аттики, платившие оброк в виде шестой части урожая (έκτημόριοι), находились на подобном же положении. Их оброк, равнявшийся шестой доле урожая, по существу не был ниже третьей доли, взимавшейся с египетских колонов, так как почва была там несравнимо плодороднее (об этом вопросе см. ниже в главе об Афинах). Знатные роды (die Geschlechter) эллинских городов, в особенности приморских городов, всегда владеют кораблями и нередко - как Солон - принимают непосредственное участие в торговле. Как главные владельцы хлеба, они ссужали им крестьян во все неурожайные года. Затем, к этому присоединилась и денежная сила.
Малое, если брать его абсолютно, значение торговли раннего периода не должно приводить к уменьшению относительного значения торговых барышей для среды, еще всецело пребывающей в стадии натурального хозяйства. Городская оседлость (аттические эвпатриды [62] носят название "άστοι") составляет также в экономическом смысле силу знати.
Рост денежного и земельного богатства, с одной стороны, задолженности крестьян - с другой, в городах, принимающих участие в морской торговле, приводят к кризису "родового государства" ("Geschlechterstaat"). "Народ" гомеровской эпохи, поскольку он призывался во время войны в качестве пехоты, находится под властью и в подчинении у сражающихся на колесницах знатных родов (Geschlechter) точно так же, как херуски, по утверждению Сегеста, у своих "principes" [63]. Но по мере увеличения значения войска гоплитов это уже не везде было возможно. Прежде всего закабаление за долги крестьян грозило уменьшить военную силу государства и его могущество. А развивавшееся с денежным хозяйство имущественное неравенство создавало parvenu [64], неимущих свободных, разорившиеся знатные роды и вызывало таким образом в жизни полиса чрезвычайно страстную борьбу противоположных друг другу интересов.
Повсюду - в соответствии с правилами образования земельной ренты - самая богатая почва, прежде всего земля в равнинах, в противоположность горным скатам, в результате задолженности и путем покупки попадает в руки знати. Только она могла кормить, кроме земледельца, еще владельца ренты. Поэтому такую землю приобретает знать на сбережения, оставшиеся от собственного хозяйства, точно так же, как у нас фидеикомиссы предпочитают хорошую землю. Поэтому аристократический полис (Adelspolis) не только с гораздо большим трудом проникал в горные области, но и в других местах равнины ("плоский Лакедемон", мессинская, эллидская, фессалийская, беотийская, аттическая равнина) являются местопребыванием знати, а άγροικοι селятся по скатам гор. Таким образом, крестьянская демократия и господство родовой знати (обычно это ясно в Афинах) разграничивались и территориально.
С другой стороны, в приморских портах вместе с развитием работающей для вывоза промышленности - например, гончарного промысла в Афинах - и мореплавания появляется все возрастающее в числе сословие людей, которые, находясь вне круга людей, сидящих на собственной земле и имеющих сельскохозяйственные интересы, готовы были служить политическим целям каждого, кто будет поддерживать их экономические интересы. Эти группы и деклассированные, попавшие в кабалу в качестве несостоятельных должников свободные составляют те элементы, на которые, на все вместе, если они находились в союзе друг с другом, или на один из них мог опереться государственный переворот, направленный против правления знати. С другой стороны, наряду со старинными землевладельческими родами возникает слой богатых людей, не принадлежащих знати, а вышедших из родов мелкой буржуазии. Что в древние времена до капиталистического развития было возможно приобрести богатство в качестве δημιουργός (демиурга), быть может, возможно заключить и из того известного компромисса партий, устроенного в Афинах в 581 г. до P. X., в силу которого в число архонтов [65] было допущено также двое "демиургов", которые, следовательно, должны были быть пентакосиомедимнами [66], следовательно, должны были иметь постоянный доход, по меньшей мере, 500 драхм (по тому времени высокий доход, а во времена Демосфена - нищенский). Не надо забывать, что к числу более древних демиургов принадлежали те семьи ремесленников-художников, которые наследственно владели секретом своего ремесла и первоначально (если судить по мифам) получали высокую плату за свои ценившиеся как редкость изделия и, несомненно, жили наподобие знати, большими семейными общинами (Familienkommunionen) и накапливали богатства. Лишь капитализм и рабский труд в связи с распадением древней большой семейной общины разрушили эту основу (см. ниже). Впрочем, надо принять в расчет еще и то, что к 581 г. до P. X. к политической партии "демиургов" причислялись, наверное, также и не принадлежащие ни к знати, ни к земледельческому классу купцы. [Демосфен-старший всю жизнь назывался "ножовщиком", хотя он на самом деле в изготовлении ножей понимал, вероятно, не более, чем владелец Бохуских акций в технике плавильного дела, и род его был уже в течение многих поколений состоятельным купеческим родом. Он был одним из владельцев эргастерия ножовщиков (рабов). См. ниже. ]
Господство города над страной (das Land) не могло больше держаться там, где внутри самого имущего класса создались резкие противоположности. Конечно, переворот произошел в разных местах очень различным образом и в очень различной мере. В первых крупных реформах в древней Элладе, однако, самым решительным образом преобладает стремление, прежде всего имея в виду чисто политические интересы - боевую готовность государства - прийти к какому-нибудь компромиссу с впавшими в задолженность крестьянами, как это было и в восточных "законодательствах". Радикализм крестьянства, явившийся последствием лишения политических прав, социального деклассирования и экономического угнетения способных нести службу гоплитов-землевладельцев, был для знати самой тяжелой политической опасностью. Законы Дракона и другие родственные им своды законов, так же, как и тирания, являются логическим выводом из этого, лишая полис его характера полуфеодального принудительно господствующего над страной бурга (als halbfeodaler Zwangburg des Landes), а знать - ее политических преимуществ: землевладельцы, поскольку они по своему экономическому положению способны носить оружие (οπλα παρεκόμενοι у Дракона), делаются гражданами, государственные повинности граждан распределяются сообразно с доходами с земельного владения (так было в Афинах). Город-государство в том смысле, в каком он существовал до тех пор, исчезает, земельное владение, как таковое, определяет политические права каждого: таким образом, город официально был подчинен стране. Как впоследствии Двенадцать таблиц в Риме, так и "своды законов" в Элладе носят аграрный отпечаток в смысле эмансипации не принадлежащего к знати землевладельца (nicht adeligen Grundbesitzes).
Мотивы и, большей частью, средства были аналогичны с теми, какие выступают уже в надписях шумерских царей и в древнейшем израильском законе. По своему экономическому положению способное носить оружие крестьянство и мелкая буржуазия (Kleinbürgerschaft), без которых теперь уже невозможно было обойтись на войне, потребовали (как мелкая буржуазия и крестьяне на Востоке) уничтожения остатков частного самоуправства ("права файды" [67], можно сказать), суда (Rechtsprechung), опирающегося всецело на традиции и предрассудки, и судебной клиентелы и замены их писаными законами и гражданским судом (bürgerliche Rechtspflege). Они потребовали уничтожения личного закабаления за долги, в особенности же тяжести денежных долгов с их последствием - лишением мелких землевладельцев их владения и выходом их из их класса - посредством уничтожения рабства за долги, ограничения размера процентов и ограничения скопления земли в одних руках.
Радикальные представители деклассированных требовали нового передела земли и прощения долгов; так как громадная часть земли в качестве залога попала в руки знати, то первое требование в сущности было только более резкой формой второго. [В Афинах только не обремененное долгами владение, "ουσία, ελευθερία" [68], имело значение ценза для вступления в соответствующий имущественный класс граждан.] Эйсимнеты старались найти компромисс. Рядом с фиксированием ставок штрафов, с устранением или смягчением задолженности идет стремление парализовать всякие попытки, направленные против существующего владения, и ослабить источники имущественного неравенства. Всего дальше навстречу нуждам крестьян пошла революционная мера Солона, сейсахтейя - прощение всех долгов (Pfandschulden), лежащих на земле и на личности должников. В связи с выкупом попавших за долги в рабство и проданных за пределы государства аттических граждан она находится в соответствии с политическим смыслом всей реформы: сохранением войска гоплитов, на которое отныне всецело опирается военное могущество государства.
Конечно, эта тенденция заметна не везде и не везде в одинаковой мере присутствует. Прежде всего тирания, хотя она и опирается прежде всего на лишенные прав (entrechtete) классы, тем не менее, представляет собой политическую узурпацию и действует как таковая с помощью самых разнообразных средств. Несомненно, в древней Элладе есть теократический оттенок: как впоследствии оракулы стоят на стороне персов, так и здесь - совершенно, как на Востоке - на стороне "тиранов" оказываются, если не древние аристократические жреческие роды, то всевозможные пророки. Сицилийская тирания в позднейшую эпоху своего существования сильно отличается по своему характеру от древнеэллинской. В эту эпоху она идет рука об руку с денежной аристократией, несомненно, в значительной своей части пришлой. Но и политические средства древнейших поколений сицилийских тиранов - включение целых городских общин и даже иноземных наемников в состав общины собственного полиса - носят восточный характер и были возможны в колониях, но не в самой древней Элладе.
Но в общем в своем существе нововведения как "законодателей", так и "тиранов", носят двойственный характер. С одной стороны, они представляют "городское хозяйство" ("Stadtwirtschaft") и его интересы в противовес монополизации политической власти древними знатными "родами" ("Geschlechter"), с другой стороны, они выступают против монополизации экономической власти старыми и новыми владельцами денег и людей. Союз с крестьянами, выдвинувший принцип, что "вся Аттика есть город", является политическим выражением этой двойственности. Обеспечение права и независимость права от традиционной и пристрастной юстиции патримонально-сакральных судов родов аристократии были созданы, кроме кодификации его, также - при Писистрате [69] - обеспечением чисто должностного разбирательства судебных дел по деревням (Писистрат сам ездил по деревням для производства суда, позже, по крайней мере, для мелких дел, встречавшем странствующих δικασται κατά δήμους [70]), что представляет собой также аналогию к законодательству Второзакония. Среди мероприятий в области экономической политики, принадлежащих тиранам Периандру, Феагену, Клисфену [71], Писистрату как и в законодательствах Залевка и Солона, мы находим целый ряд мер, свидетельствующих об этой же тенденции. Строгий надзор за "роскошью", доходящий нередко до очень далеко идущих запретов в этой области, направлен против возникновения различий в образе жизни, представляющих, отчасти с сословной, отчасти с мелкобуржуазной точки зрения, опасность для равенства граждан. Воспрещение приобретать рабов, изданное Периандром и в других государствах - в Фокиде [72] и Локриде оно было в силе еще в классическую эпоху - и сделанная Солоном попытка ограничить скопление земли в одних руках, имели в виду экономическим путем в корне пресечь неравенство владения. Но устранение задолженности и уничтожение сословных различий между владеющими землей гражданами (политическое "освобождение крестьян"), с одной стороны, и воспрещение крестьянам переселяться в город, с другой - явления соотносительные. Неоднократно делались попытки обеспечить крестьянство путем устанавливаемой государством связанности земли, например, в форме воспрещения продавать земли городу (τρος τό άστυ), что в то же время значило: знати. Частое воспрещение скупки и перекупки, посреднической торговли (Залевк) и вывоза хлеба относится к той же категории, как и соответствующие меры средневековой городской политики, не в меньшей степени также и преследование праздности и нищенства. Эти постоянно повторяющиеся типические мероприятия - и, возможно, еще целый ряд других, принадлежащих к той же связи, - имеют целью установить раз навсегда мелкобуржуазную норму "пропитания" ("Nahrungen").
Но в конце концов, по крайней мере в больших приморских городах, мероприятия законодателей так же, как и политика тиранов в результате по существу означали все- таки координацию интересов нового, опирающегося прежде всего на торговлю и на обладание деньгами, специфически городского богатства с интересами старых родов. Законодательство Солона, по-видимому (даже если доводы Б. Кейля и не считать абсолютно убедительными), уже положило в основу деления на классы денежную расценку доходов, следовательно, уже оставило почву крестьянского полиса гоплитов. И меркантилистское покровительство занимающимся промышленностью метекам, которым, в противоположность политике позднейшей демократии, был облегчен доступ к правам гражданства и тем самым дана была возможность приобретать землю в Аттике и тем сохранить их имущество для Афин, свидетельствует о том, что принимали во внимание интересы союза владеющих деньгами (и поэтому и людьми) классов. Допущение вывоза оливкового масла при воспрещении вывоза других продуктов земледелия соответствует античному аграрному (плантационному) меркантилизму. Покровительство крестьянам являлось, таким образом, лишь средством для достижения политической цели; та же черта выступает и в распоряжении Периандра, воспрещавшем крестьянам носить городское платье, чтобы отбить у них охоту пребывания в городе, и в упомянутом выше воспрещении селиться в городах. Задолжавшее, лишившееся имущества и вытесненное в город сельское население старались, как и в Риме, выпроводить за пределы страны. Аттические клерухии на Саламине с их принудительным наследственным владением и воспрещением аренды - такие постановления встречались и позже при основании колоний с политическими целями, но последнее не всегда - имели, наряду с непосредственно военными целями, также и эту цель: освободиться от избытка населения; несомненно, эту цель имели основанные тиранами колонии, которым внутри страны соответствуют государственные постройки с целью "занять безработных". Установление неподвижного уровня "пропитания" (Stabilisierung der Nahrungen) во избежание возникновения слоя социально деклассированных граждан, в связи с этим регламентация оборота, однако, без нанесения слишком чувствительного ущерба шансам на барыш, - вот типичный пароль той эпохи.
Поэтому "борьба сословий" не только создала такие относительно "чистые" типы, как Фессалия, Спарта, Афины, но приводила, конечно, и к всевозможным самым различным компромиссам и комбинациям, которые своим содержанием оказывали сильное влияние на социальные группировки (die sozialen Gemeinschaften) среди населения страны. К сожалению, немногое можно установить с полной достоверностью. Целью "демократического" движения было прежде всего: разрушить прочную связь "родов" ("Geschlechter"), которая опиралась на связанность земли в (широко понимаемой) домовой общине (Hauskommunion), и сломить их чрезмерное влияние в местных и личных союзах: в деревне и во фратрии. Деревня (κώμη, впоследствии: δήμος) в качестве хозяйственной общины (Wirtschaftsgemeinschaft), разумеется, всегда продолжала существовать. Но родовое государство (Geschlechterstaat) не признает за ней права на политическое существование, и занятые рода со своими земельными владениями стояли (как наши владельцы рыцарских поместий), несомненно, de facto вне деревенских союзов, образовывали нередко свои собственные (κώμαι) вместе со своими клиентами, закабаленными должниками или арендаторами. Но, с другой стороны, их земельное владение, так как очень часто оно доставалось им в качестве оставшегося за ними залога (als Pfandbestiz), в значительной своей части состояло и из разбросанной по разным деревням земли (Streubesitz). Отсюда программа крестьян: включить поместья в состав крестьянских общин ("Eingemeindung"), затруднить помещикам возможность иметь землю, разбросанную в нескольких деревнях. Фратрия, как самая низшая единица в организации войска, как военная община (Wehrgemeinde) с давних пор держит в своих руках в военном государстве допущение к правам гражданства и к владению землей, и она, в свою очередь, находится совершенно под властью знатных родов, хотя в ее состав (Вильбрандт тут совершенно прав) входят не они одни, но все носящие оружие граждане (alle Wehrhaften). Отсюда программа крестьян: демократизация фратрии или уничтожение только что названных ее прав.
Уступки в пользу гоплитов шли не везде одинаково далеко. В Элладе, например, вплоть до самого синойкизма 471 г. до P. X. (см. ниже), "полиса" вовсе не существовало. Знать плодородной "впалой Элиды" была занимавшейся исключительно разведением лошадей знатью членов совета (Ratsadel), сидела, как и в старые времена, по своим бургам и объединялась только вокруг олимпийского святилища и на почве весьма выгодного в экономическом отношении руководства олимпийскими играми. Сколько-нибудь значительной торговли не было там никогда. Вследствие этого долгое время сословия жили мирно. Совместно с войском гоплитов знать покорила Пизатиду. Как римские патриции плебсу, так элейская знать представила демам (δήμοι) [73] часть завоеванной земли: писаты оставались данниками элейского государства. Упоминаемое Аристотелем, направленное против скупки крестьянских участков воспрещение отдавать землю в заклад относилось уже к этому времени компромиссов. Δήμοι или κώμαι (деревни) оставались составными частями общественного союза. Здесь они, а не государство и не фратрия, предоставляют право владеть землей. С другой стороны, гоплиты до 471 г. до P. X., очевидно, без всякого протеста предоставляли военное командование господствующему классу, как и в старину. Здесь синойкизм не имел места (следствие слабости торговли), и по этой-то причине долгое время не возникали (или возникали лишь в слабой мере) тинические явления аристократического полиса: 1) задолженность крестьян, 2) скопление земельных владений в одних руках, 3) исчезновение демов из административного права, 4) новая знать (относительно синойкизма 471 г. см. ниже). Напротив, иначе дело обстояло в обоих соседних торговых городах: в Мегаре и Афинах. В Афинах [Более подробное рассмотрение вопросов, касающихся государственного устройства, конечно, здесь невозможно. Резкие разногласия между такими выдающимися учеными, как Вилавомиц и Э. Мейер, частые изменения взглядов этого последнего исследователя, работы Б. Кейля, Ф. Кауэра, Вильбрандта, во всяком случае, доказывают одно: что тут даже имеющий филологическую подготовку специалист, несмотря на новые открытия творений Аристотеля, нередко бродит в потемках, тем более мы.] и в Мегаре, как и в других приморских городах, кроме задолженности крестьян требовала разрешения еще другая важная в организационном отношении проблема: судьба массами возникавших вместе с развитием торговли новых родов. В Мегаре эти parvenus, огромные притязания которых возбуждают негодование Феогнида [74], разбогатели совершенно так же, как в свое время "древняя" знать, благодаря торговле (экспорту) шерстяными изделиями, приготовлявшимися из шерсти, которую давали стада знати (очевидно, в эргастериях знатных). В Афинах их возвышению способствовал также вывоз масла и гончарных изделий. В обоих городах они, добиваясь равноправия, действуют против знати по временам заодно с демосом сельских округов (в Мегаре против этого направлен предостерегающий голос Феогнида, и, быть может, по этой причине Феогнид и перешел на сторону олигархии). Но собственно "революционно" настроенными повсюду являются впавшие в задолженность крестьяне. И в Мегаре путем политической революции крестьянства была проведена ограниченная (и очень характерная) сейсахтейя: должникам были возвращены выплаченные ими кредиторам проценты. Произошла ли при этом и в Мегаре "деградация" знатных до положения простых свободных с помощью принудительного зачисления их в "демы", нам неизвестно; впрочем, уничтожение мегарской торговли афинянами воспрепятствовало дальнейшему развитию настоящей демократии.
В Афинах это развитие совершалось лишь толчками, сперва на основе образования новых родов. Обозначал ли вопрос об участии в родовом культе Ζεύς έρκείος и ʼΑπόλλων πατρώος [75], который предлагали вступавшим в должность архонтам (при этом требовалось указать место: это квалификационное требование соответствует до некоторой степени нашему средневековому "Хантгемалу" [76]), после клисфеновской реформы нечто большее, чем требование для американского президента быть рожденным в Америке, остается открытым. Введенная Клисфеном наследственная приписка всех знатных и всех новых граждан к определенному дему должна была способствовать также устранению значения как раз этого вопроса; Клисфен делает всех афинян "знатными", говорится поэтому о нем: именно теперь у всякого была своя "родная община". Но для эпохи, предшествовавшей Клисфену, этот вопрос является свидетельством того, что перемены в государственном устройстве с тех пор, как заседавшие в совете знатные роды, переселившись путем синойкизма из своих бургов в город (Декелия, например, была таким родовым бургом), стали выбирать из своей среды архонтов, и вплоть до реформы Клисфена совершались в рамках родового строя.
Так называемые "солоновы" классы, несомненно, старше Солона: они служили для распределения натуральных повинностей граждан, взносов и военных тягостей, как в раннюю эпоху Рима. Когда Дракон предоставил активные права гражданства всем экономически способным носить оружие, а Солон также стоящим ниже имеющих ценз зевгитов [77], и при этом и доступ к должностям поставил в зависимость лишь от того же сословного ценза, то граждане, не принадлежащие к старинной городской знати (άστοι) эвпатридов, для того, например, чтобы иметь возможность сделаться архонтами, непременно должны были искусственно организоваться в новые роды (gentes minores), без чего был бы совершенно немыслим последовавший вскоре после Солона полуреволюционный компромиссный архонтат двух демиургов (ввиду упомянутого выше требования участия в культе Зевса как защитника домашнего очага). Но принадлежность к родам означала при всех условиях, как они складывались до Клисфена, также и земельную оседлость в качестве должностного ценза, так как без земельного владения вообще "род" немыслим. Но в противоположность Элиде мы еще не находим здесь "демов" в качестве самой мелкой единицы государственного союза. Поэтому в Афинах находившаяся в руках аристократии фратрия, а не дем, как в Элиде, заведует имеющим такое большое практическое значение составлением списков граждан. Еще не существует "деревни": "навкрарии" [78] означают не составлявшиеся из общин единицы, но распределение повинностей на местной основе. Экспортная политика, покровительствующая вывозу масла и гончарных изделий, и благоприятная для торговли реформа валюты показывают, вместе с воспрещением вывоза хлеба, достаточно ясно, что реформа Солона отнюдь не была чем-то первоначальным: крестьянской политикой.
Преобладание старинной знати во фратриях осталось, таким образом, в силе и после Солона. Поэтому опять началась задолженность, борьба земли, не приносящей ренты, с землей, приносящей ренту (если так можно выразиться) в виде противоположности интересов педиэи (знати и новых владельцев земельной ренты), с одной стороны, и крестьян - с другой, берегового населения, с одной стороны, и аграриев внутри страны - с другой. Политика Писистрата ниспровергла древние роды и опиралась на крестьян. Мероприятия, направленные ею против знати (за исключением конфискаций), в подробностях неизвестны (построения Кауэра стоят здесь не совсем на твердой почве). Политика Клисфена, наконец, стремилась связать массовое включение в состав гражданской общины состоятельных новых граждан (метеков, даже вольноотпущенников) в интересах политического могущества государства с уничтожением родового деления государства. Необходимо было включить знать в состав сельских общин, с одной стороны, и сделать возможным для не принадлежащих к знати граждан иметь влияние во фратриях - с другой. Для этой цели было предпринято совершенно новое, намеренно разрушающее целостность родовых союзов, чисто местное деление государства. У каждого, также и у горожанина, есть теперь свой местный "демос", к которому он в государственно-правовом смысле принадлежит навсегда и из рода в род.
Опирающееся, как на свою основу, на эти "демы" государство, с народными судами и с остракизмом [79], называлось тогда "демократией". Демократия еще не была ни в каком смысле равнозначна с "народным суверенитетом". Правда ареопаг [80], эта самопополнявшаяся коллегия представителей от родов, первоначально (по Аристотелю) назначавший должностных лиц, а впоследствии, наоборот, пополнявшихся из их среды, был вытеснен из своего прежнего положения учреждения, контролирующего должностных лиц, в частности их отчетность, частью еще до Клисфена: учреждение выборного βουλή пританов [81] относится еще ко времени господства знати. Эволюция в положении ареопага вроде той, через какую прошел римский сенат, которому он соответствовал, была уже этим затруднена. Однако ареопаг все-таки продолжал существовать как кассационная инстанция для противозаконных (в особенности же противоречивших божескому праву) постановлений экклесии [82] и пал жертвой лишь законодательства Эфиальта и Перикла [83].
Такое положение вещей уже вполне соответствовало понятию радикальной "демократии". Аттическая "демократия" тем-то и стоит ближе к суверенитету Американских Соединенных Штатов, чем к суверенитету английского парламента, что в Афинах изменение в праве связано с известными формальностями, и каждый гражданин может подать кассационную жалобу (при существовании народного суда) на противозаконное постановление народа. Однако, суверенитет аттической экклесии все-таки стоит по существу выше суверенитета комиций [84] в римском государственном праве, согласно которому не только нарушение божеского права лишало силы народное постановление, но является противозаконным и внесение нормы, не имеющей значения общего правила, следовательно, распоряжения, относящегося лишь к отдельным лицам (этот пункт в законах Двенадцати таблиц направлен, очевидно, против рецепции эллинского остракизма).
"Суверенитет" эллинского полиса обнаруживается также и в том, как полис распоряжается имуществом своих граждан. Против взгляда фон Виламовица, который видит в этом симптом "юности" частной собственности в Элладе, можно указать на то, что предоставленное полису свободное распоряжение хотя бы, например, земельной собственностью граждан, является, правда, само собой понятным и гомеровскому времени (см. выше), но что в историческую эпоху оно не подвергается ограничению, а скорее, может быть, усиливается, вплоть до эллинистического периода (ср. долговой документ из Аркесины, см. ниже в главе об эллинизме). В конечном счете объясняется оно военным характером полиса, который представляет собой военный лагерь, и народного собрания, которое представляет собой собрание войска. Это имеет, конечно, так же мало общего с какими бы то ни было отзвуками первобытного коммунизма, как хотя бы прусский проект относительно поляков.
"Демократия" в смысле аттического государственного порядка, опиравшегося на демы, распространилась из Афин (и под политическим влиянием Афин) на большинство приморских городов, говоривших по-ионийски, и на некоторые, говорившие на дорийском языке (Родос).
Переплетаясь с сословными различиями "знати" и "простых свободных", имущественные противоположности между "олигархией" и "демосом" проходят через всю "классическую" эллинскую историю: перемена во внутренней политике заключает в себе и перемену во внешней политике, и наоборот. Конечно, здесь речь идет не о противоположности интересов "рабочего пролетариата" в нашем смысле и каких бы то ни было крупных промышленников - "работодателей". Это противоположности размеров имущества (независимо от экономической структуры имущества), отношений кредитора и должника, с одной стороны, и образа жизни ("рыцарского" или же не рыцарского, в древнем смысле слова, конечно) - с другой. Что касается в частности этого последнего пункта, то имущество древних родов заключалось в земельной ренте, накопленное (как неоднократно указывалось) с помощью торговли (конечно, это надо понимать ä potiori: не каждый знатный род занимался торговлей или принимал в ней участие; древнейшим источником знатности было, несомненно, достоинство областного князя; но те, кто достигал благосостояния, достигали его повсюду одним путем: благодаря владению собственными кораблями, участию во владении ими, комменде и пр.). [Прототипом этого экономического процесса в малых размерах служит в большом виде так называемая "Лелантская война": велась она патрициатом крупных торговых городов и на море. Но целью и ценой победы была плодородная, приносящая ренту Лелантская равнина.]
Но, невзирая на это, древние роды, естественно, старались воспрепятствовать вторжению новых родов в их среду также и путем дискредитирования денежной наживы. В позднейшее время даже в приморских городах только εμπορία [85] и связанное с ней занятие крупной морской торговлей считались достойными порядочного человека. Понятия, господствовавшие в кругу настоящей земельной аристократии, официально совершенно отвергали всякий "заработок" в собственном смысле и безусловно, само собой разумеется, личное участие в купле и продаже с целями наживы и даже личный труд. В Спарте - в результате военной организации - не только ремесленник и торговец (мелочной, как и оптовый) лишены права занимать должности и не обладают полными гражданскими правами - ведь они периэки - но спартиату прямо воспрещено собственным трудом добывать заработок, как занятие, не соответствующее его сословию - как нашим офицерам. Но с другой стороны - и это представляет резкий контраст как раз афинской демократии - здесь не является невозможностью принятие несвободнорожденных, даже детей илотов, в сословие граждан и даже полноправных граждан, так как, соответственно чисто военному характеру государства, военное воспитание составляет основу сословной обособленности "спартиатов", а не "кровь". В Фивах, где долгое время было в ходу сражение на колесницах, должник как таковой (так как он или отдавал самого себя в залог, или продавал свое имущество за долг с правом выкупа) считался, как в древнейшую пору, лишенным своего сословного положения и должен был в течение 10 лет воздерживаться от появления в народном собрании, άγορά [86], чтобы получить право быть выбранным на какую-нибудь должность. Правда, в Афинах, наоборот, все должности (за внушающим некоторые сомнения исключением протостратега [87]) замещались по жребию, и демос был избавлен от налогов благодаря литургиям имущих классов; однако разница между джентльменом - владельцем ренты - и человеком, живущим своим трудом, продолжает существовать, несмотря на "демократию", в общественной оценке, и ясно выступает, например, в речи Демосфена за венок, хотя она и была обращена к представителям демоса.
Тот факт, что военное сословие владельцев рент в полисе гоплитов (Hoplitenpolis) не являлось сословием вельмож, но по своему имущественному положению и согласно обычаю как раз в эпоху развития своего самосознания принуждено было жить просто и "буржуазно", имел решающее значение для развития характерных черт эллинской культуры - в частности также и эллинского искусства. Национальные состязания, гимнасии с их проникшей из Спарты и имевшей такие большие последствия санкцией наготы, - ничего подобного никогда не могло бы возникнуть при дворах этрусских или римских, или восточных "вельмож": это не соответствовало бы их "достоинству" (этрусские атлеты, например, по мнению специалистов, уже по своему внешнему облику, профессиональные атлеты, которые, как в Риме позднейшего времени, выступали за деньги перед господами как перед зрителями).
Ход развития, ведший прежде всего к партикуляризму аристократического полиса (Adelspolis), затем к государству гоплитов и далее - в наиболее богатых городах - к радикальной демократии, определил в Элладе (как и в Риме) и специфически "светский" характер культурного развития в противоположность теократии Востока. Главная причина этого различия лежит, во всяком случае, не в различии экономического могущества храмов. Ибо и в Элладе они были иногда крупными землевладельцами; крупнейшие владения принадлежали Дельфам после "священной войны", давшей храму область Кирры и Крисы [88], которую с тех пор стали сдавать колонам. И сокровища, принадлежавшие храмам в Греции, исполняли то же назначение, что и на Востоке. У храмов были свои эргастерии, как в Египте, и они давали взаймы. С другой стороны, они служили депозитными кассами (быть может, выкуп рабов на свободу богом храма объясняется также тем, что боги служили сберегательной кассой для рабов, потому что только у них пекулий раба был в безопасности от везде угрожавших ему на законном основании посягательств со стороны господина; конечно, гарантия свободы освобожденного раба со стороны бога тут также играет ту роль, какую она играла первоначально). Они были прежде всего в классической период (позднее, в эпоху эллинизма было иначе) единственными настоящими кредиторами государства и местами для сбережения государственного военного фонда: сокровищница богини Афины так же, как и сокровищницы Дельф и Олимпии [89] (значение которых для пелопонесцев оценивает Перикл у Фукидида), играли эту роль (олимпийская еще в очень позднее время).
Сравнительная слабость теократического начала не может быть объяснена также и этническими различиями в смысле меньшей доступности суеверию: в этом отношении эллины, и тем более римляне, нисколько не уступают по крайней мере древнейшему Востоку (до всеобщей политической нивелировки и теократизации), и всегда безусловно необходимо было считаться с этим в политике. Совершенно иная роль, которую религия играла на Западе, объясняется отсутствием сплоченного, строго расчлененного и организованного в качестве единого целого жреческого сословия со всеми его последствиями (отсутствие всякой специфически духовной образовательной подготовки и, в связи с этим, и религиозного воспитания мирян, отсутствие всеобщей специфически духовной (priesterlichen) аскетической или установленной ритуалом регламентации жизни, - даже - сравнительно! - незначительных ее задатков, и поэтому отсутствие сектантской аскезы в целях "чистоты" для мирян в духе иудейской регламентации жизни).
Жреческие должности нередко, впрочем, даже в историческое время были еще наследственными в определенных знатных родах (как, например, жрецы Диониса в Дельфах, но не жрецы Аполлона), а в древнейшее время, по-видимому, существовала жреческая знать. Но еще задолго до победы "полиса гоплитов" и тем более после нее это перестало быть общим правилом: наряду с (редко практикующимся) народным избранием чаще всего встречается замещение жреческих должностей по жребию (из квалифицированных кандидатов) и в особенности продажа должностей. Совмещение должности жреца с другими занятиями большей частью допускается. Должности были пожизненными, но позднее замещались лишь на один год. Нередко замещение должности жреца имело смысл практической сделки (оно было затруднительно в случае, если оливковые плантации храма были сожжены). Не существует никакого единства сословия, как такового, никакой почвы для образования "церкви" и никакого жреческого сословного сознания. Сильная конкуренция божеств отдельных местностей (der Partikulargottheiten) сама по себе (как показывают средние века) еще этого не объясняет. На самом деле это является последствием политического подчинения жрецов военному могуществу занятых интересами чисто светской политики аристократических родов, а позднее граждан полиса. Дельфами владеет не дельфийский жреческий род, а полис. Поводом к "священной войне" является во всяком случае попытка этого владеющего храмом полиса сделать из него доходную статью, обложив паломников налогом. С тех пор храм находится под весьма ощутимым контролем амфиктионий, многих (первоначально) деревенских общин (έθνη), при все растущем влиянии все более и более вмешивающихся в его дела полисов.
В теократических течениях, как и в мистико-экстатических, в Элладе, как известно, не было недостатка и в позднейшую эпоху. Еще персидские войны [90] можно рассматривать - как это сделал так остроумно Э. Мейер - как решительную борьбу между этими течениями (к которым персы, несомненно, примкнули бы здесь, как и везде) и "светскостью" ("Weltlichkeit") эллинской культуры. Все тираны и кандидаты на тиранию находятся в тесных отношениях с храмами или пророками (особенно известный пример - связи Алкмеонидов [91] с Дельфами). Но могущества жрецов было недостаточно, чтобы дать узурпаторам санкцию законности, как на Востоке, и об это разбилась тирания.
Это бессилие жреческого сословия было наследием (обходившейся в эпосе так непочтительно с богами) гомеровской эпохи: военные роды эпохи военной монархии, которые на Востоке в конце концов повсюду подчинились вступившим в союз царской бюрократии и теократии, здесь одержали верх над царями и жрецами. И победа гоплитов, в состав которых входили бюргеры и крестьяне, еще более враждебно относившиеся к власти жрецов, и прежде всего к опиравшемуся на религию традиционному судопроизводству, там, где жрецам пришлось оказаться на службе у знати, окончательно закрепила поражение всяких теократических течений (между тем, как на Востоке, наоборот, теократия имела на своей стороне как раз массу "маленьких людей", потому что они видели в ней все же некоторый оплот против крайних проявлений произвола царей и собственников крупных частных владений).
С историко-юридической точки зрения владения храмов, вероятно, имели то значение, что, по-видимому, от них повел свое начало институт наследственной аренды в своей античной форме (позднейший "эмфитевсис"). Городские и сельские земли в древнейшую пору едва ли могли сдаваться в наследственную аренду: они нужны были для раздачи клеросов приросту населения или для общего пользования. Ни того, ни другого назначения не имела земля, принадлежавшая храму. Только в Элиде часть покоренной Писатиды была, по-видимому, роздана в наследственную аренду. Так как уже для Египта эпохи фараонов существует возможность (но, конечно, не полная достоверность), что там храмовые крестьяне были отчасти наследственными арендаторами (см. выше), то, конечно, не случайность, что в Элладе, где первое известие о наследственной аренде (в одной надписи в Олимпии) относится к V в. до P. X., храмы в таких широких размерах сдавали землю в наследственную аренду. Наряду с ними в классическую эпоху стоит альменда (общинные земли) городских общин. Напротив, частные владельцы никогда не сдают землю в наследственную аренду (единственный случай, на который ссылаются, не только не достоверен, но и совершенно неправдоподобен).
Институт этот применяется в двояком экономическом смысле (как впервые выяснил Миттейс): 1) как сдача в аренду пустыря с обязательством обработать соответствующую его площадь (именно: засадить масличными деревьями или виноградными лозами) за счет наследственного арендатора: в данном случае наследственная аренда есть просто превращение часто встречающейся на Востоке и в Элладе (см. ниже) долгосрочной аренды в вечную, с той оговоркой, что невыполнение взятого на себя съемщиком обязательства обработать взятую пустошь влечет за собой отнятие у него арендованной им земли, тогда как вообще земля возвращается в руки владельца только в случае смерти арендатора без наследников (мы видели, как еще более примитивно трактовало сдачу земли в аренду с целью амелиорации древне-вавилонское право); 2) наследственная аренда выступает иногда как "покупка ренты" (так справедливо называет этот случай Миттейс по аналогии с соответствующим германским явлением), когда обработанная земля, купленная храмом (или для него), возвращается продавцу под условием уплаты чинша. Для храма это - верное помещение капитала, а для того, кто предлагает ему участок за ренту, это означает приобретение производственного капитала и сверх того, правовое обеспечение, которое, таким образом, приобретала его земля в качестве земли, принадлежащей храму. Вопрос об отчуждаемости определяется контрактом; иногда она не допускается. Тот факт, что в одном (очень позднем) контракте из Физбы отчуждение допускается производить лишь в пользу граждан данной общины, соответствует древним эллинским принципам.

---

[1] Полба — виды пшеницы с ломким колосом (при созревании распадается на колоски с члениками стержня) и не вымолачиваемым из пленок зерном, из которого производятся крупа и мука.
[2] Эвбея — большой, вытянутый в длину остров в Эгейском море, близ побережья Балканского полуострова, от которого отделяется узким (иногда всего лишь до 12 м ширины) проливом Эврип. Важнейшие города Эвбеи (часто враждовавшие между собой) Халкида и Эретрия в VII в. до н. э. были крупными торговыми центрами, основавшими колонии в Сицилии, Италии и Халкидике. В эллинистические времена Халкида превратилась в сильную крепость.
Фессалия — область на северо–востоке Греции, плодородная равнина, окруженная со всех сторон горами; в древности через нее проходили пути проникавших в Грецию различных племен, отсюда частое упоминание Фессалии в легендах и мифах.
[3] Тегея — город на юго–востоке Аркадии, лежал на пересечении важнейших торговых путей. После продолжительных войн со Спартой стал членом Пелопоннесского союза (550—371 до н. э.), позже членом Аркадского, а потом и Ахейского союза.
Мантинея — главный город Восточной Аркадии. В 223 г. до н. э. македонский царь Антигон разрушил Мантинею, население было обращено в рабов, а город переименовали в Антигонею.
Катавотры. — имеются в виду оросительные сооружения (сущ. от глагола κατανοτίζω (греч.) орошать), по поводу которых между двумя вышеупомянутыми городами периодически возникали трения.
[4] Гортина (греч. Gortyn) — город на острове Крит, приблизительно в центре равнины Мезара. Широко известно городское право Гортины; большая правовая кодификация объединила в 12 столбцах предписания по правам личности, семейному, наследственному, имущественному и долговому праву.
[5] Γένος — род, семейство; поколение; племя, народ (греч.).
[6] Αγχιστεύς — ближайший родственник (греч.).
[7] …свевы Ариовиста… — Свевы (лат. suebi, suevi) — большая группа западно–германских народов, племена которых с I в. до н. э. распространились от Северной и Южной Германии до Центрального Дуная. Часть свевов под началом Ариовиста (германский король, приглашенный одной из партий галльской знати в качестве своего рода «наемного лидера» и приобретший в дальнейшем самостоятельное значение) в 70–х годах I в. до н. э. устремились в Галлию. В 59 г. до н. э. Цезарь способствовал признанию сенатом Ариовиста «другом римского народа», однако в 58 г. до н. э. изгнал его из Галлии, так как он мешал его планам дальнейшего завоевания страны.
[8] Κώμη — деревня, село, квартал в городе; сельский округ, относящийся к городу; сельская община (в некотором смысле соответствует римскому Pagusʼy (греч.).
[9] Δήμος — народ, толпа, чернь; свободный народ, народное правление, народное собрание; земля, область, страна; в Аттике — дем, округ или участок (было 174 дема).
[10] …так называемого «переселения дорийцев»… — распространенное название последней фазы переселения народов, которое начиная с XIV в. до н. э. охватило бассейн Средиземного моря, достигло Центральной Европы и Передней Азии. Следует ли говорить о постепенном проникновении дорийских племен или о вооруженном захвате этих территорий, однозначного ответа нет. Неясен также вопрос о непосредственном пути вторжения. К 900 г. до н. э. Пелопонесс, остров Крит, южные острова Эгейского моря и юг Малой Азии были заселены дорийцами.
[11] Родос (греч. Rhodos — остров роз) — большой плодородный остров у юго–западного побережья Малой Азии, с XIV в. до н. э. занятый ахейцами. Они были ок. 1000 г. до н. э. вытеснены дорийцами, поделившими территорию острова между тремя городами — Л индом, Ялисом и Камиром, которые вместе с Галикарнасом, Книдом и Косом составили так называемый дорийский Гексаполис (Союз шести городов).
[12] Амфиктиония, или амфиктионов союз (греч. amphiktiones — живущий в другом полушарии) — название союза греческих племен, живших по соседству со святилищем общего высшего божества и объединявшихся для его защиты. Спорные вопросы, возникавшие между членами союза, улаживались третейским судом. Наиболее известными амфиктиониями были Дельфийский и Делосский союзы.
[13] Suusheres — sui (suus) — свои, свои; heres (heredes) — наследник, преемник, отпрыск (греч.).
[14] Петиторный иск — в Древнем Риме название формы иска, дававшего защиту невладеющему собственнику против владеющего несобственника.
[15] Контравиндикация — сост.: contra — против (лат.) и vindicatio — защита, охрана (лат.) от vindico — заявляю претензию, требую. Виндикация (виндикационный иск) — юр. в гражданском праве способ защиты права собственности, с помощью которого собственник может истребовать свое имущество из чужого незаконного владения. Эта форма иска сложилась в римском праве. Собственник может виндицировать свое имущество от недобросовестного, а если имущество приобретено безвозмездно, то и от добросовестного приобретателя независимо от того, каким путем оно выбыло из владения собственника. От добросовестного приобретателя, который возмездно приобрел имущество, оно может быть востребовано лишь в случае, если было утеряно собственником или лицом, которому сам собственник передал это имущество во владение (например, во временное пользование), похищено у того или другого либо выбыло из владения иным путем помимо их воли. Контравиндикация — встречный иск о признании лица собственником какой–либо вещи, находящейся во владении несобственника и о возвращении ее подателю встречного иска.
[16] Интердикт (лат. interdictum — запрещение) — в римском праве — приказ претора, предписывающий или запрещающий какое–либо действие одной из спорящих сторон; решение в пользу истца, когда претор решал, что процесс не должен быть обжалован.
[17] Ассигнация (лат. assigno atum, are — назначать, отводить, выделять, наделять; поручать, передавать; приписывать, относить) — отведение, распределение земель.
[18] Usucapio — приобретение в собственность; приобретать в собственность на основании давности и при наличии определенных условий (лат.).
[19] Τέμενος — участок земли, посвященный богу, священная или храмовая земля, священная роща, святыня — вообще; также: царский надел или участок (греч.).
[20] Клерос (греч. κλήρος — надел, жребий) — в ранних греческих полисах и особенно в колониях земля между гражданами распределялась по жребию, причем эта процедура повторялась периодически, чтобы никто не оказался обделенным. С установлением частной собственности на смену жеребьевке пришла система передачи земельных участков по наследству, однако само понятие «клера» сохранилось, в частности, в связи с созданием военных поселений (клерухий).
[21] Эвмей — в «Одиссее» Гомера верный свинопас Одиссея, помогавший ему в борьбе против женихов.
[22] Теофраст (Феофраст) из Эреса (Лесбос) (372—288 до н. э.) — греческий философ, ученик и друг Аристотеля, после его смерти возглавивший перипатетическую школу. Им написаны работы по философии, риторике, поэтике, страноведению, музыке, искусствоведению и религии.
[23] Микены — крепость и город в северной части Арголиды (Пелопоннес); во 2–й половине 2 тысячелетия до н. э. один из центров культуры, получившей название микенской; примерно в XII в. до н. э. разрушены во время дорийского переселения.
Тиринф — город с мощной крепостью в Арголиде (Пелопоннес), южнее Микен. Построен во 2–й половине 2 тысячелетия до н. э. Первые постройки относятся к 3 тысячелетию до н. э., последние — к XIII в. до н. э.
[24] …мы совершенно в такой же мере находим у военной придворной знати в Ассирии и Персии, у гетеров македонских царей, у галльских solduriʼeв и у de genʼов и антрустионов германских королей… — приближенные высших правителей, составлявшие их свиты. Упоминаемых здесь Вебером гетеров не следует путать с гетерами. Hetaeria (греч.; лат. sodalitas) — содружество, товарищество, общество, объединение. Hetaericos (греч. Hetaeria) — принадлежащий к братству, товарищеский; ala hetaerice — земляческий фланг македонян.
Soldurius (i) — (кельт, лат. devotus) — преданный человек, связанный клятвой дружинник (у галльских предволителей).
Degen — (лат. de–gener, eris adj. [genus]) — низкий, низменный, неблагородный.
Антрустионы — у франков вассалы, составлявшие свиту короля (при Меровингах).
[25] Феаки (греч. Φαίακες) — в греческой мифологии обитатели сказочного острова Схерия. Отличаясь гостеприимством и исключительным мастерством в кораблевождении, феаки считают свои долгом отправлять на родину мореходов, попавшим к ним в результате кораблекрушения. Одиссей, заброшенный на остров бурей, встречает там радушный прием (Одиссея, VII, 139—328) и получает дорогие подарки (XIII, 4—15). Именно на этот эпизод ссылается здесь М. Вебер.
[26] Терсит (Ферсит) (θερσίτης) — в греческой мифологии незнатный воин, участвующий в Троянской войне на стороне ахейцев, враг Ахилла и Одиссея. На собрании войска под Троей Терсит набрасывается с оскорблениями на Агамемнона, обвиняя его в том, что он несправедливо захватывает бо́льшую часть добычи. За это Одиссей жестоко избивает Терсита (Илиада, II, 212—270). В выступлении Терсита отразилась попытка простых воинов защитить свои права от посягательств знати.
[27] Силъфий (гладыш, лазерпиций) (греч. Σιλςκυν, лат. laserpitium) — смолистое растение семейства зонтичных, сок корня которого употреблялся как лекарство и как приправа, а также в ремеслах. Торговлю высушенным сильфием монополизировали цари Кирены, поскольку в других местах он не производился.
[28] ..Агамемнон предлагает Ахиллу в ленное владение несколько «городов»… — имеется в виду эпизод из «Илиады» (кн. IX), когда Ахилл, после того как Агамемнон отнял у него Брисеиду, полученную в качестве почетной добычи, отказывается продолжать войну, что приводит к тяжелым последствиям для ахейского войска. Агамемнон вынужден обещать Ахиллу вернуть Брисеиду, отдать в жены одну из дочерей и много богатых городов в приданное.
[29] Παλήτης — продавец; полеты в Афинах, т. е. должностные лица (10 человек — по одному от каждой филы), заведовавшие отдачей на откуп государственных доходов (греч.).
[30] Эфоры (греч. наблюдатели) — пять высших должностных лиц, избиравшихся сроком на один год всеми полноправными спартанцами. Представляли консервативную силу этого полиса. С середины VI в. до н. э. обладали широкими полномочиями в управлении, надзоре и судопроизводстве. Один из эфоров — эфор–эпоним — давал имя году.
[31] Микенская культура — культура материковой Греции и островов Эгейского моря (эгейская культура) в эпоху развитого бронзового века (вторая половина II тысячелетия до н. э.), называемая также культурой позднеэлладского периода. Название происходит от ее центра — города Микены, располагавшегося в северной части Арголиды (Пелопонесс). Наряду с городами, характеризовавшимися высоким уровнем ремесленного производства и роскошными строениями (Микены, Тиринф, Пилос), существовали небольшие поселения, которые не пострадали во время дорийского переселения примерно в XII в. до н. э. и подчинились пришельцам. Города же были разрушены.
[32] Меровинги (Merovingi) — первая королевская династия во Франкском государстве. Названа по имени полулегендарного основателя рода — короля Меровеха (Меровея) (448—457), господствовали с 481 по 751 гг. Главный представитель — Хлодвиг. Меровинги ослабили свое могущество междуусобицами и должны были уступить власть майордомам из рода Каролингов. Последний из Меровингов Хильдерих III в 751 г. был лишен трона Пипином Коротким.
[33] Диадохи (греч. последователи) — полководцы Александра Македонского, которые после его смерти разделили между собой завоеванные территории, благодаря чему возникли новые государственные образования.
Хлодвиг I (Chlodwig) (465/466—511) — король салических франков (с 481 г.) из династии Меровингов. Вебер имеет в виду известный рассказ из хроник Григория Турского. После взятия города Суассон при дележе добычи, захваченной в одной из церквей, король Хлодвиг I попросил отдать ему ценную чашу удивительной величины и красоты, чтобы вернуть ее церкви. Но среди воинов были живы еще воспоминания о временах, когда король стоял лишь немного выше своих дружинников и был обязан делить с ними добычу по жребию. Поэтому один из воинов разрубил секирой чашу со словами: «Ничего из этого не получишь, кроме того, что полагается тебе по жребию». Король смолчал, но через год на сборе войска при осмотре оружия заявил, что оружие этого воина содержится в беспорядке, вырвал у него секиру, бросил на землю и разрубил ему голову, сказав: «Так ты поступил с чашею в Суассоне». Остальным же приказал расходиться по домам, «внушив тем большой к себе страх».
[34] Тацит — Публий Корнелий Тацит (Publius Cornelius Tacitus) (ок. 58 — ок. 117) — знаменитый римский историк и политический деятель (был консулом в 97 г.). Главные его труды посвящены истории Рима, Римской империи («Анналы» и «История» в 14 книгах, из которых до нас дошли 1—4 и начало 5–й) и истории древних германцев. Его труд «Нравы германцев» («De origine, situ, moribus ас populisGermaniae») является ценным источником для изучения религии, общественного устройства и быта германских племен его времени. Произведения Тацита пронизаны морализаторством и пессимизмом.
[35] …как царь Лаэрт, удаляется навсегда в деревню… — имеется в виду Лаэрт (Λαέρτης) — отец Одиссея, который после отплытия сына жил с небольшим числом рабов в своем поместье, ухаживая за садом и оплакивая пропавшего без вести Одиссея (Одиссея, XI, 187—196; XV, 516—525).
[36] «Comment» — свод разборов рыцарских раздоров. От commentarius (i) [commentor] — записная книжка, заметки, записки; юр. протокол; комментарий, толкование (лат.).
[37] Messieurs les Anglais, tirez les premiers — «Господа англичане, стреляйте первыми» (франц.)
[38] …гвельфов и гибеллинов… — Гвельфы (от рода Вельфов) и гибеллины (от названия замка Штауфенов Вейблинген) — политические направления в Италии XII–XV вв., возникшие в связи с борьбой за господство в Италии между «Священной Римской империей» и папством. Гвельфы, поддерживавшие пап (папа был номинальным главой партии), в основном выражали интересы пополанов, а гибеллины, сторонники императора, — интересы нобилей. Однако в ходе борьбы ориентация нередко менялась: пополаны переходили в лагерь гибеллинов, нобили — гвельфов. С XIV в. во Флоренции и ряде других городов гвельфы разделились на черных («партия» нобилей) и белых («партия» богатых горожан). Вражда между гвельфами и гибеллинами продолжалась с XII по XIV вв. и сопровождалась ожесточенными гражданскими войнами в Италии.
[39] Лелантская война (VIII — сер. VII вв. до н. э.) — длительная война за плодородную Лелантскую равнину между городами Халкидой и Эретрией (остров Эвбея). Поддержка воюющих городов разными группировками греческих городов придала борьбе общегреческий характер. На стороне Халкиды выступили Самос, Коринф, Фессалия и Фракия, на стороне Эретрии — Милет и Мегары. Война завершилась победой Халкиды.
[40] Синьория (итал. signoria, букв. — господство, власть) — форма политического устройства ряда городов–государств в Северной и Центральной Италии второй половины XIII — сер. XVI вв., характеризовавшаяся сосредоточением всей полноты гражданской и военной власти в руках единоличного правителя — синьора (тирана). Переход от выборного коллегиального управления коммуны к синьории происходил в условиях ожесточенной борьбы между пополанами и феодалами, когда ни одна сторона не могла одержать полной победы. В результате устанавливалась диктатура, отражавшая интересы либо верхушки пополанов и феодалов, либо только феодалов. Переход всей полноты власти закреплялся пожалованием синьору папой или императором титула викария. Синьорией называли также орган городского самоуправления в итальянских городах–коммунах XII–XIV вв. (коллегия приоров) и управление в Венеции при доже.
[41] Брасид (? —422 до н. э.) — спартанский полководец, в 424 г. до н. э. руководил вторжением в северные области Эгеиды, захватил Амфиполь и золотые рудники в Пангее, способствовал отделению от Афин нескольких союзных с ними городов во Фракии. В 422 г. до н. э. одержал при Амфиполе победу над афинским войском. В этом сражении Брасид был убит.
[42] Мессения (Messenia) — плодородная область Древней Греции в западной части Пелопонесса, на востоке граничила с Лаконией. В XI в. до R. э. была заселена дорийцами, во 2–й половине VIII в. до н. э. в результате 1–й Мессенской войны спартанцам удалось захватить территорию Мессении и поработить ее население (илоты).
Саламин — остров и город того же названия между восточным побережьем Аттики и южным мегарским побережьем. Из–за своего положения, выгодного для судоходства и строительства порта, долго был объектом споров между Афинами и Мегарой. Около 600 г. до н. э. по настоянию Солона был занят афинянами. Во время греко–персидских войн служил афинянам убежищем. В 480 г. до н. э. в Саламинском проливе произошла знаменитая морская битва, во время которой персидский военный флот, состоявший из больших, малоподвижных кораблей был полностью разгромлен маленькими, юркими греческими триерами. Эта победа, одержанная под верховным командованием спартанца Эврибиада и под стратегическим руководством Фемистокла, обусловила (после успехов при Платеях и Микале) создание тесного союза греческих государств, в результате чего значительно возросла обороноспособность эллинов.
[43] Эпидамн (греч. Epidamnos) — колония Кркиры и Коринфа на иллирийском побережье. Изгнание олигархов из Эпидамна в 435 г. до н. э. послужило одной из причин Пелопонесской войны (современный Дуррес — порт в Албании).
[44] Демиург {греч. demiurgös — мастер, творец чего–либо, ремесленник, человек, вообще занимающийся общеполезным ремеслом, работающий для народа) — в Древней Греции так называли граждан, занимающиеся какой–либо деятельностью за вознаграждение. К демиургам относились не только поденщики, матросы, рыбаки, мелкие ремесленники, но также врачи, строители, художники, прорицатели, глашатаи и пр. Согласно аттическим источникам, демиурги — это ремесленники, низшее из трех сословий (после эвпатридов и геоморов). В некоторых греческих городах (например, в Дельфах, дорических государствах) демиургами называли высших должностных лиц государства.
[45] Экбатана (Ekbatana) — столица Мидии, находилась на месте современного Хамадана (Иран). Со времен Кира II, была одной из резиденций персидских царей; завоевана Александром Македонским.
[46] Αυτουργός — работающий сам, своими руками; земледелец, сам возделывающий свою землю, а не с помощью рабов; ремесленник, работник вообще, живущий трудом своих рук; сам делающий что–либо, творец (греч.).
[47] Гесиод (VIII–VII вв. до н. э.) — первый исторически достоверно установленный древнегреческий поэт, автор поэм «Теогония» («Происхождение богов») и «Труды и дни». Его отец был выходцем из Кимы (Малая Азия) и переселился в Аскру (Беотия), где вел жизнь крестьянина, занимаясь пастушеством.
[48] Беотия — наряду с соседней Аттикой наиболее значительная область в Центральной Греции. Славилась развитым высокоурожайным сельским хозяйством (виноградарство, зерноводство, скотоводство). Ведущую роль в союзе с другими беотийскими городами играли Фивы, которые после победы над спартанцами в 371 г. до н. э. при Левктрах временно распространили свое влияние на всю Грецию; у Гомера — «семивратные Фивы». По преданию, основан Кадмом после того, как доиндоевропейское население было вытеснено греками (постройка крепости Кадмеи, 1400 г. до н. э.)
Геликон (Helikon) — лесистая гора в Беотии, посвященная Аполлону и музам (Геликонидам), высотой 1849 м, с источниками Аганиппа и Гиппокрена, по мнению греков возбуждавшими поэтический дар.
[49] Πρώτοι — первый, первые, знатнейшие (греч.).
[50] Είήκληρος — единственная дочь, наследница целого отцовского имущества; позднее — вообще наследница. По афинским законам для того, чтобы имущество сохранилось в роде, эпиклерос должна была выйти замуж за ближайшего родственника (греч.).
[51] Посейдон (Poseidon) — в греческой мифологии один из богов–олимпийцев, повелитель морей, всех источников и вод, управляющий ими с помощью трезубца; сын Кроноса и Реи, младший брат Зевса и Аида, с которыми он разделил господство над миром. В римской мифологии Посейдону соответствует Нептун.
Зевс (Zeus) — верховный бог в греческой мифологии (в римской мифологии ему соответствует Юпитер)
Ирис, он же Ирида (греч. радуга) — в греческой мифологии быстрая, крылатая вестница богов, прислужница Геры. Позднее в функции вестника была вытеснена Гермесом.
Эринии (греч. Erin(n)yes) — богини мщения и кары подземного мира (в римской мифоллогии — фурии), родились из капель крови, упавших на Землю при оскоплении Урана, властные защитницы нравственных устоев. По отношению к раскаявшимся преступникам становятся богинями- благодетельницами (эвменидами).
[52] Элида (греч. Elis, местное наименование Valis — долина) — местность на северо–западе Пелопоннесса с горой Олимпия. Внедрившиеся в связи с дорийским вторжением элейцы заняли вначале только равнинную, или «впалую» Элиду. В этой плодородной, известной своим коневодством, обильно орошаемой стране преобладало крупное землевладение. Окружающие Элиду горные области (Акрорея, Пизатида, Трифилия) были постепенно покорены, а их жители превращены в периэков. С завоевание Пизатиды около 570 г. до н. э. организация Олимпийских игр перешла к Элиде. В политической истории Греции Элида всегда играла лишь второстепенную роль. В 471 г. до н. э. на реке Пеней путем объединения нескольких ранее обособленных городов (синойкизм) возникла столица Элиды (с одноименным названием — ныне город Палеополь).
Филолай из Кротона (или Тарента) — древнегреческий философ, ученик Пифагора, современник Сократа, крупнейший представитель пифагорейской философии. Когда демократическая партия в Метапонте восстала против пифагорейцев, Филолай бежал в Луканию, а позднее, спасаясь от преследований, переселился в Фивы. Был убит после того, как вернулся в Кротон.
[53] Федон — царь Аргоса в VII в. до н. э., объединил жителей Арголиды (аргивян), заключил союзы с Коринфом и Эгиной и принял на себя руководство Олимпийскими играми; под его правлением Аргос стал крупным центром в Пелопоннессе. Федон ввел новую систему мер и весов.
Аргос — город в Арголиде; был населен еще во 2–м тысячелетии до н. э. (микенская крепость) и воспевался в легендах как значительный дорийский центр; на протяжении многих столетий был основным противником Спарты.
[54] Липарские острова — другое название Эолийских островов (Aeoleae insulae) (от названия крупнейшего из них — Липары), где царствовал Эол, имевший власть над ветрами.
[55] Сисситии (греч. syssitia — совместная трапеза) — на Крите в Спарте совместное времяпровождение, включающее общие трапезы мужчин (полноправных граждан), санкционируемые государством. В Спарте сисситии назывались также фидитиями (от греч. pheidesthai — экономить). Спартиаты были обязаны делать одинаковый взнос за продукты, поставляемые для сисситии.
Гетерии (hetaeria, ае греч.; лат. sodalitas) — содружество, товарищество, общество, объединение. В Афинах гетерии — общества, как правило тайные, единомышленников–олигархов, направленные против демократического строя. Были вдохновителями и организаторами нескольких олигархических переворотов.
[56] Демократическая реставрация Клеомена… потерпела фиаско при Селласии… — имеется в виду Клеомен III (ум. 219 до н. э.) — спартанский царь (235—222 до н. э.), продолживший реформаторскую деятельность Агиса IV. Провел следующие реформы: кассация долгов, увеличение числа полноправных граждан, ликвидация должности эфоров и др. В 222 г. Клеомен потерпел поражение от Македонии и Ахейского союза (выступавших в союзе под руководством Арата и Антигона III Дозона Македонского) при Селласии (Sellasia — город в Лаконии), бежал в Египет и там покончил с собой. Все его преобразования были отменены.
[57] Περίοικος — кругом живущий, соседний; περίοικοι — так назывались свободные граждане Лаконики, жившие в селах и города этой страны, за исключением самой Спарты, и по своим правам находившиеся ниже спартиатов и выше илотов (греч.).
Αγροικος или άγροΐκος — живущий в деревне, деревенский; о местности: дикий, невозделанный (греч.).
[58] …афинские обеды за счет государства в пританее… — Пританей (греч. общинный дом, толос — круглое здание) — место пребывания пританов и исполняющих в течение одного дня должность председателя (эпистата пританов), который хранил афинскую государственную печать и ключ от государственной казны и архива. Пританы сообща обедали в пританее и поддерживали священный огонь в очаге. Обед в пританее считался и для афинянина, и для иностранца высокой почестью.
[59] Πελάται — мн. от πελάτης — наемник, поденщик; позднее — клиент; и πελάταις — клиентка, позднее —служанка (греч.).
[60] Сикион — город на северном побережье Пелопоннеса, входил в состав Пелоннесского союза (VI–IV вв. до н. э.); известен как город ремесленников (литейщики, сапожники и гончары) и художников (Лисипп, Апеллес). В III в. до н. э. был разрушен, но вскоре восстановлен под именем Деметрия.
Локрида (греч. Lokris) — в древности заселенные племенами локров две небольшие области Центральной Греции, отделенные друг от друга Доридой и Фокидой.
Гераклея (Herakleia) — название многочисленных древнегреческих городов. Наиболее известными из них являются Гераклея, располагавшаяся в южной части Италии, где в 280 г. до н. э. Пирр победил римлян, и Гераклея Понтийская в Вифинии на Черном море — процветавшая мегарекая колония.
[61] …между спартанскими илотами и периэками… — Илоты — местные жители Лаконии и Мессении, покоренные спартанцами. В качестве государственных рабов они были прикреплены к определенным наделам земли и должны были отдавать спатриатам и прочим лакедемонянам часть дохода в виде арендной платы.
Периэки (греч. живущие вокруг) — порабощенная спартанцами группа лаконского населения, которая хотя и сохранила личную свободу, все же на протяжении всей истории Спарты не принимала участия в Народном собрании и управлении государством.
[62] Эвпатриды (евпатриды) (греч. сыновья благородного отца) — аттическая родовая знать, до реформы Клисфена представляющая привилегированное сословие в Афинах.
[63] …херуски, по утверждению Сегеста, у своих «prineipes». — Херуски — германское племя, обитавшее между Везером и Эльбой севернее Гарца; в конце I в. до н. э. были временно покорены римскими полководцами Друзом и Тиберием.
Сегест — знатный херуск, убежденный сторонник Рима в период завоевательных походов Августа.
Principes (princeps) — руководитель, вожак, главарь, владыка, принцепс, государь (лат.).
[64] Parvenu — парвеню, выскочка, человек незнатного происхождения, пробившийся в аристократическое общество и подражающий аристократам.
[65] Архонт (греч. регент) — девять ежегодно избиравшихся высших должностных лиц в Афинах. Во главе городских властей стоял архонтэпоним, по имени которого назывался год. Архонт–басилей исполнял религиозные функции, например, во время жертвоприношений и праздников. На архонта–полемарха возлагалось командование войсками. Вопросы юрисдикции относились к ведению особой коллегии шести архонтовфесмофетов. В V в. до н. э. должность архонтов, еще во времена после Солона ожесточенно оспариваемая как способствующая достижению реальной власти, утратила свое прежнее политическое значение вследствие усиления роли стратегов и замены выборов назначением по жребию.
[66] Пентакосиомедимны (греч. пятисотмерники) — афиняне, с 594 г. до н. э. ежегодно получающие 500 медимнов зерна, вина или масла. Позднее так же стали называться афиняне, имеющие доходы в 500 драхм. Пентакосиомедимны составляли 1–ю цензовую группу по конституции Солона. Только они могли занимать должность архонта; они также несли службу в коннице и обязаны были выполнять литургии. (См. выше, прим. 93).
[67] Файда (позднелат. faida — в средние века в Западной Европе феодальная частная война, начатая пострадавшей стороной для отмщения обиды.
[68] Ούσια — имущество, состояние; сущность, действительность, бытие; Ελευθερία — свобода, независимость (греч.).
[69] Писистрат (ок. 600—528 до н. э.) — афинский тиран с 561—560 г. до н. э. (с перерывами), который провел ряд реформ в интересах земледельцев и торгово–ремесленных слоев. В борьбе против аристократии раздавал часть конфискованной земли мелким крестьянам.
[70] Δικασται κατά δήμοχχ; — разъездной судья; судья, разъезжающий по демам по делам (греч.).
[71] Периандр (? —586 до н. э. — сын и последователь Кипсела, тиран Коринфа (приблизительно с 627 до н. э.). Во время его правления Коринф достиг хозяйственного и культурного расцвета (подъем торговли, ремесел, керамического производства, наделение беднейших крестьян землей, прекращение «бегства от земли», предоставление работы, запрещение заниматься работорговлей, закон о роскоши, содействие искусству и науке). Позднеантичная традиция причисляла Периандра к Семи мудрецам.
Феаген — древнегреческий тиран (правитель) города Мегары (2–я половина VII в до н. э.)· Провел реформы в интересах демоса. Изгнан родовой аристократией, восстановившей олигархический строй.
Клисфен — афинский государственный деятель конца VI в. до н. э., принадлежал к роду Алкмеонидов, изгнанных Писистратидами из Афин. В 510 г. до н. э. тиран Гиппий был изгнан, Алкмеониды вернулись в Афины, и Клисфен возглавил афинский демос (оппозицию аристократам). Реформы, проведенные Клисфеном в 509—507 гг. до н. э. укрепили положение афинского демоса, что позволило ему выдержать борьбу со спартанским царем Клеоменом I. Благодаря реформам Клисфена ускорился процесс ослабления власти родовой аристократии и открылся простор для полного развития рабовладельческой демократии; родовые объединения выполняли теперь только некоторые культовые функции. Важнейшей реформой Клисфена было разделение Аттики по территориальному принципу (вместо родовых фил были созданы филы территориальные). На каждую из 10 вновь образованных фил приходилось по одному округу в городской (Афины), приморской и внутренней части Аттики, что вело к дроблению родовых организаций и смешению населения. Совет пятисот (Буле) составлялся из представителей всех фил (по 50 от каждой филы); состав Совета сменялся ежегодно. Самыми мелкими единицами управления стали демы, их было около 100. Клисфену удалось уравнять в правах коренных граждан и пришлых жителей Афин. Поэтому гражданство стало определяться принадлежностью не к филе, а к дему. Согласно установлению Клисфена, каждый гражданин Афин должен был присоединять к своему имени не родовое имя отца, как прежде, а название своего дема, что подрывало принципы родовой организации. Клисфен ввел правительственную коллегию из 10 стратегов, а также остракизм, чтобы исключить возможность новой тирании.
[72] Фокида — страна в Центральной Греции с горой Парнас и святилищем Дельфы, зеселенная пастушескими племенами фокейцев.
[73] Демы — (греч. Δήμοι; demoi, от греч. demos — народ) — название наименьших административных ячеек (сельских общин и городских округов) в Аттике (после 508 г. до н. э.). По ним указывалось место рождения гражданина (демотикон).
[74] Феогнид — древнегреческий поэт–лирик 2–й половины VI в. до н. э. Две книги стихотворений («Элегии») под его именем, написанные элегическим дистихом, лишь отчасти принадлежат Феогниду: книга 1–я — нравственные советы (автор рассказывает своему юному другу Кирну о нравственных принципах аристократов), перемежающиеся с пиршественными мотивами, а также с политическими выпадами против победы демократии (поэт–аристократ критикует социальные перемены, в результате которых к власти пришло демократическое гражданство и появилась новая денежная знать); книга 2–я — эротического содержания.
[75] …Ζευς έρκεΐος и Απόλλων πατρώος… — Зевс Геркей — защитник домашнего очага и Аполлон Патрос — родовой, семейный бог отцов (греч.).
[76] Хантгемал (Hantgemal) — родовое владение (и знак, указывающий на принадлежность к определенному роду).
[77] …имеющих ценз зевгитов… — Зевгиты — афинские граждане, принадлежавшие к третьему имущественному классу с цензом в 200 медимнов зерна, вина или оливкового масла ежегодно. По реформе Солона (см. выше, прим. 93) они получали полный набор гражданских прав, за исключением того ограничения, что избираться они могли лишь на низшие должности. С 458—457 г. до н. э. они получили также право становиться архонтами. На войне зевгиты были гоплитами.
[78] Навкрария — первоначально, организация афинских граждан (предположительно восходящая к солоновской эпохе), ведавшая постройкой военных кораблей для защиты побережья от нападений с моря. Каждая из четырех родовых фил Аттики была разделена на 12 навкрарий, которые постепенно приобрели функции административных единиц.
[79] Остракизм (греч. ostrakismös) — в VI–V вв. до н. э. в Древних Афинах, а также в Аргосе, Сиракузах и других городах изгнание отдельных граждан по решению народного собрания (обычно на 10 лет). Каждый обладавший правом голоса гражданин писал на черепке (ostraka) имя того, кто опасен для народа.
[80] Ареопаг (греч. холм Арея) — холм в Афинах, место заседаний древнего судилища того же названия, происхождение которого относится к мифическому периоду. Суд, заседавший на ареопаге, отправлял уголовное судопроизводство. Солон в 594 г. до н. э. ввел в его состав бывших архонтов. Ареопаг наблюдал за исполнением законов, мог привлекать к ответственности должностных лиц и протестовать против решений совета и народных собраний. По закону Эфиальта в 462 г. до н. э. ареопаг потерял все права, кроме уголовного суда. При римском императоре Адриане в 130 г. н. э. ареопаг был вновь восстановлен в правах как верховный правящий орган, однако деятельность его уже не имела большого значения.
[81] βουλή [буле] притонов — Буле (греч. совет) — государственный совет, которому поручалось ведение важнейших политических дел. В Афинах Солоном в противовес аристократическому ареопагу был создан Совет 400, Клисфеном — Совет 500 (в него избиралось по 50 человек от каждой из 10 вновь созданных фил).
Пританы — дежурные члены афинского государственного совета (буле), по очереди 1/10 часть года вели дела.
Буле пританов — 500 членов афинского совета избирали по жребию сроком на 1 месяц в качестве пританов (председателей) 50 булевтов (членов совета) одной из фил для исполнения текущих обязанностей: созыв и ведение народного собрания, подготовка заключений, ведение переговоров, подсчет суточных, прием послов. После отчетного доклада пританию (греч. исполнение обязанностей председателя) принимала на себя следующая фила, так что в течение 10 месяцев афинского календарного года каждая фила исполняла пританию на протяжении одного месяца. Остальные 450 булевтов заседали в булевтерии (совете) по мере надобности.
[82] Экклесия (ecclesia) — народное собрание (греч.). В Древней Греции в экклесии все свободные и полноправные граждане имели право голоса. В ходе демократизации рабовладельческого общества расширились политические права экклесии: выборность должностных лиц, контроль за исполнением ими своих обязанностей, решения о войне и мире, высшая законодательная власть, компетенция в отношении государственных процессов и право высылки. Теоретически экклесия обладала верховной властью, однако на практике реализация демократии была затруднена не только из–за олигархического устройства, но и из–за ограниченного числа граждан — участников экклесии.
[83] …законодательства Эфиалъта и Перикла. — Эфиальт (Ephialtes) — афинский политический деятель, стоявший на стороне афинского демоса. В 462 г. до н. э. провел реформу государственной власти, согласно которой ареопаг как орган аристократии был лишен своих политических функций (права утверждать рекомендованные народным собранием законы и судить за преступления должностных лиц). Защита конституции была поручена Совету пятисот, народному собранию и народному суду. После убийства Эфиальта в 461 г. до н. э. начатые им демократические реформы продолжил Перикл.
Перикл (ок. 495—429 до н. э.) — крупнейший из афинских государственных деятелей, происходил из аристократического рода. Получил огромное влияние в Афинах. После смерти Эфиальта продолжил начатые тем реформы. По его инициативе присяжные и члены совета получали ежедневную плату за службу, граждане — деньги на театральные представления. После того, как Кимона подвергли остракизму (461 г. до н. э.), Перикл стал играть первую роль в афинской политике. После победы над Спартой, он упрочил положение Афин внутри морского союза настолько, что они могли выводить клерухии (поселения афинских граждан) на территории союзников, а сам Афинский морской союз превратился в морскую державу, в которой афинские граждане должны были не только пользоваться преимуществами, но и активно участвовать в ее управлении. Политическая власть Перикла формально была основана на должности стратега, которую он занимал после 443 г. до н. э. 15 раз, но в действительности он был главой государства.
[84] Комиции (от лат. co(m)ire — собираться) — народные собрания в Римской республике. Старейшей формой таких собраний был куриатский комиций, во главе которого стоял консул; затем Сервием Туллием был учрежден центуриатский комиций, охватывавший всех граждан, имевших право носить оружие; позднее его сменил трибутский комиций под председательством трибунов и эдилов.
[85] Εμπορία — торговля, преимущественно заморская, оптовая (греч.).
[86] Αγορά (греч. агора) — рыночная площадь — во времена Гомера народное, судебное или военное собрание свободных граждан. Позднее агорой стала называться площадь для проведения собраний, игравшая роль центра городской общественной жизни.
[87] Протостратег — первый, высший стратег. Стратег (греч. strategos) — в Древней Греции военачальник, облеченный широкими военными и политическими полномочиями; иногда фактиченские правители государства например, Перикл в Афинах и т. д.).
[88] Делъфы (Delphoi) — древнегреческий город в юго–западной Фокиде, на склоне горы Парнас, у истока Кастальского ключа, общегреческий религиозный центр с храмом Аполлона и оракулом (Пифия); в Дельфах происходили общегреческие пифийские игры.
Криса — залив в Фокиде, на берегу которого расположена Кирра (Cirrha) — притань Дельф.
[89] Олимпия — долина в средней части Элиды на берегу моря по реке Алфей, в которой расположено святилище Зевса, место проведения Олимпийских игр. Святилище основал Геракл, учредивший в честь своего отца всегреческие игры, которым Олимпия обязана своей славой.
[90] Персидские воины — греко–персидские войны (500—449 до н. э. с перерывами), проходившие между Персией и греческими городами–государствами, отстаивавшими свою независимость. Завершились победой греков. Персия лишилась владений в Эгейском море, на побережьях Геллеспонта и Боспора, признавала политическую независимость полисов Малой Азии.
[91] Алкмеониды — один из ведущих аттических аристократических родов, считавший свою родословную от мифического Алкмеона; принимали участие в восстановлении храма Аполлона в Дельфах.